И что я должен делать у потомков Пушкина? Блистать осведомленностью в истории русской литературы? Так я на романо-германском отделении недоучился.
Но, кажется, успешно доучиваетесь в Лондонской экономической школе? Кстати, вы знакомы с Джоном Кеннеди, это ваш слушатель из США? Его отца прочат на пост посла Соединенных Штатов при Сент-Джемском дворе.
С Джоном? Слегка.
Жаль, что не сошелся с ним покороче. Неосмотрительно.
У нас с ним приличная разница в возрасте, да и разные весовые категории. Он аристократ.
Ха! Это я аристократ. А дед Джона Кеннеди был таким же средним торговцем, как и вы. Только вы продаете древесину, а он торговал спиртным. Да, без Торби не обойтись, раз вы упустили Джона,усмехнулся Багратиони.Посидите у графини, реликвии посмотрите, если покажут, скромно выпьете чаю и удалитесь с благодарностью, чтобы потом явиться наследующий раут. И, конечно, следует там посматривать по сторонам, нет ли в непосредственной близости кого-то из полезных для вас людей, с которыми легко для начала завязать ни к чему не обязывающую болтовню. Кстати, Торби раз в месяц дают бал. Вы хоть умеете танцевать? Нина
Это дело будущего,резко оборвал Багратиони Дорн.Я не знаю, когда вернусь. Думаю, мой вызов связан с меморандумом Идена. Доста нет уже три дня. А у меня по меморандуму нет ничего, кроме отрывочных сведений, догадок, умозаключений Это единственный материал, которым я располагаю.
Багратиони добродушно улыбнулся:
По-моему, вы уже не так мало знаете об этом документе. Те ненасильственные методы, на которые намекнул О'Брайн, видимо, и есть основная мысль документа. Эдакая нивелировка германской опасности, которую, однако, следует признать. Вся наша работа, Роберт, зиждется именно на догадках, умозаключениях, отрывочных сведениях. Поверьте моему опыту.
Хотел бы, чтобы вы им поделились,улыбнулся Дорн.Кажется, у вас сегодня неплохое настроение, и я хотел бы услышать то, что обещано рассказать именно под такое настроение.
Дорн действительно боялся застрять в Берлине. А узнать побольше о Багратиони он хотел еще и для того, чтобы окончательно утвердиться в своем отношении к этому человеку. Он истинно свой или только конформист-попутчик? Да, он работает на Центр, в этом нет сомнений. Но по глубокому ли убеждению, как сам Дорн, или только в силу известных обстоятельств?
А Все просто. По-моему, сэр, вы родились в пятом году?
Примерно.
Конспиратор А я в пятом году переродился. В тысяча девятьсот четвертом году я поступал первый раз в Академию Генштаба и, признаться, провалился постыдным образом, на математике. После чего проследовал к месту службы, то бишь в Павлоградский полк. А квартировал мой полк уже в Мукдене, Русско-японская война, изволите знать, началась Первая японская армия шла на нас, вооруженная до зубов, одетая в хаки, понимающая все выгоды защитного зелено-коричневого обмундирования и прекрасно знающая специфические условия театра военных действий: то сопки, то ровная степь, вот так-то Мы же не знали ни того, ни другого. Подвоз продовольствия и боеприпасов отвратительный, и одеты мы в летние белые кители, поскольку кампания, извольте радоваться, летняя А какая прекрасная мишень этот самый белый китель, да еще на буро-зеленом фоне степи или сопки, да еще на ярком солнце, когда золотые погоны так и играют! Да что там погоны у господ офицеров! Медные солдатские пуговицы, со тщанием надраенные еще по петровскому артикулу, дислокацию с головой выдают! Генерал Куропаткин о существовании хаки и слушать не желал: не патриотично-с «Это как же мы воспримем вражеский опыт, это как же» Цусима уничтожила наш флот, пал Порт-Артур, и не было русского человека, мало-мальски любящего свою родину и уважающего ее боевую историю, чтобы он не спросилкто виноват? Солдат? Нет, русскому солдату умирать никогда не страшно было, если умирал он за дело правое. Офицеры? Нет, суворовские традиции в высшей степени свойственны российскому офицерству. Я имею в виду то офицерство, которое непосредственно солдата и учит, и в бой ведет, и с солдатом на привале из одного котла ест. Генштаб? Да. Потому что надо быть круглыми дураками, чтобы начинать войну, к ней не подготовившись. Царь? Безусловно. Конечно, вслух об этом не говорили. В шлиссельбургах да свеаборгах уже достаточно интеллигентов, в том числе и армейских, сидело Но все так думали. И я так думал, более того, все больше убеждался в виновности перед матушкой-Россией царя, Генштаба, Сената правительствующего, Синода святейшего. Более того, все больше видел фактов этой вины. И тут служил у меня в роте унтер, нижний чин, из рабочих, Семенов Иван Федорович. Задушевный человек Случилось так, что мы сблизились,Багратиони лукаво посмотрел на Дорна.Начал он мне доверять, потому что знал я о первомайской сходке и из элементарной порядочности по начальству о противном государственному устройству сборище не донес. Семенов это понял. И не донес я раз, два. Кое на что в полку тоже сквозь пальцы смотрел Например, делал вид, что марксистская литература вовсе не марксистская, а, пардон, экономическая, изучение которой отвечает, как было сказано в моем рапорте командиру полка, духу времени, гак как демобилизованный воинэто завтрашний российский фермерсии события происходили как раз во времена реформистской деятельности Петра Аркадьевича Столыпина, с которым мой дядя, Иван Александрович Багратиони, профессор экономических наук Петербургского университета, дружбу водил и которому советы давал, правда, так и оставшиеся без внимания. Потом, после войны, я сквозь пальцы смотрел на большевистскую ячейку в полку, поскольку уже сам Маркса изучал как следует, и не только теоретически, а с мыслью, что эти теории, осуществленные на практике, могли бы весьма пойти на пользу отечеству моему. Знал я уже тогда такого философа, как Вл. Ильин. «Материализм и эмпириокритицизм» огромное впечатление произвел на меня. Совершенно иначе этот труд организовал и мышление мое, и мировоззрение. Я стал серьезно изучать работы Ленина.
Разумеется, мое покровительство Семенову и его друзьям, мои собственные посещения полкового марксистского кружка, который по моему предложению официально значился кружком по изучению российской словесности, рано или поздно вскрылись бы. Да бог спас. Поступил я наконец в Академию Генштаба. Семенов был рад за меня. Образованные, говорил, офицеры будут крайне нужны революции. И польза моя революции обернулась тем, что ушел я с Врангелем, помогал кое-чем Фрунзе, работая в штабе генерала Кедрова, так до Крыма и дошел Словом, до самой смерти Врангеля я шел его дорогой и, как мог, информировал о ней сам знаешь кого. А теперь тут. Стране нужна правда, чтобы жить, чтобы выжить,добавил Багратиони после паузы.И моя героическая Мария Петровна с дочками, Ниночка ведь в девятнадцатом родилась, шли за мной этой тяжкой дорогой. До сих пор княгинюшка не ведает, чем дышит супруг на самом-то деле. Карточными долгами попрекает, ибо управляющий из имения уже ничего не пришлет За девочек боится. Говорит, выйдут они замуж на чужой стороне, и будут у нас не внучата, а мистеры и мисс
Нина остановила лошадь на повороте аллеи и терпеливо ждала, когда подъедут мужчины. Было видно, девушка уже утомилась.
Поезжай, дорогая, переодевайся,сказал Багратиони дочери,мы с мистером Дорном сделаем еще несколько кругов.
Когда Нина направилась к конюшням, Багратиони сказал:
Дост в Берлине. Но связан ли его внезапный отъезд с удачным похищением досье, я сказать не могу.
Прогулка заканчивалась. Спешиваясь, Багратиони сказал, оглянувшись на дочь, стоящую у калитки:
Так что пишите, сэр, письма, подтверждающие ваши симпатии моей семье. Шифр тот же. А вообще ваше мнение по поводу иденовского меморандума близко к моим сведениям. Но информацию, выстроенную только на умозаключениях, советую в Берлине продвигать очень осторожно, крайне осторожно. Только под давлением. Сами не пережмите. Нам выгодно, чтобы немцы приняли подобную информацию. Пережмете, ее посчитают «дезой», и вы не оберетесь неприятностей. Простите старика за поучения
XVI
Лей недоумевал. Похоже было, будто двум агентам предоставили случай продемонстрировать свои возможности, но при этом эффективность их усилий оказалась равной нулю.
Когда появился Дост с бюваром Идена, в бюваре лежало три подлинных документа. Записка какого-то клерка о том, что следует делать Германии далеко идущие уступки, дабы лишить ее повода прибегать к насильственным методам, что следует согласиться на установление Германией экономического господства в Центральной и Юго-Восточной Европе. Второй документдокладная главного экономического советника Форин офис Эштона-Гуэткина министру о целесообразности оказания финансовой поддержки Германии, возвращении ей части бывших колоний, расширении торговых англо-германских соглашений с целью торговой изоляции России. Конечно, подумал Лей, начальству будет приятно подержать в руках подлинник такого документа. А от третьего документавсего одна страничка, притом последняяи это была страничка меморандума Идена! Вот это да, сказал себе Лей, и следующей его мыслью былолучше бы этой страницы вообще не существовало. Но он тогда еще не подозревал, какими неприятностями обернется эта история.
Дост был поражен не меньше Лея. Мямлил, что меморандум Идена лежал в бюваре целиком Тогда что произошло? Подменили портфель? Подменили бювар? В бюваре оказались не те бумаги? Лей вызвал из Лондона Дорна.
Дорн заявил, что он лишь заказывал бювар, идентичный изображенному на переданной ему Достом фотографии. И это было его единственной обязанностью на завершающем этапе операции. Бювар Дорн отдал Досту в срок.
Послушайте, Дорн, прежде чем нас вызовут к начальству, я все-таки хотел бы прояснить для себя некоторые вопросы. Ведь нам придется защищаться,Лей вскинул на Дорна изучающий взгляд.Черт знает что произошло у вас с этим досье. Последняя страница, записочки, а где весь документ? Почему он попал к Досту в укороченном виде? Вам не кажется это странным?
Дорн внимательно смотрел на Лея, слушал его и думал: «Операция расценена как провалившаяся; он готовится к взбучке,удивился:Неужели Лей ищет во мне союзника?»
Скажите, Дорн, вы сознательно заняли в «Сиамских близнецах» пассивную позицию? Вы полагали, что эта операция обречена на провал? Поэтому? Признаться, и я был склонен так думать.Лей, похоже, говорил искренне.
Не представляю, что руководство может поручить агентуре заранее обреченную на провал операцию,спокойно ответил Дорн.Чтобы скомпрометировать исполнителей? Я не допускаю подобной вероятности. Но от неудачи не гарантирован никто.
Лей поерзал в кресле. Ему очень не понравилась фраза Дорна о компрометации исполнителей. Этот выскочка будто читает его мысли.
Стало быть, вы считаете,сказал Лей вкрадчиво,что итог операциинеудача? И только? В таком случае я повторю свой первый вопрос: вы сознательно заняли пассивную позицию? И если вы так уверены в порядочности руководства, не ваша ли пассивность оказалась причиной неудачи?
Я понял, что вас настораживает. Стало быть, я слишком доверился Досту. А он практически не допустил меня к финалу работы. Свою роль в операции я бы вообще назвал технической.Дорн смотрел в упор.
Однако,хмыкнул Лей.А раздвинуть рамки этой роли заранее отказались?
Этого я не говорил. Я прекрасно понимаю, что, разрабатывая подобные операции, следует иметь несколько вариантов их исполнения, может быть, исключающих друг друга. Тем я и занимался, но
Не заговаривайте мне зубы! Вы, очевидно, умышленно ничего не сделали.
Чего же я не сделал?возмущенно спросил Дорн, его возмущение было возмущением добросовестно поработавшего человека, которого облыжно обозвали трутнем, и Лей почувствовал это, промолчал.
Дорн продолжил напористо:Вы прекрасно знаете, штандартенфюрер, условия моей работы в Лондоне. Да, на меня и барона Крюндера спецслужбы Королевства смотрят сквозь пальцы, отлично понимая, что стоит за моими досками и нансеновским паспортом барона, так же как и наши соответствующие органы смотрят на какого-нибудь англичанина, выдающего себя за торговца датским сливочным маслом. Но до тех пор, пока «датчанин» не затронет интересы рейха. И на меня смотрят сквозь пальцы, пока я кручусь возле досок и фон-лампеновской «Лиги», ибо бороться с III Интернационалом не грех. Я это говорю, чтобы еще раз напомнить вам, что не могу работать в открытую, завязывать в открытую те связи, которые покажут, что мои интересы куда шире борьбы с большевизмом. Мне для «Сиамских близнецов» были бы, наверное, нужны выходы на дипломатические и правительственные круги, но зачем дипломаты и члены парламента лесоторговцу? Не насторожило бы нас с вами, если бы какой-то «датчанин»-маслобойщик искал контакты с Лаллингером? Нет? Я позволю себе усомниться. Безусловно, я ищу контакты. И они у меня намечаются, складываются. Но я работаю на перспективу, ибо постоянно помню, какие задачи скоро встанут перед службой безопасности рейха, и для их исполнения мне важно не сгореть на ерунде, я не имею права рисковать.
Ради досье министра иностранных дел можно и рискнуть!воскликнул Лей.Это не ерунда! «Сиамские близнецы» разрабатывались службой безопасности тоже, и, будет вам известно, в успехе операции заинтересован рейхсминистр Геринг!
Согласен. Но я рисковал. Когда Скотланд-Ярд начнет искать похитителей, с чего он начнет? Вы это знаете, штандартенфюрер
Да,согласно кивнул Лей,они начнут искать изготовителей копии бювара, а через нихзаказчика
У меня есть выход на случай, если придется объясняться с английскими бобби. Есть. С просьбой об изготовлении бювара по образцу обратились именно ко мне, потому что у меня есть знакомства среди русских эмигрантов, которые ищут заработок, одна из златошвеекмоя любовница, и я помог ей найти этот заработок.
Она ваша любовница?усмехнулся Лей.
Нет, конечно,с усмешкой ответил и Дорн.Но это неважно. Важно другоея не знал, зачем нужен бювар. Но потом я буду вынужден сказать, кто просил меня о содействии. И разумеется, я не назову имени барона Крюндера. Я скажу о мистере X, который за неделю до описываемых событий утонул, не справившись с управлением яхтой.
Что ж, похвально. Но почему у Доста оказалась только одна страница текста? Где остальные?
Я не видел документа, я и Доста не видел после того, как отдал ему бювар.
Скажите, Дорн, как все-таки Досту удалось договориться с тем чиновником? Найти его?
Деньгивсе еще сила.
А вы не знали, к кому обращался Дост?
Мы с Достом решили, что мне лучше не знатьна случай неудачи.
Не знаю почему, Дорн, но мне ваша пассивность в этом деле очень не нравится,Лей выразительно посмотрел на Дорна.
Верить или не верить своему сотрудникуэто тяжкий выбор любого руководителя, штандартенфюрер,просто ответил Дорн, думая: «К чему он клонит? Уж не к тому ли опять, как в тридцать четвертом, что я способствовал провалу, потому что я либо вражеский шпион, либо двойной агент? Ну что ж Кажется, я перехватил инициативу, нужно это использовать».
Неожиданно для Лея Дорн принял независимую позу, его лицо вдруг обрело выражение рассказчика, который собирается поведать нечто крайне занимательное и сам предвкушает удовольствиеи свое и слушателей.
Как я понял, штандартенфюрер,тон чуть ли не ласковый,по сути дела, наше общее руководство волнует не наличие бумаги с почерком британского министра, а ее содержание. Как мы с вами знаем, в правительственных кругах есть масса осведомленных людей, чья информированность покоится на самых обычных слухах. Разумеется, такое событие, как меморандум нового, да еще необыкновенно молодого, необыкновенно красивоговам не приходилось видеть фотографии Идена? Крайне хорош, весь в мать, а про ту рассказывают, что, стоило ей появиться в свете в дни ее молодости, желающие полюбоваться необычной красотой этой леди вставали на стулья Это к слову, сказать же я хочу вот что: меморандум молодого красивого министра, предназначенный только для членов внутреннего кабинета, явно программный документ, вызвал не меньшее любопытство, чем красота ныне престарелой леди Иден. О меморандуме раздумывали, гадали, шептались. И всегда есть два-три человека, которые помимо избранных видели почти собственными глазами. И всегда один из них хочет поднять значимость собственной персоны в глазах четвертого именно информированностью подобного рода. Если хотите, я все время работал с подобными людьми. Может быть, они были не совсем четвертыми, может быть, десятыми или тринадцатыми, но мне удалось в известных пределах собрать данные о содержании меморандума. И если мои данные совпадут с содержанием той страницыя ее не видел, как вам известно,это тоже немало, ибо та продажная тварь, торгующая государственными секретами, могла и Доста надуть. Значит, Фриц поработал на совесть.