- Были. Я же, блядь, от них не отказываюсь.Кулак на столе сжался и разжался.Слушай, родная, а ты как себе по другому-то это все представляешь? Мне что, надо было штаны снять и сказать, о да, ебите меня семеро, а я вам безропотно отдам весь свой бизнес? Меня зажимали, мне угрожали, но я тогда не знал, что ты это ты. Или мне надо было тебе сразу все рассказать? Прямо сразу, как я понял, что поплыл по тебе? Тебе бы легче стало? Ты бы меня тогда простила? Да, я перепродал тебе фирму с одной цельюподстраховаться. Недавно получил деньги на откаты, откатал бы их и забрал у тебя фирму обратно. Не забрал раньше, потому что тогда налоговая бы в тебя вцепилась, вот и все. Понимаешь, блядь? Я сам был не в восторге от того, что втянул тебя в это, и выжидал время, чтобы все незаметно исправить, и я бы исправил, но удар пришел с той стороны, откуда его вообще не ждали
- Ты вообще не понимаешь, о чем я тебе говорю - пораженно прошептала я, глядя на него во все глаза.Вообще не понимаешь что дело не в том, как ты со мной поступил дело в том, на что ты вообще способен и тебя это не волнует окажись на моем месте любая другая и сколько человек ты уже удушил с такой своей парадигмой Господи, Зорин, я же любила тебя, тварь, а совершенно не знала
Для него словно пощечина. Он прикрывает глаза ладонью, сжав губы. А я смотрю на него и не верю. Вообще все происходящее кажется кошмаром, а я все никак не могу проснуться.
- Мои активы исчисляются мультимиллионными суммами, Оль. Как я еще мог поступить, когда вопрос касался того, что это пытались отнять?
- Как? Можно я перефразирую твой вопрос? «Откуда у меня совесть, есть у меня такие деньги?» - усмехаюсь, видя его сжатые челюсти и негромко продолжаю.О, да-а-а, именно этот вопрос ты так красиво вывернул, сука. Я хочу ответить на этот вопрос, позволишь?снова усмехаюсь, глядя в его напряженные глаза, - Откуда у тебя могла быть совесть, чтобы не ставить под удар безвинного человека? Может быть из-за голодного детства. Из-за брата, истязавшего тебя и ваших приемных родителей, которого ты за это постоянно избивал. Может из-за твоей моральной смерти на похоронах Игоря. Из-за девочки, замерзшей в сарае. Из-за Ланы, которую ты отправил лечиться в Израиль. Из-за ежегодной благотворительности. Могло быть ведущей причиной что-то одно из этого. А могло быть и все сразу.
- Могло. Но давай ты скажешь мне честно и откровенно: ты бы не поступила так же, будь ты на моем месте?выстреливает вопросом, хлестким, резким, как снайперская пуля, не оставляющая шанса. Но я лучше сдохну, чем заслонюсь алчностью, как сделал он.
- Я бы так не поступила, сука. Я бы тебя, тварину, не променяла на деньги, даже еще не зная тебя. А когда узнала, то тем более Я бы с тобой и в огонь и в воду. Не променяла бы. Никогда.
- Даже так?«об этом легко судить, пока этого не коснешься» - вот его истинный вопрос, который я без труда считываю в его глазах и убито качаю головой. Мы будто говорим на разных языках. Но я постараюсь объяснить ему на его наречии:
- А вот тебе доказательство - я на законных основаниях владею твоим бизнесом, идиот. Там с какими-то ограничениями, я почти не вслушивалась в приговор, только цифру срока ждала Суть не в этом. Суть в том, что все твои активы принадлежат мне сейчас на законных основаниях, так что же мне мешает прямо сейчас, после того, как ты меня предал и признался в этом, подобрать под себя свою команду, что будет обучать меня, подсказывать и направлять первое время, пока я не начну разбираться сама? У меня же на горизонте миллионы маячат, да я сутками могу не спать, чтобы выучиться и понять, как руководить и работать в этой сфере с такой нехуевой отдачей.Зорин отводит взгляд и его губ касается насмешливая улыбка, он опрокидывает в себя бокал и так же не глядя на меня едва кивает, мол, продолжай. И я продолжаю. - Пойми то, что я это понимаю. И понимаю еще то, что мне это нахуй не нужно. Не потому что я труда боюсь, боюсь не справиться, или что-то еще Просто боюсь стать такой же как ты. Разменивающей жизни людей ради прибавки банковского счета. Это самый больший мой страхстать такой же падалью как ты. Там уже никакими суммами не скроешь факт того, что ты раб валюты, а не человек. Этого не скроешь даже благотворительностью. От самого себя не сбежишь. И надо быть абсолютно мертвым внутри, чтобы так спокойно сказать одну простую фразу«у меня деньги, откуда у меня совесть», типа, прости, что сначала в любви объяснялся, а потом едва не засадил. Прости, что изначально ты была пешкой в моей игре. Прости, что коснулся твоей семьи, сделал их счастливее, чтобы подобраться к тебе. Прости, у меня же деньги на кону стояли.Невесело хмыкаю, и отвожу взгляд, когда он смотрит на меня.Да прощаю, Саш. Правда, зла не держу. Невозможно злиться и ненавидеть человека, если он тебя просто разочаровал. Это даже не задевает, ведь пустота задеть не может. Найму себе адвоката, разговоры по своей фирме, дарственной и кофейне будешь вести с ним. Мне от тебя нахуй ничего не нужно, и в моей кофейне ты мне тоже не нужен. Тачка у подъезда, в бардачке кольцо.Встаю, накидываю пальто на плечи, одновременно доставая из кармана иммобилайзер и кладя его на стол. - На моем горизонте больше не появляйся, все вопросы к адвокату. Прощай, Зорин.
Ровно и спокойно иду на выход. Его негромкий вопрос заставляет меня сбиться с шага и замереть у косяка двери:
- Ты беременна?
- Слава богу, нет.Подавив себя, я могу гордитьсяголос прозвучал очень ровно.
- Уже нет?
- Уже нет.
Сердце сбивается, и больно. Просто больно очень. Пальцы цепляются за косяк, чтобы дать покачнувшемуся телу передышку и паузу, чтобы прийти в себя. Убитый, такой горький смех Зорина, побуждающий мурашки на коже:
- Оль, тебе не кажется, что ты заставила меня заплатить за это все с избытком?.. Что же ты натворила, сука- сбитый выдох сквозь скрип зубов.Ладно я уебок, но вот ребенок за что?..
- Игорь был тварью, но это не было его выбором, за него так решила ваша мать. А ты тварь, Зорин, и это твой осознанный выбор.Пальцы отпускают косяк. - Так что нет, ты заплатил не с избытком. С избытком заплатила бы я, если бы дала бы тебе новый повод душить за «твое». Душить абсолютно всех и абсолютно без разбора. И кто знает, не нашла бы эта твоя звериная черта свое отражение в.. в «твоем».
Дождь на улице. Стою под козырьком, трясущимися пальцами вызывая себе такси. Качает. Стресс или догорающие внутри остовыне знаю. Хочется присесть на корточки обнять себя руками и заплакать, но я упорно выпрямляю подкашивающиеся колени и упрямо вытираю непонятно почему текущие по щекам слезы. И буду это делать, как бы сильно не хотелось сесть, сдаться, позвонить ему и попросить право снова быть слабой.
В глазах мрачнеет от ужаса, который вызывает вспыхнувший перед глазами момент, произошедшей несколько часов назад, когда я, почти уже решившись, в последний самый миг задав себе тот самый избитый вопрос «за что?», все-таки выкинула абортивные в унитаз. На ум приходит момент своего четкого плана, пока я ехала к нему и, давясь слезами, швыряла кольцо в бардачок. План простой и очевидный - уехать. Жить здесь он мне не даст. Тем более, когда узнает. Мама и Лана после реабилитации Ланка будто бы будто бы и не было этого ужасного года. Она снова была ребенком, обычным, счастливым ребенком, громко и заливисто смеющимся и с интересом идущим на контакт с окружающим миром. Я больше им не нужна.
Падаю на заднее сидение приехавшего такси, откидываю голову назад и пальцы дергаются к животу. Я уеду в тот город, откуда Катя так и не вернулась. Продам квартиру, кофейню, чтобы добавить к имеющимся сбережениям, купить себе небольшой уголок и в том городе открыть ресторан, который мы так хотели с сестрой Я уеду. И надеюсь, что своей ложью про «уже нет» я разочаровала его до того уровня, что искать он меня не станет. Разочаровала? Убила нахер. На то и был расчет.
Слабо и горько улыбаюсь, глядя на пролетающий за окном город. Убила, да. Пальцы сжали ткань блузы на животе - потому что нам больше никто не нужен. Это наша парадигма.
***