Джейми замолчал и отхлебнул из кружки. К тому времени ему внимали все, кто был в зале, все обратили к нему лица, освещенные зажженными огнями. Некоторые, услышав обвинения, высказанные по поводу весьма влиятельного и знатного английского аристократа, недовольно хмурились, но большинству пикантный рассказ доставил явное удовольствие. Мне стало понятно, что герцог не был в замке Леох особенным любимцем.
Подобравшись, как вы сказали, так близко, его светлость, чтобы получить меня, придумал еще одну хитрость. На следующий день он обратился к Маккензи с просьбой прислать меня к нему, дабы я помог умыться и переодеться, так как личный слуга его светлости, мол, занемог.
К несказанной радости публики, Колум закрыл лицо рукой в притворном ужасе. Джейми кивнул Руперту:
Вот почему ты видел меня, входившего вечером в комнату его светлости. Если можно так выразиться, по приказу.
Ты мог сказать мне, Джейми, и я бы не позволил тебе идти, укоризненно промолвил Колум.
Джейми пожал плечами и усмехнулся.
Дядюшка, меня сдерживала природная скромность. Кроме того, мне было известно, что с этим человеком вы ведете дела, и я считал, что, если вам придется просить его светлость убрать лапы с задницы вашего племянника, ваши переговоры окажутся под угрозой.
Весьма разумно с твоей стороны, Джейми, холодно сказал Колум. То есть ты принес себя в жертву на алтарь моих интересов?
Джейми приподнял свою кружку с шутливой торжественностью.
Дядюшка, ваши интересы для меня всегда превыше всего, сказал он. Мне показалось, что сквозь веселость прекрасно читался подтекст сказанного и Колум понял его так же отчетливо, как и я.
Джейми допил эль и вернул кружку на стол.
Тем не менее, продолжал он, утерев пену со рта, мне казалось, что в этом случае долг перед семьей требует от меня таких жертв. Я отправился в покои герцога, как вы мне велели, но и только.
И вышел оттуда с нетронутым задом? скептически поинтересовался Руперт.
Именно так. Видишь ли, как только я об этом услышал, я отправился прямым ходом к миссис Фиц и заявил, что мне просто позарез нужно принять порцию сиропа из винных ягод. Она мне его налила, а я приметил, куда она ставит бутылку, потом тихо пробрался туда и выпил сколько мог.
Все залились хохотом, включая миссис Фиц, так покрасневшую от смеха, что я испугалась, что ее может хватить удар. Однако она торжественно встала, обошла стол кругом и ласково потрепала Джейми за ухо.
Так вот куда пропало мое прекрасное снадобье, вот негодяй! Она с укоризной покачала головой, в уперев руки на бедра. Лучшее слабительное из всех, какие я готовила.
Оно отлично подействовало, заверил ее Джейми.
Еще бы! Представить боюсь, что сталось с твоими кишками после такого угощенья! Потом тебе, небось, было не по себе еще не один день.
Ничего такого со мной не случилось, но в тот день я никак не соответствовал желаниям его светлости. И он совершенно не возражал, когда я попросил позволения его оставить. Но я знал, что проделать такой трюк еще раз у меня не получится, поэтому как только спазмы уменьшились, позаимствовал на конюшне лошадь и был таков. Дорога домой стала куда длиннее обычного, потому что мне приходилось останавливаться примерно через каждые десять минут, но на следующий день к обеду я уже был там.
Дугал знаком приказал слуге принести еще эля и переправил кувшин вдоль стола поближе к Джейми.
Да, твой отец сообщил, будто считает, что ты уже многому в замке научился и с тебя довольно, сказал он с сочувственной улыбкой. Впрочем, в его письме было что-то, чего я тогда не понял.
Надеюсь, вы приготовили новую порцию лекарства, миссис Фиц? перебил Дугала Руперт и развязно ткнул дородную женщину под ребро. Потому что его светлость прибывает в замок через день-другой. Или в этот раз тебе поможет молодая женушка, а, Джейми?
И Руперт окинул меня масленым взглядом.
Впрочем, по всей видимости, тебе придется ее защищать. Я слыхал, что слуга герцога не разделяет пристрастий его светлости, хотя почти такой же бойкий.
Джейми отодвинул скамью и встал из-за стола, подняв и меня за руку. Обнял меня за плечи и улыбнулся Руперту:
Думаю, мы сможем защитить себя, сражаясь спина к спине.
Руперт в ужасе вылупился на него.
Спина к спине?! вскричал он. Выходит, тебе кое-что забыли объяснить перед свадьбой. Неудивительно, что ты до сих пор не сделал ей ребенка!
Джейми еще крепче сжал мою руку и повернул к выходу. Мы удалились, сопровождаемые взрывами смеха и нескромными советами.
В темном коридоре Джейми прислонился к стене и согнулся от хохота почти надвое. Меня тоже ноги не держали от смеха: я села прямо на пол возле него и беспомощно засмеялась.
Ты ничего ему не говорила? выдохнул наконец Джейми.
Я отрицательно покачала головой:
Нет, конечно, нет.
Все еще посмеиваясь, я ухватила Джейми за руку, он потянул меня вверх. Я припала к его груди.
Позволь проверить, правильно ли я понял.
Он взял мое лицо в свои ладони и прижал свой лоб к моему, так что вместо двух глаз я видела перед собой большой голубой круг, а теплое дыхание согревало мне подбородок.
Лицом к лицу. Вот так?
Легкие пузырьки смеха растворились у меня в крови, их сменило совершенно другое чувство. Я дотронулась языком до губ Джейми, а руками до кое-чего внизу.
Лицо это не так важно. Но ты понял правильно.
На следующий день я сидела в своем кабинете и терпеливо выслушивала пожилую даму из деревни, родственницу нашей кухарки, которая подробнейшим образом описывала боли в горле у невестки, которые в теории как-то были связаны с жалобами на ее собственный хронический тонзиллит, но я никак не могла уловить эту связь. Неожиданно в дверях возникла чья-то тень и прервала перечень симптомов, лившийся из уст старухи.
В комнату ворвался Джейми, следом за ним Алек оба до крайности взволнованные и возбужденные. Джейми бесцеремонно вырвал из моей руки и отшвырнул самодельную палочку, которой я в ходе осмотра прижимала язык пациентки, ухватил кисти моих рук в свои и поднял меня на ноги.
Какого начала я, но Алек, уставившийся через плечо Джейми на мои руки, которые тот ему продемонстрировал, перебил:
Да, все отлично, парень, но что с длиной? Достаточно ли они длинные?
Гляди.
Джейми вытянул мою руку во всю длину и сравнил со своей.
Ладно, с определенным скепсисом протянул Алек. Может, и пойдет. Да, пойдет.
Да вы скажете мне, черт вас возьми, что вы намерены делать? возмутилась было я, но не успела договорить, как мужчины, подхватив меня с обеих сторон, поволокли вниз по лестнице, оставив мою больную старушку с открытым в изумлении ртом.
Через пару минут я с опаской разглядывала большой, блестящий темно-рыжий круп лошади, находившийся примерно в шести дюймах от моего лица. По дороге в конюшню мне стала понятна задача: Джейми объяснял, Алек комментировал рассказ отдельными репликами, проклятиями и междометиями.
Кобыла Лосганн, гордость конюшни Колума, обычно без осложнений жеребившаяся, никак не могла разродиться. Мне и самой это было видно: кобыла лежала на боку, время от времени блестящий от пота живот тяжело раздувался, огромное тело сотрясала дрожь. Стоя на четвереньках возле крупа лошади, я видела края влагалища, слегка расходившиеся при каждом сокращении матки, но ничего более существенного не происходило: не показывалось ни маленькое копытце, ни влажный нос. Поздний жеребенок, видимо, имел боковое или заднее предлежание. Алек считал, что боковое, Джейми что заднее, и они прервали свой спор лишь тогда, когда я нетерпеливо поинтересовалась, чего они, собственно, ждут от меня.
Джейми посмотрел на меня как на идиотку.
Конечно, хотим, чтобы ты повернула жеребенка, терпеливо произнес он. Поверни передние ножки, и он сможет выйти.
Всего-то?
Я взглянула на лошадь.
Лосганн (это красивое имя в переводе значило «лягушка») для кобылы была довольно изящная, но, однако, совсем не маленькая.
То есть мне надо сунуть в нее руку?
Я исподтишка посмотрела на свою руку. Внутрь я ее, конечно, засуну, проход достаточно большой, а дальше что?
Мужские руки, разумеется, были для этого слишком большими. Конюха Родерика, обычно исполнявшего такие трудные операции, в этот раз привлечь было невозможно, поскольку его правая рука, сломанная за два дня до этого, покоилась в лубке на перевязи моего изобретения. Впрочем, за Родериком послали Уилли, второго конюха для советов и моральной поддержки. В скором времени пришел Родерик, облаченный лишь в рваные штаны; в сумраке конюшни белела его узкая грудь.
Дело нелегкое, сказал он сразу и о кобыле, и о том, что мне придется его подменить. Мудреное, знаете ли. Руку надо набить, да и много сил приложить придется.
Не тревожься, малыш, уверенно заявил Джейми. Клэр куда сильнее тебя. Ты лишь расскажи, что искать и что делать, и она легко справится.
Проявленное доверие меня впечатлило, но сама я не разделяла подобного оптимизма. Повторяя про себя, что это не труднее, чем ассистировать при полостной операции, я зашла в стойло, надела вместо платья штаны и грубую холщовую рубаху и намазала жирным дегтярным мылом правую руку от кисти до плеча.
Ну что ж, приступим, пробурчала я себе под нос и сунула руку внутрь лошади.
Места для маневра внутри было недостаточно, и сперва я не понимала, что ощупываю. Для лучшего внимания закрыв глаза, я стала вести поиски тщательнее и осторожнее. Попадались мягкие участки и более твердые выступы. Мягкое это, должно быть, тельце, а твердое головка или ножки. Мне требовалось найти ножки, причем именно передние. Постепенно я начала различать, что где, и поняла, что во время очередной схватки не надо двигать даже пальцем: необыкновенно сильные мышцы матки очень больно сжимали всю руку, как тиски, а когда напряжение уходило, я могла продолжать свое дело.
Наконец я нащупала нечто совершенно конкретное.
У меня под пальцами нос! радостно закричала я. Нашла головку.
Умница, барышня, умница! Не упусти ее! похвалил меня Алек, который, скрючившись, суетился возле лошади, поглаживая ее при каждой схватке.
Я скрипнула зубами и ткнулась лбом в лошадиный круп так сильно мне стиснуло запястье. Отпустило, и я продолжила обследование. Осторожно перемещая руку вверх, нащупала глазницу, лоб, крошечное свернутое ухо. Переждав еще одну схватку, продвинулась по изгибу шеи к плечу.
Головка прижата к плечу, сказала я. Положение правильное.
Отлично, подбодрил меня Джейми; он сидел у морды лошади и успокаивающе гладил по мокрой от пота шее. Похоже, ножки подобраны под грудь. Попытайся нащупать колено.
Поиски все длились и длились: я нащупывала что-то в теплой темной глубине лошадиного тела, сунув туда руку по самое плечо; а руку то сжимало сильнейшими родовыми схватками, то милосердно отпускало. Мне казалось, что я сама рожаю, и это было дьявольски трудно.
В конце концов я нащупала копыто, почувствовала его округлую поверхность и очень острый край, еще не касавшийся земли. Как могла, соблюдая противоречивые нервные инструкции моих наставников, я то тянула, то толкала, помогая повернуть инертное тело жеребенка, двигала одну ножку вперед, другую назад, обливалась потом и стонала хором с кобылой.
А потом все неожиданно получилось. Когда мышцы матки в очередной раз расслабились, жеребенок мягко скользнул в нужное положение. Неподвижно, я ждала следующей схватки. Она наступила и наружу вылез маленький мокрый носик и вытолкнул мою руку. Крошечные ноздри дернулись, словно от любопытства, и нос пропал.
В следующий раз выскочит! Алек чуть экстатически не плясал по сену, его изувеченные ревматизмом ноги выделывали фантастические кренделя. Давай, Лосганн! Давай, моя милая маленькая лягушечка!
И как бы в ответ на его призыв кобыла судорожно вхрапнула, резко выгнула круп и на чистую солому мягко выскользнул жеребенок с мокрыми шишковатыми ножками и огромными ушами.
Я тоже осела на солому, ухмыляясь совершенно по-идиотски. Я находилась в эйфории покрытая мылом, слизью и кровью, уставшая, воняющая далеко не самыми приятными лошадиными ароматами.
Я сидела и следила за тем, как Уилли и Родерик, помогавший одной рукой, обтирают жеребенка пучками соломы. И вместе со всеми ликовала Лосганн, обернувшись, сначала лизнула свое дитя, а затем бережно подтолкнула его носом, чтобы он встал на четыре разъезжающиеся ноги.
Дьявольски хорошо, голубушка! Дьявольски!
Алек, не закрывая рта, схватил меня за руку, всю в слизи, и радостно тряс ею.
Неожиданно он осознал, что я еле держусь на ногах и вообще приобрела довольно неавантажный вид, и велел одному из конюхов принести воды. После чего старик зашел со спины и положил свои твердые ладони мне на плечи. Исключительно точными и мягкими движениями он гладил мышцы плеч и шеи, жал, бил, растягивал их, убирая напряжение и зажимы.
Ну что, голубушка? наконец промолвил он. Нелегкое это дело, правда?
Он улыбнулся мне, а затем перевел восхищенный взгляд на новорожденного.
А кто у нас тут такой красивый? запричитал он. Кто у нас такой славный?
Умыться и переодеться мне помог Джейми. Мои пальцы были так истерзаны, что не могли управиться с пуговицами на корсаже, я понимала, что наутро рука превратится в сплошной синяк, но чувствовала спокойствие и радость.
После лившего, казалось вечность дождя наконец наступило ясное солнечное утро. Точно выбравшийся из норы крот, я жмурилась от яркого света.
У тебя настолько тонкая кожа, что я вижу, как под ней течет кровь, промолвил Джейми, следя за движениями луча по моему обнаженному животу. Я могу показать, как идет жила по твоей руке к сердцу. Он провел пальцем от запястья до локтевого сгиба, затем по внутренней стороне руки к плечу и добрался до ключицы.
Это подключичная вена, заметила я, следя за движением его пальца.
Правда? А, точно, ведь она идет у тебя под ключицей. Ну скажи еще что-нибудь. Палец медленно отправился вниз. Мне так интересно слушать разные латинские названия. Никогда не предполагал, что заниматься любовью с доктором так забавно.
Это ареола, сообщила я специальным медицинским голосом. Ты же знаешь, я на прошлой неделе тебе говорила.
Верно, говорила, пробормотал он. А тут тоже кое-что очень любопытное.
Рыжая голова опустилась, и место языка занял палец.
Умбиликус, пробормотала я, справившись с пресекшимся дыханием.
М-м-м, протянул он, прижав улыбающийся рот к моей освещенной солнцем коже. А это что?
Сам скажи, промолвила я, обхватив Джейми за голову, но у него уже закончились слова.
Несколько позже я сидела в кабинете на своем стуле, мечтательно вспоминала о пробуждении в залитой солнечными лучами кровати, где блики переливались на белых простынях, как на пляжном песке, и лениво теребила один сосок, с удовольствием чувствуя, как от моих прикосновений к тонкой ткани платья он твердеет.
Развлекаешься?
Насмешливый голос вошедшего застал меня врасплох, я так быстро вскочила, что врезалась головой в полку.
О, недовольно заметила я. Гейлис. Кто же еще! Что ты тут забыла?
Она перекатилась через порог, словно на колесиках. Конечно, я знала, что у Гейлис есть ноги, я даже их видела, но я не понимала, как ей удавалось так ходить.
По просьбе миссис Фиц принесла немного испанского шафрана, она готовится к визиту герцога.
Опять пряности? изумленно спросила я (ко мне возвратилось доброе расположение духа). Если он съест хотя бы половину приготовленного, обратно его укатят как пушечное ядро.
Его и сейчас можно катить. Я слыхала, он действительно толстый как шар.
Закрыв таким образом тему герцога и его внешности, Гейлис пригласила меня совершить с ней прогулку до подножия ближайшего холма.
Мне нужно собрать немного мха, объяснила она и изящно поводила своими очень гибкими длинными руками. Если прокипятить его с молоком и толикой овечьей шерсти, получится великолепное средство для кожи рук.
Я посмотрела на узкое окно, сквозь которое пробивался солнечный луч и золотил танцевавшие в нем пылинки. Легкий ветерок пах спелыми фруктами и свежескошенным сеном.
Почему бы и нет?
Пока собирала свои корзинки и флаконы, Гейлис слонялась по кабинету, все время хватала разные предметы и бросала их не на месте. Она добралась до маленького столика и, нахмурившись, подняла с него то, что там было.