Отпуск всего две недели, а потом обратно в Россию, в январь и в минус двадцать. Не о чем сожалеть.
Я съездила на экскурсию в джунгли, посмотреть, как в дикой природе растет кофе, какао и ваниль. На обратном пути пошел дикий дождь, и водитель долго ругался на испанском, натягивая брезент на открытый грузовичок. Мы с другими туристами передавали по кругу две бутылки роматемного и светлого, хохотали и фотографировались на фоне мутной вздыбившейся половодьем реки.
Я съездила на экскурсию в Санто-Доминго, где главная пешеходная улочка была подозрительно похожа на Арбат, на каждом углу продавались мачете, а нависающие над тротуаром балкончики колониальных домов напоминали о латино-американских сериалах моего глубокого детства. Так и ждала, что на один из них выбежит Изаура, преследуемая жестоким синьором Леонсио.
Мне хотелось успеть как можно больше.
Я побывала на том месте, где Колумб впервые ступил на американскую землю, покормила обезьян в заповеднике, поплавала с дельфинами, купила ром, сигары и кофе, и даже не отказалась от посещения ювелирного завода, хотя это уж точно была рекламная акция по продаже ларимарадоминиканской бирюзы.
Пока другим наивным туристам впаривали уникальные украшения из камня цвета карибского моря, я не отлипала от витрин с розовыми бриллиантами, роскошными изумрудами из Колумбии, кровавыми рубинами, при виде которых сразу вспоминались чудовищные ацтекские ритуалы и еще сапфирами. Я никак не могла отойти от стола, где на белоснежном шелке лежали серьги с камнями глубокого синего цвета. Не понимала, почему они меня так заворожили, но смотрела и смотрела, пока меня не позвали в автобус.
И только тогда, вздрогнув, очнулась от гипноза, подняла взгляди через несколько прозрачных стен галерей и коридоров столкнулась с пронзительно-синими сапфировыми глазами. Седой мужчина в строгих очках и темно-сером костюме смотрел на меня, не отрываясь. К нему обращались какие-то люди в таких же деловых костюмах, на белом экране крутилась презентация, а он все прошивал меня взглядом, не давая сойти с места.
Мой случайный любовник из самолета.
Он.
***
Отчаявшись дозваться, девушка-гид тянет меня за руку и уводит на улицу под все еще физически ощутимым взглядом. Другие туристы уже давно в автобусе, ждут только одну потеряшку. Я единственная, кто ничего не купил, и почему-то это отягчающее обстоятельство.
Я надеюсь, теперь все на месте, и мы можем полюбоваться своими покупками по пути в отель, не задерживая группунамекает гид на меня. Но сначала мы заедем в еще один магазин, это совсем-совсем быстренько!
Мне все равно, я смотрю в окно и не знаю, чего боюсь большетого, что он выйдет или того, что не выйдет из стеклянных дверей завода.
Он не выходит.
Автобус проезжает всего пару кварталов и сворачивает к рядам деревянных хижин, покрытых листьями пальм совсем как крыша аэропорта. Там продаются картины местных жителей: копии известных шедевров, пародии на них и немного псевдо-аутентичных работ, которые рисуются здесь же за пять минут и за пять долларов.
Мне это совершенно неинтересно. Я выхожу из автобуса только подышать. Отдышаться. Прийти в себя. Прижать бешено колотящееся сердце. Мне нельзя так волноваться, я женщина пожилая, сморщившаяся, мне нервы надо беречь. Все, к черту, больше никаких экскурсий и поездок. Досиживаю остаток дней в отеле и больше нигде не свечусь.
Мисс!
О, господи, опять сердце вскачь. К автобусу подруливает черная машина. Новаядля Доминиканы это покруче, чем «бентли» у нас. Из нее выскакивает парень в белых штанах, белой рубашке, оранжевом сияющем галстуке и несется ко мне. В руках у него пакетик с логотипом того ювелирного завода.
Мисс! Вы забыли, это вам, подарок, заберите, реклама! он смешно путает английские слова и несмотря на попытки объяснить, что я ничего не забывала и не покупала, продолжает твердить, что пакетик принадлежит мне, и это единственное, в чем он уверен. А купила, подарили или рекламауже неважно. Таки всучив мне его, он прыгает обратно в машину и та уезжает.
Ну и что теперь делать?
Я достаю из пакета бархатную коробочку, осторожно открываю еевнутри серьги. Те самые, с сапфирами. От того, что они не освещены со всех выгодных сторон, бездонный синий цвет, затягивающий в себя как морская глубина, хуже не становится. Наоборот, на фоне пыльных листьев и грязного бока автобуса, сапфиры сверкают как инопланетный артефакт.
Возвращаюсь на свое место ошеломленная и сбитая с толку. Мне есть о чем подумать. Может быть, это ошибка? Перепутали с другой туристкой, которая их купила. Мы, белые, все на одно лицо. Тогда за ними еще приедут, и я верну.
Или это все же он?
Подарок?
Оплата?
Мой мозг так кипит, что я даже не замечаю обратной дороги.
В конце концов мне приходит в голову дикая мысль, что это попытка переправить через меня наркотики. Или контрабанду?
Но что мне с этим делать? Через границу везти страшно. Наркотиков в такую коробочку много не спрячешь, но вот вариант контрабанды более реален. Просто забыть в отеле при отъезде?
В номере я сначала прячу коробочку в ящик столано там могут украсть.
Потом перепрятываю в чемоданно это значит, что я приняла подарок. В итоге запираю в сейфе и на некоторое время успокаиваюсь.
Стук в дверь номера.
Опять.
Нет, теперь вы меня не проведете. Я прижимаю вновь бешено колотящееся сердце и иду открывать, ожидая увидеть горничную или работников ювелирного завода с извинениями и уверениями в ошибке.
А вижуего.
Он делает стремительный шаг внутрь, захлопывает за собой дверь ногой, подхватывает меня под бедра, сажает на стол и, глядя своими невозможными сапфировыми глазами, шепчет:
Я все эти дни думал, какая ты на вкус!
***
Хвала тебе, боже, за то, что на море я ношу платья!
Он стаскивает с меня белье, раздвигает ноги и жадно присасывается к клитору, так что я не успеваю даже ахнуть. И потом тоже не успеваю, потому что это в голове у меня вертятся глупые мысли про то, что я даже не успела возбудиться, что я так с налету не могу, что стресс не способствует оргазму, а вот между ног уже давно пожар и наводнение одновременно.
И все, что я с этим могу поделатьвцепиться пальцами в седые волосы, уложенные когда-то в безупречную прическу, закрыть глаза и кончить. Примерно пять разили шестьдо того момента, когда я начинаю дрожать, а он наконец выпускает меня.
Отстраняется, охватывая взглядом, снимает со стола и переносит на кровать. Я цепляюсь за его шею, вдыхаю запах лайма и дерева, и кажется меня накрывает афтершоками. Ну не может же быть, чтобы я получила шестой или седьмой оргазм просто от запаха? Он отстраняется, стаскивает пиджак, снимает галстук, начинает расстегивать рубашку, не отрывая взгляда от моих раздвинутых ног.
А где твои очки? почему-то спрашиваю я. Я помню, у двери он еще был в них, а потом не помню.
Он усмехается, поднимает уже брошенный на пол пиджак, достает их из кармана и надевает. А рубашку наоборот снимает, вслед за ней брюки, трусы, носки, очень быстро, но четко и аккуратно. И даже не забывает достать презерватив из заднего кармана.
Подожди! говорю я, когда он стягивает платье с моего плеча и высвобождает грудь. Его губы замирают в миллиметре от напряженного соска, и я уже жалею, что заговорила. Как тебя хоть зовут?
Он накрывает сосок горячими губами, и я даже не замечаю отсутствия ответа. Пока язык пляшет по краю ареолы, руки задирают платье, сильно и жарко гладят кожу, пальцы знакомоо, я успела соскучиться по этому ощущению! сжимаются на бедрах.
Он берет меня жестоко, жадно, словно стараясь напитаться, наесться после недель голода. А ведь максимумнедели, это если не считать, что после меня он вероятно тоже не скучал. Такие мужчины, которые предусмотрительно везде с собой таскают презервативы, они редко скучают. Особенно в бедных странах, где отельный завтрак после ночи с девушкой уже отличная плата за секс с красивым иностранцем.
Жгучая ревность смешивается с обжигающим оргазмоммамочки, я же так никогда не кончаю! Но зализанная до полусмерти, я вся целикомодна эрогенная зона, и удовольствие прошивает от каждого прикосновения, самого невинного. Что уж говорить о том, как он нанизывает меня на себя, быстро, жестко, стискивая в объятиях и снова не отрывая пронзительного взгляда за очками от моих глаз.
Я обвиваю его руками и ногами, вжимаю в себя, так что он утыкается губами мне в ключицу и тут же пользуется случаем, чтобы пройтись по коже острым языком. Но я подаюсь бедрами вверх, и еще раз, и он глухо стонет куда-то мне в шею, замирая, и я чувствую внутри себя как дергается его член.
Он поднимает головунаконец-то в его глазах расслабленная муть, и целует меня глубоко и нежно.
Альберт, говорит он хрипло, как будто давно не пользовался голосом. Очень приятно.
Карина, киваю я и оправляю платье, пряча грудь.
И мы долго-долго смеемся, глядя в глаза друг другу.
Я не знаю, о чем его спросить в первую очередь.
Как он меня нашел? Ну несложно, наверное, по турфирме вычислить отель, а дальше коррупция поможет.
Зачем он меня нашел? Ну он только что ответил на этот вопроси словами, и действиями.
Это он подарил сережки? Вообще идиотизм, а кто еще-то?
Где серьги? Достань, подтверждает Альберт мои мысли. И сними платье.
Пока я лезу в сейф, он стаскивает презерватив, завязывает его, и я даже жду, что положит в пакетик и заберет с собой, чтобы не разбрасываться своей ценной ДНК в гостях у незнакомых девушек. Он же не знает, какая я, вдруг воспользуюсь случаем, чтобы забеременеть и шантажировать потом? Но он обходится, просто выбрасывает в мусорное ведро.
Я протягиваю ему открытую бархатную коробочку на ладони и сбрасываю изрядно помятое платье. Синие глаза отрываются от сапфиров и оглядывают меня с таким демонстративным бесстыдством, что становится жарко. Когда он гладил меня руками и то было не так возбуждающе. А вот мой взгляд прикипает только к одному месту.
Но Альберт не торопится продолжать. Он прижимает меня к себе, целует в шею и очень аккуратно вдевает серьги мне в уши. Тяжелые капли качаются, когда я наклоняю голову. Мне нравится это ощущение.
Знаю, что это пошлятина, как-то смущенно говорит он и вновь лезет в карман своего пиджака. Но пока я думал о тебеспотыкается он об слово, и меня встряхивает от истинного смысла этого «думал». все эти дни, никак не получалось отделаться от картинки в голове.
Я вопросительно смотрю на него, но он только подталкивает меня обратно к кровати. Когда я падаю на нее, он наклоняется, и на мою шею змеей скользит холодное ожерелье с сапфирамидаже крупнее, чем в серьгах. А запястья и лодыжки обвивают браслеты с синими камнями. Я голая, но на мне надета квартира в Москве. Может, даже элитная, я плохо разбираюсь в ценах на украшения. Чертовски странное чувство, слишком киношная картинка, какая-то такая из фильмов о знаменитых куртизанках. А я кто? Ктоя?
Альберт проводит ладонью по своим волосам, и они снова складываются в безупречную прическу. Хочу познакомиться с его парикмахером!
Что, нравится тебе? я демонстративно откидываюсь назад на локтях и наклоняю голову, чтобы синяя капля качнулась над плечом.
Смотри, как, Альберт указывает на полностью готовый к бою член.
А ты ведь фетишисттяну я насмешливо. Сапфировый фетишист, довольно дорогое извращение.
Что?! синие глаза яростно сверкают ярче сапфиров.
Он подтягивает меня к себе за ногу, и, пока я верещу, переворачивает на живот, приподнимает и берет сзади, как-то моментально справившись с презервативом. Я кошусь на свой чемодан. Интересно, сколько у него в запасе? Такими темпами перейдем на мои.
Сильные руки сжимают бедра жестко, до синяков. Большие пальцы ложатся на задницу, раздвигают ее, задумчивый хриплый голос сообщает:
Надо было еще анальную пробку сделать
С сапфиром? я задыхаюсь от его обманчиво размеренных движений, особенно когда параллельно им внутрь тугого колечка проникает одна фаланга пальца.
Конечно, с огромным-огромным сапфиромон трахает меня все жестче, но палец входит нежно, на еще одну фалангу. Хорошая мысль, подскажу рекламщикам для VIP-коллекции
Его свободная рука скользит по моей спине, нажимая на позвонки и заставляя выгибаться, тереться грудью о простыни, задирая задницу все выше. Меня потряхивает от жгучей похоти, я представляю, как это все выглядит со стороны: импозантный седой красавец четкими движениями бедер вбивается в женщину, одетую только в сапфиры. И в этом есть нечто просто нереально развратное.
Альберт что-то такое шипит сквозь зубы, уже невнятно, резко втягивая воздух, когда я повожу бедрами, а палец входит еще глубже.
Потом он резко вынимает его и внутрь скользит горячий язык. Я вся сжимаюсь от невероятных ощущений, и Альберт кончает, кажется, неожиданно для себя самого. Падает сверху, прижимая всем весом к кровати.
Хочешь еще? рука пробирается между нашими телами и ложится на мой лобок. Но мне интересно другое:
VIP-коллекции? Сапфиры? Кто ты вообще такой?
Альберт отодвигается, молча встает, уходит в ванную, там шумит вода. Он возвращается, поправляет подушки, ложится, закидывая руку за голову и притягивает меня к себе, целуя в макушку. Накидывает на нас одеялокондиционер все-таки дует. Все это время я жду ответа. И поворачиваюсь к нему, требовательно глядя в сапфировые глаза. Ожерелье нагрелось на моей коже, уже не холодит ее. Просто лежиттакое прекрасное, такое тяжелое.
Неважно, наконец отвечает он.
И между нами резко холодает. Конечно, неважно. Кто я такая? Можно задорно перепихнуться в самолете, можно повторить через недельку, заодно поиграть в свои фетиши. Но раскрывать душу? Имяэто уже слишком много. Тем более, его редкое имя. При определенном упорстве и любопытстве можно все найти в интернете. Но я не буду, мне неинтересно.
Спасибо, что одернул.
Я отодвигаюсь и начинаю снимать с себя браслет. Одной рукой неудобно. А если двумя и ожерелье? Застежка путается в волосах, я в сердцах дергаю, но только вырываю клок волос. Черт!
Карин, ты чего? он ловит мою руку и успокаивающе поглаживает.
Хочу отдать тебе.
Это подарок.
Серьги?
Нет, все вместе. Хочу еще трахать тебя в них, раз ты раскрыла мой страшный секрет про фетиш.
Его глаза смеются, а мне не смешно.
Нет, отрезаю жестко. Это слишком дорого.
Ну как нет? удивляется Альберт, и раз с рукой не сработало, гладит меня по нижнему полушарию груди кончиками пальцев. Очень нежное и будоражащее ощущение. Я вдыхаю и забываю выдохнуть, когда он переворачивается и оказывается сверху. Пальцы скользят вниз и вниз, и они явно знают, что делать, чтобы уже через десяток секунд я застонала, выдыхая обиду и напряжение.
Куда я это теперь дену? улыбается этот наглец. Предлагаешь продать приличным людям после всего того, что я делал с тобой в них?
А что особенного ты делал?
Ну, еще ничего не кончилосьмногообещающе улыбается Альберт, и пальцы скользят дальше, делая много-много всего особенного.
И после некоторых вещей, которые мы творим, продавать эти украшения невинным покупателям действительно грех.
Не понимаю, как мужчина его возраставпрочем, я точно не знаю, какого, но явно же больше тридцатиможет заниматься сексом столько раз подряд и почти без перерывов. Мои подозрения о том, что не зря у него по карманам презервативы, и вовсе не скучал он неделю без меня, только укрепляются. С таким либидо для него, небось, и день без сексатрагедия. Но я не хочу об этом думать.
Да и не успеваюАльберт затрахивает меня до состояния, когда я уже не могу ни кончать, ни стонать, ни даже передвигаться, не покачиваясь. То, что было в самолетеоказывается, цветочки. А лишние мысли растворяются в темной неге и расслаблении.
А в ванную ты меня на ручках отнесешь?
Хочешьотнесу, лениво отзывается Альберт.
Кстати, у него по карманам реально распихано очень много презервативов. Очень. НетОЧЕНЬ.
Но я все-таки встаю.
Его голос нагоняет меня уже в дверях ванной:
Поехали завтра на яхте кататься? Морских звезд посмотрим.
На яхте? мне приходится ухватиться за косяк, чтобы не упасть.
Ага.
Твоей?
Нет, конечно. Я что, больной, держать яхту на другом конце мира?
Ну давай.
Хорошо, тогда я утром за тобой заеду.
И когда я выхожу из ванной, его уже нет.
***
Из меня как будто сразу выпустили воздух. Я прислонилась лбом к дверному косяку и даже немножко об него постучалась.