Открываю глаза и встречаюсь с шоколадным любопытным взглядом Наринэ. На моей груди совершенно бесцеремонно покоится рука Клима, а его тяжелая нога, перекинута поперек моих бедер, и вся я так тесно к нему прижата, что с трудом понимаю, почему до сих пор не задохнулась. Тянусь за телефоном, чтобы проверить время. Ну, ничего себе! Седьмой час! Вот это горазды мы дрыхнуть
Ты давно не спишь? шепотом спрашиваю у племянницы. А впрочем, зря я шепчумои барахтанья не прошли даром. И невнятное бормотание Клима, как и чуть сильнее сжавшаяся на моей груди рука, говорят о том, что он тоже вот-вот проснется.
Целую вечность, вздыхает Наринэ.
Целая вечность в понятии ребенка может означать как несколько секунд, так и пару часов. Закатываю глаза и осторожненько выбираюсь из медвежьих объятий Терентьева.
Это твой муж? пухлый пальчик Наринэ указывает мне за спину.
Что? Нет, конечно!
Тогда, почему он тебя трогает?
Открываю рот, чтобы как-то объяснить любопытной Варваре сей факт, но, так ничего и не сказав, замираю, глядя в серебристые глаза Клима. Синхронно опускаем взгляд вниз, туда, где в чаше его широкой ладони все еще покоится моя ставшая такой чувствительной грудь, и так же синхронно сглатываем.
Понимаю, что в бедро мне упирается отнюдь не коленка, вспыхиваю, будто мне снова пятнадцать, и пулей вылетаю из постели.
Так Кто у нас еще проснулся? Седа? Наринэ качает головой, отчего черные упругие кудряшки на ее голове подпрыгивают, Гамлет?
Все проснулись. Одни вы спите. Целую вечность, во второй раз повторяет малышка. А я уже в красках вижу, как в чате с названьем «Родня» выстреливает эта новость. «Тетя Тата и ее не муж спали целую вечность. А еще он ее трогал». Определенно мы возглавим новостной топ.
Ну, какое же дерьмо, господи! Как будто мало мне бесконечных разговоров о том, как устроить мою гребаную одинокую жизнь. Серьезно, кажется, этим вопросом озабочены все армяне на Земле.
Так, ну-ка, пойдем, посмотрим, сработал ли наш трюк!
Трюк?
Ага. Теперь вы должны понимать мультики, забыла?
Оборачиваюсь лишь у двери. Надеюсь, сумрак комнаты скрыл алый цвет моих щек. Принимаю самый независимый вид из всех находящихся в моем покер-фэйс арсенале. Подпираю плечом дверной косяк, складываю на груди руки:
Нальешь вина? Обидно будет, если оно испарится.
Кхм да, конечно.
Включаю малышне мультики и под дикий визгеще бы, фокус со сном удался! кошусь на часы. По всему выходит, что скоро за ними приедут. Остается только скрестить пальцы, понадеявшись на то, что Наринэ забудет о том, что видела. Иначе мне конец.
Клим выходит из спальни с двумя бокалами Просекко. Протягивает один мне. Отпивает из другого, наблюдая за мной, как мне кажется, излишне пристально. Чтобы скрыть смущение, начинаю перебирать детские рисунки, которых полно и здесь. Это первый Валентинов день, который я встречаю с мужчиной, и определенно самый странный. Во-первых, потому, что совершенно неожиданно рядом со мной тот самый, а во-вторых, потому, что мы проводим его вот так.
Это что?
Похоже, смущена не только я одна. Ну, не могут же его и впрямь интересовать детские художества?
Похоже на Валентинку. Знаешь, такие открытки, которые дарят в этот праздник друг другу.
Клим берет согнутую пополам бумажку, раскрывает её и залипает на довольно сомнительном художестве трехлетней Седы. Как будто перед ним картина какого-нибудь великого импрессиониста, а он что-то понимает в искусстве. Не знаю, может быть, в этом вопросе мы с ним не сходимся, но вот лично мне сложно найти какой-то смысл в каракулях и пятнах. Впрочем, я могу быть предвзята. Мой биологический отецтот еще импрессионист. Как-то я видела его выставку по телевизору. Собственно, как и самого отца.
А где моя?
Кто?
Что! Валентинка.
Ты шутишь?
Вот еще. Я, можно сказать, первый раз в жизни день влюбленных праздную, а моя жена даже о подарке не позаботилась!
Тш-ш-ш! делаю страшные глаза и киваю на детей. Я ненастоящая жена!
А как же документ? сделав ударение на вторую гласную, шевелит бровями Клим.
Хочешь Валентинку? Ладно Тогда я требую подарок взамен!
Колечко с большим бриллиантом? Или маленькую яхту? прищуривается тот. Презрительно морщу нос, протягиваю Климу чистый лист офисной бумаги, фломастеры и под его почему-то изумленным взглядом берусь за простой карандаш. Отпиваю из бокала, задумчиво закусываю губу, быстрыми штрихами прорисовываю контур сердца. Настоящего, а не того, что лепят на поздравительные открытки. Рисую правый и левый желудочки, коронарные артерии, верхнюю и нижнюю полые вены, аорту Прикусываю кончик карандаша, обдумывая, чего бы добавить для полноты картиныпо идее, логичным было бы нарисовать капли крови, но я-то знаюесли задеть аортукровища будет бить фонтаном до самого потолка. Впрочем, наверное, можно сделать скидку на достоверность. Изображаю крупную каплю и две поменьше. А под ними черную кровавую лужу.
В дверь звонят. Удивленно гляжу на Клима и, быстро дописав «С любовью. Татевик», выскакиваю в коридор. Следом за мной, конечно же, высыпают и дети. Открываю замок, распахиваю дверь, впуская в квартиру ураган по имени
Мама?! А ты почему как А где Ануш?!
Я вместо неё! Ну-ка, дай на тебя посмотрю
Ани-джан! Ани-джан! захлебывается восторгом Седа, бросаясь в объятья моей матери.
Вот! бормочет она, одной рукой подхватывая маленький ураган, а второйпротягивая мне бутылку, дядя Гагик передал из Еревана.
Я забираю презент из маминых рук и замечаю, как в один момент ее лицо меняется. И, кажется, я знаю, что становится тому причиной.
Добрый вечер, слышу хриплый голос за спиной. Мать переводит на меня вопросительный взгляд и высоко-высоко приподнимает черную бровь.
Добрый А это
Это не муж! Они спали с Татой-джанцелую вечность. А потом он ее трогал. Пухлая ручка Наринэ ложится на плоскую грудь, а бровки со значением поднимаются вверх.
Да чтоб его!
Глава 7Клим
Это не муж! Они спали с Татой-джанцелую вечность. А потом он ее трогал.
Ах, ты ж маленькое чудовище! Не знаю, плакать мне или смеяться. Закусываю щеку и учтиво киваю стоящей напротив женщине, взгляд которой прожигает меня каленым железом. Кошусь на Тату. А ведь я ее и правда трогал. Да еще как. Ладонь до сих пор горит, особенно в том месте, куда в нее утыкалась острая напряженная вершинка. Волна желания со скоростью лесного пожара распространяется по телу и огненным шаром сворачивается внизу живота. Скрещиваю ноги, чтобы окончательно не спалиться, и, откашлявшись несколько раз, бросаю:
Собственно, все немного не так.
Вы не трогали мою дочь? черная бровь Ани взмывает аж до самой кромки таких же черных волос. Понять не могу, как у такой женщины могла родиться настолько не похожая на нее дочь. Я не врач и не генетик, но даже мне известно, что обычно темные гены являются доминантными.
Нет, я не об этом.
Вы не спали с моей дочерью целую вечность? Или, может быть, вы все же женаты?
Нет! То есть да. Женаты.
Да чтоб тебя! тихонько выдыхает Татка и, что есть сил, тычет меня в бок. Наверное, это движение предполагалось незаметным, да только ничего не вышло. Цепкий взгляд моей новоиспеченной тещи подмечает, кажется, все.
Ани-джан, я тебе нарисовала открытку.
Господи, благослови малышку Седу!
Ох, какая красота! тянет Таткина мать, присаживаясь на корточки.
Мы сейчас, мам
Пока Ани разглядывает нарисованные детьми открытки, Тата оттесняет меня из коридора в комнату и, захлопнув дверь, шипит:
Какого черта?! Ты спятил?
Клянусь, она налетает на меня маленьким злющим ураганом. Того и гляди задаст мне трепку, а пока только в грудь толкает.
Эй? Да что я такого сделал?
А ты не знаешь?! сдувает упавшую на глаза прядь. Ты сказал, что мы женаты! Ты вообще представляешь, как меня подставил? Да мне ведь жизни теперь покоя не будет! Меня же с потрохами сожрут
Это еще почему?
Мой вопрос сбивает Татку с толку. Она прекращает меня толкать и замирает, обжигая яростным взглядом и теплым, сбившимся от усилий, дыханием.
Да потому, что вся моя армянская родня спит и видит мою свадьбу. Как прикажешь им объяснять, что наш бракфикция?!
Никак, выдаю я неожиданно даже для себя.
Что, прости? красивый чувственный рот Татки округляется и это выглядит довольно комично.