Отчего-то у меня не вышло в этот раз как следует получить удовольствие - всё было как-то скомканно, я не мог понять, чего мне не хватает, но обычного возбуждения не ощущал. То Саран слишком осторожна и мне щекотно, то она чересчур увлекается, и я чувствую боль. Я остстранил её, поднял на ноги, раздел и уложил на кровать. Но и тут всё шло не как по маслу. То и дело в голове мелькал образ журналистки, и вместо желания я наполнялся раздражением. Кое-как закончил начатое, но даже немного полежать рядом с унэтэй не захотел, хотя раньше всегда делал так, наслаждаясь приятным расслаблением во всём теле. Теперь же оно отчего-то звенело болезненным напряжением, меня одолевали дурные предчувствия.
Я вернулся к себе в комнату и обнаружил на телефоне целых десять пропущенных от отца. Он никогда так не делал: интеллигентный ведь человек - наберёт один раз и ждёт обратного звонка. Да и я редко задерживался с ним настолько. Недолго думая, я набрал отца и приложил телефон к уху. Дурное предчувствие усилилось.
Вероника
Утром меня разбудило пение птиц, долетавшее через приоткрытое окно. Это было так чудесно, что я некоторое время просто лежала и слушала. Лёгкий ветерок, словно дыхание доброго великана, прокатывался по листьям росших под окном деревьев, получая и из них почти музыкальный звук. Напитавшись этими впечатлениями, я довольно бодро вылезла из-под тонкого одеяла и немного размяла тело простой гимнастикой, а потом отправилась в душ.
Оделась скромно, а накрасила и вовсе одни только ресницы - очень уж они у меня прозрачные от природы. Спустилась в холл и осторожно заглянула в гостиную. Никого. Тишина. Однако, видимо, на звук моих шагов прибежала Лиза.
- Ой, Вероника Львовна, вы проснулись! А хозяин на фабрике. Ещё с час назад ушёл, не дождался вас. Придётся вам завтракать в одиночестве.
Счастье-то какое! На этот раз поем как следует, и никто не будет отбивать мне аппетит поеданием жабьих лап и крыльев летучих мышей. Эта мысль настолько порадовала меня, что я даже не постеснялась спросить у служанки:
- А чем обычно завтракает ваш хозяин? Держу пари, запивает скальпы белых скво свежей телячьей кровью...
Седая Лиза хихикнула, совсем как девчонка, прикрыв рот широкой трудовой ладонью:
- Что вы, Вероника Львовна, это была просто шутка. Тамерлан Ильич любит разыгрывать своих гостей... Тот кусок наш повар делает из запечённого филе индейки, пропитанного свежевыжаным гранатовым соком.
Я выпучила глаза и покачала головой. Сколько чести! Ради меня такая морока... Но что-то ещё в её речи было странным... ах, да:
- Почему вы называете хозяина Тамерланом?
Она пожала плечами:
- Потому что это его полное имя, - и поторопилась пройти вперёд, чтобы накрыть для меня на стол.
Мне подали на завтрак яйцо пашот, брускетты с сыром филадельфия и красной рыбой, блины с мёдом и восхитительные корзиночки с ягодами и кремом маскарпоне. Мда, я тут рискую набрать ещё пару лишних килограммов на мои и без того сочные бёдра...
- Скажите, - попросила я Лизу, которая суетилась вокруг стола, убирая лишние тарелки, -Тимур... то есть, Тамерлан Ильич кушал на завтрак то же самое, что и я?
- Ннет, он предпочитает более простую кухню. Хотя блины ел.
- А что ещё?
- Зерновую овсяную кашу, ржаной хлеб, вяленую конину.
- Конину?! - переспросила я в ужасе.
- Да, он говорил, что это мясо весьма распрстранено на Алтае, что в нём много белка и ещё чего-то там, я не помню... В общем, полезное для мужчин.
Наверное, его любимые половые гормоны, - подумала я с сарказмом. Вот! До чего дожилась... уже думаю с сарказмом... Чувствую, эта командировка изрядно подпортит мне характер...
Я только успела закончить завтрак, как из прихожей донеслись возбуждённые голоса -Лизы и мужской, пожилой, незнакомый. Через несколько секунд в столовую вошёл энергичный и благообразный старик в лёгком летнем костюме, со слегка всклокоченными белыми волосами и такой же седой бородой. Увидев меня, он расплылся в доброй, как будто извиняющейся улыбке и протянул мне обе руки:
- Здравствуйте, Вероника Львовна! Я так рад, так рад вас видеть... вы даже себе не представляете..! Хотя мне, конечно, очень стыдно за то, как вас приняли в этом доме.
- О, не стоит, - растерялась я от излишней сердечности совершенно незнакомого человека, но руки ему подала. Нет, конечно, мы наверняка встречались прежде, только вот, скорее всего, это было очень давно. - Ээ, Илья Петрович, верно?
- Абсолютно верно! - кивнул он, следка потряхивая мои руки. - Батюшка этого... с позволения сказать, троглодита и комедианта... Давайте, может быть, пройдём в гостиную? Это очень хорошо, что я застал вас одну - мне совершенно необходимо переговорить с вами наедине. Жаль, что я не сообразил сделать этого раньше...
Мы переместились в просторную, красиво отделанную комнату с диванами и камином. Я скромно присела на диван, Илья Петрович - рядом, но на приличном расстоянии.
- Прежде всего, я обязан принести вам глубочайшие извинения за тот спектакль, свидетельницей которого вы стали вчера...
Я знала, что он сейчас примется, как мой отец, долго и церемонно расшаркиваться со мной в лучших традициях интеллигенции, и позволила себе перебить его:
- Простите, но я считаю, что это совершенно неуместно. Не вы должны извиняться.
- Позволю себе не согласиться. Всё-таки мы с Тимуром не чужие люди...
- Вашему сыну тридцать лет - вы ведь не планируете до старости валить на себя все его грехи?
Старый профессор слегка отпрянул, плечи его поникли. Мне сразу стало стыдно:
- Илья Петрович, пожалуйста, не расстраивайтесь и не вините себя ни в чём. Я завтра уеду, передам материалы в редакцию и через неделю уже не вспомню об этом глупом инциденте...
Он покачал головой:
- В этом-то всё и дело! Именно это меня и расстраивает! Что он опять... опять распугивает своими дурацкими фокусами людей, которые... - учёный замялся. - Вероника Львовна, вы поймите: Тимур - хороший мальчик, просто он... ну, как бы вам сказать, особенный. Эта особенность принесла ему много огорчений в жизни, поэтому он так странно реагирует на некоторые вещи.
- Я понимаю. Но позвольте заметить: Тимур Ильич - давно не мальчик, и от него не требуется какого-то особо душевного гостеприимства. Если бы он вёл себя холодно и скупо отвечал на вопросы, я бы приняла это как само собой разумеющееся. Он же...
- Дикарь, эгоист и просто идиот! - громогласно раздалось от двери.
Мы с Ильёй Петровичем синхронно оглянулись и увидели там хозяина. Он стоял у входа в комнату, весь в чёрном, с мрачным выражением лица и скрещёнными на груди руками.
- Что ж вы замолчали, Вероника Львовна? Разве не такого вы обо мне мнения?
- Тимур, зачем ты так? - расстроенно пробормотал его отец.
- Как? Говорю людям правду в лицо?
- Правду?! - фыркнула я. - И вчера вы тоже говорили и демонстрировали правду, Тимур
Ильич? Что ходите по дому в шкурах животных, питаетесь сырым мясом и намерены завести со мной детей?
Несчастные глаза седого профессора в ужасе распахнулись, он схватился за сердце и привалился к спинке дивана.
- Отец! - взревел дикарь и бросился к родителю.
Я тоже склонилась к пожилому мужчине, но меня тут же грубо отпихнули:
- Уйдите отсюда! От вас одни беды!
Я вскочила на ноги в таком гневе и расстроенных чувствах, что у меня не осталось ни одного сомнения: вот теперь точно - конец! Я не останусь в этом доме больше ни на минуту! С меня хватит! И побежала собирать вещи. Пешком уйду, если понадобится. Видала я такие командировки в телевизоре!
Тимур
Стоило несносной индюшке покинуть комнату, как там сразу стало легче дышать - и отца оставила вспышка слабости. Он убрал руку от груди и выпрямил спину, но плечи его по-прежнему были опущены.
- Сынок... - сказал он тихо, - сказать, что я расстроен - это ничего не сказать. Я просто сокрушён. Что с тобой происходит? У тебя не было подросткового кризиса, и ты решил прожить его сейчас? А девушка-то чем виновата?
Я молчал. Все свои доводы я уже привёл ему вчера в телефонном разговоре и повторять не желал. В чём-то он прав, я должен сохранять хотя бы видимость цивилизованного человека, хотя бы ради него. Но мне не нравилось быть узником в своём собственном доме.
- В общем, говорить тут не о чем... - прокряхтел отец, так и не дождавшись от меня ни слова. - Ты сейчас пойдёшь и извинишься перед ней и уговоришь остаться ещё на три дня. А если нет... что ж, пеняй на себя...
Собственно, после такой угрозы я был готов на что угодно, только вот:
- Хорошо, я извинюсь, но... пап, она не останется, ты же видел, в каком она состоянии...
- До чего ты её довёл, ты хотел сказать?
- Пусть так...
- Это мне не интересно. Как хочешь, её убеждай. Скажи, что мне плохо и станет ещё хуже, если она уедет. Шантажируй, угрожай, но чтоб Вероника осталась!
- Зачем?
- За хлебом с маслом! Ты теряешь время, и оно бесценно! Давай-давай, вперёд! Ты сможешь, я в тебя верю!
Пришлось засунуть свою гордость куда поглубже и отправиться выполнять приказ отца. Я не мог позволить этой глупой гусыне отнять у меня последнего близкого человека. Поднялся на второй этаж, постучался к ней в дверь.
- Кто там? - донёсся из комнаты встревоженный женский голос.
- Это Тимур.
- Уходите.
- Я пришёл, чтобы извиниться.
- Ваши извинения приняты. Уходите.
- Вероника... Львовна. Останьтесь, пожалуйста.
- Нет.
- Это очень важно для моего отца.
- Зачем ему это?
- Он хочет, чтобы я стал нормальным человеком.
- Напрасная надежда.
Я кипел, меня выворачивало наизнанку оттого, что я стою тут и унижаюсь перед этой тупой самовлюблённой куропаткой, но мысль об отце не давала сдаться:
- Пожалуйста, проявите милосердие. Не ко мне - к нему. Закончим интервью - и вы больше никогда меня не увидите. А до тех пор обещаю держаться холодно и отвечать на вопросы скупо, как вы и хотели.
Она помолчала несколько секунд, а потом вдруг приоткрыла дверь. У её ног стояла уже собранная сумка. Девушка смотрела на меня прищуренными глазами:
- Почему я должна вам верить?
- Если в мире для меня и есть что-то святое, то это мой отец.
Она помолчала ещё немного, видимо, прикидывая, что с меня взять:
- Вы держитесь холодно, но отвечаете подробно, и на любые вопросы, какие мне придёт в голову задать.
- С хрена ли?! - не выдержал я.
Она рассмеялась. С*чка! Не зря я считал всех женщин ведьмами. Маленькая поправка: все белые женщины - злые ведьмы. Они пьют вашу кровь, даже если не смогли проникнуть в сердце.
- Пиявка! - прошипел я на эмоциях.
- И без оскорблений, пожалуйста! - она направила в меня свой тонкий палец с острым наманикюренным коготком.
- Конечно, - процедил я сквозь зубы. - Как скажете, госпожа Виноградова. Жду вас внизу, пойдём осматривать производство.
Глава 6. Наведение мостовВероника
- Это правда, что ваше полное имя - Тамерлан? - не стала я откладывать свои каверзные вопросы до того момента, как мы притормозим где-нибудь в производственном цехе.
- Да, - недовольно буркнул Тимур Ильич.
- Как оригинально! - восхитилась я. - Батюшка назвал вас в честь знаменитого исторического полководца... Нигде в интернете об этом не упоминается.
- Я бы хотел, чтобы не упоминалось и впредь.
- Почему? Это так... экзотично.
- У меня нет цели привлекать к себе внимание.
- Это я уже поняла. Что ж... ладно, как скажете.
Он оглянулся и посмотрел на меня с недоверием.
- Что? Вы подозреваете меня в каких-то недобрых намерениях по отношению к вам?
- Только не притворяйтесь, пожалуйста, ангелочком. Я уже вполне разобрался, с кем имею дело.
- Действительно? И с кем же? С демоницей, что приехала злить и мучить вас, просто потому, что это доставляет ей удовольствие?
Он задумался - видимо, понял, что это звучит глупо.
- Поверьте, Тимур Ильич, я такая же пленница обстоятельств и воли отца, как и вы. У меня нет никакого желания портить вам жизнь, хоть вы и ведёте себя, как... кхм, не слишком достойно.
- Что ж, значит, вы преисполнены достоинства за нас двоих.
Я не стала отвечать на выпад, а вместо этого спросила:
- Так что там с вашими однокурсниками? Вы так и не рассказали мне, как складывались ваши отношения.
- Расскажу, - вздохнул мужчина, возобновляя движение. - Завтра.
- Завтра я уезжаю.
- Значит, вы не узнаете ничего о моих отношениях с однокурсниками.
- И чёрт с ними.
Он опять резко остановился, и я чуть не ткнулась носом в широкую мускулистую спину, обтянутую чёрной футболкой.
- Вероника... Львовна. Я очень прошу вас задержаться ещё на день. Это настоятельная просьба моего отца, мне бы не хотелось его расстраивать.
- Этот день всё равно не сделает из вас нормального человека.
- Как знать.
- Тимур, послушайте, я не могу остаться. Меня ждёт жених, и...
- Ладно! - рявкнул он. - Поговорим об этом вечером.
До чего же странный тип!
Мы заглянули в гостиную, где всё ещё сидел Илья Петрович, и сообщили ему, что отправляемся на фабрику. Он очень по-доброму улыбнулся и помахал нам рукой, а когда Тимур отвернулся, неожиданно подмигнул мне.
Охрана на заводе была организована на самом высшем уровне: несмотря на закрытую территорию, всюду были установлены камеры, датчики и прочая новейшая техника. Чтобы войти в производственную зону, Тимур Ильич подставил лицо сканеру и также приложил палец для считывания отпечатка. Предварительно мне выдали полный защитный костюм: стерильный халат, маску, шапочку, бахилы, перчатки.
Сначала мы посетили большой амбар с высоким потолком, заставленный металлическими клетками, в которых возвышались ровными стопками белые мешки. В тёплом воздухе стоял густой насыщенный травяной запах.
- Это склад сырья, - пояснил Тимур, - сюда фурами привозят растительную основу для будущей продукции. Каждую партию мы проверяем в лаборатории на соответствие стандартам качества.
Хозяин увидел показавшегося из-за угла седого усатого мужчину в халате и с планшетом в руках и, извинившись, оставил меня на минуту. Я огляделась - в принципе, всё понятно, ничего особенно интересного. На каждой стойке была прикреплена бумажка с параметрами сырья: что, когда, кем доставлено и в каком количестве. Штамп о проверке. Тимур подвёл ко мне мужчину, представил нас друг другу:
- Леонид Кириллович Кузнецов, завскладом. Журналистка из Москвы, Вероника Львовна Виноградова. Если у вас есть какие-то вопросы к Леониду Кирилловичу - задавайте, не стесняйтесь.
Начальник склада дружелюбно улыбнулся и с готовностью кивнул, но я покачала головой: к чему отнимать время у человека, если на все вопросы, какие я смогу придумать, есть ответ в интернете?
- Тогда можно я спрошу? - неожиданно осведомился он.
Тимур сделал приглашающий жест рукой.
- Вам, милая барышня, верно, пришлось продать душу дьяволу, чтобы оказаться здесь в компании нашего дорогого шефа?
Я посмотрела на него в изумлении, но Леонид Кириллович рассмеялся:
- Шучу, шучу, конечно... просто я ещё ни разу не видел журналиста рядом с Тимуром Ильичом. К нам на фабрику, конечно, приезжали, но водил их обычно Юрий Владимирович. Сам и привозил из Москвы.
Тимур поморщился:
- Какая-то неуместная болтовня началась. Лёнь, тебе работать не пора?
- Пора, пора. Моё почтение и восхищение, Вероника Львовна. Ну и успехов, конечно, в вашем непростом деле...
Он откланялся очень галантно - кто бы мог подумать, что начальники складов умеют так изящно выражаться!
Мы с Тимуром, словно сговорившись, не стали никак комментировать высказывания Леонида Кирилловича и молча прошли в следующий цех. Там, в огромных чанах необычного вида, смешивались ингредиенты будущих продуктов. Ёмкости были похожи по форме на угловатое сердце, как будто две толстые короткие трубы спаяли под углом друг к другу, а круглые концы закрыли. Вся эта конструкция вращалась на своей оси, издавая весьма ощутимый шум. Тут было непросто услышать объяснения Тимура, ему приходилось говорить буквально мне на ухо. Стоял он при этом очень близко, опаляя меня жаром своего массивого тела и щекоча дыханием всю правую сторону лица. До чего же странное это было ощущение! Я не то чтобы испытывала к нему отвращение, но и симпатии к этому человеку, разумеется, не питала. В то же время, чисто физически его запах, тонкий но приятный, тембр его голоса, да и просто чувство близости сильного мужского тела, так и пышившего тестостероном, вызывали острые волны мурашек по всему телу. Подобных ощущений Влад не вызывал во мне даже в наши лучшие времена. Витторио - да, но к нему-то я не испытывала антипатии!
Далее мы посетили цеха производства косметики, биодобавок, лабораторию, фасовочный зал. Всюду стояло великолепное современное оборудование с сенсорными дисплеями и сложным интерфейсом, защищённым также биометрическими паролями. Всюду Тимур представлял мне людей, ответственных за различные участки работы фабрики и предлагал у каждого взять интервью, дабы от читателей журнала не ускользнула ни одна важная подробность.