Мама, эти дяди плохие, да?
Да плохие, и поэтому надо вести себя хорошо. Слушаться маму.
Быстро натягивая колготки обратно и ощупывая себя снова и снова.
Что вы там так долго?
Сейчас-сейчас!
Нет телефона. Господи! Помоги! Где ж я его деть могла? Или украл кто-то. Почему именно сейчас Ну где же он?
Выходите. Вы начинаете меня злить.
Я вывела Таю за руку и посмотрела на Яшу, он так и стоял между нами и Закиром с палкой и смотрел на него исподлобья. Я даже не сомневалась, что он бы бросился на ублюдка, если бы тот нам угрожал. Папин мальчик. Весь в Макса. Даже смотрит, как онзверенышем и снова эта боль полосует по нервам. Его папа по другую сторону баррикад, и я уже не знаю, кто он на самом деле.
Чечен расплылся в улыбке, едва нас увидел. Поправил штаны и сделал несколько шагов ко мне навстречу,
Теперь скажи своим детямпусть погуляют, а мы с тобой отойдем ненадолго.
А вот этого я не ожидала прямо сейчас. Думала, удастся время потянуть, поговорить. Идиотка! Оглянулась на Яшу и на Таю и стиснула челюсти. Если откажу, что будет? Он ведь с автоматом и ножом. Может убить нас прямо здесь. Тяжело дыша, перевела взгляд на чечена, а он, видя мое замешательство, улыбаться перестал.
Скажи, чтоб погуляли и никуда не уходили. Не то с собаками найду. И хватит мне улыбаться. Пошли.
Надо медленно выдохнуть и думать только о детях я должна думать только о них.
Мам, а можно я поиглаюи сотовый мне протягивает. От ужаса у меня зашевелились волосы на затылке и прошибло холодным потом. Если Закир сотовый отберет, то увидит смску и поймет, что кто-то идет за нами и номера узнает. Я выхватила у нее телефон и раздавила его ногой.
Ах ты сукааааа! взревел чечен и бросился на меня, схватил за горло. Я отбивалась, что есть мочи, как меня учили на курсах самообороны, как учил сам Максим. Но что я против здоровенного мужика с военной подготовкой? Он навалился на меня, опрокидывая на землю, придавливая всем телом. Замахнулся и наотмашь ударил по лицу, по одной щеке, потом по другой.
Тварь! Сука! Я тебя на куски порву!
И вдруг глаза широко распахнул и застыл. Потом медленно назад оборачивается, а я увидела Яшу с окровавленным ножом. Видимо, стащил его у чечена, когда первый раз на него набросился. Оттолкнула от себя Закира что есть силы, и он на бок с хрипом завалился, а я вскочила на ноги, схватила Таю на руки и Яшу за плечо.
Бежим! Быстрее!
Потом все же склонилась к раненному Закиру, который держался за бок и хрипел, выдернула флягу у него из-за пояса, сунула за пояс себе, отобрала автомат, зажигалку, конфеты. Направила на него дуло автомата потом передумала. И нет, не от жалости патронов жалко. Я не знаю, сколько их у него там, а нас могут преследовать.
Яша, беги! Так быстро, как умеешь!
Мы бросились вглубь леса что есть мочи, не оборачиваясь. Вот и все. Обратной дороги больше нет. Надо выбираться отсюда.
Мы бежали около часа или двух. Путаясь вокруг деревьев и слыша вдалеке собачий лай. Ублюдки обнаружили своего товарища и теперь гнались за нами. Я отрывала от одежды куски ткани и бросала в кустах, а мы мчались совсем в другую сторону, чтобы запутать следы. Так учил меня Максим Он учил меня всему в этой жизни всему, кроме того, как жить без него. И это самое жестокое, что он сделал со мнойоставил одну. Одну со всем этим адом, со всеми этими страшными сомнениями, с жуткими доказательствами его вины нет! Не вины! Хуже! Доказательствами того, что он и не он вовсе. Доказательствами того, что нас не было никогда А как же небо? Оно тоже мне лгало?
Даша! закричал мальчик, и я встрепенулась. Смотриии!
Нет! Нееееет! Не сейчас! Трясла головой, прогоняла мысли прочь. Выжить. Спасти детей. Вот о чем я должна думать, и я выживу. Выживу, чего бы мне это не стоило.
Здесь мертвое животное
Рядом с кустами валялся дохлый шакал, его разодрал какой-то другой зверь и довольно давно, так как в воздухе стоял отвратительный запах. К горлу подступила тошнота. Вспомнились дохлые крысы в детском доме.
Воняет! сказала Тая и закрыла носик ладошкой, я отвернула ее так, чтоб она не видела полуразложившееся животное.
Я устал, тихо сказал Яша, который до этой секунды не жаловался.
А я я придумала, как скрыться от собак.
Закройте глаза и носы и постарайтесь дышать ртами, хорошо?
Я обмазала одежду детей и свою кровью мертвого шакала. Мне казалось, этот сильный и мерзкий запах собьет псов с нашего следа. Яша не жаловался, а Тая хныкала, что ей воняет и першит в горлышке. Наверное, вонь вызывала у моей малышки позывы к рвоте.
А теперь нам надо найти, где спрятаться.
Вскоре мы все же оторвались от погони, и собачий лай стих, они нас потеряли. У меня получилось. Я сама выбилась из сил, и Яша уже еле переставлял ноги, когда мы наконец-то нашли глубокую охотничью яму. Это было спасением. Мы спустились в нее по двум толстым палкам, предварительно обломав ветви и оставив сучья по бокам. Я показала Яше, как спуститься, а потом посадила Таю к себе на спину и спустилась сама. Оставила ее с братом, выбралась наружу, нашла пушистые ветки и прикрыла яму сверху так, чтоб ее не было видно, потом насобирала дров. Вернулась обратно к детям, постелила свою куртку, разложила ветки и подожгла, чтобы согреть детей и согреться самой. Ночью в лесу было очень холодно и сыро, пробирало до костей. Пока мы бежали, мы этого не чувствовали, а сейчас я видела, как дрожит Тая и кутается в тонкую куртку Яша. Тая уснула сразу, а мальчик лег рядом, но не спал, а смотрел на языки пламени. Такой еще ребенок, совсем малыш. И эти ресницы длинные, как у девочки, носик ровный, губки бантиком. Едва уловимые черты проступающей будущей взрослости, но лишь штрихами, и это сходство с Максимом И снова полоснуло воспоминанием, как Яша ножом Закира ударил.
Ты как нож у него украл? тихо спросила и руки вытянула к огню.
Когда бросился ему на ногу, почувствовал за штаниной, он в ботинок его спрятал, и рукоять торчала. Я в фильме видел, как один парень так оружие у врага украл.
Тоже встал и ладошки к костру протянул. Рядом с моими они маленькие и тонкие.
Аааа, как ножом ударить, тоже видел?
Конечно! Я фильмы про войну смотрел и боевики всякие. Мымра спать ложилась, а я смотрел.
Уверенно отвечает. Даже восторженно.
Не страшно было человека ножом?
Спросила и затаилась, у самой до сих пор мурашки по коже.
Неа! Если б я его не ударил, он бы тебя убил. Тут выбирать надо былоили ты, или он.
Кого-то мне это напомнило даже блеск в синих глазах звериный, как у маленького волчонка.
И ты меня выбрал?
Он кивнул и вдруг обнял меня за шею, прижался всем телом.
Ты теперь моя мама. Я за тебя кого угодно убью. Даже его!
Кого его?
Отца!
Вся сжалась, внутренности перевернулись от его слов, тошнота к горлу подобралась.
А он здесь при чем?
Я видел ту газету и узнал его! Мы из-за него здесь Он плохой!
И сердце ухнуло вниз, сжалось спазмом сильным и болезненным, как будто ребенок озвучил то, чего я так сильно боялась.
Нет! Ты что? Твой папа не плохой! Мы не знаем, почему он там, нельзя осуждать человека, не выслушав, не дав возможности оправдаться! Посмотри на меня и запомни, я обхватила личико ребенка ладонями, приблизила к своему, глядя прямо в ярко-синие глаза, твой отец самый сильный, самый лучший и самый самый любящий! И никогда не думай иначе! Что бы не случилось, не смей так думать!
Тогда что он делает там? Почему не спасает нас?
Он не знает, что мы здесь! Когда узнает, обязательно спасёт! Вот увидишь! Твой отец ради нас землю вверх ногами перевернет и ад подожжет вместе с дьяволом! Понял? Помни об этом! Помни всегда!
Мне ужасно хотелось верить в свои же слова, и пока я страстно говорила свою речь, я верила, всем сердцем и всей душой верила. А когда Яша уснул, и я осталась один на один со своими мыслями и страхами, верить было сложнее.
Утром я скормила им конфеты, дала нагретой воды. Где-то здесь должна быть река или ручей. Я слышала, об этом говорили боевики, когда мы на автобусе ехали. Мне бы найти водоем и помыть детей. Особенно Таю. А потом идти к дороге. Если вода пресная, то можно набрать во флягу но этого мало, конечно. Найти б какую-то емкость. Люди всегда после себя мусор оставляют, и сейчас мне бы это было на руку.
Ручей я нашла неподалеку от нашего укрытия. Я даже не знала, как это назвать. В географии я совсем не сильна. Течение быстрое и шумное. Я вернулась за Яшей и Таей. Пока дети плескались в воде, я лихорадочно думала о том, куда бежать. Как незамеченными выйти к дороге. У нас ничего нетни денег, ни телефона. Ничего.
Яша играет с Таей Вот она беззаботность детства, когда можно отключить все мысли, забыть об опасности и наслаждаться каждым мгновением. Если бы все это было не здесь а где-то в другом месте, и Максим был с нами. Смотрел, как они играют вместе. Наши дети. Наша Тая и наш Яша. Он ведь стал моим с той секунды, как я впервые обняла его худенькое тельце и заглянула в синие глаза, полные боли и надежды. Я бы уже никогда от него не отказалась.
Все! Хватит! Вылезайте!
Неее! Еще немного. Совсееем чуть-чуть.
Хорошо. Еще немногои устало улыбнулась. Пусть плескаются, ночью придется идти к дороге и, возможно, утром тоже.
И вдруг послышался собачий лай совсем близко. Я подпрыгнула на месте, даже не успела о чем-то подумать, рванула в воду, выхватив автомат, поворачиваясь спиной к детям, закрывая их собой, и лицом к берегу, куда выскочили две немецкие овчарки, а за ними один из чеченов.
Яшаааа, бери Таю и на другой берег, быстро! Прячьтесь!
Позади нас только каменистый островок и углубление в камнях. Дети наверняка спрятались именно там, потому что больше негде, а я, целясь в боевика, пятилась за ними спиной. От отчаяния и понимания, что это конец, похолодело все внутри, и дыхание застряло в ребрах, причиняя адскую боль.
Ни шагу! Я тебе башку прострелю! прорычала чечену, который сделал шаг к воде.
Опусти оружие, дэвочка, и живая останешься!
Он пошел на меня, а я в доказательство, что не шучу, прицелилась и выстрелила. Пуля зацепила ему ухо, и я увидела, как кровь брызнула на камуфляжную куртку. Да, Максим научил меня хорошо стрелять с любого вида оружия и всегда говорил, что я очень меткая.
Сссссука!
Следующий выстрел тебе в глаз!
Чечен опустил автомат и несколько секунд с ненавистью смотрел на меня, потом поднес рацию к лицу.
Нашел сучку. Нет с ней никого. Только дети. Никуда не денется. На островке они.
Глава 3
Женщина не может быть счастлива, если она нелюбима, а ей нужно только это. Женщина, которую не любят, это ноль и ничего больше. Уж поверьте мне: молодая она или старая, мать, любовница Женщина, которую не любят, погибшая женщина. Она может спокойно умирать, это уже не важно.
(с) Коко Шанель
Никто и не думал к нам приближаться. Зачем им это? Они просто окружили нас и стерегли с собаками, не давая даже высунуть нос из-за камней. Стреляли то в воздух, то по песку так, что Тая вскрикивала, а Яша сжимал пальцы в кулаки и изо всех сил старался не подавать виду, что ему страшно.
Они знали, что делают. Ведь у нас не осталось ни пресной воды, ни еды. А со мной маленькие дети.
Кушать хочу мам.
Отломила кусочек своей шоколадки и протянула ей и Яше, понимая, что завтра нам придется выйти из убежища. С берега доносится запах жареного мяса и треск костра. А наше место так мало, что мне негде развести огонь, и я изо всех сил прижимаю к себе детей, растираю им плечи и ручки, ножки, чтоб отогреть. Яша протянул Тае свою часть конфеты.
Кушай сам, ты что!
Она маленькая, и она девочка. Пусть ест, а я потерплю.
Мой мальчик, какой же ты уже маленький и сильный мужчина. Привлекла его к себе и поцеловала в макушку. Прошел еще один день. Адский. Жаркий. Воды осталось несколько капель, и я отдала ее детям. К вечеру ощущение безысходности и понимание, что Изгой не придет, довели меня до отчаяния. Хотелось рыдать от бессилия и рвать на себе волосы.
Эй, русская, жрать не хочешь? Выходи, мы тебя накормим!
И ржут.
Да, напихаем тебе в рот, а мелких твоих поджарим! Выходииии!
Мне хотелось их расстрелять, хотелось исполосовать их автоматной очередью. Но такое только в кино показывают, а у меня наяву все. И едва я вскину автомат, они убьют меня, и дети останутся сами. От одной мысли об этом стало страшно до дикой дрожи.
Тая лежала на моих коленях, а Яша забился возле камней и дрожал от холода. Меня мучила страшная жажда. О голоде я старалась вообще не думать. А вот журчание воды неподалеку сводило с ума. Но если я выйду из укрытия, меня тут же подстрелят. Жажда она страшнее всего, она сводит с ума, и я изо всех сил стараюсь глотать слюну, чтобы не так саднило в горле, и мысль о том, что во фляге есть немножко воды, пульсирует в висках, и я адскими усилиями воли сдерживаю себя, чтобы не выпить последнее.
Легла рядом с Таей и обняла ее маленькое тельце. Я не буду думать ни о чем, не буду думать о жажде Но не могла. Повернулась к Яше.
Я смотрела на его спину, на худенькие плечи, потом опять на Таю, бледную и ослабленную, она вздрагивала во сне. И вдруг я резко встала. В тот же момент Яша повернулся ко мне.
Нет! Не ходи к ним! Неееет! он яростно тряс головой. Не надоооо!
У меня нет выхода, Яшенька, нету, понимаешь?
Они тебя убьют!
Не убьют!
Я подползла к нему и обняла его за плечи.
Твой отец там, и он не позволит им этого сделать.
А если позволит? и в глазах отразился ужас.
Нет, не позволит. Что ты! я обхватила лицо малыша ладонями. Он должен узнать, что мы здесь, и никто нас не тронет.
Я говорила это и и изо всех сил надеялась, что именно так и будет. Я приняла решение, и почему-то мне стало легче. Бездействие и ожидание убивают, умертвляют всю надежду. Мои дети больше не будут голодать и умирать от жажды. Я все еще Дарина Воронова. А Тая ЕГО дочь! Как и Яша его сын!
Пусть сейчас я и жалкое подобие той Даши, которой была. Тень. Отражение в грязной воде. Но ему придется подумать о детях, если не обо мне. Ничего. Пусть смотрит, в каком мы состоянии и до чего он нас довел. Пусть узнает, что мы здесь.
Я сейчас выйду к ним, а вы прячьтесь здесь Еслиесли услышите выстрелы, ничего не делайте и просто ждите. Они вас не тронут.
Говорила и цепенела от ужаса, если ничего не получится, мы все умрем. Дети умрут из-за меня. Я виновата. Я притащила их сюда. От паники вся покрылась каплями холодного пота. Не думать об этом. Только не думать!
Наклонилась, поцеловала спящую Таю, потом Яшу и встала в полный рост.
Боевики лежали возле костра. Их было трое и две собаки. Я могу успеть застрелить хотя бы одного. А может, двоих. Только это ничего не изменит, и тогда они не пощадят детей. Я вошла в воду и медленно пошла в их сторону. Собаки приподняли морды и пошевелили ушами, но лаять не стали. Когда я вышла на берег, дрожа от холода, стуча зубами и сказала:
Эй!
Ублюдки повскакивали и схватились за автоматы. А потом один из них усмехнулся и тут же расхохотался.
А вот и птичка прилетела. Кушать всем хочется. Я же говорил, что она придет.
Встал с земли, а я вздернула подбородок и швырнула ему автомат.
Свяжись со своим главным. Скажи, говорить с ним хочу.
Они переглянулись, и лысый с одной бородой без усов продолжил ржать.
С каким главным, дэвочка? Я здесь главный. Мама и папа. За едой пришел? Так и скажи. Я добрый. Я тебя вначале любить, потом он любить, потом он, а потом кормить и детей накормить. Ахмед обещает.
Какое гадское имя. Аж всю передернуло. Подошел ко мне и дернул к себе за шиворот.
Раздевайся.
По телу прошла дрожь, и я напряглась так, что казалось, все нервы полопаются.
Аслану своему передай, что здесь его жена и дети.
Ахмед проклятое мерзкое имя, продолжал смеяться, а потом вдруг перестал.
Чья жена?
Аслана Шамхадова вашего.
Ты?
Осмотрел меня с ног до головы и с неверием снова уставился мне в глаза.
Лжешь!
Так проверь. Свяжись с ним и сам у него спроси.
Что она там несет? Что за бред?
Бородатый разжал пальцы и посмотрел на своих товарищей. Сказал им что-то на своем языке, и они переглянулись. Один из них протянул Ахмеду сотовый, и тот быстро набрал чей-то номер.
Да, брат. Взяли. Сама вышла. перевел взгляд на меня, потянул носом и смачно харкнул на землю. Не могу сейчас горло перерезать. Аслана позови. Надо! Она утверждает, что жена его! и тут же расхохотался. Ясно! Так и знал!
Повернулся ко мне с ослепительно-гадкой усмешкой.