Мередит удивленно уставилась на девушку:
Мэтт сумел что?!
Получить степень магистра по управлению предприятием. Ее получают после степени бакалавра, пояснила девушка. В колледже Мэтт специализировался по двум предметамэкономике и финансам. У нас в семье все головастые, добавила она, но, увидев потрясенное лицо Мередит, остановилась и нерешительно пробормотала:Ты на самом деле ты ничего о нем не знаешь, верно?
«Только как он целуется и занимается любовью», со стыдом подумала Мередит.
Не много, тихо призналась она вслух.
Ну не стоит так уж винить себя. Большинство людей считают, что Мэтта не так-то легко узнать, а вы были знакомы всего два дня.
Это прозвучало таким осуждением, что Мередит отвернулась, не в силах встретиться с ней взглядом, и, подняв кружку, начала старательно вытирать ее.
Мередит, шепнула Джули, тревожно глядя на нее, тут нечего стыдиться, я хочу сказать для меня все одно, беременна ты или нет.
Мередит уронила кружку, и она покатилась по линолеуму под раковину.
Но это так, настаивала Джули, нагибаясь и поднимая кружку.
Это Мэтт сказал вам, что я беременна? едва выговорила Мередит. Или ты сама догадалась?
Мэтт потихоньку шепнул отцу, а я подслушала, хотя к тому времени уже поняла все сама.
Чудесно, пробормотала Мередит, сгорая от стыда.
Вот именно, согласилась Джули. То есть до того, как Мэтт все рассказал отцу о вас, я чувствовала себя так, словно осталась единственной шестнадцатилетней девственницей в округе
Мередит закрыла глаза, понимая, что вот-вот лишится сознания от унижения и гнева на Мэтта. Как он мог обсуждать ее с отцом!
Должно быть, они здорово посплетничали на мой счет, с горечью бросила она.
Но Мэтт не сплетничал о тебе. Просто объяснил па, какая ты на самом деле.
Мередит стало неизмеримо легче, и, увидев это, Джули немного изменила тему:
Тридцать восемь из двухсот девушек в нашей высшей школе забеременели в этом году. По правде говоря, призналась она с некоторым унынием, мне не приходилось беспокоиться об этом. Большинство парней боятся даже поцеловать меня.
Чувствуя, что от нее ждут какой-нибудь реплики, Мередит, откашлявшись, спросила:
Почему?
Из-за Мэтта, с удовольствием поведала Джули. Любой мальчишка в Эдмунтоне знает, что Мэттмой брат. И представляет, что он сделает с ним, если обнаружит, что он распускает руки. Если речь идет о защите женской добродетели, иметь Мэтта в родне все равно что носить пояс целомудрия.
Мне почему-то выпалила Мередит, не сумев сдержаться, мне не кажется это правдой.
Джули рассмеялась, и Мередит неожиданно засмеялась вместе с ней.
Когда они присоединились к мужчинам в гостиной, Мередит ожидала, что ей предстоит провести два скучных часа у телевизора, но Джули вновь взяла инициативу в свои руки.
Что будем делать? спросила она, выжидающе переводя взгляд с Мередит на Мэтта. Может, сыграем в карты? Нет, подождите, как насчет чего-нибудь совсем дурацкого?
Джули повернулась к книжным полкам и провела пальцем по коробкам с играми.
«Монополия»! объявила она, оглядываясь.
У Мэтта не было никакого желания играть, особенно в «Монополию», и он уже хотел было предложить Мередит прогуляться, но подумал, что, вероятно, ей лучше снять напряжение, а их беседа может опять расстроить ее. Кроме того, Мередит подружилась с Джули и освоилась с ее присутствием. Он кивнул, пытаясь сделать вид, что в восторге от предложения, и вопросительно взглянул на Мередит. Та тоже, казалось, не слишком обрадовалась, но улыбнулась и кивнула.
Два часа спустя ему пришлось признаться себе, что игра в «Монополию» оказалась неожиданно интересной, и даже он постепенно увлекся. Джули веселилась от души, и не без ее влияния игра постепенно стала чем-то вроде фарса, причем обе девушки из кожи вон лезли, чтобы победить Мэтта, а если это не получалось, бессовестно жульничали. Дважды он поймал Джули на том, что та успела стащить выигранные им деньги, а теперь Мередит выдвигала самые невероятные причины, чтобы не платить ему штраф.
Никаких извинений на этот раз, предостерег он Мередит, когда ее фишка оказалась на собственности, которой он владел. За это ты должна мне тысячу четыреста долларов.
Ни за что! самодовольно ухмыльнулась она и, показав на маленькие пластиковые макеты отелей, которые он построил на своей земле, постаралась незаметно подвинуть один из них кончиком пальца.
Этот отель построен на моей земле, так что плати за незаконное вторжение.
Я сейчас захвачу все, что у тебя есть, пригрозил он, если не отдашь моих денег.
Мередит, смеясь, повернулась к Джули:
У меня только тысяча. Одолжишь мне?
Конечно, заверила та, хотя уже успела потерять все деньги. Потянувшись к груде банкнот, лежавших рядом с Мэттом, она выхватила пару пятисотдолларовых бумажек и протянула Мередит.
Несколько минут спустя Мередит признала поражение. Джули отправилась собирать книги, а Мередит убрала игру и поднялась, чтобы поставить ее на книжную полку. Патрик Фаррел встал.
Мне пора, объявил он. Мэтт, ты оставил грузовик в гараже?
Мэтт кивнул и сказал, что утром попросит кого-нибудь подвезти его в гараж. Патрик обернулся к Мередит. На протяжении всей веселой игры она чувствовала на себе его взгляд. Теперь же он улыбнулсянерешительной, угрюмой улыбкой:
Спокойной ночи, Мередит.
Мэтт тоже встал и спросил, не хочет ли она пойти на прогулку. Радуясь каждой отсрочке, которая могла бы помешать ей отправиться спать, вне себя от тревоги, Мередит кивнула:
С удовольствием.
Ночной воздух был теплым и свежим, а луна проложила по двору широкую дорожку. Не успели они спуститься с крыльца, как сзади возникла Джули с перекинутым через плечо свитером и учебниками в руках:
До завтра! Джоэль ждет меня в конце подъездной дорожки. Я еду к ней домой готовить уроки.
Мэтт, сдвинув брови, резко обернулся:
В десять часов вечера?
Джули на миг остановилась, опершись на перила, и раздраженно улыбнулась.
Мэтт! охнула она, закатив глаза, возмущенная таким бесцеремонным вмешательством в ее дела.
Мэтт согласно кивнул:
Передай Джоэль привет.
Джули поспешно сбежала по ступенькам и помчалась к концу дорожки на свет фар, а Мэтт, обернувшись к Мередит, спросил ее о том, что, очевидно, не давало ему покоя:
Откуда ты знаешь о захвате собственности и нарушении границ?
Мередит, откинув голову, любовалась полной луной, висевшей в небе, словно огромный золотой диск.
Отец много говорил со мной о бизнесе. Как-то у нас возникла проблема, связанная с нарушением границ зоны, когда мы построили филиал универмага в предместье города, и еще одна, с полосой отчуждения, когда подрядчик залил асфальтом автостоянку.
И поскольку он задал вопрос первым, Мередит, в свою очередь, спросила о том, что мучило ее вот уже много часов. Остановившись, она сорвала листок с низко висевшей ветки, безуспешно пытаясь не выказать осуждения.
Джули сказала, что у тебя степень магистра по управлению предприятием. Почему ты позволил мне думать, что не поднялся выше простого плавильщика, который отправляется в Венесуэлу, чтобы попытать удачи на нефтяных полях?
А что заставило тебя считать, что все плавильщикиобычные люди, а магистрычто-то особенное?
Мередит расслышала мягкий упрек в его словах и вся сжалась. Прислонившись к стволу дерева и чувствуя спиной шершавую кору, она сказала:
Я похожа на сноба?
А ты и есть сноб? спросил он, сунув руки в карманы и внимательно изучая ее.
Я Она поколебалась, пристально вглядываясь в смуглое лицо, испытывая странное искушение сказать ему то, что он так хотел услышать, но твердо отказываясь от соблазна:Возможно.
Мередит не расслышала отвращения в собственном голосе, но Мэтт все понял, и обаяние его неожиданной ленивой улыбки заставило сильнее забиться ее сердце.
Зато я сомневаюсь.
Эти три слова доставили ей огромную радость.
Почему?
Потому что снобы не заботятся о том, снобы они или нет. Чтобы ответить на твой вопрос, могу сказать: отчасти я скрыл это, потому что степень ничего не означает для меня, по крайней мере пока не могу ею воспользоваться. Сейчас у меня множество идей и планов, которые, однако, могут не сработать так, как было задумано.
Джули сказала, что многие считают Мэтта слишком замкнутым, и Мередит могла легко поверить этому. И все же по временам она чувствовала себя настолько настроенной на одну волну с ним, что, кажется, могла читать его мысли.
Думаю, что ты позволил мне считать тебя простым литейщиком еще и потому, что хотел посмотреть, значит ли это что-нибудь для меня. Это что-то вроде испытания, не так ли?
Мэтт невольно хмыкнул:
Скорее всего. Кто знает, может, я никогда не поднимусь на другую ступень
Но теперь ты возвысился от сталелитейных заводов до нефтяных вышек, пошутила она, смеясь глазами. Наверное, потому что хотел получить работу пошикарнее.
Мэтт последним усилием воли противился искушению схватить ее в объятия и заглушить смех губами. Она еще так молода и избалована, а он уезжает в чужую страну, где элементарные удобства считаются роскошью. Внезапный сумасшедший порыв взять ее с собой продолжал терзать мозгсовершенный бред. С другой стороны, она такая храбрая, милая и беременна его ребенком. Его ребенком. Их ребенком. Возможно, идея не так уж безумна.
Откинув голову, он тоже посмотрел на луну, пытаясь не думать о навязчивой идее, но тут же обнаружил, что пытается найти самое разумное решение.
Мередит, сказал он, большинству женатых пар требуется не один месяц, чтобы узнать друг друга до свадьбы, а у нас всего несколько дней и меньше недели после свадьбы, когда мне придется отправиться в Южную Америку. Как думаешь, сумеем мы втиснуть пять-шесть месяцев в два-три дня?
Наверное, протянула она, сбитая с толку неожиданной напряженностью в его голосе.
Вот и хорошо, пробормотал Мэтт, почему-то растерявшись и не зная, с чего начать теперь, когда она согласилась. Что бы ты хотела узнать обо мне?
Проглотив непрошеный смущенный смех, Мередит оцепенело взглянула на Мэтта, гадая, ждет ли он вопросов о наследственности, которые она могла бы задать отцу своего будущего ребенка.
То есть нерешительно начала она, я должна узнать, не было ли в твоей семье сумасшедших и нет ли у тебя приводов в полицию?
Мэтт, в свою очередь, едва удержался от смеха и с притворной торжественностью объявил:
На оба этих вопроса могу ответить отрицательно. Как насчет тебя?
Мередит серьезно покачала головой:
Ни безумия, ни приводов.
И тут он заметил, как весело блестят ее глаза, и во второй раз за несколько минут испытал непреодолимое желание схватить ее в объятия и прижать к себе.
Теперь твоя очередь спрашивать, напомнила она. Что ты хочешь узнать?
Только одно, объяснил Мэтт с беспощадной откровенностью, упираясь обеими руками в ствол. Ты хотя бы наполовину так сладка, как я думаю?
Возможно, нет.
Он выпрямился и улыбнулся, уверенный в том, что она ошибается.
Давай поговорим, прежде чем я забуду о том, что мы должны тут делать. В интересах полной истины, добавил он, когда они повернулись и направились по тропинке, ведущей к шоссе. Я только сейчас вспомнил, что имел два привода.
Мередит остановилась как вкопанная, а он, повернувшись, добавил:
Когда мне исполнилось девятнадцать.
Но что ты сделал?
Дрался. Участвовал в уличных потасовках, если сказать точнее. Перед смертью матери я умудрился убедить себя, что если у нее будут лучшие доктора и лучшие больницы, тогда она не умрет. И у нее было все самое лучшее. Когда деньги по страховке кончились, отец продал сельскохозяйственный инвентарь и все, что мог, лишь бы оплатить счета. Но она все равно умерла.
Мэтт говорил старательно-бесстрастным тоном.
Отец запил, а я не знал, что с собой делать, и много месяцев после этого каждый день искал, с кем бы подраться, на ком сорвать злость. И поскольку не мог добраться до Бога, в которого так верила мать, был рад надавать тумаков любому смертному. В Эдмунтоне совсем нетрудно затеять драку, добавил он, сухо улыбаясь, и только сейчас осознал, что исповедуется восемнадцатилетней девушке в таких вещах, в которых не признавался никому на свете. И эта самая восемнадцатилетняя девушка смотрит на него со спокойным пониманием взрослой, умудренной жизнью женщины. Два раза копы успевали вмешаться и забирали всех в каталажку. Но в этом нет ничего особенного. Только в Эдмунтоне знают о приводах.
Тронутая его доверием, Мередит тихо сказала:
Ты, должно быть, очень любил ее.
И понимая, что ступила на очень зыбкую почву, вздохнула:
Я совсем не знала мать. Она уехала в Италию сразу после развода. Думаю, мне повезло потому что лучше уж совсем не видеть кого-то, чем любить и потерять.
Мэтт отлично понял, в чем она пытается убедить его, и не стал обескураживать ее.
Очень мило, объявил он со спокойной торжественностью, очевидно, у меня в самом деле превосходный вкус в том, что касается женщин.
Мередит разразилась смехом, но тут же с восторгом почувствовала, как его рука, скользнув по ее спине, обвилась вокруг талии. Они продолжали идти, но через несколько шагов она внезапно остановилась:
Ты был женат раньше?
Нет. А ты? поддразнил он.
Ты прекрасно знаешь, что я я никогда
Мередит смущенно смолкла.
Знаю, кивнул Мэтт. Не могу понять только, как с такой внешностью, как у тебя, ты ухитрилась до восемнадцати лет оставаться девственницей и не подарить себя какому-нибудь богатому юнцу с длинным языком, умеющему уговаривать девчонок?
Терпеть не могу юнцов, бросила Мередит и тут же с изумлением взглянула на него:Господи, до этой минуты я ничего подобного себе и представить не могла!
Мэтт пришел в полный восторг, поскольку Мередит выходит замуж за настоящего мужчину, уж это точнее точного! Он ожидал, что Мередит добавит еще что-то, но, видя, что она молчит, недоверчиво спросил:
И все? И только?
По крайней мере это почти правда. Все дело в том, что до шестнадцати лет я была страшна как смертный грех и мальчики просто обходили меня стороной. Я ужасно злилась на них за то, что не обращали на меня внимания, и поэтому была не очень высокого мнения о них, всех до единого.
Мэтт, посмотрев на ее прекрасное лицо, соблазнительный рот и сияющие глаза, широко улыбнулся:
А ты действительно была некрасивой?
Скажем так, сухо пояснила она, вдруг у нас родится девочка, так для нее же лучше, если в детстве она будет похожа на тебя!
Мэтт взорвался оглушительным хохотом, расколовшим ночную тишину, и прижал ее к себе. Смеясь, он зарылся лицом в ее душистые волосы, потрясенный нежностью, которую испытывал к ней, тронутый доверчивой исповедью и окрыленный, потому что потому что
Он отказывался думать о причине. Самое главноето, что она смеется и обняла его за талию. Мрачно улыбнувшись, он потерся подбородком о ее волосы и прошептал:
У меня исключительный вкус во всем, что касается женщин.
Два года назад ты так не считал бы, смеясь, возразила Мередит, откидываясь назад в кольце его рук.
Я провидец, спокойно заверил он. Даже тогда сумел бы все понять.
Час спустя они сидели на крыльце ветхого домика. Мэтт устроился ступенькой повыше, вытянув перед собой длинные ноги. Мередит прижала колени к груди, обхватив их руками. Они больше не делали попыток узнать друг друга, потому что Мередит ждет ребенка и вскоре состоится свадьба, и вели себя просто как любая парочка, сидящая на крыльце поздней летней ночью и наслаждающаяся тишиной и покоем.
Запрокинув голову, Мередит с полузакрытыми глазами прислушалась к треску кузнечика.
О чем ты думаешь? тихо спросил Мэтт.
О том, что скоро будет осень, вздохнула она, глядя на него. Осеньмое самое любимое время года. Весну слишком перехвалили. Вечно идет дождь, и деревья еще голые после зимы. Зима обычно тянется без конца, а летом, конечно, хорошо, но уж очень однообразно. Осень совершенно иная, и никакие духи в мире не могут сравниться с запахом горящих листьев, верно?
Мередит обворожительно улыбнулась, и Мэтт подумал, что сама она благоухает куда лучше, чем все горящие листья на свете, но позволил ей продолжать.
Осень так волнует все меняется словно в сумерках.
В сумерках?
Да, ужасно люблю сумерки, и по той же причине. В детстве я часто гуляла по подъездной дорожке в сумерки и стояла у забора, наблюдая, как мимо проносятся машины с включенными фарами. У всех было куда вернуться, чем заняться Ночьэто только начало От смущения она осеклась. Все это, должно быть, звучит невероятно глупо.