Рыбы!стучат матросы ножами по столу.
Рыбы!ору и я. А как же! Все кричат. Я тоже не рыжий.
Сами становитесь на подачу!огрызается штурман Гена.Сачки! Встали с ножичками прохлаждаться.
«Ничего себепрохлаждаться!думаю я.Вся спина в мыле. Два часа без передышки шкерим».
Надо сменить,говорит Соловьев.Им больше всех достается.
Он втыкает нож в доску стола и идет на подачу.
На палубе появляется капитан, окидывает все вокруг зорким наметанным взглядом и тоже становится на подачу. Появление капитана заставляет всех подтянуться, собраться, и опять застучал Володин топор, зашлепали рыбины на стол, заходили ножи. Пошла работа!
Головы отсекать надо!кричит Мишель де Бре, увидев саблю с полуотрубленной головой,удар Володи был неточен.
Механикам ее отсечь!скалит зубы «головоруб» Володя.Вторую пилу не могут сделать.
Им бы еще кое-что отрезать!хохочут матросы. У механиков что-то заело, и вторую циркульную пилу они не успели подготовить к большой рыбе.
Рекламацию захотели!опять кричит Мишель де Бре.
Качество шкерки должно быть хорошее, а то можно получить рекламацию по качеству, и тогда все наши труды пойдут насмарку.
Старшего механика ко мне!приказывает капитан, не переставая подавать рыбу на шкерочный стол. Кто-то побежал за ним.
Вскоре «дед» показался на палубе.
Видишь!Носач тычет пальцем в гору рыбы.
Вижу,отвечает «дед», отлично понимая, зачем его вызвали на палубу.
Когда вторая пила будет?
Часа через два.
Через час! жестко приказывает капитан.И ни минутой позже!
Стармех быстро Покидает палубу.
А на другом столе визжит циркульная пила, и работа у той группы матросов идет быстрее. Но смотреть некогда, за нашим столом тоже не зевай.
Раз, два!и рыбина летит в корзину. Раз, два!и еще одна. Раз, два!и корзина полная.
А на подаче соревнуются Носач и Соловьев. Кто быстрей, кто ловчей. Работают красиво, споро, со знанием дела. Мы уже не кричим: «Давай рыбу!» Мы едва успеваем ее ошкеривать, а Носач и Соловьев все подают и подают новые порции. Наклонбросок, наклонбросок! Как автоматы. Ни один другому уступить не хочет. Высокий, еще стройный для своих лет, поджарый капитан, а рядом маленький, гибкий старший тралмастер.
Мы все с интересом наблюдаем за этим поединком. Ктокого!
У Носача потек пот по шее, но скорости он не сбавляет. У Соловьева тоже потемнели и прилипли к голове жидкие соломенные волосы, заблестела спина, но движения его по-прежнему ловки и точны. Интересно, кто из них сдастся первым?
Капитан загонит тралмастера,тихо говорит Володя Днепровский.Со свежими рилами пришел.
Это еще бабушка надвое сказала,не соглашается Мишель де Бре.
Поглядим, сказал слепой,вмешивается Мартов.
Все сами работают как черти и в то же время не спускают глаз с капитана и тралмастера. Те это чувствуют и увеличивают темп. Рыба так и мелькает в воздухе. Мы уже едва успеваем справляться с ней. Не знаю уж кто кого из них осилит, а вот меня они уложат на лопаткиэто уж точно.
Носач и Соловьев уцепились за одну рыбину, выдернули ее из «песчаного карьера» и оба враз отпустили. Серебряная сабля шлепнулась на палубу. Они засмеялись, глядя друг на друга, засмеялись и матросы, у всех стало хорошо на душе, засветились лица.
Ну ты упрямый, похвалил Носач и с трудом разогнулся. «Нет, не молодая у тебя спинка, не молодая!»подумал я.
Да и вы тоже,скупо улыбнулся Соловьев, смахивая пот со лба.
Нашла коса на камень!до ушей растягивает рот Мартов.
Не отвлекайся! приказывает ему Носач и кидает рыбину на стол.
Снова работа. Снова бешеный темп. Время проносится мгновенно. Не успели опомниться, команда:
Освободить палубу! Подъем трала!
«Песчаный карьер» уже выработан.
Эй, убирайте столы!кричит Зайкин. Шкерочные столы тяжелые, из сырых толстых плах, и никто не хочет с ними возиться.
Грыжу с этими столами наживешь,ворчит Володя Днепровский.Кто состряпал их такими? Боцман? Пусть он и таскает. Их же чемпион мира не подымет.
Давай, давай, интеллигенция! орет на весь океан Зайкин. Глотка у него луженая, прямо боцманская, а самого боцмана почему-то на палубе не видно.
Трал вот-вот всплывет, и бригадиру добытчиков Зайкину нужна свободная палуба, а «интеллигенция»это, видимо, в мой огород. И я иду за Володей Днепровским к столу. Остальные лежат, наблюдают: справимся, нет мы вдвоем с этим чертовым столом. Володямедведь, но я ему плохой помощник. Неужели никто не придет на помощь? Так вот будут полеживать и посматривать на нас?
И тут на палубе вдруг появляется наш повареще молодой мужчина, прославившийся тем, что на вопрос Носача, чем отличается котлета от бифштекса, бодро ответил: «Бифштекс больше». Был такой случай, когда капитан устроил ему разнос за плохой обед.
Повару достались (а может, боцман это специально сделал?) длинные, ниже колен, нелепые шорты. Он в них утонул. В них еще трое могли уместиться. Вот в них-то он и появился на палубе.
Где отоварился?насмешливо спросил Мишель де Бре.
Эй, у кого отобрал?поддержал Мишеля Мартов.
С пулеметом отбил,не растерялся с ответом повар.
Раз такой храбрый, иди помоги стол убрать,говорит ему Днепровский.
Втроем оттаскиваем тяжеленный шкерочный стол в сторону и залезаем на тралы, сваленные горами по бортам. Наше дело сделано. Теперь будем смотреть, как будут выбирать трал. Он уже всплыл за кормой и огромной толстой кишкой шевелится в воде.
Володя морщится, разминает пальцы правой руки. Пальцы его занемели на топорище. Помахай-ка топориком два часа подряд.
Еле разжал,смеется Володя, а под глазами его синё, и лицо осунулось.
Я тоже чувствую, как ломит правую руку. «Рука бойцов колоть устала».
Лежим на тралах, обсыхаем. Небо сегодня в белесой раскаленной дымке, и африканское солнышко жарит зверски. Хоть бы ветерок налетел! Океан кругом, черт побери, а пекло, как возле мартеновской печи!
Да, пошла «большая рыба», как говорят рыбаки, когда тралы поднимаются, забитые «под завязку», когда промысловый район богат рыбой. «Рыбалка только началась»,сказал Носач, когда мы пришли в этот квадрат. Носач выпросил, выклянчил, выбил у начальника промысла двое поисковых сутокнадоело ему процеживать океан «авоськой» впустую, вырвал себе свободный поиск.
Бежали мы сюда четыре дня. Сдается, что Носач ничего не искал, а точно знал, что надо бежать в этот «огород»тут должна быть сабля. Промысловое чутье не обмануло его. И вот прибежали в этот квадрат.
Место, надо сказать, довольно бойкое. То и дело проходят корабли. Вон идет белый лайнер. Пассажир. Идет курсом на сказочные Канарские острова, которые мне очень хочется посмотреть.
Кто-то приятно путешествует, совершает круиз, пьет пиво, танцует, прохлаждается на верхней палубе, флиртует с женщинами. Сейчас бы нам посидеть в прохладном баре, послушать приглушенную музыку. Может, завернем в конце рейса на Канарские острова, ходят такие слухи. Но до конца рейса еще далеко, он где-то там, в тумане. Мы зачеркнули на своих календарях всего два месяца, впереди еще четыре.
А правда, нет,спрашивает меня Мартов,писатель Хемингуэй ездил в Африку львов бить?
Правда.
Говорят, у него свой самолет был?
Насчет самолета я не знаю и пожимаю плечами.
Это ж какие деньги надо иметь, чтоб самолет купить!восклицает Мартов.Это ж десять лет из морей не вылезать.
Купить собираешься?насмешливо прищуривается Мишель де Бре.
Рассуждаю.
Яхту он имел,говорю я.
Немецкие подводные лодки искать выходил на ней,дополняет меня Мишель де Бре.Вилла у него под Гаваной. Был кто на ней?
Мишель де Бре окидывает всех взглядом.
Не привелось,отвечает Мартов.Слыхать слыхал, когда в Гаване в подменке был.
Шикарная вилла, между прочим,говорит Мишель де Бре.Был я на ней.
Вилла, яхта, самолет. Мартов задумчиво глядит на океан.Это ж двадцать лет из морей не вылезать! И чтоб план все время брать.
У него гонорар за один год больше, чем у тебя за двадцать,усмехается Мишель де Бре.
Неужто правда!Добродушный и наивный великан Мартов потрясенно смотрит на меня.
Не знаюне считал,отвечаю я.
А у наших тоже?Мартов с интересом смотрит на меня.Вот у вас?
Машину-то не могу купить,смеюсь я.Не то что самолет.
Ну машинуэто ерунда,успокаивает меня Мартов.Машинувон год в подменке в Гаване, ипокупай. Или при хорошем капитанедва рейса, ну три. И «Жигули» в кармане. Если баба не растратит. А у наших писателей есть самолеты?
Не слыхал что-то,говорю я.
А я вот яхту мечтаю купить,признается Мартов.В отпуске по Балтике походить. В Ригу, в Ленинград. А потом бы вокруг Европы махнуть. Летоммилое дело. Вот как купить, не знаю. У вас в министерстве знакомых нет?
В министерстве у меня знакомых нет, и, когда я признаюсь в этом, Мартов разочарован.
Берегись!весело кричит Зайкин.
Ваера загуделитрал вылезает на палубу.
Я бегу в рубку, посмотреть показания на фишяупе. Есть показания! Есть! Наконец-то пошла большая рыба. В хороший квадрат привел нас капитан, недаром говорят о нем, что знает он океан, как свой огород.
Але, кто это идет по правому борту?вдруг заговорило радио в рубке.
«Катунь» идет,отвечает старпом, сейчас его вахта.
Вы откуда?
Из Калининграда.
А что вы тут делаете?
В карты играем,усмехается старпом.
А когда вы тут появились?
Советы капитанов надо слушать. А то вы как в темном лесу.
«Катунь», «Катунь»,вмешивается какой-то новый собеседник.Дайте рыбки. Теплоход «Белосток» говорит.
Подходите.
А вы где? Ваши координаты?
Да мы тутза косогором, возле осинника,опять усмехается старпом.
Нет, я всерьез,обижается невидимый собеседник.
Сейчас скажем.
А то, понимаете, четыре месяца в рейсе и свежей рыбки не пробовали,сообщает «Белосток».Домой идем. Может, письма захватить?
Кто был в Лае-Пальмасе?раздается чей-то голос.Какие там цены на скоропортящиеся продукты?
«Буря» была,отвечает «Буря».
Скажите цены, заказывать будем.
Картофель десять песет килограмм, морковьдесять, чеснокпятнадцать...
Але, але!врывается кто-то.Кто выловил пятнадцать тонн? Скажите ваши линии.
О-о, проснулся!смеются в ответ...
Я, не дослушав разговор, бегу на палубу.
Ну, заловили опять! «Под завязку» трал набит.
Тонн сорок,предсказывает Мартов.
Справа и слева ловят иностранцы, бороздят океан встречными галсами.
На соседнем траулере под непонятным флагомне то грек, не то норвежецлебедки не могут вытащить трал. Гудят, дрожат ваера, а трал ни с места. Половина его лежит на палубе, а другой конец висит за кормой. И вдруг мы видим, как матрос сбегает по огромному раздутому и скользкому тралу вниз, за борт, и режет дель. Рыба бьет в прорезь мощным фонтаном, разрывая надрез все больше и больше. Матрос едва успел отскочить. Мы замираем. Смертельный трюк, как в цирке, только без страховочной сетки. А матрос бежит уже обратно на палубу под восторженные крики.
Немалую смелость надо иметь, чтобы вот так, без страховочного каната, сбежать по набитому рыбой, скользкому тралу за корму и сильным ударом вспороть капроновую дель, из которой сделан трал. Это все равно что на фронте первым подняться из окопа в атаку.
Фонтан рыбы под страшным напором все хлещет из трала, летит вверх разорванная в куски сабля, сверкает на солнце, и, как трассирующие пули, выстреливает розовый бекас. За кормой тянется, медленно раздаваясь вширь, серебристая лента издавленной, истерханной в лохмотья рыбы. И лента эта становится все больше и больше. Над ней оглашенно орут и дерутся чайки. А рыба все хлещет и хлещет в дыру.
За кормой траулера по зеленому шелку океана тянется серебристый рыбий след. Огромное количество бросовой рыбы для чаек.
Серебристая река за кормой становится все шире и шире, тянется все дальше и дальше, к горизонту. И от этого становится не по себе. Что они делают? Что они делают?
Свой трал мы наконец вытащили. Он дышит огромной массой сдавленной в нем рыбы. Из ячеек торчат раскрытые рты сабли, расщепленные клювики бекаса. Эти рты, будто диковинные экзотические подводные цветы, усеяли весь трал. На первый взгляд даже и красиво. И только потом я вдруг соображаю, что это рты раздавленной рыбы.
И снова забиты чаны, и опять на палубе гора рыбы. Зайкин с добытчиками чинит прореху в трале, вдруг он вскрикивает и приседает. Я не сразу соображаю, что он наступил на шип морского сома, попавшего в трал вместе с бекасом и саблей. Костяной шип, как острый гвоздь, пропорол насквозь резиновый сапог и вошел в ногу. Побледневший Зайкин стонет, дергает ногу и никак не может освободиться от сома, который мертвым грузом, будто гиря, волочится за сапогом. Матросы кидаются на помощь, сдергивают сапог вместе с рыбиной. Из проколотой ноги сочится кровь.
В госпиталь!приказывает капитан.
Зайкин не может идти. Матросы уносят его на руках.
Мишель де Бре подскакивает к сому и острым шкерочным ножом ловко и быстро вырезает шипы и выбрасывает их за борт.
Все! Теперь он кастрирован, теперь он ничего не сделает,подмигивает он нам.
Чиф заливается лаем, то подскочит к сому, то отскочит, видимо, понимает, что тот что-то натворил и надо с ним расправиться, но робеет, и потому в его лае слышны истеричные нотки.
Ладно, ладно,успокаивает его Мишель де Бре.Не трать нервы.
А матросы вспоминают разные случаи из рыбацкой, полной опасностей жизни, но вспоминают в основном смешное:
У нас вот раз попала в трал луна-рыба, так судовой пес со страху запоносил.
А у нас морского льва заловили, он за всеми по палубе гонялся и орал. Матом, наверное, крыл. Один парень из-за него голову расшиб. Еле за борт столкнули.
Кого? Парня?
Да нет, льва этого.
Матросыкто сочувственно вздыхает, кто смеется.
Это что! А мы вот акулу заловили. Лежит она себе на палубе, думаемуснула. А тут моторист вышел и говорит: «Сфотографируйте меня рядом с ней». Встал, ногу ей в пасть засунул, стоит, как Наполеон. Его чикнули. И только он отвернулся от акулы, а она вдруг оживела да как даст ему хвостом под задон полетел, как ангел. Его в этот момент еще раз чикнули. Первая фотография не получилась, а вторая очень хорошо вышла. Долго у нас в столовой висела как наглядный пример по технике безопасности. А моториста потом трясло с неделю. Как вспомнит, что ногу держал в акульей пасти, так заколотит его. Могла бы оттяпать запросто, если бы раньше очухалась.
Эй, кончай травлю!кричит рыбмастер.Начинаем работать!
И расставляет матросов на шкерку.
Опять стоим за столами. Теперь и на нашем есть циркульная электрическая пилапоставили механики. Визжит пила, брызгает кровью, отсекая рыбьи головы. На пиле штурман Гена. Хватает сразу по две сабли и сует под диск. Рационализатор! А лебедчик Володя стоит против меня и орудует шкерочным ножом не хуже старшего тралмастера. Веселый, неунывающий, всегда с улыбкой под пшеничными усами, он на любом месте работает с удовольствием, и чувствуется, что ему нравится быть рыбаком, находиться среди сильных веселых матросов, нравится размять косточки, поработать до стона в мышцах, а потом попариться в баньке, разомлеть, напиться чаю и уснуть здоровым крепким молодым сном.
После службы, еще совсем юным прикатил он в Калининград с пятью рублями в кармане. Никогда в жизни не видел моря, да и где его увидишь на Черниговщине! Но с детства мечтал стать моряком. Когда призвали на службу, просился на флот, но попал в ракетчики. После демобилизации решил добиться своей мечты. Сначала работал в порту грузчикомсила есть! И все никак не мог попасть в море. Потом добился своего и на торговых судах обошел весь мир. Где только не побывал: и в Индии, и в Южной Америке, и в Австралиипо всем океанам прошлепал, посмотрел белый свет. Четыре года плавал. Потом женился, осел на берегу. Но долго не выдержал, сбежал в море с рыбаками. Опять два года плавал. Жена настояла на своем, вернулся на берег. С год поработал на рыбокомбинате и опять махнул в море. И жена махнула рукой: плавай!
«Навигаре нецессе эст!» («Плавать по морю необходимо!»)любимая поговорка Володи. «Без моря что за жизньпрозябание!»
Теперь он доволен: и жена не ругает, и мечта сбылась. Потому, видимо, и настроение у него всегда хорошее, всегда улыбается. Шкерочный нож так и играет в его руке.