Юлия Кузнецова
На что похожа любовь?
Глава 1
Лужа-глаз
Мы опаздывали. Мы очень опаздывали, и я еле сдерживалась.
В кармане у меня был резиновый мячик, размером с яблоко, достаточно мягкий, чтобы сжать его в кулаке, а то и впиться ногтями, если что-то или кто-то доводит тебя до бешенства, а наорать ты не можешь. Можешь, конечно. Но не позволяешь себе.
А мы с мамой шли по улице, точнее, не шли, а я волокла её, придерживая за локоть, и следила за тем, чтобы она не поскользнулась, чтобы не столкнулась с дядькой, выгуливавшим грустного бассет-хаунда, чтобы не оступилась, споткнувшись о тротуар, ну в общем, обычная моя работка.
Работка, которую я не хочу выполнять, и не выполняла бы, если б не
Смотри! вдруг остановилась мама и поправила на носу очки, какая лужа! Вытянутая! Похожая на глаз!
Ох уж мне эти писатели Лужа как лужа! Затянутая коркой льда. Какой ещё глаз? Она что, моргает?! Или, может, щурится?
Погоди, мне надо сфотографировать её на телефон!
Мама!
Но мне нужна как раз такая лужа для одной сказки Погоди где-то был фотоаппарат то есть телефон
В наружном кармане сумки!
Да, точно, спасибо, Верочка, ага, сейчас, найду камеру Нет, ты посмотри, какой чудесный глаз! Он смотрит на нас За нами
«Может, бабуля что-то ей подсыпает в утренний кофе, что у неё просто глюки?» с подозрением подумала я, а вслух сказала:
Он смотрит не на нас, а на часы! И вообще, кому из нас нужно на эту встречу?
Тебе! отреагировала мама.
Что-о?!
Ну, хорошо, мне, но я не знаю, что им говорить
Мама
Я сжала мячик изо всех сил.
Мама, мы же обсудили дома. Ты скажешь, что пишешь истории. Для тех, кто только научился читать. Что они смешные. Интересные.
Но это же книжный фестиваль, Вера. На нём выставляют книги. Не рукописи! А мои сказки никто не печатал!
Тебе же приглашение прислали!
На фейсбуке, дорогая. Там ещё двести тридцать приглашённых! Неужели ты думаешь, что это крошечное кафе способно вместить двести человек?
Мама!
Хлоп! Мячик прорвался у меня в кармане. Она была права, моя маленькая близорукая мама, в красивом клетчатом пальто, но с бестолковой малиновой шалью на плечах, которую она наотрез отказалась снимать, рассеянная и слабая, с сухими маленькими руками, вечно тонущими в рукавах любых свитеров. Она была права: нас там никто не ждал, и её лично туда никто не звал. Она была права, и от этого я разозлилась ещё больше.
Дорогая мама, сказала я, по-моему, это не меня. Это тебя никто не печатает. И ты вечно ноешь, что мечтаешь о своей книге. Мечтаешь, чтобы кто-то придумал картинки к твоим сказкам. Чтобы они продавались в магазинах. Чтобы дети могли их прочесть. И как это должно случиться, дорогая мамуля? К нам придёт домой дядька-издатель и скажет, что прослышал о том, что у нас инкогнито остановилась Джоан Роулинг, а мне тебя за неё выдать? А что? Наденем тебе шляпу и очки, будешь сидеть, изредка вставляя: «Yes», «No» и «ждраштвуйте»? И тогда он тебя сразу напечатает в ста тысячах экземпляров?
Мама сняла очки, стала протирать их рукавом пальто и, конечно, уронила телефон. Сейчас октябрь, дождя уже не было пару дней, и асфальт сухой, но мамуля, конечно, нашла где-то островок грязи и уронила телефон именно в него. Впрочем, это, может, и плюс, грохнись он на асфальт разлетелся б на сто кусков.
Мама наклонилась за телефоном. Распрямилась. Сунула телефон в карман, надела очки. И, внимательно глядя на пуговицы моего пальто, принялась кусать нижнюю губу.
Или, может, хоть сходим, посмотрим на тех людей, которые издают детские книжки, продолжила я, попробуем познакомиться? Ну и что, что они собрались для того, чтобы обсудить программу своего книжного фестиваля, на котором они будут продвигать уже напечатанные ими книги? Мама, надо познакомиться с ними. Тебе надо как-то о себе заявить. Чтобы они узнали, что ты пишешь хорошие истории.
Но я не уверена, что они хорошие
Я тоже, отрезала я, но всем же вроде понравилось, когда ты их в садике читала.
Что значит ты тоже? ахнула мама.
У тебя зубы в помаде, вытри, пожалуйста, попросила я.
Нет, погоди, тебе не нравится, что я пишу?!
«О боже, подумала я, мне срочно нужен запасной мячик!»
Зубы, напомнила я.
Мама полезла в карман, достала салфетку, попыталась развернуть, но не смогла, в центре застрял какой-то комок, который мешал раскрыть салфетку.
Мама, я просто не целевая аудитория, сказала я, догадавшись, что комок это жвачка, и протянула маме чистую салфетку.
Нет уж, наседала мама, говори!
Она выхватила салфетку, но ничего не стала вытирать, а выжидательно уставилась на меня.
Если бы ты такая настойчивая вчера в ЖЭКе была, не выдержала я, когда я пыталась объяснить, почему у нас столько неоплаченных счетов за электричество! Или в магазине, когда я доказывала кассирше, что она нам пробила пять лишних шоколадок!
Я не умею спорить с кассиршами, смутилась мама и всё-таки вытерла помаду с зубов. А заодно и с губ.
Между прочим, эту помаду я нанесла ей на губы час назад по всем правилам: от внешних углов к центру, сначала на верхней губе, потом на нижней.
Зато я умею, да? возмутилась я. Ладно, если хочешь начистоту мне не нравится то, что ты пишешь! А знаешь почему? Потому что ты только и делаешь, что развлекаешь детей! Хи-хи, ха-ха! Этому герою ведро упало на голову. Этому лопатой по лбу! Этот в грязь залез, этот таз с бельём перевернул. Вот зачем ты это делаешь?
Ну как, растерялась она, чтобы детям было интересно читать. Они ведь только научились. Нужна мотивация.
А ты не думала, что ты им всё портишь? сощурилась я. Что они привыкнут, что все тексты вот такие шаляй-валяй! Что везде всё должно быть интересно, смешно и весело! А по-моему, в жизни всё далеко не так весело и смешно, как в твоих рассказиках. Зачем же обманывать детей, а?
Мама принялась хлопать себя по карманам.
Она в сумке, сказала я, имея в виду электронную сигарету.
От курения я её отучаю. Скоро и от кофе по утрам отучу, пересажу на горячую воду с лимоном. Мама достала электронную сигарету, потом покачала головой и выудила пачку антиникотиновой жвачки, похожую на упаковку с таблетками. Вытащила одну, сунула в рот и, яростно жуя, сказала:
Ну раз так нечего нам там ловить, на этой встрече!
Ну не-ет, прошипела я, из-за тебя я отменила английский и математический кружки. И на йогу явно не успею.
И ещё я вспомнила бабушкино тихое: «Отведи её туда, это нужно всем нам». Да, было бы неплохо пристроить мамины сказки, денег от сдачи бабушкиной квартиры не так уж и много, лишние бы нам не помешали.
Кружок у тебя по Интернету, возразила мама.
Онлайн, мамуля, онлайн! Как раз сейчас! Поэтому ты пойдёшь!
Зачем?
Зачем, что этого хочу я, и
И ты всегда добиваешься, чего хочешь, закончила мама.
Но это же ради тебя! не выдержав, заорала я. Ты! Сама! Ноешь! Что! Тебя! Не печатают! Пошли! Спросим! Почему?!
Губы у мамы снова задрожали.
Спасибо, что рассказала об этом всей улице, прошептала она, опустив голову и сгорбившись, и нечего на меня кричать!
Ты сама меня довела, буркнула я.
Я была страшно расстроена. Столько ночей потрачено на медитации, концентрации, на аутотренинги, и всё равно милая мамочка умудряется заставить меня кричать.
«Никто не должен знать о твоих истинных чувствах» вот мой девиз. Я уверовала в него после тойистории. А может, и раньше.
«Ну всё, всё, я допустила ошибку, взорвавшись, но теперь главное успокоиться», подумала я, глядя вслед маме. Совершенно забыв о том, что на ней элегантное пальто, а не зелёная короткая куртёха, в которой она любит гулять по речке в поисках вдохновения, мама сунула руки в карманы и, как бешеный белый кролик, помчалась в кафе, словно нарочно выбирая самые грязные отрезки дороги. Как будто чистый асфальт придумали не для неё, а чтобы произвести хорошее впечатление на инопланетян, которые вдруг могут решить заскочить на чай к землянам.
Мам! Ну подожди! Ну, мам!
Её надо было догнать. И похвалить.
Послушай, твои сказки
Она остановилась, с остервенением жуя жвачку и раздувая ноздри, как дракон из её же сказки.
Ну?
А я увидела её штанины. Они были заляпаны грязью. Где она взяла грязь?! Дождя уже нет два дня!
Мам! Нельзя было надеть чистые брюки? Ты не заметила, что на этих разводы, когда из шкафа доставала?
Она посмотрела на меня долгим взглядом. В книге бы написали: «пригвоздила». Да так оно, собственно, и было: я даже лоб пощупала не торчит ли из него гвоздь.
Ты ты меня
Я не дала ей произнести слово «достала», поспешив её успокоить:
Я просто хочу, чтобы ты выглядела по-человечески!
Но у неё, к моему ужасу, брызнули слёзы из глаз, и она завопила:
А чтобы я чувствовала себя по-человечески, ты не хочешь?
И как рванёт вперёд. Шлёп! и прямо в лужу. Есть такие Никогда Не Высыхающие лужи, которые подло подкарауливают тебя, стоит тебе решить, что дождя давно не было и можно расслабиться. И наше пальто, только что из химчистки, всё в бурых пятнах.
«Ну, по крайней мере, это не я ору на всю улицу», подумала я мрачно.
На самом деле, мне было очень обидно. Так несправедливо, что она выставляет меня каким-то тираном! Это нечестно. Они с бабулей без меня просто пропали бы.
Я хожу за продуктами, отношу их вещи в химчистку, таскаю их по врачам, отмечаю, сколько денег мы потратили за месяц, и напоминаю им про дни рождения их же подружек.
А что я получаю в благодарность? Сплошное недовольство! «Ты мною понукаешь! Ты мною командуешь!» Бабушка, правда, не возражает. Она иногда шёпотом говорит маме, что я «железная Вера». И тиранический тип. Но вслух никогда. Прекрасно понимает, что у нас всё крутится именно потому, что я никогда не позволяю эмоциям брать над собой верх. Ещё она понимает, если у нас кончится туалетная бумага, а меня дома не будет, то маму за ней отправлять бесполезно она потащится за ней в булочную.
Ладно, подумала я сердито, расправив плечи, выпрямив спину и стараясь идти идеальным шагом (он равен длине стопы), хорошо, что мамочка разозлилась. Просто прекрасно.
Слишком много командую? Могу и перестать!
Доведу её до кафе, где сидят эти тётки-издатели, и хватит с меня!
Может, ещё успею на маткружок. На вечернюю йогу так точно. А если нет, по крайней мере лягу спать пораньше, чтобы успеть на утренние занятия. Йога у меня рано в шесть утра.
Имела я глупость ввязаться в эту авантюру. Но разрулю я её как надо. С чувством собственного достоинства и сдержанностью, которую я считаю добродетелью уже сколько там? Год? Когда произошла та история?
Так, всё! Забыли.
И я крепко сжала в кармане остатки лопнувшего мячика.
Глава 2
След помады
Как я и думала: запала у мамочки хватило только на то, чтобы добраться до стеклянной двери кафе. Она вытащила руку из кармана, взялась за дверь и обернулась на меня.
Иду, мрачно отозвалась я, но, заметив, на её лице радость, поспешила добавить: Доведу тебя только до зала. Дальше сама разбирайся!
Мама переступила с ноги на ногу, и тогда я, взявшись за ручку двери, сама распахнула её и втолкнула маму внутрь.
Мы спустились по ступенькам в полутёмный холл. У входа горели три светильника в форме свечей, слева тянулся книжный шкаф, забитый книжками (типа, мы такие модные, гостям предлагаем книги, а не журналы), справа сидел гардеробщик в белой рубашке с закатанными рукавами и чёрной жилетке и, конечно, читал. И не абы что, а Джека Лондона. Мама, конечно, совсем оробела, и пришлось мне стащить с неё пальто, достать щётку для волос и самой её немного причесать. Потом я сняла и своё пальто, а наш чтец всё не мог оторваться от Лондона. Не кафе, а Ленинская библиотека. Может, тут вместо номерков читательские билеты?
Извините, сердито сказала я.
А? О, только и сказал гардеробщик (типа, какая неожиданность чьи-то вещи! В «библиотеке»!).
Он забрал нашу одежду и потащил к вешалкам.
А потом снова уселся с книгой. Кот учёный. А мама вдруг села на стул возле зеркала и стала похожа на Алёнушку на камне. Не столько позой, сколько цветом лица. Серо-зелёным.
Я вздохнула, достала свою косметичку. Развернула её к зеркалу и принялась красить. Снова провела по губам помадой, не забыв, конечно, про контур. А она даже не посмотрела на своё отражение.
Она никогда не смотрит на себя в зеркало. Как будто ей противен собственный внешний вид. Я этого не понимаю. Ну, противно тебе на себя смотреть. Ну измени что-то! Сходи в спортзал, к косметологу, да просто в Интернете по форумам полазай, там столько советов по красоте просто библиотека. Хочешь прикладывай к векам лёд хоть с ромашкой, хоть с петрушкой. Хочешь маски из свёклы на ночь делай (только утром не забывай смывать, видок тот ещё, словно с тебя содрали кожу).
Мы с мамой часто ругаемся из-за того, что ей на себя плевать.
Как-то я её заставила посмотреть на себя перед выходом. Ещё ей красиво шарф повязала. Узлом «аскот». На одном сайте прочитала, что он придаёт образу женственность. Я долго крутила его, натягивала, связывала кончики, прятала их под воротник её блузки, а она посмотрела на себя, вздохнула и махнула рукой.
Только моё главное правило («Не показывай эмоции!») не дало мне на неё заорать. Но она всё поняла по взгляду. Сразу опустила голову, испугалась. Как черепашка нырк под панцырь. Вот и сейчас. Сидит грустная, смотрит на свои брюки в пятнах. Давит мне на психику. И кто из нас ещё тиран?!
Ну хорошо, сказала я, пять минут. Я посижу с тобой там ровно пять минут.
Правда?!
Мама вскочила, обняла меня и поцеловала меня в щёку.
Ты что? прошипела я, и гардеробщик от испуга выронил своего Лондона. Прямо в грязь, которая осталась от маминых подошв.
А что? растерялась мама.
Я в отчаянии смотрела в зеркало. На моей щеке, идеально затонированной и припудренной, отпечатался след алых губ!
Мама! Ну хоть иногда можно включать голову! Ты хоть чуть-чуть думаешь! Ты! Ты!
«Не показывай эмоции!»
Я тряхнула головой. Ладно, у меня всё равно не хватит слов, чтобы показать всеэмоции.
Просто выхватила из косметички салфетку, принялась тереть щёку. Как назло, я не захватила ни одного средства для снятия макияжа! Но мне и в голову не могло прийти, что оно мне может понадобиться! Я ж не с ночёвкой пришла в это дурацкое кафе. Кто ж знал, что у моей мамы вместо головы тыква! Ну то есть я всегда это знала Но не до такой же степени!
Мама с перепугу спряталась за стойкой гардероба и выглядывала оттуда, как рядовой Райан из окопа.
Кремом попробуйте, посоветовал гардеробщик, подняв книгу и тщательно протерев салфеткой обложку. Читать дальше он не стал, просто положил книгу на стойку.
Конечно, тут у нас кипят такие страсти, по сравнению с занудой Лондоном Шекспир отдыхает!
У меня нет крема!
А держите мой, сказал гардеробщик, и, покопавшись в карманах, выудил длинный белый тюбик.
Я брезгливо поморщилась, но крем взяла. Нельзя же было идти к людям со следом помады на щеке! Мама схватила книгу и прикрылась ею, словно я собиралась метнуть кремом в неё.
Не смешно, отрезала я, поднесла тюбик к глазам и возмутилась: Он же для рук!
А какая разница? пожал плечами гардеробщик, вам же стереть надо краску со щёк? Так любым жиром можно Хоть свиным.
Спасибо за совет, мрачно сказала я, выдавливая крем на салфетку и яростно протирая им щёки.
Проверено на практике, заверил меня гардеробщик, краску можно любым маслом оттереть. Подсолнечным, например. Но лучше всего жиром. Животным. Вот у свиней
Да что вы заладили, жир, жир, разозлилась я, откуда вы это взяли? И вообще, я, между прочим, веге
«Выбирай, торжественно сказала мама, открыв книгу, познаешь печаль и волнение, когда будешь лежать на убойном поле, а солнце припечёт твои больные суставы и вытопит жир из твоего тощего тела, как вытапливают сало из жареного поросёнка».
тарианка, закончила я, и ты, мама, это знаешь!
Я просто ответила на твой вопрос, обиженно сказала она, ты спросила, почему, откуда он это взял, я тебе и прочла. Это, кстати, классика, «Джерри-островитянин»!