К десяти часам вечера к нам прибежал Максимка, друг Сережки. Они вместе учатся и дружат с первого класса. Представляешь, он пришел не с пустыми руками, а с целой сумкой мандарин: его мама работает на нашем рынке продавщицей и так решила нас поздравить. Надо завтра ей будет позвонить, поблагодарить. А то сейчас уже неудобно.
Расцеловавшись с мамой и папой, причем, мамочка умудрилась чмокнуть в щеку и Бориса, отчего его брови поползли вверх, а на губах заиграла довольная ухмылка, мы выскочили из подъезда. Мерседес отъехал от бордюра, и я с ребятами, дружно раскрыв двери, запрыгнули в машину. Борис включил внутри свет и внимательно всех оглядел. Мои ребята даже забыли, как дышать, насколько неизгладимое впечатление произвел на них салон из бежевой кожи.
- Борис Александрович, может, за тряпочкой сбегать? - Предложил мой рациональный сынуля, а ребята тревожно уставились на Панкратова: а вдруг передумает их везти?
- А может, тебе бахилы выдать? - Серьезно спросил Борис. - Или музейные тапочки?
- Главное, не белые. - Ответил Сережка, и ребята захихикали.
Настроение у них сразу поднялось, а Макс начал рассказывать, где стоит побывать. И он, и Сережка предусмотрительно набили себе небольшие рюкзачки со всякими вкусностями и водой. Так что пока ноги двигаются, весь город с его сверкающими огнями и новогодней суетой - к их услугам.
Борис убрал свет и совсем негромко включил радио с современной музыкой. И сзади наступило затишье. Мальчишки и Вероника завертели головами, рассматривая проносящиеся мимо дома родного города. Вот в низинке моя любимая бензоколонка. А вот и пост ДПС, на котором, к моему огромному удивлению, не было ни одного дяденьки с полосатой палочкой. И, едва мы его проехали, большая машина плавно набрала скорость. Дорога была абсолютно пустой. Лишь километров через пять навстречу нам пролетел опаздывающий к столу грузовичок.
Ребятишки негромко говорили о чем-то своем, Борис смотрел вперед, а я, откинувшись на сидении, молчала, изредка поглядывая в салонное зеркало, в котором отражались блестящие глаза мужчины.
Первым не выдержал он.
- Почему не спрашиваешь, что я узнал?
- Как я могу об этом спросить, если я не знаю, куда ты ездил?
Он усмехнулся и посмотрел мне в глаза.
- Обиделась?
Честно говоря, я удивилась такому вопросу. Разве нас что-то связывает, кроме одного трупа и дня знакомства?
- Ты о чем?
Пропустив мой вопрос, он начал рассказывать.
- Оставив тебя готовиться к встрече с близкими, я поехал к Татьяне Петровне. У нее я бывал, поэтому без труда нашел дом. Собственно говоря, меня интересовали только две вещи: рассказывала ли при ней Света о своем прошлом и подмечала ли она что-то необычное в поведении девушки тогда, когда Татьяна начала здесь работать. Мы немного посидели, вспомнили прошлое, я спросил ее о дочери...
- Что, девушку тоже сватали за Сашеньку? - Я прищурилась. - Погоди... или за тебя?
Улыбка сама собой наползла на мое лицо. Борис тоже улыбнулся.
- Нет, Лен. Тут совсем другая история. А Сонечка - еще молодая девушка. Ей двадцать четыре или двадцать пять... В те времена она была подростком, пытающимся найти свое место в жизни. И, как многих молодых людей, ее заносило то на курсы эзотерики и биоэнергетики, а то в кальянные с компанией увлекающихся амфетаминчиками ребят. Александр тогда уже закончил Юридическую Академию и работал под руководством Татьяны Петровны. И вот один постоянный клиент оформлял выгодную сделку купли-продажи убыточного предприятия в Смоленске и попросил подъехать туда своего юриста, то есть, Татьяну. Ну, деньги хорошие, она и поехала. А дочку оставила на бывшего мужа. У того тоже свой бизнес: с утра до вечера заботы и дела. Все общение - по телефону. Сонечка, конечно, обрадовалась: делай все, что хочу... И в четыре утра вдруг звонит Сашке из отделения, тогда еще милиции, старший лейтенант и говорит:
- У нас находится Ваша дочь Софья. Приезжайте, будем оформлять задержание.
Тот спросонья никак не может понять: какая дочь? И лишь когда терпеливый лейтенант назвал фамилию Татьяны Петровны, он въехал в ситуацию. Я тоже в это время был в Москве: сдавал выпускные экзамены. Саша мне звонит, так мол и так, как девчонку выручить, чтобы клейма на всю жизнь не осталось?
- Ну а ты?
- А я взял свои корочки и поехал с Сашкой в отделение. Взяли их в ночном клубе. Кто-то из богатеньких деток прошелся насчет нищебродов в китайских кроссовках. А Сонины приятели, расслабившись коктейльчиками и таблеточками, почувствовали себя героями и полезли в драку. Короче, охрана тут же сообщила о конфликте знакомым ментам. И повязали наших деточек в самый разгар веселья. У одной и другой из конфликтующих сторон в карманах нашли дурь. В том числе, и у Сони. Сидели они в обезьяннике бледные и грустные, поскольку за употребление, а тем паче за распространение положен долгий и печальный срок в местах не столь отдаленных. Своими волшебными документами несколько испортив ментам настроение, я попросил сначала просто поговорить с ребятами. А Саша, тем временем, с занудством адвоката выуживал из крышующих заведение лейтенантов вещественные доказательства преступного действия.
- И что?
- Детишки, посидев пару часов с вшивыми и вонючими бомжами, прониклись серьезностью момента и уже очень хотели домой. Я напомнил им про тюрьму или несколько миллионов, с которыми придется расстаться их родителям, чтобы отмазать их от этого заведения. И Сонечка расплакалась: ей в то время было всего тринадцать лет, хоть и выглядела она крупной и сформировавшейся. Но мозги-то были еще детские. Она встала передо мной на колени и торжественно пообещала, что если мы с братом ее вытащим, она начнет учиться только на отлично и поступит в Университет, как хочет мама. И обязательно выучит те языки, которые знает Александр.
Я улыбнулась и спросила:
- А почему Александр, а не ты? Или не владеешь?
Тот покосился и нехотя сказал:
- У меня восточное направление. И слишком много пришлось бы учить. Так вот, дружно надавив на ментов, мы добились, что молодежь отпустили под честное слово с их стороны, что они здесь больше не появятся, и под наше честное слово, что мы будем молчать о левом приработке местных правоохранителей.
- И кого же они больше испугались, твоих 'корочек' или закона в лице Саши?
- Надеюсь, и того, и этого. Ну а Соня, с медалью окончив школу, поступила в университет на бюджет. А потом перевелась в Сорбонну, кажется... А после окончания, осталась работать спецкором в одной из западных стран.
- И кто ей в этом поспособствовал? Ни за что не поверю, что выпускницу даже Сорбонны могут отправить в командировку, о которой мечтают все штатные и внештатные сотрудники.
- Это уже совсем другая история. Но давай вернемся к нашей.
- Давай. - Согласилась я. - Вернемся. И что сказала Татьяна Петровна?
- После того, как ее память окунулась в те давние времена, когда мы были молоды и полны оптимизма, она сразу вспомнила, что ее однажды поразила прическа Светы. Даже не так: волосы. Когда Таня только начала работать у вас в конторе, как-то случилась запарка: Саша вел сложное дело в суде, и на Татьяну и Свету свалились все остальные дела. Таня работала с клиентами, а Света до полуночи готовила ей бумаги. И однажды Таня обратила внимание на черные непрокрашенные волосы, отросшие за несколько безумных дней. Понимаешь, это была полоска толщиной в миллиметр. Но Татьяна Петровна, внимательная к мелочам, увидела. И ее поразило, насколько тщательно и постоянно Света отбеливает свой родной цвет. И брови тоже. И когда Таня пошутила насчет цветных контактных линз, Света покраснела и испугалась. Отсюда можно сделать именно тот вывод, который уже сделал я: она боялась своего прошлого до такой степени, что изменила даже цвет глаз.
- И, конечно, Света с Татьяной Петровной никакими скелетами из своего гардероба не поделилась...
- Именно так.
- И ты хочешь повидаться с ее бывшим мужем...
- Да. На досуге я прошерстил базу данных МВД, выяснил, где живет ее бывший супруг. Знаешь, думаю, он к ее смерти тоже не имеет отношения.
- Почему?
- Он женат и у него двое малышей.
- Тогда зачем мы едем к нему? Тем более, в Новогоднюю ночь! Только людям праздник испортим.
- Ну, ты же понимаешь, он тоже может что-то знать.
- Но, когда женщина выходит замуж, в паспорте ставится отметка: выдан вместо такого-то...
Борис усмехнулся:
- О ней этих данных нет, словно она родилась сразу взрослой и замужней.
- Подожди, но ведь где-то указывается место рождения?
- У нее указана Москва.
- Но Оксана говорила, вроде она приезжая?
- Вот это нам и предстоит выяснить.
- А если муж не знает?
- Тогда узнаю я. Чтобы, как следует, прошерстить базы, нужны коды доступа к ним. А я их наизусть не помню.
Мы сквозь ночь летели по безлюдному шоссе. Спуски и подъемы, редкие поселки на обочинах. И везде в окошках радостно горят огоньки люстр и нарядных елочек. А в одном из больших селений, медленно огибая красивую белую церковь, мы в глубине двора увидели приготовленную из еловых веточек пещеру и яркую над ней рождественскую звезду.
- Дядя Борь, остановитесь, пожалуйста! - Просунул мой сын мордочку между передними сидениями. - Можно мы только посмотрим?
Борис плавно прижался к обочине и затормозил.
- Машин нет, но все равно смотрим налево, направо... - Крикнула им вдогонку я.
- А ты не хочешь посмотреть? - Спросил мужчина у меня.
- А можно? - Задала я глупый вопрос, ответом на который он улыбнулся.
Мы вышли из машины. Борис стоял на краю дороги и ждал меня. Когда я поравнялась с ним, он аккуратно положил руку мне на плечо и прижал к себе. Я подняла брови и внимательно посмотрела на его спокойное лицо.
- Идем, - сказал он, - смотрим налево, направо...
Он прижал меня плотнее, поворачивая вместе с собой. Я рассмеялась и, сняв его руку с плеча, взяла под локоть:
- Так намного удобнее!
Мы пересекли дорогу и, зайдя в распахнутую калиточку, встали за спинами ребят. Дно глубокой еловой, прикрытой снегом, пещеры было устлано сеном. На нем стояли овечки, козочки и, между ними, крохотные ясли. В них лежал маленький Иисус. Фарфоровая фигурка ребенка была обнаженной. Рядом сидела мать Мария и стояли волхвы, принесшие ребенку свои дары. И теплилась крохотная электрическая свечка. А над пещерой ярко сияла голубым светом путеводная Звезда.
- Теть Лен, - прошептала Вероника, - но ему же холодно! Можно я его заверну в носовой платочек? Он у меня совсем чистый!
Мы с Борисом переглянулись. Действительно, в Вифлееме ночи теплые, а у нас, хоть и небольшой, но мороз. И смотреть на раздетого ребенка было больно.
- Конечно, заверни. Только не урони ничего!
Вероника, отодвинув парней, засучила рукав куртки и достала младенца.
- Бедненький! Совсем замерз! - прошептала она и, как настоящего ребенка, ловко завернула в конвертик и положила обратно. - Ведь так лучше?! - Посмотрела она на нас.
- Здорово! - Тихо согласился Сережка. - А давайте, мы тоже ему что-нибудь подарим? День Рождения, все-таки!
- У меня есть шоколадные конфеты. - Тут же сказал Макс. - Дети их очень любят. Я, например, и сейчас их люблю.
И достал пригоршню 'Белочек'.
- А у нас есть... - сын задумался, - бутерброды, чай в термосе, мандарины и шоколад. Вероник, что мы ему положим?
- Шоколадку. - Твердо сказала девочка. - Мандарины замерзнут. А до бутербродов он еще не дорос.
Я со счастливой улыбкой смотрела на раскладывающих у подножия пещеры гостинцы детей. Какие они все-таки милые! Я понимаю, и они тоже, что эти подношения съест кто-то чужой... Но вдруг он улыбнется и поблагодарит Господа на этот маленький подарок в канун Рождества?
Мы снова забрались в машину. Где-то через десять километров нас ждал поворот на магистраль и, до самых пригородов, свободный полет между заснеженными лесами и полями.
Ночная Москва нас встретила пустой и ярко освещенной улицей, сияющими окнами домов и первыми фейерверками, запускаемыми провожающими старый год жителями для своих прыгающих в ожидании огненного чуда детей. Мы стремительно приближались к центру города. Иногда нас обгоняли опаздывающие гости или таксисты в поисках щедрого заработка.
- Дядь Борь, - мой сын, легко причислив нового знакомого к почти родственникам, снова просунул лицо между сидениями. В его веселых глазах отражались пролетающие огни. - А ты нас прямо к Красной площади подвезешь?
- Вы и подвезете. - Машинально поправила его.
Сережка фыркнул. Борис тоже. Я замолчала.
- Нет, к самой площади не получится. На праздники весь центр перекрывается для пешеходов. Высажу рядом с Лубянкой, а там пешочком, по Никольской улице, совсем недалеко. Заодно город посмотрите.
Мы переехали Садовое кольцо и углубились в какие-то узкие старинные улочки. Наверняка навигатор повел бы меня там, где перекрыто! И я порадовалась, что мы едем с Борисом, который словно ходит тут каждый день - так легко он ориентировался в их ночном хитросплетении. И вот мы снова выехали на большую улицу и остановились.
- Господа и дама! У вас осталось ровно двадцать минут, чтобы успеть к бою часов. Сереж, видишь переулок? Вам вот туда. И еще. - Борис развернулся и внимательно посмотрел на ребят. - Мы будем звонить каждые полчаса. Огромная просьба реагировать на звук. Если вдруг так случится, что к вам кто-то пристанет, сами понимаете, пьяных и дурных много, не связываетесь и убегаете. И последнее. Советую обращать внимание на название улиц, по которым идете в данный момент. Это чтобы мы могли за вами приехать. Согласитесь, ставить таким взрослым ребятам программку слежки некорректно.
- Ну, мы пошли? - Подпрыгнул на сидении Сережка.
- Все, идите. И помните, что я сказал!
Ребята убежали с такой скоростью, что через минуту их куртки пропали в гуляющей толпе.
- Может, мне стоило пойти с ними? - Робко поинтересовалась я.
- Не глупи. Вспомни себя в их возрасте. Разве тебе хотелось гулять под присмотром родителей? - Он немного помолчал, заныривая в очередной переулок. - К тому же, программку я все-таки поставил.
Я облегченно выдохнула:
- Спасибо тебе, Борь.
- Это ты мне скажешь, когда привезу вас обратно. - Он притормозил у тротуара и достал планшет. - А теперь нам надо сделать то, ради чего мы и приехали, а именно, навестить Светиного мужа. Итак, где тут он у нас?
Его лицо осветилось разноцветным экраном планшета.
- Лен, ты на меня не обидишься, если мы встретим Новый год в дороге?
- А где он живет? - я тоже наклонилась над картой.
- Смотри. - Борис показал маленькую синюю точечку. - Это мы. А вот этот красный значок - место, где живет господин Веснин.
- Так это почти у МКАДа! - Вырвалось у меня.
- Так сейчас пробок нет. Долетим минут за двадцать.
Планшет перешел в мои руки.
- А ты знаешь, как туда доехать? Город такой большой!
- Знаю, Леночка.
И мы, попетляв по переулочкам, снова переехали Садовое кольцо и понеслись на север. Пока мы крутились по центру, Борис называл улицы и коротко рассказывал, чем они знамениты. А небо, тем временем, со всех сторон озарял разноцветный салют.
- С Новым Годом! - Проговорил Борис и улыбнулся. - И с новым счастьем.
- Положим, счастье у меня всегда новое... - Вдруг вспомнила я Королеву из 'Двенадцати месяцев'. - Каждый день растет... Скоро уже пятнадцать. И тебя, Борь, с Новым годом. И пусть в жизни твоей сбудутся все самые тайные, заветные мечты.
Он улыбнулся:
- Ну раз ты мне этого желаешь... Тогда я постараюсь.
Мы выехали на широкую и пустую улицу. Со всех сторон громыхали и сверкали фейерверки.
- Надо было вас отвезти на Воробьевы горы! - Вслух подумал Борис. - Оттуда весь центр, как на ладони.
- Ничего, мальчишки найдут, где развлечься. - Вздохнула я.
- Устала?
- Нет, Борь. Просто последние два дня из размеренного и однообразного бытия моя жизнь превратилась в галоп молодой кобылицы по ромашковому полю.
- Это хорошо или плохо? - Борис улыбался.
- Да как-то странно. Уже привыкла считать себя старой клячей.
Мужчина рассмеялся.
- Вот и хорошо. Радуйся жизни, пока есть возможность.
- Конечно! - И я беззаботно покрутила головой по сторонам и переменила тему. - А где это мы?
- Подъезжаем к Коровинскому шоссе. Вот нам сюда, под светофорчик. И второй дом по левую руку - наш. Вернее, там живет господин Веснин.
Мы повернули во двор, озаренный огненными сполохами, и медленно поехали вдоль ряда автомобилей.
- Смотри, вот его машина, - он показал на старенький помятый 'хюндай'. Потом нагнулся и посмотрел через ветровое стекло на окна третьего-четвертого этажа. - И они дома!
Свободных парковочных мест поблизости не было, и мы залезли прямо на тротуар у подъезда.