Не знаю. Пожала плечами. Пока Даринка не вырастет, точно здесь буду.
В свой дом заехала, али в деревню ушла? Принялась допытываться она, двигая ко мне кружку с чаем.
В дом. Я отчего-то покраснела, но пожилая женщина сделала вид, что не заметила.
Это хорошо. Она ласково улыбнулась. Геннадию давно нужна помощь.
Помощь? Переспросила, надеясь, что хоть здесь мне что-нибудь расскажут.
Конечно, помощь. Хмыкнула Анна Николаевна. Страх это, когда человек бегает от людской доброты. А тут, поди, из дому-то, попробуй убеги. Так что подлечишь его малеха, глядишь, и жизни зарадуется.
То, что он мастерски бегает от вопросов, это я заметила.
Так я же не врач. Развела руками. Я ветеринар. Зверье только всякое могу лечить, но никак не людей.
Так ить не тело там. Душа потрепана. Ему нужно жизнь показать, заново радоваться научить. Наставительно было сообщено мне.
Я внутренне похолодела.
Он что в тюрьме сидел? Уголовник что ли? Ужаснулась.
С виду он не был похож на человека из мест заключения, но ведь всякое в жизни бывает.
Чего уголовник-то сразу? Эх, ты. Человек сам себе такую тюрьму организовать может, что потом свет белый видеть отказывается. Наставительно пожаловалась старушка.
Суецидник? Легче мне не стало.
Чего ты на человека-то наговариваешь? Обиделась за Корсарова бабуля. Не дошло до этого. Женька Шулетов ему быстро объяснил, что к чему.
Из таких объяснений сложно было вычленить хоть что-то полезное. Я поняла только то, что Анна Николаевна переживает за душевное здоровье Геннадия. Большего узнать я не смогла, так как в комнате раздался плач дочери, и я поспешила к ней. Пока кормила, подошла хозяйка дома.
Ну-ка покажи правнучку-то. Первая она у меня. Она села рядом.
У меня слезы на глаза навернулись. Неужели эта женщина после стольких лет страданий еще считает меня за родственницу? Кажется, да.
Вот. Отодвинула Дарьку от себя.
Анна Николаевна ласково провела рукой по пушистому чубу.
Хорошая. Дарина захныкала и открыла глаза. В нашу породу. Ли-ка, какие глаза.
Я улыбнулась. Глаза действительно наши фирменные, серые.
Домой мы засобирались только через пару часов, успев за это время и поговорить и осмотреть подошедшего к дивану одноглазого кота. Дома еще нужно Пульке лапу полечить, ужин приготовить. Геннадий вечером уставший домой придет, голодом его морить проку никакого. По Леньке помню, что голодный мужик злой мужик.
Вот, сани возьми. Бабуля вытащила из сеней потрепанные жизнью деревянные санки с гнутыми полозьями. Все удобнее, чем на руках таскать.
Я с радостью приняла такую помощь, так как руки действительно сегодня устали, и я боялась, что они к вечеру снова откажут. На неровную поверхность санок мы постелили байковое одеяло, а сверху конверт с Дариной.
Я уже тащила санки через рощу, что около дома, когда рядом затормозила машина. Из нее выскочил злой Корсаров. Ну, точно голодный.
Почему ты шатаешься по деревне с ребенком? Наскочил он, поднимая ребенка с санок на руки.
Гуляли. Отозвалась, продолжая катить тащить пустые санки.
В мороз? Скептически бросил он мне в спину.
Ходили к врачу. Я остановилась и обернулась.
Геннадий закрыл машину и пошел следом за мной.
Можно было попросить, я бы увез. И где ты эти санки допотопные откопала? Недовольно спросил он.
У Анны Николаевны. Она дала попользоваться. Пожала плечами.
Рядом раздалось недовольное сопение.
Дома коляска стоит. Наконец, сознался он.
Где? Не поверила я.
Он вздохнул.
В предбаннике. Утром из багажника выгрузил. Он осторожно покосился на меня. Она куплена вместе со всем остальным. Я больше ничего не покупал.
Я поджала губы, чтобы не сказать ничего лишнего. Старался ж человек. Чего его теперь обижать?
Санки завтра сам бабе Нюре увезу. Попытался он сгладить ситуацию.
Я кивнула. Пусть везет. Пусть уже что хочет, то и делает. Устала я с ним ругаться каждый день. И это за двое суток. Леньке полгода понадобилось, чтобы меня достать, а этот, как по живому каждое слово.
Корсаров нас довел до дома и отправился за машиной. Пока я раскрывала спящую дочь, пока раздевалась сама, он уже вошел в дом и переоделся. Я, не давая себе передохнуть, полезла в холодильник.
Сегодня я готовлю. Моя очередь. Внезапно он оттеснил меня от белой дверцы и посадил на табурет. Я открыла рот, чтобы возмутиться, но меня тут же принялись убеждать. Ты готовила вчера, значит сегодня моя очередь. Тем более, сегодня ты устала больше меня.
Говорил он убедительно, вот только я точно знаю, что мужчине на кухне не место. Я готовить научилась лет в семь, лишь бы не питаться тем, что дед накашеварит. Так до того момента, пока не уехала учиться дальше это и было моей обязанностью. Ленька тоже не особо рвался к плите. Да даже свекровь неохотно готовила. А этот чего вытворяет? Сейчас попортит продукты, что-нибудь несъедобное сотворит, а я потом должна есть, улыбаться и хвалить?
Геннадий, начала я. Я в состоянии приготовить ужин.
Я тоже. Доверительно сообщил он мне, бросая порезанные куски мяса в сковороду.
Готовка женское дело. Зашла с другой стороны.
Именно поэтому большая часть шеф-поваров мужчины. Парировал он, не отвлекаясь. Подождите, через полчаса все будет готово. Забросил к мясу лук. Кстати, не подскажете, почему у моей собаки лапа забинтована?
Потому что она у нее болит. Нервно ответила я, готовясь к тому, что меня сейчас отчитают.
Что болит, я знаю. А вот, почему она в бинтах, очень хотелось бы от вас услышать. Оглянулся и вопросительно глянул на меня.
Я смутилась. Действительно, чего я к животному полезла без ведома хозяина? Управы на меня нет.
Я заложила мазь, она снимет воспаление и боль. Сегодня еще одну взяла, более подходящую. И таблетками ее надо кормить. Их тоже купила. Услышала скептическое хмыканье. Обиделась. Я неплохой ветеринар, между прочим. Нас хорошо учили животных лечить. У меня красный диплом и хороший опыт.
То есть вы ветеринар? Прищурился Корсаров.
Я только сейчас поняла, что он не знает, кем я работала. Ну и идиотка. Нашла, на что обижаться. Я ведь тоже не знаю, кем он работает. Знаю только, что у Догилевых.
Да. Я ветеринар.
Геннадий как-то облегченно выдохнул.
Ну и слава богу. Пульку вылечите. А то я хотел ее уже в город везти, а это все-таки стресс для собаки. Пояснил он свою реакцию.
Я даже подумала, что ослышалась. Да что этот человек может понимать в собачьем стрессе? Я немного посверлила мужскую спину взглядом. Стоит тут снова в потертой футболке, через которую все видно. Там где у Леньки были тоскливо выпирающие кости, у этого бугрились тугие мышцы. А ведь Корсаров значительно старше моего бывшего мужа и, уж тем более, меня самой.
Тряхнула головой, понимая, что мои мысли снова свернули куда-то не туда. Нет, нужно делами заняться, а не любоваться мужчиной, стоящим у плиты. Нашла купленную сегодня мазь и отправилась к Пульке, лапу лечить. Собака нехотя вышла из будки. Оно и понятно, на улице еще сильнее похолодало. В моем пальто так совсем брр. Ладно, я быстро.
Шишка на подушечке действительно стала меньше, но животное все равно заскулило, когда я пальпировала шип. Значит, больно. Ну, сейчас будет легче. Наложила мазь, забинтовала, загнала собаку в будку. Нечего ей тут мерзнуть.
Эти таблетки нужно давать собаке раз в сутки. Я протянула сегодняшнему повару перемотанные резинкой блистеры.
Корсаров, аккуратно прикрыв готовящееся блюдо крышкой, повернулся ко мне. Отобрал таблетки и внимательно их осмотрел. Убрал резинку и нашел то, что искал. Цену, написанную ручкой прямо на блестящей поверхности.
Я отдам деньги. Кивнул он.
Нет. Едва не шарахнулась в сторону.
Кира, это моя собака. Более того, я тебе как специалисту должен за то, что ты ее лечишь. Твёрдо заявил он.
Что? Опять?
Ты с ума сошел? Жалостливо спросила. Таблетки не дорогие. А мне сегодня детские деньги должны были прийти. Завтра схожу, получу. Попыталась образумить.
Вот на ребенка их и потратишь. Заупрямился он. Да и какие там деньги? Уверен, что копейки.
Я насупилась.
Я работала до родов. И зарплата у меня была нормальная. Принялась оправдываться.
Причем здесь это? Его карие глаза совсем потемнели. Я про то, что вряд ли любое пособие бывает большим. Я прилично зарабатываю. Зачем-то добавил он.
Я недовольно поджала губы. Ну как так можно? Ведь чужие друг другу люди. Я осмотрелась. Ага. Завтра в доме тогда нужно прибраться. И вычистить все. Буду так с ним бороться, раз так себя ведет. И вообще, лучше весь быт на себя взять. Дорожки от снега чистить. Весной грядки посадить. И коляску эту купил зачем-то.
Пока я ненадолго ушла в себя, мужчина уже накрыл на стол и приглашающе кивнул. Я настороженно покосилась на тарелку, наполненную тушеными овощами с мясом. Корсаров с интересом следил за мной, отмечая странную реакцию.
Может быть, попробуешь? Приподнял он бровь, после того, как я просидела перед тарелкой пару минут.
Вздохнув, взялась за ложку. Мысленно перекрестившись, потянула еду в рот. Ничего так, вкусненько. Под пристальным взглядом Геннадия я принялась уминать то, что было в тарелке. Дарька проснется, свою еду попросит.
Мужчина хмыкнул и взялся за свою ложку.
Никогда раньше не ела готовку других? Спросил он, прожевав первую порцию.
Я покачала головой.
Редко. И не могу сказать, что эти эксперименты были удачными. Тем более, не встречала мужчин, которые вкусно готовят.
Ну вот, встретила. Посмеялся он.
Да уж, встретила. Еще бы теперь знать, как с этим жить.
Глава 7
Геннадий
Я дернулся и проснулся от своего же движения. Мне снова снился кошмар. Тот же самый. На них несется машина, а я не успеваю. Страшно? Я уже привык. Хотя последние две недели сны мне вообще не снились. Никакие. С тех самых пор, как Кира с дочерью поселились в соседней комнате. Они своим присутствием словно оградили меня от подступающих кошмаров, я даже привыкать начал. И вот снова.
Тяжело поднялся и прислушался. Тихо. Девочки спят. Посмотрел на часы. Час ночи. Курить хочется. В последнюю неделю курил в два раза меньше обычного, надеясь бросить совсем. Пока не выходило.
На улице было уже теплее. Оно и понятно, дело к весне идет, сильных морозов больше не будет. Вышел я в одной куртке и тапочках. Закурил. К крыльцу подбежала Пулька, но учуяв сигаретный дым, фыркнула и скрылась за домом. Лечение помогло, и собака уже сейчас могла ступать на лапу. Удачно я отхватил высококлассного специалиста в свой дом. Кстати, сюда уже приходили несколько человек. Чаще всего с кошками. Еще один раз свозил Киру к одному фермеру. Что-то там с коровой было.
Пока она смотрела животных, я занимался Дариной. И это были самые счастливые минуты. Девочка уже научилась переворачиваться и активно агукала, смотря на меня огромными серыми глазами, такими же, как у матери.