В Медведке Натахины пажи, посовещавшись, решили всем доказать, что они и без неё не лыком шиты. Особенно старался Валёк Карманов. Выпросив на время у физрука школы мелкашку, он приезжал с учебы, бросал сумку быстро на ходу жевал, надевал лыжи и убегал, невзирая на ворчание бабы Плони. Ребята засекали время, по очереди прибегая на стадион и начиная стрелять.
-Не это не биатлон, это гонки патрулей, - пояснял всем любопытным Валёк, уж очень ему нравилось такое название.
Ребята дополнили свои тренировки ещё и бегом на охотничьих, широких лыжах. И оказалось, что лучше всех получается бег и стрельба именно у Валька.
Баба Плоня отвесила ему тумаков, когда преподавательница из ПТУ, встретив её, пожаловалась, что внук подзапускает учебу.
-Баб, чесслово, все исправлю, вот, после соревнований, тама же не только наш район будет, еще чусовские приедут и пермская какая-то сборная команда, а мы чё, хуже их, в лесу-то живши.
-Смотри, Валёк, ты мою тяжелую руку знаешь, не погляжу, что восемнадцать в феврале.
-Баб, ей Богу, ты меня тоже знаешь.
По выходным с Авером, конечно же, постоянно увязывались Минька и дед. Минька шустро бегал на своих детских лыжах, которые одевались на валенки, а дед степенно приходил по уже хорошо утоптанной дороге - дело находилось всем: Минька помогал собирать хворост, дед суетился возля крепости, помогал обтесывать большие глыбы снега, а девчонки Аверы, оставались дома. Алька готовила большую кастрюлю супа-щей-борща, наваривала много картошки, доставала грибы, капусту, компот, зная, что с тремя мужиками Аверами наверняка придут медведкинские и приедет на коляске Коля Егоров.
-Такой хороший парнишка! - сокрушались мамка с Антоновной, и не сговариваясь взяли над ним негласное шефство.
Коля, получив квартиру - дедову однушку (дед оставил там усю меблю, узял только телевизор и холодильник, "у мяне у Алькиной хате усе осталося, хай будя и у тябе где спать и на чем сидеть"), очень усиленно начал готовиться к поступлению в институт на заочное отделение.
И как-то незаметно он вписался в число близких для Аверов людей. Мать его тянула ещё двух сестренок подростков, и Коля старался её не напрягать. По вечерам он три раза в неделю ездил в ДК, там был небольшой зал с древними тренажерами - упорно занимался, помня слова одной пожилой женщины, врача-травматолога в госпитале:
-Все, сынок, в твоих руках, у тебя голова есть, значит, ты не инвалид. Хуже, когда руки-ноги есть, а голова отсутствует. Я не могу сказать точно, но бывали случаи, когда люди с такими ранениями на войне, имея сильное желание и через сопли и слезы, начинали ходить заново. Легче всего сидеть в коляске и жалеть себя, вон, люди, которые не сдались, уже и на олимпиаде выступают, и слепые и хромые, всякие - мне зять рассказывал. Он как раз в Канаде в командировке был и видел как-то парлично-олимпийские, что ли игры. Поверь мне, старой, жизнь-то у тебя не кончилась, а спиваться и орать на бедных родителей - много ума не надо.
И частенько заезжал Коля к Аверам на огонек, советуясь, консультируясь или с просьбой помочь решить трудное задание.
На день игр погода выдалась как по заказу - небольшой морозец, градусов пятнадцать, чистое небо, яркое солнце... в воздухе прямо витало ощущение азарта и праздника.
Оставив Настюху с Антоновной, Аверы всей семьей пошли поболеть, народу собралось видимо-невидимо, Егорыч дал отмашку и понеслось...
Скептически настроенные поначалу два офицера из области, вскоре, забыв про свою важность, орали, свистели, хлопали друг друга по плечам, особенно, если вперед вырывались пермские, но их постепенно и незаметно поджимали местные: команда-2, в которую и вошли Медведкинские.
Авер сохранял невозмутимость - он должен был быть беспристрастным, а его Алюня болела за двоих. Как она кричала, прыгала, обнимала в восторге стоящих рядом одноклашек, которые не отставали от неё...
Саша втихую любовался своей Алюней, а для Валька Карманова настал звездный час... он умудрился победить и в гонке патрулей, промахнувшись по мишени всего один раз, и в гонке на охотничьих лыжах. Худенький, среднего роста, он как живчик проскочил пять километров с винтовкой и два на тяжелых лыжах. Как орала Медведка...
Потом был штурм крепости, тут все перемешались: и условно раненые, и условно убитые - все дружно перли на штурм, судьи видя такое азартное наступление, махнули рукой, не стали засчитывать этот вид соревнований никому. Но надо было видеть восторг и штурмующих и обороняющихся - разрумянившиеся, смеющиеся, получившие большой заряд позитива, все оживленно обсуждали игры.
Напоследок было награждение отличившихся. И две из трех символических медалей за победу, остались в районе, а точнее - уезжали в Медведку, только бег на лыжах выиграли чусовские.
А через два дня в Медведку пришла почта с последним выпуском местной районной газеты, где на второй странице весь лист был посвящен играм, и красовались аж две фотографии Валька.
Баба Плоня, уставшая после работы, она отработала сорок лет поваром в детском садике, неспешно зашла в магазин, где было человек пять покупателей, минуты через две туда заскочила почтальонка Ася:
-Теть Плонь, как хорошо, что я тебя увидела, смотри, на.
-Чё там может быть интересного?
-А ты разверни, разверни.
Плоня развернула, увидела фотографии счастливого Валька и охнула.
-Ась, че тут написано-то, я без очков.
-А написано, что Валек теперь знаменитость, победитель двукратный этих игр, уступил только в беге на лыжах чусовскому пареньку, а так лучше всех выступил.
-Ох, а я ему тумаков навтыкала. Ася, а как бы газеточку-то ещё одну мне, я бы Пашке отослала, пусть порадуется, мамке-то на них наплевать всегда было.
-У меня только одна лишняя, но я поспрошаю у кого.
Утром в садике приходящие детки, раздевшись, прямиком шли к тете Плоне и отдавали ей газетки с Вальком. Насчитав десять газет, Плоня расплакалась:
-Вот, награда мне какая и от внука, и от деток.
А Валек, выспросив московский адрес атаманши, послал ей тоже:
-А пусть не думает, что мы без неё слабаки.
Атаманша же, пророческими оказались слова мужа, мучилась токсикозом...
Приехав в Москву, с полмесяца все было спокойно, хорошо, а потом началось... Наташка резко похудела, тошнило сильно, особенно по утрам, и Ванька на цыпочках, стараясь не разбудить свою козу-дерезу, уходил в ванную, мамка тоже всячески оберегала её.
Ольга Евсеевна, понаблюдав с неделю за молодыми, оттаяла душой: её такой безбашенный сын резко изменился, после службы летел домой, постоянно старался как можно ближе сесть возле своей жены, дотронуться, обнять, чмокнуть в щеку, а та вся светилась. И вздохнула мамуля с облегчением, увидев, что девочка вся в её Ваньке.
А потом началась тошнота... Когда Наташка в первый раз выскочила из-за стола, Иван как-то и не понял, что это, а Ольга Евсеевна, очень удивила его - перекрестившись и как-то радостно вздохнув.
-Мам, ты чего это? Вроде и неверующая? - недоуменно спросил сын.
-Дубина ты, двухметровая, ребенок у вас будет, а у меня внук или внучечка.
-Чё, серьезно?
-Тебе ли не знать, откуда дети появляются.
-Ох ты, - он вскочил и помчался за своей конопушечкой, минут через десять пришли - смущенная, растерянная Наташка и важный, раздувшийся от гордости Ванька.
-Эт мы как Аверы - в сентябре родим, йес!
Иван очень бережно ухаживал за своей Наташкой, приносил питье кисленькое, ей все время хотелось кисленького, покупал на рынке клюкву, морщился, видя, как она ест её горстями, приладился готовить что-нибудь легкое, на один укус для жены.
Она же, когда не мутило, не сидела без дела, разобрала большую кладовку, до которой у Ольги Евсеевны не доходили руки, раскопала где-то в залежах вещички Ивана - младенчика, постирала-погладила их и твердо сказала, что из роддома только в этих вещичках, папиных, малыша забирать будут...
Поменяла паспорт, сходили с мамой Олей в гинекологию, встали на учет, анализы были хорошие, плод развивался нормально. По случаю женитьбы сына и беременности снохи, Олюшка помирилась с братом, пересмотрела свое решение о переводе сына куда-то в Подмосковье.
-Пока девочка не родит, и малыш не подрастет хотя бы до годика, никуда из Москвы, я в силе, буду помогать. С тебя - никаких командировок ему. Я на них не налюбуюсь, откуда что взялось у моего бесшабашного сына?
-Ответственность за жену, за малыша... думаешь, ему просто так те восемь дней дались? Он ни мне, ни тебе в жизнь не признается, да и Витьке, пожалуй, тоже, такие вещи только Аверу он и расскажет. Тот с первого курса для этих двух ухарей был остужающим компрессом, повезло им, что у них такой Сашка есть.
-Ванька-то свою конопушечку на руках таскает, когда её тошнит, рядом сидит, лицо водичкой умывает и как ребенка на коленях потом баюкает, а и повезло обормоту, она такая чистая, и любит его... С другой стороны, он у меня тоже хороший. Гулять пойдут, я из-за шторки подглядываю, они как глухари-никого не видят кроме себя, вот бы так всегда и было!
-Я ему сказала: "Если блудить станешь, сама тебя выгоню", а он поднял меня, чмокнул - "Мамуль, я свое отблудил, да и не смотри, что она молоденькая. Такие не размениваются сами и простить не смогут если что, я наоборот, боюсь, что сам для неё староват стану лет через тридцать" - и загоготал -"Нам с Авером выигрыш на миллион достался, надо быть совсем дебилом, терять его."
И появилась у Ваньки привычка - постоянно названивать Аверу, за консультацией, "Сашка уже отец с опытом".
Отец с опытом, посмеиваясь, рассказывал Ваньке что и как, а Чертов ужасался:
-Слышь, Авер, если ты свою дочку на руки взять боялся, куда мне со своими лапищами, раздавлю же.
-Да ладно, мы с Минькой, вон, через десять дней купали сами.
-Ну, у тебя Минька вон какой, эх, засада. Но, где наша не пропадала, авось прорвемся.
Сашка смеялся:
-Вань, прорвешься, сразу говорю - они такие... без них жизнь и вправду пустая. У нас скоро зубы будут, такие бугорки снизу набухли, все в рот тащим, поем на своем языке... забавная такая. Ты мне, Вань, помоги вот в чем...
В день рождения Алюни Авер, нацеловав свою именинницу, сказал:
-Мишука заберу, и мы немного, минут на сорок, с ним задержимся, дела у нас, не обижайся, надо. -Как-то даже немного обидно, что у вас дела именно сегодня, - улыбнулась Алька, посмеиваясь, подумав, что явно пойдут выбирать подарок от Миньки, не тот мужик Авер, чтобы подарок купить в последнюю минутку.
-И где они ходя, твои мужики, усе остыня? - ворчал дед, ловко уворачиваясь от загребущих пальчиков унучечки, той непременно надо было ухватить его за нос.
-От хулюганка растеть, у любую минуту шпанить! - Дед нежно любил Наську, а эта мелочь, похоже, уже поняла, что с ним можно делать все что хочешь. Стоило только ему подать голос, она начинала пищать, переходя на более сильный рев, если дед сразу же не брал её на руки.
-Алька, этта жа як она мяне чуеть?
-Сам балуешь, вот и не слазит с твоих рук, с нами она ведет себя достойно, как скажет папа.
-Ну, папа у нас сам як скала - крепкий и надежный, горжуся!
А 'скала' вместе с Минькой получили от знакомой уже проводницы поезда два огромных баула - передали Чертовы. Мишук нес замотанный в несколько слоев бумаги букет, а папа - сумки. На улице навстречу шустро бежал Петька, забрал у Авера один баул: -Ни себе фига, там чё, камни?
-Примерно, - улыбнулся Саша.
Ввалились с шумом и грохотом в дом, удивленная Алька, смотрела на всех круглыми глазами:
-Вы где были? Сперли что ли чего, мешочники?
-Не мама, мы поезд ждали, Ваня с Наташей передали. Мама, возьми цветочки, я разденусь.
Авер хмыкнул: -Хотели торжественно подарить, но малость не подрасчитали, сумки подвели, мы тебя сердечно поздравляем с днем рождения, ты у нас самая любимая и лучшая.
-Раздевайтесь, потом будете поздравлять, Петь, ты куда?
-Ща, за Ленусей добегу, вы пока разберете сумки, и мы вот они.
А в баулах было... Минькин восторг зашкаливал - он никогда не видел гранаты, хурму, огромные красные яблоки и даже виноград, упакованный в какую-то тонкую бумагу, мешочки с орехами, с какими-то сушеными травами, фруктами...
-Мама, как красиво!
А мама, разбирая все эти богатства, то и дело косилась на роскошный букет роз, стоящих на видном месте в вазе.
-Боже мой, Авер, у меня нет слов, я...
-Я тебя люблю, подсолнушек!
Достали вино в оплетенных бутылях.
-О, то дело, ай якой Ванька молодец! - дед, держащий Настюшку, крякнул от удовольствия. - Этта чаго ж, ён усё в эттой, як его, Грузии заказав?
-Не в Грузии, а в Абхазии, у него там друзья хорошие появились, вот летом, если все нормально будет, съездим туда, на море.
-О як, у восемьдесят пять яго увидеть? Можа я и не собяруся?
-А кто унученьку будя баловать? - проворчала Алька.
-Я и Миньку баловаю, просто ён мужик уже, а этта, егоза... Ох и будя с ей сложно, уся извертелася, дай ей чаго уже погрызть, этта же усё такое интересное для няё. Подяржика яё, надо у хату добегить.
Пришедшие Петька с женой, восторгались:
-Ничё себе стол у вас, прямо как на Кавказе! Ух ты, какие розы! Не хватает шашлыка и зелени.
-Зелень вота, - шумнул вошедший с двумя горшками дед, - специально ростил для празника унучки.
-Дед у тебя обе унучки, для которой?
-Э не, не путай: Алька - то унучка, а этта егоза - унучечка.
Чертов, сам себе удивляясь, постоянно скучал по своей козе-дерезе. Идя со службы домой, обязательно прикупал какую-нибудь вещичку, цветочек, фрукты, чтобы порадовать свою беременную, умученную токсикозом, женушку. И был безумно рад, когда тошнота понемногу отступила. Вот тут-то Иван развернулся. Они бродили по Москве, заходили в кафешки, по выходным пропадали в музеях, посещали выставки. Наташка в Третьяковке, у картины 'Демон' Врубеля застыла и не реагировала ни на что. Подолгу сидели в залах, любовались картинами, Ванька и сам с удивлением открывал и узнавал много нового для себя.
Вечерами, уютно устроившись на диванчике, подолгу говорили. Его козу-дерезу интересовало все, ей было интересно озвучивать свои впечатления от увиденного, вкусы и мнения совпадали не во всем, и они принимались жарко спорить. Потом сладко и долго мирились, а мамуля втихую радовалась - её сынок стал таким домоседом.
На Восьмое марта опять порадовал Георгий, они с Мананой собирались приехать в Москву, проведать сына, естественно, остановиться должны были у Чертовых. А пока встречали Ванька с Зурабом шестого на Курском вокзале поезд, и когда им передали 'посилочку', Иван ахнул и охнул - огромный баул и две большие коробки с мимозами... На одной красовалась надпись кривыми буквами - 'за Ванина мама и сестри', на второй лаконично: "Урал."
Посмотрев по времени, сели в такси и рванули на Казанский, едва успев к отходу Нижнетагильского, договорились с мужиком - бригадиром поезда, заплатили за провоз, и поехала на Урал 'посилочка' с цветами, а также коробка с дарами Абхазии - Алюне, Ванькиной теще и всем остальным.
Алька долго любовалась невиданными желтыми веточками, вдыхала нежный аромат и чуть не плакала от восторга.
-Саш, они такие нежные, как маленькие солнышки.
-Не, мам, как цыплятки! - авторитетно заявил Минька.
Разобрали веточки, накрутили необычных букетов, и пошли к вечеру - с утра уезжали в Медведку,-мужики Аверы поздравить с праздником Антоновну, Зою Петровну, Елену Ивановну...
Антоновна и Зоя Петровна не удержались от слез:
-Боже, какая красота!-
Это потом, в конце девяностых, мимоза будет не в диковинку, а пока, вместо привычных гвоздик получить букетик солнечного цвета...
А как радовалась теща Чертова... Аверы, папа и сын, получили огромную порцию благодарностей и поцелуев, особенно Минька. Теща ахала, доставая из небольшой коробки присланные ей подарочки, не обошли вниманием молодые супруги и тестя с Санькой.
Тесть, довольный донельзя, притворно ворчал:
-Ишь, чего удумали, в бабский праздник меня тоже проздравить... - а сам тут же напялил на себя присланный дочкой и зятем свитер. - Смотри, мать, как по мне! Надо же, уважили. Саш, будешь звонить, скажи, я... кхм, я рад за дочку и за зятя тоже. Ай, не умею я по-умному говорить, но у них все хорошо - и мы с бабкой в радости, так, бабка?
-Так, так, дедка. Саша, я намедни в город поеду, в больницу надо. Можно ли от вас позвонить имя?
-Конечно, Алюня дома, нет проблем.
-Как ваша малышка-то?
-У малышки внизу два зуба вылезли, грызем все, такой маленький зайчик у нас теперь есть.
Поздравили и старенькую бабу Катю, вот кто радовался, точно как Настюшка - новой яркой игрушке.
-Охти, робяты, это чего ж такое вы мне подарили, как така краса зовется-то?
-Мимоза, баб Катя.
-Охти, николи и не видывала такую красоту, ай правнучка - уважили со своим громадным мужем. Робяты, ну-ка нате-ко шанюшков с картошкой. Оне у меня получилися, Алюня-то твоя уж сколь разов приходила на тесто - про секрет спрашивала. А какой такой секрет, тесто оно и тесто, а девка баская, скоро и у ей получится. Ладно ли у вас, Санька?