Я перевела взгляд на приборы по левую сторону от кровати, один из них тянулся к моей руке. Кажется теперь я вспоминаю, что на мне еще была какая-то бесячая маска во время того, как я приходила в себя. Намордник убрали по приходу родителей, но потом вернули. Хорошо, что снова убрали. Наверняка ее отключил Док. Интересно, он еще долго сидел вчера? Я посмотрела на кресло, вспоминая его взгляд. Странно, но он правда кажется мне знакомым. Его голос и его руки, как будто это старый родственник. Ох, от этих мыслей мне становится только хуже. Надеюсь это не мой старший брат, чей образ и существование стерлись у меня из памяти из-за аварии, о которой я, собственно, тоже ничего не помню.
Интересно, я уже достаточно сильна, чтобы вести монологи? Мне необходимо поворчать вслух. Я глубоко и медленно вздохнула и протянула:
-А-а-а-а...
Неожиданно дверь в палату открылась, и в нее вошел Джереми. Он посмотрел на меня, быстрым шагом пересек комнату и положил руку мне на лоб:
-Лексис? Что-то случилось?
Он что, дежурил под дверью?
-Дождь. - Сипло буркнула я. Что означало: «Я проснулась из-за дождя».
Джереми подарил мне еще один обеспокоенный взгляд и перевел его на датчики у кровати, затем подошел к ним и начал что-то проверять. Мне было неудобно поворачивать голову и следить за ним, и я с сожалением уставилась на книгу на моей кровати. Очевидно, это он положил ее, ворвавшись ко мне в палату.
-Да, я давно говорил спилить эту ветку, но никому и дела нет. Хоть сам лезь. Да только если я полезу, то наверняка потом меня положат в соседнюю палату. Как ты на это смотришь?
Джереми снова оказался в поле моего зрения, он улыбался, а желто-зеленый свет комнаты играл с его чертами лица, делая их более мягкими. Кажется, я все-таки созрела для больших предложений, но выталкивать их приходилось кусками:
-Если хотите Можете занять одно из ротанговых кресел А если очень повезет То я уступлю вам того плюшевого зайца. - Я слабо кивнула в сторону огромной мягкой игрушки, занимавшей угол комнаты.
Не думаю, что шутка была самая удачная, но Джереми искренне засмеялся и провел рукой по волосам. Может то, что это была моя первая шутка, ввергло врача в восторг? Ну там, в стиле «мой ребенок сделал первый шажок, aaawww».
-Очень любезно с твоей стороны, и давай на «ты». А то чувствую себя старым.
-Ну, ворчал ты Действительно как старик. - Фыркнула я. К слову о старости, совершенно не понимаю, сколько ему лет. Простим мне это, я не знаю сколько мне лет, по крайней мере «вчера» мне было почти 18, а «сегодня» почти 19. Тут у кого угодно крыша съедет.
Джереми снова улыбнулся и рассеянно провел рукой по волосам. Привычка? Или волнуется? Может, я его задерживаю?
-Почему не спишь, Док? - Думаю, раз уж он называет меня «Лекси», я имею полное моральное право на такую фривольность, как профессиональное прозвище.
Джереми снова посмотрел на меня, и, медленно убрав книгу, сел на кровать.
-Ты очнулась, и я просто не мог уснуть. Вот, книгу взял. Думаю, сегодня мало кто из твоей семьи спит. Я разрешил прийти им завтра утром, так что цветов в твоей оранжереи станет еще больше.
Из моей семьи? А он то что не спал? Может я его первый подопытный объект? Интересно, как давно он занимается пациентами?
-Сколько тебе лет? - Честно слово, я видела, что он покраснел!
-25, летом исполняется 26.
Ну, все понятно, первые подопытныйбольшая ответственность.
-У меня тоже день рождения летом.
-Я знаю. - Он опять покраснел?
-Док, - Определенно, мне нравится так его называть. - Что случилось?.. Почему я здесь?
-Ты ничего не помнишь?
-Очевидно. Нет, пойми правильно, я Помню все, но не понимаю Почему я оказалась здесь? Что произошло?
Он молчал томительные секунды, или минуты. Явно взвешивал «за и против», но все же повернулся ко мне:
-Послушай, Лексис, я бы не хотел этого говорить. Я не хочу, чтобы вообще кто-то с тобой об этом говорил. Память должна вернуться сама. Тогда, когда ты будешь готова. Я не буду тебя от этого ограждать, но и подталкивать не стану.
Я нахмурилась, а он лишь опять улыбнулся.
-Эй, не дуйся. - Он легко похлопал меня по колену, спрятанному под одеялом.
-Тогда расскажи мне что-нибудь еще. Когда я могу выйти отсюда? Я могу получить телефон и поговорить с друзьями? Когда... - Мой живот заурчал, прерывая мой монолог и вызывая понимающую улыбку на лице врача.
-Отлично, все вопросы после ужино-завтрака! Я распоряжусь, чтобы тебя покормили. Но, сама понимаешь, это будет не бифштекс. - Он развел руками, а я была благодарная уже за то, что он способен раздобыть мне ночью еды и не вдаваться в подробности диеты людей, вышедших из комы. Я и так узнала, что из-за отсутствия рефлексов мне вводили пищу с помощью резинового зонда! Нет, вы представьте!
Позже меня ждал монолог на тему сложностей моего положения, прогноз долгого пути восстановления потерянных навыков и рефлексов, реабилитация, которая может занять год, и прочая дрянь. Были и восхищения по поводу отсутствия у меня афазии (Умное словечко, да? Вообще, это нарушение речи, но так звучит солиднее.) и поразительных показателей. Оказалось, что я действительно уже приходила в себя, но сейчас с концами. А семью он успел позвать потому, что прежде чем "вынырнуть из своих волн" я уже успела очнуться. Если верить Джереми, то я просто феноменальна в этом плане. Если верить моим ощущениямя в дерьме.
Глава 2. Социальная паутина.
Глава 2
«Воспоминания, вы тяжелей, чем скалы».
Шарль Бодлер
«Цветы зла»
Лениво перелистнула страницу указательным пальцем:
«Минхо встал, подошел к ящику с картами первого сектора и откинул крышку. Опустившись на колени перед ящиком, Томас извлек из нее вчерашнюю карту и положил рядом со своим творением.
Что теперь делать? спросил он».
Я поглощала больничную еду и страницы очередной антиутопии. Уже 46 дней (да, я считаю каждый день, скажите спасибо, что не делаю зарубки на спинке кровати!) я была в полнейшем сознании, практически каждый день принимала гостей и родных, но никто не говорил о причине моего заточения. У меня даже был план выкрасть мою больничную карту, если бы я смогла отвлечь Джереми. Но я быстро отмела эту идею: отвлечь Джереми можно было от чего угодно, но только не от меня. Серьезно, если я находилась в поле его зрениявсе внимание доставалось мне. А если не находилась, то он настраивал свои локаторы на «Поиск Алексис» и появлялся рядом. Он приносил книги, отбирал вредную для меня еду, разговаривал со мной, его было так много. Его, не Адриана.
Я спросила у Лили, звонили ли ему. Она сказала, что он перестал приходить ко мне. А также о том, что «ходить ко мне» было бы проблематично. Это был другой город и другая больница. Но в любом случае, ни звонка? Ни письма? Ни телеграммы? Ни совы со свитком лапке? Да хотя бы воробья с весточкой! В любом случае Лили отвечала слишком скупо, не выдавая никаких подробностей. Просто он пропал. Я не знаю, может он уехал, или что-то случилось. Или да, он мог просто не хотеть приходить сюда и смотреть на трубки, торчащие из его девушки, но я в это не верю. Я даже решила провести расследование по многочисленным букетам и уже завянувшим гербариям в комнате и заставила племянника по слогам читать все этикетки и записки на них. Но так и не поняла, было ли что-то от Адриана. В любом случае, сейчас я просто хочу как можно быстрее встать на ноги и встретиться с ним. Обнять его... Или хотя бы зайти на его страницу в фэйсбуке, черт. Мне не дают телефон или ноутбук, все попытки категорически пресекаются. Я просила, требовала, молила, страдала, хитрила, но всегда слышала «нет». Все люди, с которыми я общалась в больнице, такие же заключенные как и я, мне сочувствовали, но свои аппараты не давали. Может, Джереми обещал лишить их пудинга? Проклятый шантажист. Андреа, моя лучшая подруга, тоже не сдавала позиций. А если мне надо сделать звонок, я делаю его с телефона Джера, под его чутким руководством. Не понимаю, к чему такая атмосфера таинственности, разве что я действительно воскресла из мертвых и могу прочитать об этом в новостях.
-Привет диванным войскам. - В палату, подталкивая дверь плечом, ввалился Джереми. Руки у него были заняты огромными пакетами.
-Ха-ха, Док, очень смешно.
-Когда ты назовешь меня по имени, я станцую победный танец прямо в холле больницы.
-Я постараюсь как можно дальше оттянуть этот волнующий момент, боюсь, мое сердце еще не достаточно восстановилось, чтобы вынести такое зрелище.
-Не наговаривай на свое сердце, ты здорова как бык.
Я фыркнула и стала загибать пальцы:
-Во-первых, не стоит говорить леди, что она как корова, пусть и мужского пола. Во-вторых, если я так здорова, почему я все еще здесь? И, в-третьих, если я бык, то пусть это будет тот самый красавчик с символики Chicago Bulls.
-О, знаешь, у меня где-то валяется старая толстовка с быком. Во времена тинейджерства я гонял на скейте исключительно в ней. Будешь хорошо себя вести, я даже подарю ее тебе.
-О-о да, старинная толстовка пропитанная потом скейтера. Очень щедро, я ценю это, действительно.
-Кто будет вредничать, тот не получит десерт. - Джереми, все это время стоявший у стола спиной ко мне и разбиравший на столе пакеты, повернулся и продемонстрировал мне йогурт. Обычный йогурт, совершенно без всего, но в условиях моей диетыэто была амброзия.
-Это шантаж! Какой из тебя профессионал?! Я буду жаловаться!
-Кому? - Джереми нагло, нарочито медленно, стал открывать банку с йогуртом. Язычок из фольги следовал за его движениями, заставляя меня вопить.
-Всем! Буду жаловаться во все инстанции, дойду до президента!
Врач, одетый по-домашнему в ярко-зеленое поло, чУдно оттенявшее его глаза, не переставая кивать взял пластиковую ложку. Освободив ее от обертки, опустил в белую массу. Это было не выносимо.
-Изверг. - Прошипела я, щурясь и следя за его движениями. Затем обиженно отвернулась, не забыв надуть губы.
-Ну что ты насупилась, как ежик?
-Бык, ежик... А ты умеешь делать комплименты!
В поле моего зрения возникла вожделенная банка с йогуртом и торчащей в нем ложкой:
-Мир?
Я хмыкнула:
-Нет уж, теперь я не стану доверять тебе как прежде, между нами все кончено. Но вот это я все же заберу. - Высказалась я, отбирая вожделенный десерт.
Примерно так и проходили мои дни в этой суперкрутой больнице имени некоего доктора Хопкинса. Как я и говорила, оказалось, что родители привезли меня сюда из Флориды специально, на лечение. Дни интенсивного курса реабилитации дали свои плоды, и я действительно была если не быком, то вполне окрепшим теленком.
Это не удивительно, что родители искали лучшую медицину, более удивительно, что они переехали сюда, купив домик. Мы давно обсуждали возможность переезда, но я была категорически «против», мотивируя это нежеланием оставлять своих друзей, увлечения, учебу. Как считаете, я могу обидеться, что мои родные воспользовались таким мелочным поводом, как кома, и переехали сюда без моего согласия, мм?
-Я принес новые фильмы.
-Что-нибудь из заказов?
-Нет, ты не будешь смотреть «Пилу» в больнице.
-Что за суеверия, Док.
Он хотел продолжить нашу вечную перепалку, но дверь открылась:
-Мистер Вуд, вас вызывает мистер Томпсон. - Пропела блондинка-медсестричка, которая постоянно искала поводы появиться рядом с моим врачом. Увидев ее, я закатила глаза. Не нарочно, это просто реакция у меня такая, как у собаки Павлова. Если блонди и заметила это, то виду не подала: умная девочка.
Вуд оставил стопку дисков рядом со мной и, потрепав по голове, пошел к выходу:
-Я еще зайду.
-Ага.
Я посмотрела на дверь, а затем на диски. Спустя два фильма он так и не зашел, лживый докторишко. А на третьем (это были «Дневники памяти», уж не знаю, почему смотреть «Пилу» здесь нельзя, а фильм по Спарксу, где кто-то обязательно в конце умираетможно), я заснула.
«Ночь. Темная ночь, освещаемая лишь яркими звездами, которые невозможно увидеть среди огней города, и светом фар от нашей машины. Кабриолет стремительно несется по трассе, а мы смеемся, смеемся, смеемся. Мы не пьяны, разве что опьяняет вкус свободы. То самое чувство, которое ты ощущаешь, уносясь дальше от города, от проблем, стремясь к морю. Да, мы ехали к морю. Я так хотела увидеть плеск волн, почувствовать брызги пены на лице, пройтись босиком по песку... Мы с Адрианом сидели сзади, а Саймон и Абигэйл расположились спереди, периодически устраивая шуточные баталии за право выбора песни. Они только-только начали встречаться и выглядели действительно мило.
Адриан крепко обнимал меня, накинув на мои плечи свой пиджак, и ветер, который является вечным спутником машин без верха, а также ночная прохлада, не трогали меня в его сильных руках. Я ловлю отблеск луны на маленьком камушке своего нового кольца. Изящная полоска золота обхватила мой безымянный палец. Точно такое же, но без камня, у Адриана. На обороте колец гравировка, фраза на языке мертвых, латыни: «In aeternum», которая гласит «Навсегда». Лаконично и просто. Навсегда. Эта ночьнавсегда. Мы с нимнавсегда. Нет, это не обручальное кольцо, это кольцообещание. Обещание, которое мы обязательно выполним
Парень то и дело наклонялся и целовал меня в макушку, в висок, в нос. Знаете, я ненавижу свой нос. Нет, он вполне сочетается со всеми остальными чертами моего лица, но я считаю, что он мог бы быть несколько поменьше. Он у меня от отца, так сказать, семейная реликвия. Но Адриан все время избирает именно его для поцелуев и это действительно приятно. В один момент он прижимает меня крепче к себе правой рукой за плечи, а левой чуть сжимает запястье и наклоняется, чтобы что-то сказать. Я тоже опускаю глаза и подаюсь к Адриану. И... лязг, шум, крики, хаос, темнота...»
-Нет!
-Лексис! Лексис! Очнись!
Я распахнула глаза, глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Горло саднило так, как будто я кричала, и, судя по испуганному лицу Джереми, так и есть.
-Девочка моя, это был сон, слышишь, сон, ну, не плачь, не надо плакать. Тише. Тише. Давай, я дам тебе воды и успокоительное, давай? Сейчас.
Джереми хотел встать, но я из последних сил вцепилась в его больничную рубашку и дернула на себя. Пара пуговиц с треском оторвались и с легким стуком упали на пол. Я не могла ничего сказать, но я была готова орать, если он уйдет.
Джер выглядел действительно напуганным. Глядя на него, на меня накатил стыд. Что я творю?
Сейчас я будто смотрела на Джереми впервые: взъерошенные светлые волосы в еще большем беспорядке, чем обычно, а на висках и у лба пульсируют вены. Глаза смотрят испуганно, напряженно, взволнованно, собрав в уголках мелкие морщины. Под ними залегли тени от явной усталости. Еще бы, сейчас ночь, а он опять появился в моей палате по первому крику. И он столько времени проводит со мной, а ведь я не единственная его обязанность в больнице. Новая порция стыда и самобичевания накрыла меня с головой, заставляя отпустить уже испорченную рубашку и отвернуться.
Но Джереми не дал мне этого сделать, он удержал мои руки в своих, в очередной раз я поняла насколько похудели пальцы и как мои ладони оледенели. Тонкие пальцы буквально утонули в его широких, теплых ладонях. Мягко и плавно поглаживая большими пальцами внутреннюю сторону моих рук, он медленно поднес их к своему лицу и уткнулся в них.
-Как ты напугала меня Что тебе снилось? Ты Может тебе снилась Авария?
На наносекунду задумалась и поняла, что снова рядом со мной сидит мой старый знакомыйСтрах. Он не дает мне вспомнить, что мне снилось. И я не хочу. Или хочу?
-Автомобиль. Адриан. Кольцо?Я снова посмотрела на свои руки, с голыми пальцами.Господи, Джереми, это была автомобильная авария с ребятами? Кто-нибудь еще пострадал? Ответь мне!
-Нет, нет Никто не пострадал.
Я облегченно выдохнула и снова услышала голос Джереми, в нем была такая печаль, что меня опять накрыло стыдом перед этим, ставшим мне таким близким, человеком:
-Я понимаю, что мне необходимо тебя утешить, но черт, Алексис, ты меня так напугала. Я... не мог тебя разбудить.
Он сильнее сжал мои ладони, и я клянусь, услышала, как он стиснул зубы. Я не знала что делать, что я могла? Я просто сидела и смотрела на него, даже не будучи в сила отвести взгляд от картины его горя. Ему действительно было плохо. Все это отнесло мой дурной сон на второй план. Я наклонилась чуть вперед и осторожно освободив ладони, обняла его за плечи.
Джереми
Ее тонкие руки обняли меня за плечи, а в палате не прозвучал, а прошелестел тихий шепот:
-Извини...
Я покачал головой и прижал ее к себе. Маленькая, хрупкая. Сейчас ей было плохо, а я оказался бесполезен. Как врач, как друг, как... Это я должен был ее утешать.