Хотя, если честно, что-то тут не так. Не могу понять что, но в моей голове крутится странная мысль, что для возвращения из забвения длиною в год, Егор как-то слишком лихо вдруг ворвался в мою жизнь. И почему-то не просто так, вдруг поняв, что все это время для счастья ему не хватало именно меня, а после вчерашнего «светского выхода» с Червинским. Странно, да?
Он очень не вовремя, ворчит Марик, в последний момент, когда я готова передать руку Мужчине мечты, загораживая меня своей спиной.
Кстати, при том, что Червинский не трогает ни моего сердца, ни души, не могу не признатьон идеально сложен. Весь такой высокий, сильный, брутальный.
Я опускаю взгляд по спине модного короткого пальто, и сама не замечаю, как отклоняю голову назад, чтобы полюбоваться на упругую выступающую задницу, обтянутую потертыми джинсами. А что такого? Я же рассматриваю в инстаграм всяких качков, но это не значит, что я хочу замуж за каждого из них.
Мы с Верой спешим, заявляет Червинский. На ужин.
Я собираюсь возмутиться и разоблачить наглое вранье, но Бабник поворачивается и буквально вколачивает в меня свой букет. Между прочим, это тоже розы. И тоже пионовидные. Только совершенно невозможного карамельного цвета. Их даже трогать страшно, настолько хрупкими они выглядят. И в ноздри сразу врезает приятный сладкий аромат, от которого у меня наступает секундное помешательство, иначе почему я тогда тянусь к этому засранцу, чтобы поцеловать его в щеку.
Я? Собираюсь поцеловать Червинского?!
Хорошо, что это затмение быстро проходит и Марик явно даже не в курсе, что у него чуть было не появился повод для новых насмешек. А ты, Верочка, держи-ка себя в руках: аппетитная задница вовсе не повод терять голову.
Вера? Егор пытается выглянуть из-за Червинского, но тот успешно теснит его обратно к машине.
А ты вообще кто такой? вдруг спрашивает Марик. Три секунды на ответ, придурок, иначе я затолкаю эти розы тебе в жопу ножками вперед. Надеюсь, в магазине не срезали шипы.
Глава двенадцатая: Марик
Я до сих пор не понимаю, какого черта делаю возле офиса Антона.
С цветами, блядь.
Начать с того, что после дня рождения Леры я вернулся домой злой, как дьявол.
Буквально носился по дому, сбивая все, что неаккуратно встанет на пути: стулья, столы, тумбочки. Что-то я реально расколошматил так, что на утро было больно смотреть.
Я реально жалел, что я не перегнул засранку через колено и не всыпал ей как следует.
Потом я начал представлял, как бы это выглядело: я сижу, Молька у меня на коленях животом вниз, я задираю ее монашеское одеяние, а под ним она восхитительно голая. И крепкий зад гостеприимно смотрит в сторону моей ладони.
И у меня встал.
Так сильно и болезненно, что я реально не знал, куда себя деть, так хотелось на все плюнуть и вызвать на ночь одну из безотказных девочек, чьи номера я на всякий случай всегда держу под рукой. Но в голове торчала Молька, а мысли о суррогате не вызывали ничего, кроме до предела обострившегося желания: она должна быть моей. Не какая-то другая замена на время, а именно Молька и, блядь, даже в том уродливом платье. Даже странно, что не поехал к ней прямо посреди ночи.
Но как-то все же взял себя в руки и понадеялся. Что утром башка придет в норму, и я десять раз перекрещусь, что чуть было окончательно не двинулся головушкой.
Утро и правда многое изменило в моей спокойной и веселой холостяцкой жизни.
Утром я понял, что хочу Мольку. Хочу их всех: Мольку, Моль, Веру иебическая сила! даже «Верочку».
И хочу не просто в свою кровать, а чтобы была рядом и даже со своими ядовитыми замечаниями, подколками, острым языком и Хотя да, от мыслей о том, что этот острый язычок может сделать с моим членом, парень снова восстал и мне пришлось позорно дрочить в душе, представляя все мыслимые и немыслимые способы, которыми я поставлю строптивицу на место.
В общем, примерно к обеду, сидя у себя в офисе, я составлял план покорения.
Она огрызается только потому, что не видела меня в деле. А я, чего уж там, вел себя как кусок дерьма, издеваясь над бедняжкой ради просто так. Не все в жизни рождены красотками, не всем дано блистать и сверкать, но история знает много примеров, где мужчина был харизматичным лидером, а его женщинасерой мышкой. Ну взять хоть
Ленина и Крупскую.
Образ, живо вылепленный моей фантазией, заставил меня корчиться от хохота.
Ладно, пусть будет Бандерос и Гриффит: не просто же так ее называют «голливудским чучелом».
Занимаясь, как Юлий Цезарь, сразу кучей дел, я параллельно представлял, как шаг за шагом возьму эту неприступную цитадель, максимум, за две недели. Практически вижу, как моя адская козочка снимет колючую шкурку и охотно свалится в счастливый обморок прямо мне в руки.
А потом вдругбац! и я торчу у нее под офисом с охапкой цветов, как какой-то влюбленный осел из мелодрамы.
Да еще и не один, а на пару с таким же кладоискателем, который смотрит на мою козочку, как кот на сметану. А она, вместо того, чтобы врезать ему по яйцам, готова свалиться в руки, словно груша.
Нет, сегодня я точно познакомлю ее задницу с тяжелой рукой Марка Червинского!
Раз, отчетливо говорю я, потому что до придурка явно не доходит, что я не шутил начет его веника и места, куда его воткну. Еще и так старательно, что через месяц у него из задницы прорастет целый розовый куст. Два.
Червинский, прекрати!
Моль пытается обойти меня, но я снова заталкиваю ее себе за спину. Пусть привыкает, что место женщиныза мужем.
Три, заканчиваю я, но Туалетный утенок, наконец, включает автопилот, и отваливает.
Жаль, что только к машине, а не за горизонт. А теперь исчезни. Совсем.
Молька что-то выкрикивает у меня из-за спины, но я больше и сильнее, и вообще, если нужно, могу запросто закинуть ее на плечо и унести в наш счастливый закат.
Я перезвоню, Вера, раздраженно бросает придурок, садится в машину и нервно стартует с места.
Самое время наслаждаться триумфом, но не тут-то было, потому что стоит расслабитьсяи на загривок опускается букет. Причем не раз и не два: Верочка обхаживает меня, как профессиональный банщик.
Прекрати, блаженная! ору я, только чудом пасуя вниз по крыльцу. Даже странно, что не скатился кубарем. Успокойся, больная!
Тынаглая самовлюбленная свинья, Червинский!
Молька снова замахивается и на этот раз у нее такое хорошенькое личико, что я забываю выставить вперед руки. Блин, а ведь она не такая уж и серая мышь. Не красавица, конечно, но милаяжуть! Особенно когда такая румяно-злая.
А тыбулочка, пытаюсь засмеяться я, но вместо этого получаю еще раз.
Теперь уже от всей души, так, что рот наполняется лепестками и колючками, и глаза лезут из орбит. И пока пытаюсь выплюнуть всю эту дрянь, Верочка входит в раж. Наверное, со стороны мы выглядим очень влюбленной парочкой, потому что даже сейчас мне не хочется послать ее на хрен.
Хочется Да, черт, хочется обнять!
Ну все, адская козочка, пора в стойло, сквозь дурной азарт рычу я и, улучив момент, хватаю Мольку сразу двумя руками. Она брыкается, вопит, обзывает меня гадом, но сила на моей стороне. А ну-ка перестала дергаться, Молька. А то раздумаю жениться.
И она вдруг правда успокаивается, и даже роняет то немногое, что осталось от роскошного букета.
Червинский, признавайся, Верочка обеспокоенно хмурится, ты того пьяный?
Нет, широко лыблюсь в ответ, я в тебя, кажется, влюбился.
Много лет назад, когда я был еще старшеклассником, я был как бы так сказать В общем, на свидание со мной не соглашались не то, что красавицы школы, но и не красавицы тоже. И даже страшненькие держали во френдзоне, потому что я был тощим, долговязым и прыщавым. В общем, тогда же меня угораздило влюбиться в одну красавицу, которая выставила меня на посмешище таким образом, что до сих пор противно вспоминать. После этого я понял свое предназначение: сбивать короны с вот таких напыщенных дур, чтобы у простых парней, вроде меня, был шанс вытереть об них ноги. Но я не стал надевать маску Бетмена, нее корчил Супермена. Я решил стать приманкой для Королев: самым охуенным мужиком, которого они встречали, и мимо которого просто не могли бы пройти. В этом слабость всех красивых женщин: они уверены, что против них невозможно устоять, и непременно захотят в свою коллекцию еще один Прекрасный образец.
Так я полюбил спортзал, подправил нос, запустил щетину и превратил сексв искусство.
Правда, нужно сделать поправку, что я не был классической Золушкой, потому что родился Принцессой и деньги без ограничения спались на меня из родительского кармана.
Правда. Тогда никто не предупредил, что наступит времяи придется платить по счетам.
Я нашел ту школьную королеву, и она меня, конечно, не узнала. Я поднял ее к небесам, надел на ее пальчик кольцо с бриллиантоми растоптал, когда она со слезами на газах совершенно искренне признавалась мне в любви. Я видел ее падение с пьедестала и во мне ничего не дрогнуло. Абсолютно.
Вот тогда в моей голове накрепко засел мысль: никогда и ни за что на свете меня не получит ни одна женщина. Я буду брать ихкрасивых, офигенных и крутыхиспользовать и уходить, оставшись в памяти самым лучшим мужиком, что у них был, и которого они так и не смогли заарканить.
И до вчерашней ночи я был верен своему личному кодексу.
Так что не будет большим преувеличением сказать, что сейчас я сам от себя в глубоком шоке. Собирался же просто предложить ей встречаться по серьезному, а тут вдруг:
«Люблю, женюсь»
Ты что-то принял, да? еще больше хмурится адская козочка. У тебя сейчас инопланетяне захватывают землю? Пришла Годзилла? Падает луна?
У меня сейчас срыв покровов, охотно подыгрываю я.
Вот бы ее поцеловать! Пусть только даст повод обнять покрепчена хрен зацелую всю, как маленький. Оставлю на ней кучу маленьких красных пятен, а Клейману скажу, что у моей невестыветрянка.
Ха, невеста!
Мне нравится, как это звучит, и ничего во мне не дергается от страха распрощаться со свободой. Значит, как говорит Антон, я вызрел для серьёзных отношений.
Правда, Вселенная, в следующий раз, в другой жизни, ты не могла бы влюбить меня в женщину посимаптичнее? Ну так, на всякий случай прошу, не подумай, что жалуюсь.
Червинский, убери от меня свои клешни и езжай домой, пока я не вызвала санитаров.
К тебе домойхоть сейчас. Ну или ты ко мне. У меня есть «Дом Периньон».
Как пошлоловить девушку на дорогое вино. Молька каким-то чудом выкручивается из моих объятий, и я только усилием воли не разрешаю себе сграбастать ее снова.
Теперь я знаю, что любовьэто быть добровольно больным на всю голову.
Глава тринадцатая: Вера
Не, меня не трясет и не распирает от радости от этого признания.
Хотя нет, все-таки чуть-чуть меня трясет: от злости и от желания поднять то, что осталось от букета, догнать Егора и исполнить угрозу Бабника.
Как он мог?! Приехать ко мне с цветами после стольких лети трусливо поджав хвост, сбежать от простой угрозы? Почему не набил Червинскому морду? Испугался что тот больше и шире, и выше на голову?
Мне нужно поесть, ворчу себе под нос, пытаясь на минуту отделаться от плохих мыслей. Так уж устроена моя голова: чтобы нормально думать, я должна как следует заправить «тепловоз», и тогда за пятнадцать минут все разложу по полочкам. А если добавить к этому чашку крепкого кофе, я становлюсь практически машиной Тьюринга. Что? вскидываю руки, когда понимаю, что Бабник и с места не двигается. Что именно ты не понял?
Жду название ресторана, со спокойствием удава и улыбочкой Эрика из «Русалочки», поясняет он.
Не хочу в ресторан, хочу дозу вредного холестерина. Он все еще не понимает, так что приходиться пояснять:В «МакДональдс».
Ну, конечно, мистер Крутой мужик не ходит в заведения для простых смертных.
Я отмахиваюсь от Марика, поправляю прическу и, на ходу застегивая пальто, иду вниз по улице. Поужинать могу и в полном одиночестве, для усвоения оно даже лучше, и никто не будет покушаться на мою картошку-фри.
Но Марик догоняет меня: его «Порше» обгоняет меня, прилипает к тротуару и из гостеприимно распахнувшейся дверцы выглядывает довольная рожа.
Поехали в Мак, я разрешаю тебе есть эту дрянь только потому, что ты еще пока не моя жена.
Кто-то слишком вжился в роль, отвечаю я, и забираюсь в теплый салон автомобиля.
В «МакДональдсе» как всегда забито, но я привыкла, так что нагло напрашиваюсь подсесть за большой стол, где, судя по всему, романтический вечер у парочки студентов.
Парень заинтересовано косится в мою сторону, но тут же снова «весь влюблен» в свою подружке, когда Червинский возвращается с заказом: на большом подносе огромный гамбургер, большая порция картошки, молочный коктейль, булочки. Себе Червинский демонстративно берет только кофе, и то морщится после первого же глотка.
Ты правда все это съешь, Молька? Марик чуть отклоняется за пределы стола, изучая мои ноги. Вернее, то немного, что есть в просвете между юбкой и сапогами.
Помолчи, а то у меня будет несварение.
Марик на минуту затихает, а потом вдруг поворачивается к студентке и в лоб спрашивает:
Я урод?
Лицо бедняжки нужно видеть: уверена, она готова прямо тут вручить ему трусики и себя в довесок. А ее бедный парень даже ничего не может сказать, потому что Да потому что Червинский правда выглядит угрожающе, особенно сейчас: в просто м тонком свитере, натянутом на все его мышцы, словно вторая кожа. И еще этот вырез широкой «лодочкой», откуда открывается прекрасней вид на ключицы и
Я вгрызаюсь в гамбургер и нарочно выразительно его пережевываю.
Что хотел Егор? И как он посмел сбежать?!
На днях приезжает моя тетя, говорю я, когда от гамбургера остаются рожки да ножки.
Мне нужно, чтобы ты еще раз притворился моим женихом. И имей в видуя снова пущу в ход колени, если надумаешь распускать руки.
Разве жених не должен обнимать и тискать свою невесту? Червинский откидывается на спинку диванчика, закладывает ногу на ногу и
Подмигивает этой осоловелой от аромата тестостерона соплячке!
Я даже не буду пытаться понять, почему меня это так задевает, но делаю трагическое лицо и со всей грустью мира в голосе выдаю:
У него герпес. А потом прикладываю ладонь к губам и уже шепотом добавляю:Это передается половым путем.
В наше время такая необразованная молодежь, что не лишним будет объяснить, а то блаженная, чего доброго, подумает, что это марка автомобиля.
Парочку как ветром уносит через пять минут. И почему я раньше до этого не додумалась?
Только вот Червинский делает такое лицо, словно его раскатало масляным блином. Я хватаю коробку с картофельными палочками и начинаю быстро-быстро набивать ими рот.
Нужно срочно подбросить дровишек в голову, пока мои мысли не перетекли в неправильное русло.
Обожаю, когда у женщины здоровый аппетит, но будь поосторожней с задницейне хотелось бы, чтобы метр заноса помешал мне прикладываться к ней ладонью.
Я чуть не давлюсь картошкой, но быстро выставляю вперед руку, когда бабник пытается встать, чтобы похлопать меня по спине. Нет, он точно что-то принял, потому что даже раньше, когда издевался надо мной, не выглядел таким болваном.
На мою задницу, Марк Червинский, мужчинам, не обремененным интеллектом, можно только смотреть, но не трогать. Заруби это себе на носу.
Я закончил экономический с красным дипломом, хвастается он.
Уверена, он висит в рамке на почетном месте в доме твоих родителей.
Неа, валяется где-то в коробке, небрежно бросает Бабник. А еще у меня красный диплом по маркетингу.
И золотой член, говорю первое, что приходит в голову и снова экстренно набиваю рот картошкой.
Иногда лучше жевать, чем говорить.
Самый обычный член, чуть больше среднего, обрезанный. Червинский нарочно садится так, чтобы мой взгляд невольно уперся в выглядывающую из-под свитера бляху ремня, и немного ниже. Никто не жаловался, Молька.
Он явно собой доволен. Это откровенное самолюбование просто злит, потому что как только я начинаю думать, что и Червинскому не чуждо ничто человеческое, он тут же убеждает меня в обратном. Но оно и к лучшему: последнее, что мне нужнопроникнуться симпатией к человеку, который даже не в состоянии запомнить мое имя.
Поэтому я приподнимаюсь, цепляю на лицо фирменную приветливо-бестолковую улыбку и, глядя прямо на ширинку Червинского, говорю:
Рада знакомству Семен! Голова не болит?