Потом мы должны поступить в распоряжение их командира, что дальшене знаю, я вообще мало знаю, я даже не старший нашей тройки, Раскольникова словно прорвало, он зачастил, как из пулемета, немцы мне не доверяли, да, не доверяли, и знаю я совсем мало! Вот старший наш, сволочь фашистская, вы его тряханите, да как следует! А я к вам шел, когда меня в райцентре военный патруль задержал, я как раз хотел сдаться, клянусь! Это моя первая выброска, и сразу хотел к вамв органы! Клянусь, товарищ майор!
Я для тебя не товарищ! Волк тамбовский тебе товарищ, а я для тебя «гражданин следователь»! Миронов хлопнул по столу кулаком так, что Раскольников вздрогнул и испуганно замолк.
«Вот ведь гад, еще немного, и, поди, в ноги бы кинулся, брезгливо подумал майор. К нам ты шел! Так я тебе и поверил!» Таких, как этот, Миронов повидал на допросах предостаточно, в искренность их не верил и причислял к разряду «законченных сволочей» и трусов, готовых на все ради сохранения своей поганой шкуры. Но сейчас контрразведчику было не до эмоцийон энергично и напористо продолжал допрос:
Где радист с рацией, в лесу?
Так точно, гражданин следователь, угодливо затараторил Раскольников, радист сломал ногу, с ним старший группы. Меня послали в райцентр раздобыть медикаменты для раненого, состояние у него очень плохое. Старший наш в медицине кумекает, написал, какие лекарства надо достать: главное, пенициллин велел принести, ну, еще два-три названия, в записке указано.
Где же ты их собрался доставать?
Думал, в больнице или в аптеке какой. Старший велел заплатить сполна, за большие деньги, мол, все можно купить. Но я ведь и не собирался, я к вам шел, да, к вам
Слышал уже! Нечего тут демагогию разводить! снова резко оборвал агента майор. Теперь слушай сюда, как говорят в Одессе: твой шанс на жизньэти двое твоих дружков в лесу! Все остальноеэто пустая болтовня для наивных дурачков, но только не для нас. Ты понял? Отведешь нас к ним сегодня же! Когда тебя ждут назад?
Ну, обещал быть к вечеру, часов в девять-десять, как получится.
Так, майор Миронов посмотрел на часы, сейчас восемнадцать тридцать пять.
Потом он нажал кнопку звонка на краю стола, и в дверях кабинета появился солдат-конвоир.
Задержанного в камеру! приказал майор. Передай дежурному, пусть покормят, этот «спортсмен» должен быть сегодня вечером в хорошей форме!
«Спортсменами», иногда «паршами» контрразведчики из «Смерша» называли между собой немецких агентов-парашютистов. Сейчас майора Миронова охватило возбужденное состояние, чем-то напоминающее азарт охотника (если такое сравнение уместно), напавшего на след крупного хищника и готового к преследованию и схватке. Он связался по телефону с начальником Управления контрразведки «Смерш» военного округа генерал-майором Орловым, вышестоящим руководителем в отсутствие начальника отделаподполковник Горобец находился в Москве, в командировке. Разговор с генералом не занял много времени: Миронов подробно доложил о задержании вражеского агента, а также о его напарниках в лесу. Получив «добро» на их захват, майор соединился с дежурным по 23-му отдельному батальону:
Алло, дежурный? Васильев, ты? Говорит Миронов, слушай приказ: через час шестнадцать бойцов с офицером должны прибыть в отдел контрразведкис оружием и полным боекомплектом, едем на боевую операцию! Передай завгару, чтоб бензину на грузовике было под завязку, полный бакне так, как в прошлый раз! Ты все понял?
Майор сделал еще один звонокдежурному по отделу:
Капитана Горячева ко мне! Да, разыскать немедленно!
Потом Миронов встал со стула, потянувшись, подмигнул стенографисту, который проверял и правил отпечатанный протокол допроса, и с удовольствием закурил папироску, свой любимый «Казбек».
Через час двадцать минут от отдела контрразведки, небольшого двухэтажного деревянного здания почти в центре Смоленска, отъехали два автомобиля: впереди легковая «Эмка», за ней та самая грузовая полуторка с брезентовым верхом. В черной легковушке, рядом с молодым водителем-сержантом по имени Николай, находился Миронов, руководитель операции. На заднем сиденье, между двумя офицерами-контрразведчиками, вражеский агент Петр Раскольников. Один из офицеров, капитан Виктор Горячев, опытный «волкодав» (так называли в «Смерше» мастеров экстра-класса по розыску и захвату агентов-парашютистов), высокий и широкоплечий брюнет, казался старше своих двадцати семи. Второй, лейтенант Сергей Горохов, наоборот, выглядел совсем мальчишкой, тщедушным и худым, хотя ростом почти не уступал Горячеву. Лейтенант явно старался напустить на себя суровый вид бывалого вояки, но это ему плохо удавалось: Горохову исполнилось всего восемнадцать, и только месяц назад он окончил ускоренные курсы младших офицеров. Естественно, рвался на фронт и считал свое теперешнее назначение позорной отсидкой в тылу.
В кабине полуторки, на месте пассажира, восседал старший лейтенант Васильев, рядом с ним шофервеселый пожилой хохол старшина Барабаш. В кузове грузовика, под брезентом, молча теснились вооруженные автоматами «ППШ» шестнадцать бойцов дежурного взвода отдельного батальона «Смерш».
От Смоленска до райцентра ехали около полутора часов, потом по лесной дорогееще минут двадцать-тридцать. Наконец машины остановились, и майор приказал построить бойцов для короткого инструктажа. С офицерами-оперативниками Миронов детально обсудил план захвата агентов-парашютистов в лесной избушке еще по дороге. Раскольникову также подробно объяснили, как следует себя вести для успешного исхода операции (от чего, кстати, зависела его жизнь). К рядовым бойцам майор обратился с короткой напутственной речью:
У вас толковый командир, перед поездкой он вас подробно проинструктировалтак, Васильев? Потому много говорить не буду! Старший лейтенант пойдет впереди, он бывал здесь раньше и знает подходы к охотничьей сторожке, где должны находиться двое вражеских шпионов. За ним иду я со своими оперативниками, водителем и арестованнымостальные без шума двигают за нами. У автомобилей остается старшина Барабаш, с ним рядовой Слепченко. До избушки отсюда ходу минут двадцатьтак, Васильев?
Так точно, товарищ майор! По лесной тропинке неспешно дойдем минут за двадцатьдвадцать пять. Главное: идти тихо, чтоб никакого шума, разговоров, и не дай бог нарушить светомаскировку!
Все поняли? Ну, так вперед, и чтобы никакой самодеятельности! заключил Миронов.
Отряд двинулся, стараясь не шуметь, узкой полузаросшей тропинкой по темному осеннему лесу. Шли около получаса, наконец идущий впереди Васильев поднял правую рукусигнал остановиться. Вдалеке, в неясном лунном свете, показалась среди деревьев лесная поляна, а на ней, на дальнем ее краю, маленький охотничий домик-избушка: свет в окнах не горел, печь не топилась, и ветхая постройка выглядела нежилой. По команде Миронова старлей со своими бойцами начали бесшумно рассредотачиваться по лесу, образуя кольцо оцепления среди деревьев и в кустах малины на дальнем краю поляны. Сам майор и его группа обогнули домик с тыльной стороны, где не было окон, и стремительной перебежкой достигли бревенчатой стены; офицеры держали в руках пистолеты «ТТ», шофер Николай взял на изготовку автомат. Капитан Горячев слегка хлопнул абверовского агента по спине и знаком показал: «Действуй!» Раскольников, имевший испуганный и затравленно-обреченный вид, облизнул пересохшие губы, согласно кивнул (деваться все равно было некуда) и двинулся за угол, к окошку. Был он в шинели при погонах и фуражкеремень с пустой кобурой ему тоже вернули вместе с вещмешком: таким образом, вид имел тот же, что и утром, когда уходил. Раскольников тихонько постучал условным стуком в закрытую ставню, выждал, потом стукнул еще раз. Обе половинки ставни чуть приоткрылись, и из темноты раздался тихий голос:
Петр, ты?
Да я, помоги! Зацепило меня слегка в перестрелке, напоролся в райцентре на чекистскую засаду, еле ушел.
Сейчас выйду, подожди!
Как только дверь избушки открылась и на низкий порожек осторожно вышел, держа в руках автомат, невысокий человекиз-за угла на него молниеносно обрушился в прыжке капитан Горячев. Он мгновенно «отключил» врага своим коронным приемомударом ребром ладони под ухо, одновременно другой рукой блокировав автомат: так, вдвоем, они и повалились на землю. В ту же секунду от другого, дальнего, угла метнулись к открытой двери и ворвались внутрь двое: майор Миронов, с фонариком в одной и пистолетом в другой руке, и, на шаг позади, сержант-водитель с автоматом. Лейтенант Горохов оказался с наружной стороны у открытых ставней окна, перекрыв пути возможного побега из избушки и не забывая держать в поле зрения испуганного, прижавшегося к стене Раскольникова. Внутри майор высветил фонариком в углу почти пустой комнаты, справа от русской печи, лежащего на лавке-топчане человека: из-под шинели, которой он был накрыт до подбородка, смотрели на оперативников широко открытые и полные ужаса глаза. Миронов громко закричал, направив на него пистолет:
Не шевелись! Стреляю без предупреждения!
Сержант, не новичок в подобного рода задержаниях, подскочил и сорвал с лежащего шинель, держа его под прицелом автомата.
Руки! Вытяни руки, мать твою, чтоб я видел! крикнул Пастухов.
Человек на лавке, казалось, был парализован от страхав руках его, безвольно вытянутых вдоль тела, оружия не было. Не оказалось и гранаты. (Недавно у них в отделе погибли двое офицеров, которых подорвал вместе с собой вражеский агент при аресте) Радиста (а это был он) охватил сильный озноб, его буквально тряслото ли от страха, то ли сломанная, воспаленная нога давала знать. Майор быстро посветил фонариком по углам и за печьюв комнате больше никого не было, и он крикнул в открытую дверь:
Горячев, Горохов! Все чистоможно входить!
Первым в дверном проеме показался капитан Горячев, он буквально втащил в дом обмякшее тело «отключенного» им агента, который лишь слабо стонал. Капитан был без шинели, в одной гимнастерке и с непокрытой головой: снял с себя все лишнее еще за углом, перед своим великолепным прыжком. За ним вошел Горохов, толкая перед собой Раскольникова. Всю троицу задержанных агентов-парашютистов расположили на топчане: старшего группы привели в чувство, обыскали и усадили рядом с радистом, которого также обыскали и заставили сесть, а Раскольникова пристроили с краю. Сержант ловко и быстро связал всем троим руки за спиной.
Майор вышел на крыльцо, достал из кармана шинели ракетницу и выстрелил: в небе вспыхнул красный искрящийся шариксигнал «отбой» для бойцов в оцеплении. Потом Миронов вернулся в комнату, не без удовольствия отметив про себя: «Молодцы, ребятки! Сработали четко, даже Сынок (так они называли между собой совсем еще молодого лейтенанта Горохова) не подвел, все-таки поднатаскался за месяц службы в нашем отделе!»
Майор хмуро оглядел задержанных. Все предатели-русские, вроде этих, всегда вызывали у него сложное чувство ярости, злобы и брезгливости одновременно: «Холуи фашистские, проститутки гитлеровские! Продались немецким хозяевам с потрохамистреляете в своих же, сволочи!» Миронов из богатого оперативного опыта знал: для таких забросок в советский тыл немцы использовали бывших советских граждан, в том числе завербованных военнопленных. Но известно было и другое: предателями становились далеко не все, почти половина завербованных добровольно являлись с повинной в советские органы, только очутившись на нашей территории. Лишь единицы служили немцам преданно и до концатаких Миронов люто ненавидел всей душой! Это чувство он никогда не выказывал открыто, вот и сейчас заговорил спокойно и негромко, с напором выговаривая каждое слово (такая манера действует на психику куда сильнее криков и угроз):
Предупреждаю сразу: от расстрела вас спасет только безоговорочное сотрудничество с органами советской контрразведки, других вариантов нет и быть не может. Вопросы несложные: где рация? Ваши позывные, радиочастоты и шифровальные коды? Когда следующие сеансы связи? Итак, отвечаем на вопросы, кто начнет первыйможет, старший группы?
Раскольников еще в Смоленске дал четкие описания своих «сотоварищей», поэтому майор смотрел в упор на немолодого, невысокого, но крепко сбитого мужчину с седеющими волосами, обращаясь именно к нему:
Вы старший группы?! Встаньте и назовите вашу фамилию!
«Седой»тот самый, которого оглушил капитан Горячев, казалось, ничего не слышал и сидел с безучастно опущенной головой. Позади майора полукругом стояли Горохов, сержант Пастухов и успевший надеть шинель Горячев. Они молчали и не вмешивалисьмайор начал допрос, и мешать ему не следовало, таковы были неписаные правила. Но сейчас капитан не выдержал: стремительно подошел к диверсанту и, обеими руками ухватив за отвороты шинели с фальшивыми майорскими погонами, бесцеремонно поставил его на ногисловно тот при своей плотной фигуре почти ничего не весил:
Встать, фашистская морда! К тебе майор Красной Армии обращается!
Вражеский агент медленно поднял голову и в упор посмотрел на капитана: взгляд у «Седого» был тяжелыйв нем читалась такая лютая ненависть, что даже опытному «волкодаву» Горячеву, лично захватившему более полусотни «паршей», стало не по себе. Он толчком отпихнул абверовца на топчан, и тот с силой ударился о бревенчатую стену затылком.
Да что мы с этими сволочами церемонимся! вскипел в притворной ярости капитан, доставая спрятанный в кобуру пистолет. Перестреляю фашистских холуев к едрене-фене!
Он выхватил «ТТ», с сильным лязгающим звуком передернул затвор и приставил его ко лбу трясущегося радиста, у которого, казалось, даже челюсть мелко дрожала и стучали от страха зубы.
Безусловно, умница-капитан умело обыграл ситуацию, сразу вычислив более трусливую душонку, и не ошибся!
Не убивайте, все скажу! Только не убивайте!! тонким визгливым голосом заверещал радист, испуганно выкатив глаза.
Он попытался было бухнуться на колени, на мгновение забыв даже про свою сломанную ногу, но, когда она напомнила о себе, взвыл от боли и боком, как мешок, повалился на пол. Конечно, контрразведчики были готовы к любому развитию ситуации: падение, к примеру, могло быть просто ловкой инсценировкойи такое видали! Поэтому нельзя сказать, что офицеры растерялись и ослабили бдительность, но, возможно, на доли секунды отвлеклись на падающего радиста. Тут произошло то, чего никто не ожидал: «Седой» ловким, не по возрасту быстрым движением выбил фонарик ногой из руки майора. Вторым фонарем Горохов освещал упавшее на пол тело, и на мгновение в комнате стало темно. Резко хлопнули ставнипрямо со связанными руками, с необыкновенной ловкостью головой вперед «Седой» бросился в окно, в котором давно не было ни стекла, ни рамы. Удивительно, как вообще уцелела эта заброшенная избушка, каким чудом «пережила» военное лихолетье и до сих пор стояла, почти не тронутая разрухой или пожаром! Вслед за вражеским агентом к окну бросился лейтенант Горохов, вскидывая руку с пистолетом.
Не стрелять! приказал майор, поднимая упавший фонарикчтобы контролировать ситуацию, нужен был свет.
Крик его прозвучал почти одновременно с характерным громким хлопком Лейтенант Сергей Горохов, только месяц назад пришедший в отдел контрразведки, произвел свой первый прицельный боевой выстрел в человекапусть шпиона, врага, но все-таки человека! Конечно, он уже побывал на нескольких задержаниях, сидел сутки в засаде-оцеплении, но вот так стрелять по живой мишени ему еще не приходилосьон даже сообразить ничего не успел, все как будто произошло автоматически, помимо его воли. «Седой», каким-то чудом не сломавший себе шею, вылетев из окна и упав на землю боком, успел даже вскочить на ноги, но потом дернулся и сразу рухнул навзничь. К нему подбежали бойцы из оцепления, которые после сигнала «отбой» подтягивались к избушке.
Наповал! Прямо в затылок! Это кто же у нас так по-снайперски стреляет? присвистнул старший лейтенант Васильев, присаживаясь рядом и освещая фонариком лежащего.
Черт бы вас побрал, Горохов! зло крикнул майор, оттолкнув лейтенанта от окна и увидев на земле труп абверовского агента. Ну, куда бы он делся?!
Но сам горе-стрелок, глядя на убитого им главаря диверсантов, испытывал такой шок, что ругать его сейчас было абсолютно бесполезно.
Капитан Горячев с водителем во время инцидента хладнокровно держали под прицелом оставшихся в избе абверовцев, уложив Раскольникова на пол рядом с радистом.
Поднять обоих! приказал оперативникам Миронов, мысленно продолжая костерить Горохова: «Мальчишка! Вот ведь, только похвалили на тебе! Это ж надо, старшего группы наповал: теперь начальство всю плешь переест, чтоб тебя!» Горячев и Пастухов подняли радиста и усадили на топчан, при этом он снова взвыл от боли в сломанной ноге. Его напарника слегка пнули под зад, и Раскольников тут же примостился рядом, бледный от потрясения после всего случившегося.
Положи радиста, а то он того и гляди опять в обморок грохнется, трясется как осиновый лист! обратился Миронов к капитану, потом повернулся к водителю:Сержант! Второго выведи на воздух, здесь он сейчас не нужен! Горохов! Ты тоже подыши, не стой, как манекен: передай там Васильеву, чтоб дежурили вокруг избы и внутрь никого не пускали, а то вон уже у дверей толпятся!