Эль КеннедиЦель
«Блестящий образец того, какой глубокой может быть new adult литература при правильной подаче».
Рецензия на сайте ALL About Romance
***
Эль Кеннедиавтор многочисленных романов, которые не раз попадали в список бестселлеров по версии New York Times и становились выбором читателей журнала Romantic Times.
***
1
Сабрина
Черт. Черт. Черт. Че-е-ерт. Где мои ключи?
Часы в узком коридоре говорят, что у меня есть пятьдесят две минуты, чтобы совершить поездку длительностью шестьдесят восемь минут, если я хочу попасть на вечеринку вовремя.
Я снова проверяю свою сумочку, но ключей там нет. Пробегаюсь по разным местам. Комод? Нет. Ванная? Я только что оттуда. Кухня? Может быть
Я собираюсь развернуться, когда слышу позади металлическое позвякивание.
Ты ищешь это?
Я поворачиваюсь и делаю шаг в гостиную, настолько маленькую, что пять предметов потрепанной мебели: два стола, два диванаодин двухместный, другой одноместныйи одно креслоприжаты друг к другу как сардины в банке. Кусок плоти на диване машет моими ключами. В ответ на мой раздраженный вздох и презрительный взгляд он ухмыляется и запихивает их под прикрывающие задницу треники.
Иди, возьми их.
Я удрученно провожу рукой по выпрямленным волосам, прежде чем начать атаку на отчима.
Дай мне мои ключи, требую я.
Рэй искоса смотрит в ответ.
Проклятье, ты выглядишь сексуально сегодня. Ты превратилась в настоящую куколку, Рина. Нам с тобой стоит замутить.
Я игнорирую его жирную руку, падающую на промежность. Никогда не видела мужчину, настолько безнадежного, чтобы хвататься за собственное хозяйство. На его фоне Гомер Симпсон кажется джентльменом.
Мы с тобой не созданы друг для друга. Так что не смотри на меня и не зови меня Риной. Рэйединственный человек, который называет меня так, и я, мать его, ненавижу это. А теперь дай мне мои ключи.
Я же сказал, подойди и возьми.
Стиснув зубы я сую руку под его жирную задницу и пытаюсь нащупать ключи. Этот мерзкий кусок дерьма Рэй хрипит и извивается, пока моя рука не натыкается на металл.
Я вытаскиваю ключи и направляюсь к двери.
Да что тут такого? глумится он за спиной. Мы не родня, так что никаких проблем с инцестом.
Я останавливаюсь, не веря своим ушам, и трачу тридцать секунд своего драгоценного времени, чтобы сказать:
Ты мой отчим. Женат на моей матери. И я подавляю приступ тошноты, спишь сейчас с бабушкой. Так что дело не в том, родня мы или нет, а в том, что тысамый мерзкий человек на свете, и ты должен сидеть в тюрьме.
Его карие глаза темнеют.
Следи за своим языком, девочка, или однажды вернешься домой, а дверь будет заперта.
Плевать.
Я плачу треть ренты, напоминаю я ему.
Ну, может, тебе придется платить больше.
Он снова разворачивается к телевизору, а я трачу еще несколько ценных секунд, представляя, как бью его по голове сумочкой. Оно того стоит.
На кухне бабушка сидит за столом, курит сигарету и читает статьи журнала People.
Ты это видела? восклицает она. Ким К. опять голая.
Какая молодец. Я хватаю свой пиджак со спинки стула и направляюсь к кухонной двери.
Я обнаружила, что дом безопаснее покидать через заднюю дверь. Обычно на ступенях узких городских домов нашей далеко не богатой улицы в далеко не богатом районе Бостона собирается уличная шпана. Кроме того, за домом располагается парковка.
Слышала, Рейчел Беркович залетела, замечает бабушка. Ей стоило бы сделать аборт, но это противоречит их религии.
Я сильнее сжимаю зубы и поворачиваюсь к своей бабке. Как обычно, она одета в рваный халат и пушистые розовые тапки, но ее крашеные белые волосы идеально уложены, а на лице полный макияж, хотя она редко выходит из дома.
Она еврейка, бабуль. Не думаю, что это против ее религии, но даже если и так, это ее выбор.
Наверное, ей нужны дополнительные продовольственные талоны, делает вывод бабушка, выпуская в мою сторону длинную струю дыма.
Дерьмо. Надеюсь, к тому времени, как доберусь до Гастингса, я не буду пахнуть как пепельница.
Полагаю, это не та причина, по которой она хочет сохранить ребенка. Положив одну руку на дверь, я беспокойно переминаюсь с ноги на ногу, ожидая паузы, чтобы попрощаться с бабушкой.
Твоя мать думала сделать аборт, когда была беременна тобой.
Вот оно.
Ладно, достаточно, бормочу я. Я еду в Гастингс. Буду поздно.
Она отрывается от журнала и, прищурившись, окидывает взглядом мою черную вязаную юбку, черный свитер с короткими рукавами и декольте и трехдюймовые каблуки. Я знаю, что она хочет сказать, еще до того, как бабуля открывает рот.
Выглядишь вызывающе. Уезжаешь в этот свой модный колледж? У тебя занятия в субботу ночью?
Это коктейльная вечеринка, неохотно отвечаю я.
О, коктейль-шмоктейль. Надеюсь, у тебя губы не треснут целовать там всех в задницу.
Да, спасибо, бабуль. Я открываю ключом заднюю дверь и заставляю себя добавить: Люблю тебя.
И я тебя, детка.
Она действительно любит меня, но иногда эта любовь такая испорченная, что я не знаю, то ли она мне вредит, то ли помогает.
Мне не удается доехать до маленького городка Гастингс ни за пятьдесят две, ни за шестьдесят восемь минут. Вместо этого я добираюсь туда полтора часа, потому что дороги просто ужасны. Еще пять минут уходит и на то, чтобы найти место для парковки, и к тому моменту, как я подхожу к дому профессора Гибсон, я натянута как струна и чувствую себя на пределе.
Здравствуйте, мистер Гибсон. Прошу прощения за опоздание, говорю я очкарику в дверях.
Муж профессора Гибсон мягко улыбается мне.
Не беспокойся об этом, Сабрина. Ужасная погода. Давай я заберу твою куртку. Он протягивает руку и терпеливо ждет, пока я сражаюсь со своим шерстяным пиджаком.
Профессор Гибсон подходит, когда ее муж вешает мой дешевый пиджак среди дорогих вещей в гардеробе. Он выглядит там так же неуместно, как и я в этом доме. Я запихиваю подальше чувство неполноценности и широко улыбаюсь.
Сабрина! радостно восклицает профессор Гибсон. Ее присутствие заставляет меня собраться. Рада, что ты добралась в целости и сохранности. Снег еще не пошел?
Нет, только дождь.
Она морщится и берет меня за руку.
Еще хуже. Надеюсь, ты не планируешь возвращаться сегодня в город? На дорогах будет сплошной лед.
Поскольку утром мне нужно на работу, я поеду, невзирая на состояние дорог, но не хочу, чтобы профессор беспокоилась, и ободряюще улыбаюсь.
Со мной все будет в порядке. Она все еще тут?
Профессор кладет руку мне на плечо.
Да, и ей не терпится познакомиться с тобой.
Замечательно. Впервые с тех пор, как вошла в дом, я вдыхаю полной грудью и позволяю провести себя через комнату к невысокой седой женщине, в свободного кроя пастельном пиджаке и черных брюках. Наряд так себе, но бриллианты, сверкающие в ее ушах, больше, чем мой палец. Что еще? Она кажется чересчур добродушной для профессора права. Я всегда представляла их суровыми, строгими созданиями. Вроде меня.
Амалия, позволь мне представить тебе Сабрину Джеймс. Это студентка, о которой я тебе говорила. Первая в классе, работает на двух работах и при этом смогла получить семьдесят семь баллов на вступительных экзаменах в юридической школе. Профессор Гибсон поворачивается ко мне: Сабрина, Амалия Фромм, выдающийся знаток конституции.
Очень приятно познакомиться! Я протягиваю руку и молю Бога, чтобы она не оказалась влажной на ощупь. Готовясь к этому, я целый час практиковалась пожимать собственную руку.
Амалия слегка сжимает руку, а затем отступает.
Матьитальянка, дедеврей, отсюда и странное сочетание имен. Джеймсшотландское имя, ваша семья оттуда? Она окидывает меня взглядом светлых глаз, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не начать теребить свою старую дешевую одежду.
Не могу сказать, мэм. Семья моя родом из сточной канавы. Шотландияслишком приятная и величественная страна, чтобы быть нашей родиной.
Она взмахивает рукой.
Это неважно. На досуге я балуюсь генеалогией. Итак, ты уже подала документы в Гарвард? Келли сказала, что да.
Келли? Кто такая Келли?
Она говорит обо мне, дорогая, говорит профессор Гибсон с мягким смехом.
Мои щеки заливает краска.
Да, прошу прощения. Я думаю о вас как о профессоре.
Так официально, Келли! осуждающе восклицает профессор Фромм. Сабрина, куда еще ты подала документы?
Колледж Бостона, Суффолк и Йель, но Гарвардмоя мечта.
Амалия удивленно поднимает бровь в ответ на мой запасной список из трех бостонских школ.
Профессор Гибсон встает на мою защиту.
Она хочет оставаться ближе к дому. И очевидно, она стоит чего-то большего, чем Йель.
Обе женщины презрительно фыркают. Профессор Гибсон была выпускницей Гарварда, а выпускники Гарварда, безусловно, всегда настроены против Йеля.
Судя по тому, что рассказала Келли, похоже, что для Гарварда станет честью принять тебя.
Для меня будет честью стать студенткой Гарварда, мэм.
Письма о приеме скоро будут отправлены. Ее глаза сверкают озорным блеском. Я обязательно замолвлю словечко.
Амалия награждает меня еще одной улыбкой, и я чуть не падаю в обморок от счастливого облегчения. Я не пыталась польстить ей. Гарвард и правда был моей мечтой.
Спасибо, наконец хриплю я.
Профессор Гибсон направляет меня к столу.
Почему бы тебе не поесть чего-нибудь? Амалия, хочу поговорить с тобой о документе Брауна. У тебя была возможность просмотреть его?
Обе отворачиваются, погружаясь в диалог о взаимосвязи между черным феминизмом и расовой теориейтема, в которой профессор Гибсон является экспертом.
Я бреду к столику с закусками, накрытому белой скатертью и заставленному сыром, крекерами и фруктами. Две мои лучшие подруги: Хоуп Мэтьюс и Карин Томпсонуже стоят там. Одна темненькая, другая светленькая, онисамые красивые и умные ангелы в мире.
Я подхожу и едва не падаю в их руки.
Ну? Как все прошло? нетерпеливо спрашивает Хоуп.
Думаю, хорошо. Она сказала, что, похоже, для Гарварда будет честью принять меня и что первая часть извещений о приеме скоро начнет приходить.
Я хватаю тарелку и начинаю наполнять ее, желая, чтобы куски сыра были побольше. Я так голодна, что смогла бы съесть целую головку сыра. Весь день нервничала из-за этой встречи и теперь хотела просто упасть лицом в тарелки с едой.
О, ты создана для Гарварда, заявляет Карин.
Мы все трое находимся под патронажем профессора Гибсон, которая верит исключительно в поддержку молодых женщин. В кампусе есть еще несколько сетевых организаций, но все ее влияние направлено лишь на продвижение девушек, и я более чем благодарна за это.
Сегодняшняя коктейльная вечеринка организована для ее студентов, чтобы они могли познакомиться с преподавателями самых престижных факультетов страны. Хоуп хочет заполучить место на медицинском факультете Гарварда, а Карин отправится в Массачусетский технологический.
Ох уж это море эстрогена в доме профессора Гибсон. Кроме ее мужа присутствует лишь пара мужчин. Я действительно буду скучать по этому месту после выпуска. Это был мой второй дом.
Скрестим пальцы, отвечаю я Карин. Если не попаду в Гарвард, тогда будет Бостонский колледж или Суффолк. Тоже неплохо, но Гарвард практически гарантирует мне работу мечты после выпуска в одной из ведущих юридических фирм страны, или, как у нас говорят, в Большой Юриспруденции.
Ты поступишь, уверенно говорит Хоуп. И, надеюсь, как только получишь письмо о приеме, ты прекратишь убивать себя, потому что Боже, Би, ты выглядишь напряженной!
Я с трудом поворачиваю голову, разминая шею. Да, я действительно напряжена.
Знаю. В последнее время у меня жесткий график. Сегодня, например, легла спать в два ночи, потому что девушка, которая должна была закрывать «Ковбойские сапоги», сбежала и оставила меня одну, а потом пришлось встать в четыре, чтобы разобрать почту. Я добралась домой около полудня, отключилась и чуть не проспала.
Все еще работаешь в двух местах? Карин убирает с лица свои рыжие волосы. Ты говорила, что бросишь подработку официанткой.
Пока не могу. Профессор Гибсон говорит, что в юридической школе не хотят, чтобы мы работали в первый год обучения. Единственный способ иметь достаточно денег на еду и жильенакопить до сентября.
Карин сочувственно вздыхает.
Я тебя понимаю. Мои родители взяли такой большой кредит, что на него можно было бы купить небольшую страну.
Хотела бы я, чтобы ты поселилась с нами, жалобно добавляет Хоуп.
Неужели? Вот уж не знала, шучу я. С начала семестра ты повторяешь это всего лишь дважды в день.
Она в ответ морщит свой хорошенький носик.
Тебе бы так понравилось то место, что папа для нас снял! Там окна от пола до потолка, и это прямо у ветки метро. А общественный транспорт она загадочно двигает бровями.
Это очень дорого, Эйч.
Ты же знаешь, я бы покрыла разницу Точнее, мои родители, поправляется она. У семьи этой девушки денег больше, чем у какого-нибудь нефтяного магната, но, глядя на нее, этого не скажешь. Она такая же практичная, как и мы.
Знаю, говорю я, заглатывая куски мини-сосисок. Но я буду чувствовать вину, потом вина может перерасти в обиду, и затем мы перестанем быть подругами, а перестать быть твоей подругойэто отстой.
Она качает в ответ головой.
Если когда-нибудь твоя упрямая гордость позволит тебе попросить о помощи, я буду тут.
Мы будем тут, вклинивается Карин.
Видите? Я указываю вилкой то на одну, то на другую. Вот почему я не могу жить с вами, девчонки. Вы непомерно много для меня значите. Кроме того, это мне на руку. У меня сбережений почти на десять месяцев до начала занятий следующей осенью. У меня есть эти деньги.
Хотя бы приди выпить с нами, когда все это кончится, умоляет Карин.
Мне еще домой ехать, я скроила кислую мину. Я заступаю в смену завтра и сортирую посылки.
В воскресенье? с удивлением спрашивает Хоуп.
Оплата в полтора раза выше. Я не смогла отказаться. На самом деле я скоро должна буду уехать. Я ставлю тарелку на стол и пытаюсь взглядом окинуть происходящее за большим эркерным окном. Я вижу лишь тьму и росчерки дождя по стеклу. Чем скорее я поеду, тем лучше.
Только не по этой погоде. Профессор Гибсон появляется у моего локтя с бокалом вина. Сообщили о гололеде: температура падает, и дождь превращается в лед.
Один взгляд на лицо моего куратора, и я понимаю, что должна отступить. Что я и делаю, но с большой неохотой.
Хорошо, говорю я, но я выражаю протест. И вам я указываю вилкой на Карин, лучше приберечь мороженое в морозилке на тот случай, если мне придется остаться с вами, а то я точно разозлюсь.
Мы смеемся. Профессор Гибсон идет дальше, оставляя нас одних как троицу лучших старшекурсников. Через час общения мы с Хоуп и Карин хватаем наши пальто.
Куда идем? спрашиваю я девчонок.
ДАндре в «Мэлоуне», и я обещала встретиться с ним там, отвечает Хоуп. Ехать всего две минуты, так что все будет в порядке.
В «Мэлоуне»? Но это же бар для хоккеистов, хнычу я. Что ДАндре делает там?
Пьет и ждет меня. Кроме того, тебе нужно с кем-то переспать, а спортивныйтвой любимый типаж.
Карин фыркает.
Скорее, единственный.
Эй, возражаю я, у меня есть очень веские причины, чтобы предпочитать спортсменов.
Знаю. Мы это слышали. Она закатывает глаза. Если хочешь получить ответ на статистический вопрос, обращайся к ботаникам. А если желаешь удовлетворить физические потребности, иди к спортсменам. Телоинструмент профессиональных атлетов. Они заботятся о нем и знают, как добиться совершенства, бла-бла-бла. Левой рукой Карин изображает болтливый рот.
Я показываю ей средний палец.
Но заниматься с тем, кто тебе нравится, намного приятнее, говорит Хоуп, которая встречается с ДАндре, своим парнем-футболистом, с младших классов.
Мне они нравятся, возражаю я, час или около того, пока я их пользую.
Мы хихикаем над этим, но затем Карин вспоминает парня, который понизил планку.
А ты помнишь Грэга «Десять секунд»?
Ее слова заставляют меня поежиться.
Во-первых, большое спасибо, что напомнила мне об этом ужасе, во-вторых, я не говорю, что среди них нет «бракованных». Просто с атлетами шансы выше.