Подожди. Я сама справлюсь.
Глава вторая
Парень сидит все там же, в углу, когда я возвращаюсь в залон явно пропустил мои слова про инструкции мимо ушей. Почему-то я даже не злюсь, хотя, может, и стоило бы. Но это не важно.
Я начинаю:
Значит, расклад такой: я продлила время на двадцать минут.
Вот это щедрость, изгибает бровь он.
Но не за просто так. Я вызываю тебя на караоке-баттл.
Судя по пустому взгляду, он меня не понимает.
Давай покажу. Я забираюсь на сиденье напротив, беру пульт и включаю на экране счет очков. Теперь программа будет оценивать наше выступление после каждой песни. Если победишь, я продлю твое время здесь еще на час. Бесплатно. Но если выиграю яты уйдешь.
Я смогла себя немного удивить. В жизни бы не подумала, что брошу вызов в караоке не только незнакомцу, но еще и парню примерно моего возраста, который выглядит как самый красивый человек из всех, кого я встречала. Но после слов жюри, будто во мне «нет искры», я твердо решила предпринять хоть что-нибудь.
Может, дядя Джей и прав. Возможно, если выйти из зоны комфорта и быть смелее, жизнь в самом деле изменится.
Я закусываю губу, ожидая ответа, пока парень обдумывает мое предложение. Он в любом случае не останется в накладе: без дополнительной оплаты его так или иначе вынудили бы уйти. Зато если победитсможет провести еще час в относительной безопасности и комфорте караоке-зала.
Наконец он отвечает, постучав пальцем по песеннику:
Ладно. Давай сыграем. Но придется тебя разочаровать: пою я довольно-таки неплохо.
Судя по усмешке, он уже представляет, как проведет здесь следующий час. Только вот вряд ли ему известно, что в караоке оценивается тональность, и, пусть голос у меня и не из лучших, с этим я справляюсь идеально.
Парень подталкивает песенник ко мне, но я останавливаю его.
Мне это не понадобится.
Я беру пульт, открываю поиск по исполнителям и включаю нужный трек. Начинает играть мелодия «I Will Survive» Глории Гейнор.
Я встаю, держа микрофон, и начинаю петь во все горло. Эту песню я выбрала в основном из-за быстрого темпа: так у меня не остается времени сомневаться в себе, тут успеть бы вдохнуть. Да и строчки вроде «Выйди за дверь» и «Тебе здесь больше не рады» звучат очень кстати.
Когда песня кончается, я обессиленно падаю на сиденье. Дыхания не хватает, а щеки раскраснелись, но экран показывает счет: 95 очков.
Парень похлопывает здоровой рукой по столу, медленно аплодируя.
Это было нечто.
Осталось всего восемь минут, поторапливайся с выбором, напоминаю я.
Но он не сводит с меня глаз.
Вот и выбери за меня.
Ты уверен? Я беру сборник и пролистываю в самый конец, куда добавляют новые песни. Смотри не пожалей об этом.
У нас не так уж много американских песен, зато корейских хватает на целых две страницы. Я веселюсь, вслух зачитывая колонку с исполнителями:
ХОХО? Что за странное название?
Мой соперник хмурится.
Семь минут.
Но тут столько всего можно выбрать! Я чуть не смеюсь от такой власти.
Тебе больше нравятся песни на английском или на корейском?
Мне без разницы.
Я имею в виду, мы же в норэбане, так что можешь спеть на корейском. Просто я их почти не знаю.
Серьезно? Что, даже гимн?
Язвительный ответ уже готов сорваться с языка, когда я запинаюсь, вспомнив кое-что.
Есть одна песня
Как называется?
Не знаю, сетую я, вместо этого пытаясь напеть мелодию по памяти, но прошло уже слишком много времени с тех пор, как я ее слышала. Я качаю головой, жалея, что вообще об этом заговорила. Извини.
«Gohae».
Что? Я удивленно моргаю.
«Признание». Это название песни, она очень известная.
Я смотрю на него во все глаза. Сложно поверить, что он не просто знает эту песню, но еще и угадал всего с пары нот.
У моего папы она была любимой, зачем-то поясняю я.
У меня так же, откликается он.
Я хмурюсь.
Тебе нравилась эта песня?
Нет, ее очень любил отец.
Мы вдруг замолкаем, заметив, что оба говорим о своих отцах так, словно их больше нет.
Он тянется за пультом, меняет язык в программе на хангыль и парой уверенных нажатий быстро вбивает в строку выбора нужные цифры.
Когда начинает играть музыка, у меня внутри все замирает. Это та самая песня. Я сразу узнаю и мелодию, и особый звук синтезатора. Тогда парень начинает петьа я забываю как дышать.
Раньше я никогда не обращала внимания на слова этой песни, но теперь они окутывают меня, словно шелк, и рассказывают о смелости любить, даже если приходится бороться против целого мира.
Голос парня далек от идеала, он грубоват и иногда фальшивит, но в каждой фразе, в каждом слове звучат неприкрытые, беззащитные чувства.
На меня накатывает воспоминание о том, как пять лет назад я сидела, скрестив ноги, на больничной койке отца.
Мы играли в карты, разложив их на одеяле, и откуда-то слышалась та самая песня. Нам было так весело, что мы смеялись до слез, и я подумала: «Как же я рада. Вот бы это счастье никогда не кончалось, и так было бы всегда!»
Но ничто не длится вечно.
На экране высвечивается счет: 86 очков.
Таймер показывает, что время вышло. Парень поднимается на ноги, поправляя гипс на руке, и я непроизвольно встаю следом.
Спасибо тебе, неуверенно говорит он, а затем кланяется. Я отвечаю тем женаверно, выглядит странно, но почему-то мне так не кажется.
Я хочу сказать ему, что это он должен был выиграть, и любое жюри поставило бы ему гораздо более высокий балл, чем мне. Ведь настоящий музыкант не просто исполняет песню, а заставляет слушателей испытывать самые разные чувства. Мое сердце сильно сжимается от воспоминаний, которые всколыхнуло его пение, и я ясно вижу в этом парне ту самую искру. Очень хочется спросить, в чем источник его огня и как мне отыскать свой.
Но я лишь молчу. А он тихо выходит из зала, прикрыв за собой дверь.
Глава третья
В фойе я натыкаюсь на Бомиона как раз стягивает через голову свитер с логотипом университета.
Привет, Дженни, здоровается она, заметив меня, и начинает запихивать вещи под барную стойку. Ты домой? Тогда держись подальше от Олимпийского бульвара и Норманди-авеню: там идет какой-то корейский фестиваль и все перекрыто.
Дядя Джей отдергивает занавеску, закрывающую вход в кухню. В руках у него поднос с тарелками, полными жареного риса с кимчи и яйцом.
Боми старательно прячет взгляд, укладывая свою сумку на место моей.
Босс, говорит она, передавая мои вещи через стойку, можно, я уйду пораньше в воскресенье? Мне нужно готовиться к экзамену по экономике.
Да, конечно, я вообще само понимание. Дядя Джей бросает взгляд на меня: Не забудь забрать из холодильника остатки еды.
Это не остатки, а панчхан, поправляю я.
Эх, вздыхает Боми, мне бы кто оставил гарнир. А так приходится готовить рамен в рисоварке.
Мы с дядей синхронно одариваем ее недоуменным взглядом.
А почему нельзя воспользоваться плитой? спрашиваю я.
Я предпочитаю не выходить из комнаты, если есть возможность. Боми пожимает плечами.
Дядя Джей вручает ей поднос.
Я рад, что ты почтила нас своим присутствием на работе!
Я с улыбкой качаю головой и наклоняюсь, чтобы забрать панчхан миссис Ким из холодильника. Выпрямившись, я прижимаю пакет с контейнером к груди. Наверное, сейчас лучший момент, чтобы уйти, но я задерживаюсь за барной стойкой. Боми переключает плейлист на инди-рокее любимый жанр кей-попа, прежде чем унести поднос с жареным рисом и кимчи в зал. За одним из столиков в фойе четверка студентов чокается стаканами, празднуя выходные.
Грудь сдавливает от беспокойства: а вдруг дяде Джею и Боми нужна помощь? Мне не обязательно уходить. Завтра надо будет рано встать, чтобы успеть на урок виолончели, но, может, я могу остаться?
Дженни, ты еще здесь? Если не поторопишься, пропустишь свой автобус. На сей раз дядя Джей появляется рядом, держа поднос с половинками арбуза, из которых выскоблили мякоть и заполнили смесью арбуза, соджу и лаймовой газировки. Выйдя из-за барной стойки, он бросает через плечо: Напиши мне, когда доберешься домой!
Ну вот, меня выгнали. Вздохнув, я поправляю ручки шоппера и толкаю входную дверь. Лицо обдает свежим воздухом.
Уже почти десять часов вечера, но из-за неоновых огней, которыми светятся все магазины и заведения в окрестностях, на улице светло как днем. Парикмахерская закрылась, но в кафе с баббл-чаем еще сидит девушка с двумя хвостиками, жуя жвачку и пролистывая сообщения в телефоне. В корейском барбекю-ресторане на углу группы студентов и офисных работников болтают между собой, пока мясо готовится на гриле.
На обочине я вижу автобус, куда как раз заходят пассажиры, и поспешно пристраиваюсь в конец очереди. Оплатив проезд, я плетусь в салон и берусь за поручень, попутно поправляя панчхан от миссис Ким. Когда автобус дергается вперед, я напрягаюсь, чтобы удержать равновесие, но сумкой все равно попадаю по человеку на ближайшем сидении.
Простите! морщусь я. Тот поднимает голову.
Это он! Тот парень из караоке-бара!
Что ты здесь делаешь? вырывается у меня, хотя ответ кажется очевидным: едет в автобусе. То есть, ты вроде бы говорил, что у тебя нет денег?
Он показывает билет на одну поездку.
А что насчет тебя? Закончила работать? Он замолкает на секунду, а затем на его идеальных губах появляется легкая усмешка. Или ты меня преследуешь?
Я возмущенно фыркаю:
Я не
Вы будете садиться? Какая-то женщина похлопывает меня по плечу, указывая на место за парнем.
А, нет. Я отодвигаюсь назад, чтобы она смогла сесть, и теперь стою, неловко нависая над ними. Развернувшись, я прохожу в другой конец автобуса, сгорая от смущения.
Автобус тормозит возле Вест-Эйт-стрит и впускает группу студентов и пожилую кореянку, которую легко узнать по коротким седым волосам с перманентной завивкой. Студенты, судя по громким голосам и запаху курицы и пива, только что вышли из бара. Не найдя свободных мест, они занимают почти весь проход и болтают, разбившись на компании и цепляясь за поручни. Пожилую женщину, которая пытается протиснуться мимо, никто из них не замечает.
Когда автобус отъезжает от тротуара, на лице женщины мелькает страх: она все еще старается пробраться вперед, но до поручней не достает. Вдруг колесо попадает в ямку, и женщина теряет равновесие.
Осторожно!.. бросаюсь я вперед.
Но парень из караоке-бара успевает поймать ее за руку.
Хальмони, обращается он к ней по-корейски, вы в порядке?
От его вида у женщины чуть дрожат губы, но она кивает, подтверждая, что не пострадала. Парень провожает ее к месту у окна, где до этого сидел сам, и указывает туда:
Прошу, садитесь.
Женщина опускается на сиденье и благодарно похлопывает парня по руке, выражая похвалу на корейский манер.
Я отвожу взгляд. Сердце колотится в груди: она же могла упасть. Если бы парень не заметил ее и сразу не решил уступить место, если бы не его рефлексы, позволившие вовремя ее поймать, она бы упала.
Поручень справа от меня скрипит, когда на него ложится чья-то рука.
Я с любопытством вглядываюсь в окно, когда автобус окольным путем объезжает улицу с рядами рыночных палаток.
Парень из караоке-бара, стоящий рядом со мной, тоже заинтересованно наклоняется вперед.
Что там происходит?
После истории со спасением хальмони мое отношение к нему смягчилось, поэтому я решаю проявить щедрость.
Ежегодный корейский фестиваль Лос-Анджелеса. Похоже, некоторые дороги перекрыли.
Парень хмурится, и до меня доходит: если он не отсюда, то может не знать окрестностей.
Куда тебе нужно добраться?
Я не уверен.
Что ты имеешь в виду? Я хмурюсь.
Я в бегах.
Я жду, что он усмехнется, но его лицо остается серьезным и немного печальным.
От бандитов? уточняю я абсолютно невозмутимым тоном и с удовлетворением вижу, как он улыбается.
От улыбка несколько угасает, чэгимгам. Как это по-английски?
Ответственность.
У этого слова множество значенийпо крайней мере, для корейской диаспоры: от обязанности выносить мусор до необходимости вести себя так, чтобы не опозорить семью. Я гадаю, что же из всего этого он имел в виду, пока разглядываю его отражение в окне.
Я вспоминаю, как сегодня впервые зашла в вип-зал в караоке-баре. К тому времени парень провел там уже час или два, а теперь он едет в автобусе, не представляя, где закончится его путь. Часть меня (довольно большая, надо сказать) хочет узнать, от чего он бежит и почему. Но другая часть помнит: иногда единственный способ справиться с бушующими внутри чувствамиэто сбежать.
Если уж на то пошло, говорю я, мне кажется, что очень важно выделять время на что-то свое, даже несмотря на обязательства. Ты не сможешь позаботиться о других, если сначала не позаботишься о себе.
Кажется немного странным давать совет своему ровеснику, но эти слова нужны и мне самой. К счастью, моя попытка поддержать не вызвала у него неприязнисудя по лицу, он обдумывает услышанное. Наши глаза встречаются, и от его пронзительного взгляда с моим сердцем начинает твориться что-то странное.
Мне сложно в такое поверить, отвечает парень. Мы стоим настолько близко, что я могу разглядеть цвет его глазнасыщенный, теплый карий. Но хотелось бы.
Вдруг кто-то врезается в него сзади, заставляя поморщиться и едва слышно выругаться. Парень подступает поближе ко мне, поправив перевязь с гипсом. Студент, который его случайно толкнул, продолжает перешучиваться с друзьями как ни в чем не бывало.
Эй, окликаю я, разозлившись: сначала та женщина чуть не пострадала, теперь это. Вы не видите, что у него рука сломана? Освободите чуть больше места.
Автобус как раз подъезжает к остановке на Олимпийском бульваре и открывает двери позади нас, выпуская нескольких пассажиров. Студентявно не совсем трезвый, похоже, не понимает, почему я ни с того ни с сего обратилась к нему. А потом ухмыляется:
У нас свободная страна.
Верно, выпаливаю я в ответ. И вы свободны быть либо достойным человеком, либо подонком.
Все пораженно замолкают. Лицо студента начинает очень красноречиво багроветь. Ой, черт.
Мы переглядываемся с моим новым знакомым. Он протягивает руку, за которую я хватаюсь, не тратя время на лишние раздумья, и мы вместе выпрыгиваем из автобуса. Двери закрываются у нас за спиной.
Глава четвертая
Мы оказались прямо посреди празднования. Над улицами натянут баннер с крупной надписью «Корейский фестиваль в Лос-Анджелесе» и еще одной, помельче, «Чествуем культурное разнообразие Лос-Анджелеса вот уже более пятидесяти лет!». По краям улицы выстроились лотки с традиционной корейской едой: токпокки, кипящими на медленном огне в чанах с кочхуджаном, корейским рыбным пирогом в бульоне из анчоусов, насаженным на деревянные палочки, и блюдами из кухни фьюжнморскими гребешками на гриле с моцареллой и чеддером, и хот-догами, зажаренными во фритюре с маслом.
Посмотрев вниз, я замечаю, что мы все еще держимся за руки, поэтому тут же отдергиваю ладонь.
Извини, говорю я, отвернувшись, чтобы он не увидел мои порозовевшие щеки. Из-за меня нас выгнали из автобуса.
Вообще-то мы, конечно, оттуда выпрыгнули, но результат тот же.
И все-таки я чувствую себя виноватой. Может, парню и было без разницы, куда ехать, но он явно не собирался выходить здесь, через пару кварталов от «Караоке Джей».
Это место выглядит не хуже любого другого, отвечает он, рассматривая баннер.
Тогда не хочешь осмотреться вокруг? я неопределенно машу рукой в сторону празднества. Раз уж мы здесь.
Он смотрит на меня, и в груди вновь появляется странное чувство.
Почему бы и нет.
Мы шагаем вдоль лотков с едой. Вообще-то я могла бы просто пойти домой. Тогда, в караоке-баре, отзывы судей не давали мне покоя, поэтому я хотела сделать хоть что-нибудь и предложила караоке-баттл в порыве эмоций. Но это не назовешь настоящей практикойна самом деле сейчас мне нужно отрабатывать навыки перед завтрашним уроком.
Только вот я не хочу домой.
Мне давно уже не было так весело, как сегодня, так что, думаю, можно побаловать себя немного, пусть даже и всего на один вечер.