Поль, приостановившийся от неожиданности, смотрел, как Диана неторопливо удаляется от него в повисшей тишине. Гнев душил его. Резко отвернувшись, будто сам вид Дианы Лейн был ему ненавистен, он стал помогать Пьеру, нагрузить на тележку остатки багажа, разговаривая с ним на родном языке спокойным голосом, хотя внутри него все кипело.
Так, значит, мысль о том, чтобы опять стать его любовницей, навевает на нее скуку? Она порвала с ним потому, что он ей наскучил?
Тогда он ей покажет! К тому времени, когда их отношениям и впрямь придет конец, она будет умолять его на коленях не уходить. Она будет цепляться за него руками, обещая ему, солнце на небе и землю в придачу, если только он останется! Или его зовут не Поль Риверди!
Как здесь красиво!с энтузиазмом воскликнула Тифани.Разве не так, детка?
Да, конечно,вымучила ответ Диана, едва раскрывая онемевшие губы.
Экономка Софи, симпатичная толстушка лет сорока с приветливой улыбкой на губах, первым делом провела их по всему дому. В памяти Дианы остался только белый мрамор повсюду и просторные комнаты, обставленные со скромной элегантностью старины. Теперь они всей компанией сидели на просторной террасе, выходящей на зеленую лужайку, уступами спускающуюся к пляжу, засыпанному белой галькой.
Софи принесла запотевший кувшин фруктового сока. Диана понимала, что ей стоит чего-нибудь выпить, ведь у нее с самого утра не было во рту маковой росинки. Желудок же не прислушивался к голосу разума и отказывался принимать и пищу, и питье, а горло неприятно саднило. Тифани же смотрела в свой стакан так, будто там был налит яд, и опасный огонек в ее глазах говорил, что она не отказалась бы от рюмочки виски.
По крайней мере, кажется, что этот профессор вполне сможет справиться с мамой, подумала Диана, как утопающая, хватаясь за единственный положительный момент в этой дурацкой ситуации. Максу Киршманну на первый взгляд было немногим за пятьдесят. Его коротко стриженные темные волосы с проседью, профиль римского сенатора и умные цепкие глаза, пронизывающие насквозь, создавали облик спокойного и компетентного профессионала.
Макс поднялся и нажал скрытую кнопку звонка на стене позади себя.
Если дамы не против, Софи проведет вас в ваши апартаменты. Пьер уже привез багаж и Флерет сейчас распаковывает ваши вещи. Мы встретимся с вами за обедом в час.
Голос профессора, говорящего по-английски с легким акцентом, был полон скрытой властности. Тифани вскочила с места с излишней торопливостью, уже не задумываясь над тем, насколько красивы ее движения. Если она спрятала в чемодане что-нибудь из спиртного, то Флерет по инструкции профессора успеет убрать бутылку еще до прихода Тифани в комнату, догадалась Диана.
Ну что, пойдем, дорогая?
Тифани протянула руку дочери, и ее брови удивленно взлетели, когда Поль бесстрастно сообщил ей:
Разве мы вам не говорили? Мы с Дианой остановимся в другом месте неподалеку. Здесь совсем рядом, всего десять минут ходу.
Хотя Диана и знала, что им предстоит жить отдельно от всех остальных, она побледнела, оказавшись перед лицом неприятной и оскорбительной действительности. Договор, к которому они с Полем пришли, был их общей тайной, и, если она хотела, чтобы Тифани окончательно пришла в себя, она не могла позволить ей догадаться, что ее дочь насильно укладывают в постель Поля Риверди.
Чтобы загасить тень беспокойства в глазах Тифани, Диане пришлось собраться с остатками сил и выжать из себя уверенную улыбку:
Я буду навещать тебя каждый день. Может быть, завтра приду к обеду.
Этим она хотела показать Полю, что он не сможет диктовать ей, что ей делать, каков бы ни был договор. Она сама будет решать, когда ей встречаться с матерью.
Небрежность тона должна была успокоить волнение матери, озабоченной тем, что ее дочь может влюбиться в такого же человека, каким был ее собственный муж.
Поддаваясь неожиданному для нее приливу эмоций, Диана горячо обняла мать. Ее сердце горько сжалось от сознания того, насколько Тифани похудела в последнее время. Эти сеансы с профессором должны ей помочь! Просто обязаны!
Диана ободряюще прошептала Тифани на ухо так тихо, чтобы слышала только она:
Все будет хорошо, вот увидишь! Просто сосредоточься на сеансах, и ты скоро будешь, здорова и счастлива. А обо мне не беспокойся... Я за себя постою!
Тифани растерянно кивнула. С обещанием прийти завтра Диана отвернулась, чтобы ее мать не смогла заметить неожиданных слез, навернувшихся на глаза. Тут же ее взор наткнулся на взгляд темных глаз Поля, смотревшего на нее со странным выражением.
Диана подняла подбородок повыше. Если он считает, что она слишком сентиментальна, что ж, это его дело. Для нее не имеет никакого значения, какое впечатление она производит на него. Сейчас важнее всего здоровье Тифани.
Диана придала своим глазам выражение нескрываемого презрения и произнесла:
Так мы уходим?
Совершенное тело Поля напряглось, и румянец гнева залил его щеки. Боже, как же она его достала! Сколько она может демонстрировать, что она, как ягненок, идет на бойню! А как она горячо бросилась к Тифани, заставив его впервые за эти дни устыдиться себя самого!
Поль небрежно указал на ступеньки, ведущие с террасы, и процедил сквозь зубы:
Вот сюда. Подожди меня внизу.
Сам же он подождал, пока Тифани и Нора прошли за Софи внутрь, и вполголоса переговорил со своим старым другом Максом Киршманном, подавляя при этом неуместное и несвоевременное желание перекинуть Диану через колено и как следует отшлепать ее прелестную задницу.
Мысль о применении физической силы к женщине была Полю несвойственна и никогда прежде не приходила ему в голову. Что же такое происходило с ним, и почему эта женщина в отличие от других будит в нем такие сильные противоречивые эмоции?
Последующие десять минут они шли молчасначала поднимались на холм, который прикрывал виллу от сильных ветров, а затем спускались по другому его склону в чашевидную долину.
При других обстоятельствах Диана не устала бы восхищаться окружающей природойполевыми цветами, разбросанными в траве под ногами, запахом диких пряных трав в неподвижном жарком воздухе, восхитительным видом на соседние острова, которые как мазки масляной краски застыли на горизонте. Но она была совершенно безразлична к этим красотам. Она с таким же успехом могла бы идти по узким пыльным улочкам криминогенных предместий Сан-Франциско.
Хотя ее план, предполагавший, что она должна делать вид, будто смотрит на продолжение их отношений всего лишь как на утомительную обязанность, вроде бы и сработал, но не было никаких признаков того, что лихорадочное напряжение собирается покинуть ее.
Тугой, все увеличивающийся комок нервозности где-то глубоко внутри нее грозил взорваться в любой момент с самыми непредсказуемыми последствиями.
Несмотря на то, что воздух к вечеру становился прохладнее, так как солнце клонилось к небосклону, пот приклеивал ее одежду к телу, выступал капельками на лбу и в основании шеи. Поль не пытался дотронуться до нее и не делая попыток сказать что-то. Его очевидный гнев свидетельствовал о том, что ее тактика была верной. Ей просто нужно продолжать в том же духе. Но Диане почему-то не было от этого легче. Неожиданно ей до слез стало жаль себя.
Когда они, наконец, добрались до места, ее сердце замерло, а потом застучало с удвоенной энергией. Небольшой домик, построенный из камня, был наполовину скрыт выступом скалы и утопал в зарослях папоротников. Его стены были увиты дикой жимолостью, а неподалеку бил родник с кристально чистой водой. Домик казался идеальным местом для тайных свиданий.
Напомнив себе лишний раз, что в их ситуации не было ничего идиллического, Диана проглотила свою гордость, которая заставляла ее хранить молчание назло Полю, и спросила неестественным голосом:
Что это за место?
Ведь кто-то из них должен был когда-то заговорить!
Помедлив перед дверью из простых струганых досок, Поль грустно усмехнулся:
Наше любовное гнездышко.
Он вопросительно поднял бровь и, не дождавшись реакции от нее, ответил сам себе:
А может быть, и нет.
Густые ресницы сразу же прикрыли его глаза, и Диана не увидела их выражения. Она холодно посмотрела на него, слегка пожав плечами. Она не была согласна с этим «может быть». Скорее «не может быть». В их отношениях никогда не было упоминания о любви. И как вообще трезвая женщина могла полюбить такого монстра?
Но если ты хочешь узнать реальную историю этого места, изволь.
Поль криво улыбнулся, как будто реакция Дианы слегка позабавила его.
Бывший владелец острова жил здесь до самой смерти. Он был своего рода отшельником. Обрабатывал маленький клочок земли, выращивал каперсы и немного винограда, рыбачил, собирал дикий розмарин и тем жил. Сейчас этот домик используется, как жилье для дополнительной прислуги, когда вся семья и наши друзья выбираются сюда в конце лета.
Поль открыл дверь, вежливо пропустил ее вперед и спросил сухо:
Есть еще вопросы?
Диана не ответила. Не очень-то поразговариваешь, когда у тебя в горле комок величиной с Гибралтар. Она молча переступила через порог, немного опустив голову, чтобы скрыть слезы от его проницательного взгляда.
Как глупо грустить о том, что было прежде между ними. О той радости, которую они находили друг в друге, о том, как красиво он ухаживал за ней, вовсю пользуясь своим магическим обаянием, о мелочах, которыми они баловали друг друга, о нежном прикосновении его руки, о его страстном взгляде, который говорил, что он жаждет ее или что он считает ее прекрасной...
Глупо грустить о том, чего никогда на самом дело и не было. Или, по крайней мере, о том, что уже осталось в прошлом. Любые нежные чувства, которые она питала к нему, если это и вправду было, а не показалось ей в угаре страсти, умерли тем утром, когда он пришел к ней в дом. Почему же у нее такое ощущение, что вместе с ними угасла и часть ее?
Как все нелепо!
Поль глубоко вздохнул, пристально рассматривая ее. Диана обвела равнодушным взглядом длинную комнату с низким потолком, которая открылась им за дощатой дверью. Комната была довольно просторной, но в ней были только газовая плита, каменная раковина, стол, стулья и приземистый деревянный буфет.
Поль исподтишка наблюдал за своей спутницей. Неприметная одежда, которую Диана намеренно надела в дорогу, не могла укрыть от его голодного взора соблазнительных изгибов ее стройного тела или сделать ее движения менее грациозными. Старомодная строгая прическа, несмотря на ее старания, только подчеркивала изящество красивой длинной шеи.
Сжав руки в кулаки, Поль проглотил проклятие, готовое сорваться с языка. Он вовсе не хотел, чтобы все вышло вот так. Он вовсе не думал, что Диана уйдет в круговую оборону. Он бы предпочел вернуть назад то, что было раньше,увидеть ее пухлые губы изогнутыми в улыбке, иногда шутливой, иногда соблазнительной. Он хотел, чтобы ее янтарные глаза, словно свечи, по-прежнему сияли для него. Он хотел, чтобы ее руки касались его, чтобы их пальцы переплетались, словно змеи. Он хотел быть уверенным в том, что не успеет еще наступить ночь, а они уже будут торопливо снимать одежду с жаждущих друг друга тел...
Диана медленно протянула руку и мягко коснулась лепестков неброских полевых цветов, голубых, белых и алых, стоящих в простой глиняной вазе в центре струганого деревянного стола. Видимо, кто-то из прислуги, готовя дом к приезду хозяев, любовно поставил ее туда.
Жизнерадостная и наивная красота букета казалась диссонансом настроению Поля и Дианыздесь была бы более уместна охапка чертополоха...
Полю до боли захотелось обнять Диану, почувствовать, как ее тело податливо тянется к нему. Он уже ощущал, как участилось его дыхание, как напряглись мышцы...
Сцепив зубы, он с обидой подумал, что вряд ли их занятия любовью дали бы ей возможность заскучать. Он так хорошо изучил ее тело, он играл на нем, как талантливый пианист на рояле, он знал, как прикоснуться к нему, где погладить, где нажать, чтобы она извивалась и млела от страсти.
Неожиданно он понял, что он жаждет не только грандиозного секса. Ему впервые захотелось, чтобы эта женщина отдавала ему не только свое восхитительное тело, но и загадочную душу.
Но его мужская суть требовала своего, она торопила. Каждая его мышца, каждый нерв призывали его взять то, что должно быть его по праву. А мозг пытался убедить его, что этот шаг может завести неизвестно куда.
Это, конечно же, не вилла.Когда он, наконец, прервал молчание, его голос звучал устало, но он не мог ничего с собой поделать.Боюсь, что тебе придется обходиться без тех предметов роскоши, которые делают нашу жизнь приятной.
Поль в глубине души знал, что это замечание было не совсем справедливо. Диана вовсе не была изнеженной и капризной женщиной, она никогда ничего от него не требовала, довольствуясь малым, но что-то внутри него желало задеть ее, обидеть, хоть он и ругал себя за это.
Она и ухом не повела, как будто он не с ней разговаривал. Лишь легкое дрожание руки, оставившей цветы, показывало, что она слышала его слова и совершенно справедливо отнеслась к ним с соответствующим пренебрежением.
Вздохнув, Поль сказал резко:
Пока осмотрись, поднимись наверх, а я проверю, работает ли генератор.Он повернулся и вышел во двор.
Генератор, разумеется, был в порядке. Необходимости в проверке не было никакой. Он не зря так хорошо платил своим людям. Они должны были следить за тем, чтобы все в доме на острове работало как часы. Ему просто нужно было какое-то уединение, чтобы разобраться в себе, чтобы понять, наконец, что же такое с ним происходит.
Эта неожиданная и ошеломляющая потребность обрести более длительные и надежные отношения, основанные не только на сексе, вызвала у него прилив здорового скептицизма. С ним такого прежде не было. А если сейчас это происходит с ним, то только потому, что Диана нанесла сокрушительный удар по его мужской гордости, удар, который может быть компенсирован лишь ее полной и окончательной капитуляцией. Ее любовью. Взаимными обязательствами. Вечным единением. И тому подобным бредом.
Он иронично скривился. Когда он получит все это, его гордость успокоится. Но, с другой стороны, все эти мысли звучали как-то недостойно...
Подумав минуту, Поль отбросил сомнения. Вскочив, он задумчиво провел рукой по волосам. Так, первоначальный план отменяется. Вынудить ее делить с ним постель, пока он этого желает, а потом бросить ее, теперь казалось ему самой глупейшей идеей, которая когда-либо приходила ему в голову. Он никак не мог понять, с чего это он возлагал на нее такие надежды.
А если бы его первоначальный план ударил в первую очередь по нему? Если бы он сам превратился в стенающее существо, которое страстно умоляло бы ее продолжить их отношения, а она бы оттолкнула его движением ноги?
Даже сама мысль об этом перевернула все с головы на ноги. Какое-то странное чувство просветления охватило его. Теперь он окончательно понял, чего хотел. Теперь он знал, что делать.
Лечение Тифани под профессиональным наблюдением Макса Киршманна будет продолжаться. В этом он был уверен. И вовсе не потому, что это было частью их первоначального договора, а потому, что он искренне хотел помочь, хотел снять хотя бы это бремя с хрупких плеч Дианы.
Затем, скажем, через неделю, когда Диана убедится, что Тифани благополучно устроилась на вилле, она будет вольна вернуться в Сан-Франциско к своей работе, а потом сможет найти себе мужчину по своему вкусу. Который не будет навевать на нее скуку.
Эта мысль пронзила Поля, как остро наточенная сабля. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и приглушить неприятные уколы ревности. Он поднял голову и вернулся в дом.
Он позвал Диану.
Вот и все. Жестокие игры завершены.
5
Диана услышала, как Поль негромко позвал ее, потом опять, и ее душа как будто сразу обледенела. Она будто оглохла и не слышала ничего в установившейся тягостной тишине, кроме грохота собственного сердца. Затем настойчивое чувственное желание зародилось где-то в глубине ее тела и погнало кровь по жилам.
Неужели настало время выполнять обязательства, возложенные ею на себя? Покорно ждать, пока он поднимется по ступенькам и придет к ней, пока снимет одежду с ее уже бесстыдно возбужденного тела, пока коснется, приласкает, войдет в нее?
Знает ли он, догадывается ли о том, что стоит ей лишь подумать о его умелых руках, касающихся ее тела, как она уже полна готовности сдаться на волю его желаний, стать знойной дрожащей плотью, нетерпеливо вожделеющей его?
Знал ли он об этом, или это был ее унизительный секрет?
Диана все еще продолжала стоять, окаменев, в одной из спален. Обе комнаты были меблированы совершенно одинаково. Никакой роскоши, минимум удобств и комфорталишь те немногочисленные вещи, которые были необходимы для кратковременного отдыха,две кровати, разделенные тумбочкой, комод и платяной шкаф.