Алайна СалахАмерикан Босс
1
Тяжелое тело «Боинга-767» мягко шмякается о взлётную полосу, и по салону мгновенно разносится шквал аплодисментов. А ещё говорят, что русские не умеют радоваться. Двадцать с хером лет я летаю на свою вторую родину, и каждый раз в самолете хлопают и улюлюкают, словно старик Меркьюри ожил и в костюме стюардессы исполнил «Богемскую рапсодию».
Мы русские, с нами Бог, подмигиваю я своей престарелой соседке по бизнес-классу, которая во время посадки вцепилась своей костлявой витриной от Картье мне в руку и до сих пор не хочет отпускать. Она явно боится летать, потому что большую часть полёта молилась, уткнувшись в карманные псалмы. Я вообще и сам не в восторге от воздушных перемещений, со всеми этими осадками в виде падающих лайнеров, и даже обрадовался, что бабуля попалась набожной. Если ей и правда удастся разжалобить всемогущего чувака сверху, то его милостью и меня зацепит. Сидим-то мы рядом.
Бабуля медленно расцепляет пальцы и, убрав обесцвеченную прядь за ухо, начинает кокетливо мне улыбаться.
Кстати, я Анюта.
На Анюту она ну никак не похожа и даже на тётю Аню с натяжкой. При всех дорогостоящих косметологических инвестициях кричащий полтинник с её лица не срезать. Но так как мама с детства привила мне исключительные манеры, которые подпитываются стаканом крови английских джентльменов по бабкиной линии, я посылаю бабе Анюте вежливую улыбку и скромно представляюсь:
Максим.
По хищным вспышкам в её подтянутых глазницах вижу, что она собирается и дальше практиковать на мне чары Бабы-яги, но, к счастью, оживший в кармане джинсов мобильный вовремя меня отвлекает.
Одну минуту, Анюта, я посылаю старухе извиняющуюся улыбку и, бросив взгляд на экран, провожу пальцем по широкой улыбке своего бати.
Ты и твой прибор приземлились в сохранности, сын? раздаётся насмешливая американская речь в трубке.
И пусть я давно не ребёнок, приятно, что батя продолжает беспокоиться обо мне. Он у меня мировой мужик.
Мы оба в порядке, пап, отвечаю ему в тон на английском. Ещё пара минут, и будем топтать московскую землю.
Ты у меня на заднем сиденье мешок с оптовой партией презервативов оставил. Решил забить на айтишные технологии и заняться контрабандой резины?
Безопасность превыше всего, пап, ухмыляюсь я, разглядывая носы своих номерных джорданов. Да, с гондонами лажа вышла. Маме только не показывай.
Ладно, великодушно объявляет отец. Набери, как будешь дома. Всем привет передавай.
И деду? спрашиваю с усмешкой, зная об их многолетней мужской привязанности друг к другу. Их беседы за общим обеденным столом во время родительских визитов в Россиюлучшие рэп-батлы, что я видел.
Деда обними так, чтобы у него позвоночник хрустнул, незамедлительно отзывается отец.
Конечно, пап. Скажи маме «хай» от меня и столицы.
Повесив трубку, возвращаю взгляд к престарелой кокетке, которая вжалась в кресло и теперь смотрит на меня с подозрением. Снова этот взгляд. Нет, бабуля, я не агент Госдепа, прилетевший с целью посеять хаос в рядах мировой державы. Просто двадцать три года назад одна коренная москвичка и не менее коренной житель Нью-Йорка пали жертвами неземной любви с первого взгляда, поженились, и на свет появился я, двухметровый красавчик, одинаково владеющий русским и английским наречием. Макс Леджер, верноподданный России и США, к вашим старушечьим услугам.
___________
Небольшая ремарка: автор не считает прекрасный возраст 50старушечьим. Здесь речь идёт о тридцатилетней разнице в возрасте между ГГ и флиртующей соседкой.
2
Ну вылитый папаша, ворчит дед, вылезая с заднего сиденья своего «Гелендвагена». Аж глаз дёргаться начинает. Ладно хоть ростом в меня пошёл.
Вообще-то баскетбольным ростом я тоже пошёл в отца, но вслух об этом не скажу, чтобы пощадить тщеславные седины Игоря Жданова. Характер у старика, конечно, сучий, но меня он обожает.
Слава России, дед Игорь! Я игнорирую протянутую руку и стискиваю его в родственных объятиях. Никак в криокамере спишь. Двадцать лет знакомы, а ты всё как Нео замороженный.
Расцепив приветствие, мы по очереди ныряем в прохладный салон штутгартского автопрома, и дед делает царственный жест рукой, понукая извозчика трогать.
В гости заедешь? спрашивает дед, когда мы, покинув парковку Шереметьево, выезжаем на оживлённую трассу. С бабкой твоей новой познакомлю.
Меньше полугода назад дед женился в третий раз, и его избранницей стала сорокалетняя молодуха. Седина в бороду, как говорится, но я за родственника рад. Здоровья в нём побольше, чем во многих моих нью-йоркских приятелях, так что пусть развлекается. Не удивлюсь, если ещё и папашей в ближайшее время станет.
Не, дед. Я подхватываю торчащий из подлокотника боржоми и, открутив крышку, делаю жадный глоток. Вещь. Давай я завтра заеду. Сегодня дома хочу поваляться и телик повтыкать.
Ещё скажи, что у тебя там цветы на подоконниках не политы, фыркает тот. Лет тебе сколько? Год на родине не был, а всё задницу поскорее на диван пристроить хочет. Москваэто тебе не Америка твоя вялая. Здесь жизнь бьёт ключом.
А вот и сучий характер вкупе с национализмом. Дедярый русофил и американофоб, и то, что его единственная дочь, то бишь моя мама, двадцать два года замужем за американцем, ничуть положения не спасает.
Разумеется, я не собираюсь валяться на диване и втыкать местное зомби-ТВ. Я по прилёте предусмотрительно селфи с геолокацией в инсту запулил, и теперь мой телефон разрывается от невинных девичьих «С приездом, Максим» до членодробительного «Помнишь, я обещала, что разрешу в задницу». Короче, планов на вечерхоть отбавляй, а я до жути соскучился по московским красавицам. Всё-таки русские девчонкиэто топчик. Если дома в Нью-Йорке нужно скрупулёзно подходить к выбору объекта для спаривания, то центровая Москваэто витрина элитной кондитерской, где можно тыкать пальцем в первое попавшееся пирожное и знать, что не прогадаешь. Такие экземпляры встречаются, что голливудские примадонны на их фоне ущербными крокодилицами кажутся. В общем, мой Макс-Джуниорстопроцентный русский патриот. И это ещё одно качество, которым я пошёл в отца.
Завтра с цветами приеду челом бить, дед. Мне ещё на фирму нужно заскочить и веселых пендалей раздать, чтобы сотрудники не расслаблялись.
Это, собственно, одна из причин, почему каждое лето после учёбы я приезжаю в Москву. Прохожу своеобразную стажировку в рашн-филиале компьютерной фирмы отца. Ну, как стажировку. Вообще-то я и есть босс: кожаное кресло, крутой кабинет, ворох подчинённых и приёмная в комплекте с аппетитной секретаршей Алёной, которая третье лето подряд недвусмысленно намекает, что не прочь расширить сферу своих секретарских обязанностей и лихо подмахнуть мне на столе. И пусть сиськи у неё что надо, но я и мой Макс-младшийдуэт с принципами: ни к чему мешать работу с удовольствием. Отец должен мной гордиться.
Правильно, одобрительно кивает дед. Не хер лентяям давать расслабляться. Хозяйский пендаль лишним не
Он не успевает договорить, потому что гелик так резко тормозит посреди дороги, что мы едва не бьёмся носами в передние кресла, после чего тонированные стёкла моментально сотрясаются грозным гарканьем.
Миша, мне нового водителя искать, что ли?! Ты ослеп никак? Не видишь, тут корова в сарафане в Пятёрочку за сосисками по акции торопится? Так спешит, что жопой своей капот мне помять готова. Светофор же не для неё красным по белому горит.
Дедовский шофер Михаилдядька-кремень. У него на ор либо иммунитет выработался, либо он глухонемой. Я за два года так и не понял.
Дело у меня к тебе есть, Максим, уже более спокойно говорит дед, когда мы выруливаем на родную Спиридоновку. У Любы моей дочь в МГУ гранит науки грызёт третий год. Ей практика на лето нужна. Взял бы сам тут он брезгливо кривит рот, словно унюхал что-то несвежее, да баб у себя в офисе на дух не переношу. Пусть лучше с твоими мышами компьютерными постажируется.
Вообще-то я цыпочек на работе тоже не слишком жалую. С мужиками как-то проще, что ли. Алёну-то нанял в качестве красивой феньки на ресепшен, ну и чтобы не заподозрили в дискриминации по половому признаку. Хотя Раша этим особо не грешит. Это у нас в Америке нужно тщательно следить, чтобы чёрных, геев, инвалидов и женщин было поровну. Чуть не досчитаютсяи полетят тебе на голову яйца общественного порицания.
Но деду я, конечно, отказать не могу. Он меня редко о чём-то просит. Вернее, не просит вообще.
Пусть приходит в понедельник к восьми. Отстажирую, как следует.
Я тебе, на хрен, отстажирую! рявкает дед так громко, что у меня на пару секунд закладывает уши. Пальцем не смей трогать её, плейбой заграничный. Не посмотрю, что ты мой наследникноги твои долговязые вместе с кроссовками вырву. Она родственница твоя, понял? Тётя, можно сказать, младшая.
Терпеливо дожидаюсь, пока дед перестанет орать, и, успокаивающе хлопнув его по плечу, поясняю:
Я персонал не е Не трогаю. Так что за честь моей так называемой тёти вы с новой бабулей можете точно не волноваться. Имя-то у родственницы есть?
А сам как думаешь? ворчливо откликается дед. Ника её зовут. Ивлеева.
Ни-ка. Милое имечко.
3
Доброе утро, Максим, жеманное контральто Алёны рассекает воздух приёмной одновременно с подпрыгнувшими из-за стойки четвёрками. Которые теперь почему-то выглядят пятёрками. Апгрейд она, что ли, произвела? Я так рада тебя видеть.
Привет, Алён, я целомудренно подмигиваю секретарше и вручаю дьюти-фришный пакет со склянкой парфюма. С нотками фрезии, бергамота и бла-бла-бла. Я, как летняя версия Санты, всегда приезжаю в Россию с мешком подарков. Правда, вместо оленей с санями у меня под задницей чёрный «Камаро». И не бомжацкая трёхлитровая версия для понторезов, а мужицкая шесть и два.
Алёна быстро ныряет носом с пакет и, выдохнув чересчур восхищённое «О-о-о», с размаху врезается в меня упругими телесами.
Подарок просто супер, Макс, с придыханием щекочет мне ухо. Могу ли я тебя отблагодарить?
Её попытка номер сто пять стать услужливой дыркой для босса.
Можешь, конечно. Сваргань кофейку, малыш. Я с трудом отлепляю от себя крупнокалиберные присоски и одариваю стремительно вянущее лицо Алёны утешительной улыбкой. Он у тебя на пять с плюсом выходит.
Макс-Джуниор от её аппетитной мясной близости даже не дёрнулся. Он вчера такую длительную аудиенцию с тремя представительницами гламурной московской тусовки провёл, что ещё дня три в отключке валяться будет. Да и толкательно-пихательные гастроли у него на две недели вперёд расписаны.
В течение получаса я обхожу свои офисные владения, беседуя с сотрудниками и походя одаривая их подарками от шефа. Это у деда халдеи под себя ходят, едва он на пороге появляется, а лично мне приятна атмосфера душевности. Хочу, чтобы мои подчинённые не для галочки вкалывали и не потому, что в случае невыполнения их, как провинившегося кота, в лужу мордой ткнут, а имели понимание, что мы сотрудничаем во имя единого дела. Вот такой я продвинутый шеф.
Возвращаюсь в свой кабинет и, с удовлетворением упав задом на железный трон, открываю крышку ноутбука. Быстро просматриваю отчёты за последнюю неделю, а в голову тем временем назойливой мухой пытается пробиться мысль, что я о чём-то забыл. Впрочем, телефонный звонок по внутренней линии моментально даёт подсказку.
Максим, говорит напитанный ревностью голос Алены. Тут к тебе какая-то Ника пришла.
Точно! Я же, помимо подарков, ещё и благотворительностью занялся. Выступаю спонсором стажировки для сводной тёти Ни-ки.
Пусть заходит, по-деловому бросаю я в трубку, чтобы зарубить на корню неуместную секретарскую ревность. Если так и дальше пойдёт, нужно будет депортировать Алёну и её буфера на просторы ХедХантера. Все эти бразильские страсти в офисе мне на хер не нужны.
Безукоризненное мамино воспитание заставляет меня встать с кресла и пойти к двери, чтобы обеспечить родственницу царским приёмом. Если уж я беру на себя ответственность что-то сделать, то выполняю это с душой. Пусть тётя Ни-ка оценит, какой охеренный племяш ей достался.
Я дёргаю ручку, чтобы впустить посетительницу, и через секунду выясняю, что сделал это зря. Потому что она то же самое пытается проделать с той стороны и, как результат, падает передо мной ниц в коленно-локтевую. Мою любимую, кстати.
В поле зрения попадают юбка с шотландским принтом, задравшийся подол которой открывает стройные ноги, белая рубашка и тёмная копна волос. Ничего так тётя.
Анастейша Стил? не удерживаюсь я от киношного дежавю и под тихое бормотание помогаю тёте Ни-ке встать.
Родственница выпрямляется и несколько секунд глазеет мне в грудь, после чего задирает нос выше, и мы встречаемся глазами. Ух, бля-я-я. Вот это глазищи. Словно «Блю Кюрасао» заморозили в лёд и раскололи. Ярко-голубые с серебряными прожилками. А ещё аккуратный нос с россыпью веснушек и крохотное колечко в нём.
Здравствуйте, Максим э-э-э
Девчонка беспомощно хлопает глазами, явно пытаясь сложить моё имя и отчество. Голос у неё милый и высокий, как у Пикачу.
Приходится дать себе смачного леща, чтобы перестать на неё таращиться, но с самоконтролем у меня проблем никогда не было, поэтому уже через секунду я вновь бодр и невозмутим.
Можно просто Максим, одариваю её покровительственной улыбкой и немного отступаю.
Ну не Максим Гасович же меня называть. Это русско-американское сочетаниесловно в воздух насрали, честное слово.
Я Ника Ивлеева, смущённо говорит тётя Ни-ка и опускает глаза.
Ой, да какая она мне, на хер, тётя. Тёти должны быть пухлыми, со следами химзавивки в волосах и яркой помадой. А этот ангелок с м-м-м третьим размером, тонкой талией, длинными ногами и взглядом оленёнка Бэмбиверный кандидат на многочасовое свидание с Максом-Джуниором. Конечно, чисто гипотетически. Потому что если один минус в виде служебной иерархии можно вычеркнуть после того, как закончится её стажировка, то орущий минус в лице разъярённого деда Игоря не сотрёшь, как ни старайся.
Рад познакомиться, Ника. Я галантно придвигаю для неё посетительский стул и, проследив как новоиспечённая стажёрка робко на него опускается, иду к своему железному трону. Расскажешь немного о себе?
Приняв деловую позу, я фокусируюсь глазами на Нике, пытаясь удержать зрительный контакт, но взгляд, словно неудачник-скалолаз, соскальзывает с её лица вниз, жадно цепляясь за спасительные выпуклости, на которых аппетитно натянулась наглухо застёгнутая рубашка.
Я учусь на третьем курсе МГУ, журчит тоненькое сопрано, так контрастирующее с Алёниной томностью. На факультете социологии.
Тю. У нас тут няша-социолог. Интересно.
Собравшись, я перемещаю взгляд Нике на лицо, от чего она вновь смущённо опускает ресницы и прикусывает нижнюю губу зубами.
Чёрт знает, в чём дело, но от этого невинного приёма Макс-Джуниор вдруг решает взять на себя функцию домкрата и пытается приподнять стол. Я быстро закидываю ногу на ногу, чтобы его придушить, и со всей серьёзностью уточняю:
Опыт составления маркетинговых исследований есть?
В ответ следует кивок переливающейся копны волос и полный готовности взгляд.
Есть. На втором курсе я делала тестовое исследование для крупной сотовой компании.
Как с презентациями дела обстоят?
Я владею навыками работы с графическими редакторами, если вы об этом.
«Вы»? Это что за бабуйня?
Сколько тебе лет, Ника? я слегка подаюсь вперёд.
Девчонка снова вскидывает на меня свой блю кюрасао взгляд и быстро хлопает ресницами.
Мне двадцать один.
Значит, по законам штата Нью-Йорк с голубоглазой Бэмби официально можно делать всё что угодно.
Я это к тому, что ты можешь обращаться ко мне на «ты», Ни-ка. На первое время предлагаю тебе попробоваться в аналитическом отделе. Представляю, как занервничает эта робкая лань, когда я подсажу её в стан своих боевых покемонов, и поясняю: Коллектив у нас мужской, но обижать тебя никто не станет.
Надо будет всех предупредить, чтобы дышать в её сторону не смели. Если великий полководец на диете, значит и вся конница поститься будет.
Такое предложение тебя устраивает?
Лицо Ни-ки озаряется солнечной улыбкой, и мне становится неловко за то, что на короткие несколько секунд я представил, как поимел её между сисек.
Я согласна на всё, что ты предлагаешь, Максим.
Оу-у. Следи за языком, девочка. С детства страдаю живостью воображения.
Вот и отлично, я улыбаюсь сквозь зубы и жму кнопку селектора. Алёна, отведёшь Ни-ку в кабинет к Стасу. Об остальном я его сам проинструктирую.