В ее сумочке нашли продукты с кухни, Маниз, холодно сообщил Сармат откуда-то со стороны.
Боже! Теперь залило пониманием! Не воровать!
За воровство здесь наказывают так строго Нет, не строго, просто по-зверски! Как-то мне говорили, что одну из отважившихся на такое после так и не нашли
Это не я, умоляюще подняла на него залитые слезами глаза. Не я, умоляю вас!
Ммммм Вот, значит, вор, таскающий уже неделю с моей кухни? Маниз прищурился, откинув мои спутавшиеся волосы с лица и погладил по щеке.
И от этого обманичиво спокойного прикосновения стало гораздо страшнее, чем в той комнате, куда меня затащили по дороге.
Я ничего не брала, замотала головой, отчаянно надеясь, что он мне поверит. Я не брала! Ничего!
Так чего тебе не хватало, сладкая, рука Маниза продолжала гладить мое лицо, а я лишь всхлипывала, глядя на него с отчаянием. Плачу мало? Чаевые у тебя маленькие? Так ты бы улыбалась посетителям получше, и больше бы были! Или просто натура такая, что не можешь не взять то, что плохо лежит, а? его ласка мнимая закончилась, он дернул за волосы так, что из глаз снова потекли слезы.
Умоляю вас, господин! я застонала, понимая, что он меня просто не слушает. Клянусь, я ничего не брала! Ни разу! Камеры хотя бы проверьте!
Неделю. Неделю ты предавала мою доброту, позволившую тебе здесь работать, глаза Маниза стали совсем холодными, мертвыми прямо.
Камеры повреждены, вмешался охранник. Иначе нам бы не пришлось искать так долго.
Хитрая девочка, да? Маниз дернул за волосы сильнее и склонился над моим лицом. Не просто своровать решила? Решила, что ты умнее, да?
Нет! я судорожно впилась пальцами в колени Маниза. Не брала я ничего и ничего не портила! Отпустите!
Отпустить Хм Отпущу, конечно, что я, зверь, что ли? Трахну тебя для начала, потом охрана позабавится, а когда надоест, пальцы тебе отрублю. И отпущу, конечно. На хрен ты мне дальше нужна будешь, а? Может, так бы только пальцами отделалась, но камеры вредить и отпираться Зачем в лицо доброму хозяину плевать? Зачем кусать руку, которая кормит, а?
Глава 12
Я ничего не делала! Это не я! Пожалуйста задыхаясь, еще пыталась вымолить пощаду, но уже понялаее не будет. Ничто уже не поможет. Никто не спасет. Никто не станет даже слушать!
Маниз, один из сидящих рядом с хозяином вдруг поднялся, застегивая пиджак. Красивая девушка. Мне нравится. Очень.
С ужасом подняла на него глаза.
Что это значит?
Теперь еще и он, кроме остальных?
Боже, зачем я только во все это вляпалась! Да лучше бы на хлебе и воде перебивались, чем деньгитакой ценой и такими последствиями!
Но все-таки где-то еще оставалась надежда, что Маниз меня услышит, во всем разберется! Инет, не потому что моя жизнь для него важна, мы все для него, как букашки, наступит, раздавит, и не заметит. А потому, что не потерпит, чтобы его кто-то за нос водил. Только из-за этого, все же еще надеялась, что все же разберется, выяснит все И меня отпустят
Я рад, дорогой, что тебя порадовала эта моя мелочь, Маниз расплылся в улыбке. Твой подарок упакуют и доставят тебе в ближайшее время.
О, ну что ты, дорогой, тот человек снова сел в кресло. Я всего лишь сказал, что девчонка симпатичная.
Тымой гость. И я рад доставить тебе такое маленькое удовольствие.
Ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого.
Но у обоих лица, бесстрастная холодная маска. Ничего не понять, не разобрать
Меня снова подхватили за руки охранники и поволокли отсюда.
Куда? Что теперь со мной будет? Неужелиобратно, к себе??? Продолжить то, что остановил Сармат?
Затащили в какую-то комнату, их оказалось много здесь, наверху, в извистых коридорах.
А я уже выдохлась, даже сопротивляться не пыталась, да и какой смысл? Все равно не поможет
Обреченно только закрыла глаза и судорожно сглотнула, когда меня усадили на постель. Сейчас будут издеваться И еще с большей злостью после того, как их остановил Сармат
Повезло тебе, сучка, тяжелая рука схватила за подбородок, но не ударила. Спас тебя Морок.
Спас? Повезло?
Будто в дурмане, через пелену и гул в ушах доносились до меня слова. И лицо того, кто говорил расплывалось, множилось, плыло перед глазами, теряя форму.
Да не дергайся, снова со злостью замахнулся, сама не заметила, как отшатнулась назад. Никто тебя теперь не тронет.
Этоправда? Он действительно это говорит? Или так со мной играет подсознание, и я слышу то, на что уповаю?
Но рука останавливается в миллиметре от моего лица, так и не ударив.
Неужелиправда?
И тот человекдействительно меня спас? Вот так легко, всего несколькими словами?
Меня отпустят? спрашиваю, еще не веря. Голос дрожит, да меня всю колотит.
Да, мрачно раздается голос Сармата. Теперь тебя отпустят. Ванная справа. Приведи в себя в порядок, мне в лицо летит какая-то тряпка. Платье, понимаю, успев его поймать на лету.
Неужели? Да? все еще боюсь в это поверить. Ясвободна?
Не задавая больше вопросов, буквально подпрыгиваю и влетаю в ванную комнату.
Судорожно тру тело мочалкой, смывая с себя кровь и все их омерзительные прикосновения. Не стоит больше ничего говорить, ни о чем спрашивать! Бежать отсюда, и поскорее, пока не передумали!
Зря платье надела, когда возвращаюсь в комнате нет уже мужчин, от чего снова вздыхаю с облегчением.
Но меня ждет женщина, лет пятидесяти, навскидку, в восточной одежде. Никогда не видела ее здесь.
Зафира меня зовут, сухо сообщает она, окинув меня ничего не выражающим взглядом. Снимай платье и ложись на кушетку. Все снимай.
Но
О, Боже! Нет! Неужели Маниз все-таки передумал?
И зачем я только пошла мыться? Бежать надо было, сразу же! Плевать, в каком виде!
Меня отпустили, бормочу с отчаянной надеждой.
Отпустили, кивает головой, соглашаясь. К Мороку тебя отпустили, девочка. Ты теперь принадлежишь ему. Хозяин тебя подарил своему гостю.
Что???!!!
Ничего понять не могу, как этоподарил? Как этопринадлежу?
Господи, да что же за порядки у них здесь такие? Топальцы отрубить собираются и отдать на растерзание охранникам, то, вдруг я, оказывается, стала чьим-то подарком?
Повезло тебе, Зафира, все так же, совершенно бесстрастно подходит ближе, щупает пальцами мои губы, грудь, поднимает волосы, а я стою, как изваяние, и даже руки поднять не могу, чтобы пресечь это. Теперь у тебя есть свой господин. Он теперь твой хозяин, будет доволен, ни в чем нужды иметь больше не будешь! Защитит, все даст, все решать теперь в твоей жизни будет.
Только трясу головой, как будто от этого наваждение пропадет. Хозяин? Я теперьего вещь, что ли?
Ложись, Зафира кивает головой на кушетку и я, будто во сне, послушно стряхиваю платье и таки ложусьа куда деваться.
Непонятно откуда появившиеся девушки начинаю разминать мое тело, каждую косточку, до приятной расслабленной неги, втирая в кожу какие-то ароматные масла. Даже приятно становится, тело как будто оживает, несмотря ни на что
То же самое происходит и с волосами, мне не дают их ни высушить самой, ни причесать.
Расчесывают тоже двое, что-то в них втирая, а я, уже сидя перед зеркалом, с удивлением смотрю на собственное отражение, вечно непослушные волосы так и сияют, мягкой волной окутывая ниже пояса, а кожатак будто светится изнутри. Прямо и не я
Снимай, Зафира дергает за резинку бюстралтера, и я, вздохнув, начинаю снимать белье.
На меня тут же набрасывают прозрачное белоснежное платье, оно похоже на тонкое облако, что идеально окутывает мою фигуру. А сверху надевают какой-то длинный то ли халат, то ли балахон.
А белье? губы слушаются с трудом, да и сама я никак не могу очнуться, поверить в происходящее, уж слишком все нереально и ненормально.
Белье тебе не понадобится, усмехается Зафира, утаскивая меня из комнаты, а после, и по ступенькам вниз.
Сердце колотится, как сумасшедшее, но нас никто не останавливает, даже когда мы выходим из «Звезды».
Проходим двор, садимся в машину, и все по-прежнему спокойно.
Теперь уже сердце, снова срываясь, начинает биться совсем иначе, все-таки, я действительно на свободе, хоть и никак не могу в это поверить!
Бросаю последний взгляд на это страшное место, замечая, как с ненавистью смотрит на меня через окно кухни Дара. Теперь уже не сомневаюсь, это она подкинула мне в сумку ту проклятую еду! Только вот кому я теперь об этом расскажу?
Дыхание замирает, из другого окна я вижу напряженно смотрящего на отъезжающую с нами машины Сармата. Даже кулаки сжал и губынапряженная злая линия. Ему-то что? Он таких, как я, еще кучу наберет! Сколько дурочек на острове только и мечтают, чтобы попасть в «Звезду» на работу! И только я теперь, даже на рынок, дворником пойти готова, лишь бы больше никогда не приближаться ни к этому месту, ни к этим людям!
Совсем меня не слушаешь, Зафира дергает меня за рукав и больно сжимает руку у локтя.
С хозяином, не разговаривать! Звука издать чтоб не смела! Будь покорна, исполняй все, что он скажет, и глаз не поднимай! Твой хозяин должен быть доволен тобой, иначе вернет Манизу. А уж тот, будь уверена, накажет тебя за недовольство своего гостя похлеще, чем за воровство!
Это надолго? Ну, в смыслея к нему? И после этогоменя же отпустят? В «Звезду» уже не вернут? А делать что будет нужно?
Надолго? Зафира запрокидывает голову и начинае смеяться, таким противным коробящим звуком, что и вороны приятнее каркают. Ты теперь ему принадлежишь! Навсегда! А делать он с тобой будет все, что захочет. Так чтобудь мудрой, девочка, к ней снова возвращается прежняя бесстрастность. Делай все так, чтобы он был доволен. Если захочет обратно Манизу отослать его подарок, лучше бы тебе и не рождаться, Маниз будет оскорблен.
Черт! Совершенное какое-то безумство! Я чтовещь или рабыня?
Ноничего, успокаиваю я себя. Главное, что от Маниза убраться удалось! А тот, кто меня спас, человек точно не восточный, наш. Значит, он живет по нормальным законам, а не то этим жутким! И он, наверное, все же не такой, как эти бандиты! Ведьпожалел меня, вытащил, видя, что со мной сделать собираются, уж точно не могла я ему понравиться такой, какой была в тот момент, когда меня увидел! Побитая, с кровью из носа, с волосами перепутанными, всколоченными. Значит, стоит ему все объяснить, и он отпустит!
Пыталась вспомнить его лицо, и не могла.
Слишком уж переполнял меня ужас в тот момент. Ничего не помню. Только то, что роста огромного, глаза черные, и волосы. Но не восточный, точно.
Вот тот, второй, кто сидел по другую руку Маниза, вот тот страшный, это я помню. На зверя лютого чем-то похож. Глазаяростные, полыхающие, ноздри прям раздуваются, такое ощущение, что бросится на всех в любой момент готов. Сразу видно, бандит. А этот Нет, страха я не помню, когда на него осмотрела. Холодный, бесстрастный, да. Ноне жуткий, как Маниз, и тот, другой.
Помни, ты должна молчать. Тысущество для ублажения хозяина. Безмолвное существо, говорила мне Зафира, ведя под руку в огромный дом, к которому мы приехали. И, когда хозяин рядом, твоя голова должна быть склоненной. Молчишь и ждешь, когда он что-нибудь прикажет.
Я слушала, и пропускала мимо ушей. Главное, чтобы он поскорей приехал. А дальшенам останется только объясниться.
Какая-то женщина, выслушав Зафиру, увела меня в комнату и приказала ждать. Кажется, спальня того самого хозяина. И я послушно ждала, даже на стул присесть не осмелилась, хоть ноги и едва меня держали. Лучше не раздражать его лишний раз.
Кто же мог подумать, что он совсем не станет говорить?!
ЧтоТАК все выйдет, и он сразу же схватит меня, чтобы сделать то, что не закончила охранники?
И вот теперь я, подмятая его тяжелым телом, даже рассчитывать на спасение не могу!
Теперь япросто шлюха, с которой делают все, чего хочется!
Как же так вышло???
Как же моя жизнь превратилась вот в это, Господи?
И, ну почему я не отдала свой первый раз любимому?
Зачем ждала?
Лучше бы с ним, пусть даже и без свадьбы, без обещаний, а теперьвот это. Вот так
я не шлюха, выдыхаю одними губами, горло свело таким спазмом, что даже собственного голоса не слышу.
Тебе разве не сказали, что ты должна молчать? черный, страшный, прожигающий взгляд совершенно ледяных, безучастных глаз.
Глава 13
Нет, я ошиблась.
Этот человек, с лицом, будто высеченным из камня, на котором нет ни единой эмоции, уж точно не мог меня пожалеть. Он вообще ни на какие чувства не способен, тем болеена доброту и жалость. Ему все равно, понимаю, с еще большим ужасом. Я для неговообще не человек, только игрушка для собственной похоти. Зачем он меня забрал? Уж точно не для того, чтобы спасти! Чтобы иметь круглосуточно под рукой кого-то, об кого можно удовлетворить свой член
Не надо, пожалуйста, я захлебнулась собственными слезами, полившимися в горло.
Просто заткнись, сжал мое горло до новой судорожной боли. У Манизавсе шлюхи, других там нет. И я не хочу, чтобы шлюха открывала рот, когда я ее трахаю. Только когда трахаю в рот, это понятно? Поэтомупросто заткнись. И перестань уже всхлипывать.
Рванул на мне эту полупрозрачную ткань, и она паутиной обвисла на его руках, обнажая меня полностью.
Швырнул обрывки бывшего платья по обе стороны кровати, рассматривая меня снизу вверх, дернул ноги еще сильнее в разные стороны.
Меня жгло. Будто его взгляд оставлял ожоги везде, где прикасался.
Уставился прямо мне между ног, и я только вдрагиваю всем телом, так и лежа перед ним, все распахнутая, вся напоказ.
Дернул мои ноги снова, еще сильнее в стороны, застонала от боли, но вовремя прикусила губу. Молчать. Лучше молчать и не издавать ни звука. Просто ждать, когда этот кошмар закончится.
Его глаза поползли вверх, прожгли живот там, где пупок, поднялись к соскам Издав какой-то странный звукто ли хрип, то ли тихое рычание, он снова вернулся к моему лицу, наваливаясь на меня огромным тяжелым телом.
Глаза засветились как-то иначе, кажется, он остался доволен тем, что рассматривал.
Потащил мою руку своей вниз, заставив обхватить его член, такой огромный, что и в руку не помещается, и стал водить по нему, положив свою руку поверх моей, заставляя сжимать все крепче.
Второй рукой крутанул, сжав с силой, мой сосок, все тело изогнулось от острой пронзительной боли.
Снова поднял на меня взгляд, тяжелый, такой, от которого еще сильнее, чем от боли захотелось дернуться, но я напряглась, так, что, кажется, каждая клеточка тела выгнулась дугой, и заставила себя замереть, сжав простыни руками еще сильнее.
Похоть и какая-то ярость сверкнула в этих обжигающих ледяных глазах, лучше притихнуть, лучше не злить его.
Даже дышать невозможно стало под этим взглядом, медленно, через нос выпускала из себя воздух.
Лучше опустить глаза, а то еще примет за вызов, или опять решит, что я разыгрываю ужас, которого никак не могу ни сдержать, ни спрятать, так и сделала, уперевшись взглядом в его грудь, но легче не стало. Стальные мышцы, дернувшиеся, перекатывающиеся на огромной груди, огромные вены на мощных руках по обе стороны от моей головы, и это Кирилл еще казался мне большим? Да этот человек, просто огромен! И похож на какое-то первобытное существо, высеченное из скалы или из камня!
Да он же меня раздавит или просто разорвет, мамочки!
Зажмурила глаза, так, что веки начали болеть, до рези, пытаясь смириться с неизбежным. Медленно, неслышно выдыхая воздух, думая только о том, как это пережить. Надо, наверное, расслабить мышцы, все равно не отпустит, а так будто еще больнее. Представила себе мерный плеск океана, пытаясь хоть немного перестать сжиматься, особенно там, внутри, куда он только что так пристально и жадно смотрел.
На меня смотри, его огромная лапища сжала мой подбородок, дернув вверх. И снова внутри все сжалось, непроизволько, до боли там, между ногами, в самом естестве.
Послушно распахнула глаза, стараясь его не видеть.
Пытаясь представить вместо него Кирилла, так будет легче, если все время буду видеть перед глазами его лицо.
Что он сейчас делает? Ждет меня? В нашей постели?
Нет, так стало еще хуже, в глазах зарябило от выступивших слез, и, хоть лицо, нависшее надо мной размазалось в дымку, я всхлипнула, не сумела сдержаться, за что получила недовольный рык.
Хватит, я сказал, что мне не интересна игра в жертву, положил пальцы на губы, прижимая, но уже не так больно, как прикасался раньше. Водит по губам, будто с нажимом размазывает невидимую помаду.
Время будто замирает в этом непрекращающемся кошмаре.
Даже кажется, что его голос изменился, нет, не то, чтобы стал нежным, но Каким-то другим
С легкой хрипотцой, но не злым, не жестким. Интимным? Наверное, да. И тихим.
На миг показалось, что мне даже нравится, по коже побежали какие-то странные горячие мурашки.
Представила себе, а что если бы я встретила этого мужчину по-другому? Если бы все было иначе?
Наверное, расплылась бы вот от такого голоса
Да, нет, о чем я думаю, вообще? Это все бред Сумасшедший бред, видимо, сознание пытается переключить меня от ужаса. Да И все же Даже в глазах его что-то на миг изменилось Мелькнуло так мимолетно
Как будто он не как на вещь на меня смотрит, а как на человека, на девушку
Ну, да, конечно, если бы смотрел иначе, не стал бы вот так со мной Как с тряпкой, живой, но бессловестной и бесправной игрушкой Зачем я себя обманываю, как и тогда, когда надеялась, что он меня хотел спасти, что выслушает и отпустит? Незачем. Нужно принять правду, какой есть
Руки до сих пор чувствовали прикосновение к его члену, до сих пор ощущала, как пульсировали под ладонью его вздутые там вены, хоть он уже и отпустил их и теперь они впились в простынь изо всех сил. Да что руки, горло до сих пор горит, и волны ужаса накатывают снова и снова. ЭТО во мне не поместится! Он же сейчас разорвет все там, внутри!
Как бы не было больно и отвратительно, лучше уж бы снова заставил делать это ртом, пусть даже вбиваясь в горло до спазмов.
Ночто я могу? Орать? Просить? Да ему все равно! Только себе же хуже этим сделаю!
Зашуршала фольга, на какой-то миг он отвернулся от меня, завозился где-то там, внизу, задев костяшками до боли мой клитор.
И снова навалился, опираясь на локти с обеих сторон от моей головы, а ноги, до сих пор жестко им разведенные уже ломило от ноющей боли.
Пробежал глазами по моему лицу, как-то даже мягко поправил упавший на глаза локон, и я снова поддалась этому человеческому, что проступило в его глазах.
Может, самой попросить, чтобы продолжил то, что было с самого начала? На то, что отпустит, шансов, конечно, нет, но, может, хотя бы это?
Резкая боль между ног выбила из меня все мысли.
Как будто обжигая и раздирая меня изнутри одновременно.
Зажмурилась настолько, что перед глазами замелькали ослепительные вспышки на фоне полнейшей черноты.
Не знаю, как не заорала от жуткой разрывающей боли, крик застрял где-то в горле, а тело судорожно сжалось, превращаясь в камень.
Расслабь мышцы, надавил пальцами мне на плечи. Так, что, кажется, не просто синяки останутся, а вмятины и кровоподтеки. Расслабь! Конечно, так это просто! Сказать, но не сделать!
Глубоко задышав, попыталась, и его член толкнулся глубже, теперь показалось, что у меня даже кости раздвигаются, расшатываются с хрустом в тазобедренном отделе. Его член распирал меня всю, как будто я бабочка, которую проткнули булавкой. Очень огромной, очень толстой булавкой. Больше самой бабочки.
Ты сухая, попытался толкнуться еще, глубже, но не получилось. Давай. Смочи себя.
Смочить? Этовот как он себе представляет? Думает, я щелкну пальцем, и тут же появится возбуждение?
Быстрее! Палец послюни и введи, кажется, он начинает злиться. А если не сделаю, то что? Поймет, что ничего не получится и оставит эту идею?
Ты плохо слышишь? его рука дергает за волосы, кажется, с меня скоро они слезут вместе с кожей головы, которая тут же начинает гореть, вся, до мучительной боли.
Обреченно засовываю палец в рот, но бесполезно, тамтоже сухо, как все выжгли.
Слюны нет, еле шепчу. Да, я боюсь, что он снова психанет из-за того, что я позволила себе разговаривать.
Блядь, все с тобой не так, мочит свои два пальца и резко проталкивает в меня.
Как будто раскаленной палкой, внутри все протестует, мышцы от этой новой боли снова сжимаются так, что пальцы его сейчас просто вытолкнутся. И, самое страшно, понимаю, что до этого он в меня вошел даже не наполовину.
Но его, кажется, ничего не смущает.
Несколько раз жестко толкнувшись пальцами, вытаскивает их и, теперь уже медленнее, направляет в меня свой член.
Теперь я успеваю все прочувствовать, как упирается в мой вход его огромная головка, как, со скрипом она проходит сопротивление у меня внутри, и, чуть поводив ею во мне вперед- назад, он резко вдалбливается на полную мощность, одновременно навалившись на меня почти полностью.
Боже! Больоглушительная, до звона в ушах, до моментального пота, который тут же обливает мое затрясшееся от жуткого разрывающего ощущения тела. Даже орать не могу, боль окатила, пронзила насквозь и слезы сами по себе хлынули из глаз.
Наклонился надо мной, так близко, что наши лица почти соприкоснулись.
Снова показалось вот это что-то человеческое в его лице, и Какой-то странный взгляд в еще сильнее потемневших глазах с бешено расширенными глазами.
Интерес Какой-то странный, так рассматривают забавную и странную зверушку
Но, может, теперь, поняв, что я девственница, он все-таки поверит, что яне шлюха, и не станет продолжать?
Только бы вышел из меня как можно скорее, я больше не вынесу этой жуткой боли!
Не двигаясь, провел по моему лицу ладонью, стирая слезы. Замер, обжигая меня своим тяжелым дыханием. Лишь бы отпустил, я больше не выдержу! Сейчас, кажется, от меня только куски тела останутся!
Нонет, чуда не случилось.
Приподнявшись, он поднял мои ноги, забрасывая себе на плечи, и начал двигаться, резко, жестко, каждым толчком раздирая меня еще сильнее, еще глубже, до мучительной, резкой скручивающей боли в животе, до прострелов в сосках, как будто действительно проткнет меня сейчас насквозь, до самого горла, перемешав все внутренности в фарш.
Даже вкрикнуть не смогла. Стонать от боли не могла. Ничего не могла. Только думая об одном, скорее бы потерять сознание от этой боли!
Только сознание никак не покидает меня, а онвсе ускоряется, и толчки становятся резче.
Задвигался бешено, сжав челюсти, впившись в меня взглядом, а я уже и не пыталась закрыть глаза, все равно не помогало. Затонал, с хрипом, с рычанием, начав вколачиваться так, как будто на кусочки меня развалить хочет. Все тело затряслось, подлетая почти над кроватью, грудь под его точками стала болезненно дергаться, а внутри, ожог и рана, невыносимая, безумная боль.
И наконец замер, прижав меня своим телом еще сильнее.
Неужели? Неужели все?
Слушала его рваное дыхание мне в шею, смотрела, как капля пота с его виска падает на мое лицо, не двигаясь, стараясь даже не дышать, вообще не издавать ни звука, даже уже не дернулась когда он обхватил ладонью мою грудь.
Внутри все равно все горит, пусть даже он и вышел. Так раздирает, что невыносимо терпеть, и хочется просто сдохнуть, прямо сейчас, в один миг.
Иди к себе, хрипло произносит. Очень тихо.
И я соскальзываю с этой кровати, на которой меня только что практически убили.
На его презервативе, на простыни видна кровь. Весь его член, до сих пор не опавший, в моей крови, даже волосы над ним.
Еле встаю на ноги, они не слушаются, их сводит судорогой от того, насколько сильно он их раздвинул, и как долго это было.
Орать хочется, выть, реветь в голос, но я только на негнущихся ногах, как сломанная кукла, плетусь вперед. Ничего в голове, ни единой мысли, только как будто бьет колокол, оглушительно и по вискам. Даже не думаю о том, куда это, к себе? Но в том, что уж точно не домой, даже не сомневаюсь.
Глава 14
Меня подхватывает под локоть та самая женщина, которая встретила у дома нас с Зафирой, и куда-то тащит, практически волочит. Не разбираю дороги, даже не смотрю, мне все равно. Меня заталкивают в какую-то конуру, маленькая комната без окон. Кровать, стол, одно кресло у стола, и приоткрытая дверь в ванную. Вот и все.
Оставляет одну, и я просто падаю на постель, слыша в тишине, как поворачивается ключ в замке двери.
Меня заперли. Выхода отсюда нет, проносится в голове.
Но даже это уже меня не трогает. Меня будто выключили, осталась только действительно неживая кукла.
С огромным трудом отталкиваю себя от постели и плетусь в душ, скорее механически, чем если бы меня волновали сейчас вопросы гигиены. Да, нужно смыть это все с себя, кровь, пот, его прикосновения Но на самом деле, ничего уже этого я с себя не смою. Никогда. Даже если буду тереть тело так, что ободру всю кожу.
Так и лежу всю ночь на постели. Все тело горит, зато внутри как будто все заморозили, превратили меня в бесчувственный лед.
Слез нет, ничего нет.
Даже боли.
Как будто все, чем можно чувствовать, из меня просто вынули.
Даже глаза не закрываются. Просто до утра смотрю в потолок, и пошевелиться не могу. Только под утро, о чем говорят мне огромные часы на стене, проваливаюсь в темноту.
* * *
Очнувшись, я даже не сразу понимаю где я.
Мне снились теплые руки Кирилла, обнимающие меня, его губы, как обычно, прижавшиеся к моей шее, что-то шепчущие, успокаивающее и ласковое.
Не сразу поняла, откуда эта пронзительная боль между ногами, почему так тянет низ живота и болит распухшая грудь? Неужели Кир снова попытался повторить свои попытки? Те самые, когда он был настойчив до боли в теле и до первого моего страха перед ним?
Кир, я же просила, выдыхаю, чувствуя, как болят губы от того, что начинают двигаться. Не трогай меня
Но, вместо привычного уже «прости, детка, спи, все хорошо» и волны тепла, когда он притягивает к себе меня крепче, тишина и холод.
Даже руку завожу назад, все еще до конца не вынырнув из пелены сна, чтобы коснуться его плеча, щеки, чтобы притянул меня к себе сильнее, так иногда тоже бывало, Кирилл, еще не проснувшись до конца, начинал слишком яростно меня ласкать, а после моей просьбы перекатывался на край постели. Слишком возбужден он был, именно под утро, особенно под утро. Отшатывался, чтобы сдержаться и остыть.
Медленно раскрываю до невозможности тяжелые веки, как будто бы к ним груз какой-то прицепили, и не понимаю. Стены вокруг, темнота, тикают на стенке напротив часы, подсвечивается циферблат и стрелки.
Откуда часы на стене? Почему темно? Мы никогда не закрываем шторы, чтобы проснуться вместе с солнцем, оно всегда светит в глаза, и спать дольше уже невозможно. Это лучше, чем будильник. Есть в этом какая-то магия. чтобы тебя будило именно солнце. Мама всегда говорила, что так оно будто само благословляет новый твой день. Когда была маленькая, я даже умывалась солнцем, зачерпывала его свет в ладоши и проводила по лицу. Смеялась новому дню, в котором мы с солнцем заодно, а, значит, обязательно случится что-то счастливое!
Но солнцанет.
Приподымаюсь на локте, чувствуя тело таким разбитым, как будто по нему проехал трактор. Каждая косточка ломит, а между ног саднит просто невыносимо!
Стены. Стены и даже нет маленького зазора, пусть хотя бы и под самым потолком.
И понимание, вспоминание, накрывают меня шквалом.