С трудом переворачиваюсь на другой бок, а потом заставляю себя подняться.
Смотрю на себя в зеркало.
Теперь я почему-то не испытываю стыда, оставаясь обнаженной, хотя раньше не позволяла себе такого. Даже наедине с самой собой всегда носила что-нибудь из одежды, и не допускала хождения по комнате без нее.
На контрасте со стыдом, что я испытываю рядом с Ризваном, нагота без него воспринимается как-то иначе.
С минуту я просто рассматриваю себя. Вспоминаю приглушенные мужские стоны и его несдержанно движения, и понимаю, что мое тело, действительно, выглядит привлекательно. Я никогда не видела себя с такой стороны. А теперь Теперь я точно переродилась, познав ласки жестокого, грубого мужчины.
Моя одежда так и осталась висеть на крючке в ванной комнате. Я возвращаюсь туда, чтобы забрать ее.
Становится интересно, где Ризван хранит свою одежду? Шкафов в комнате нет. Зато есть дверь в противоположном от ванной углу, которую я не замечала ранее.
Любопытство заставляет заглянуть туда. Небольшое помещение оказывается гардеробной. Здесь по обе стороны висят вешалки с одеждой. Дорогой одеждой, и это видно невооруженным взглядом.
С одной стороны классические костюмы темных цветов. С другойобычная одежда, в которой я видела Ризвана в последнее время. Это футболки, джинсы, несколько толстовок.
Мне вдруг захотелось прикоснуться к его вещам. Сама не знаю зачем.
Возможно, это желание узнать Алаева ближе. Разглядеть другую его сторону.
Мне почему-то кажется, что там, под плотным панцирем из злобы и жестокости он другой. Более мягкий и умеющий сострадать. Иначе бы давно разорвал меня. Я уверена.
Робко поднимаю руку и мягко, осторожно провожу ей по стройному ряду пиджаков. Какое-то нездоровое наваждение.
Я спешу избавиться от него, одернув ладонь.
Вспоминаю о письме Миши Он сказал, что мне передадут какой-то неизвестный мне прибор. Только вот как передадут? У Алаева полно подчиненных, и я уже успела в этом убедиться.
Я постоянно сижу в комнате, и спускаюсь только в кухню. Выходить на улицу желания нет. Уже ни раз я убеждалась, что это может быть опасным, хоть и Ризван разрешил мне передвигаться по территории беспрепятственно.
Мне кажется, тут каждый угол таит опасность. Куда ни глянь.
Лучше продолжать не высовываться, конечно, ведь я очень хочу дожить до своего возвращения домой.
В самом доме, как обычно, безлюдно.
Я иду по коридору второго этажа в одиночестве, пока в поле моего зрения не появляется светловолосый мужчина. Больше даже парень. Высокий, чуть ли не под потолок.
Опускаю взгляд в пол. Любое одинокое соседство с людьми Алаева пугает до чертиков.
Когда мы ровняемся, белобрысый толкает меня в плечо, отчего я почти падаю.
Страх мигом сковывает тело. Еще один неприятный сюрприз, который может иметь ужасные последствия.
Незнакомец без предупреждения хватает меня за руку, чтобы я осталась на ногах.
Ой, прости, произносит парень. Я не хотел задеть тебя.
Мои глаза расширяются от ожидания того, что ждет дальше, но только сейчас я замечаю, что в ладони у блондина что-то есть.
Парень отчаянно толкает эту штуку мне в руку.
Голова потихоньку начинает соображать, но проходит довольно много времени прежде, чем я понимаю, что это и есть тот человек, который должен передать мне устройство.
Сжимаю в ладони непонятную вещицу.
Все в порядке? интересуется молодой человек.
Да-да, киваю.
Тот больше ничего не говорит. Он просто проходит дальше, куда и шел.
У меня же в груди настоящий ураган. Столько волнения я не испытывала давно. Буквально каждая клеточка моего тела ходит ходуном, трясется и сжимается.
Что делать? Куда бежать?
Решаю пока не возвращаться в комнату. Это будет подозрительно. Вдруг Ризван наблюдает?
Приходится спуститься на первый этаж, чтобы поужинать. Хотя, у меня весь аппетит отбило напрочь. Кусок в горло не полезет.
Вся голова забита теперь предстоящим событием, моим спасением. Тут и радостное предвкушение, и переживание за провал одновременно. Они борются внутри меня, выбивая из колеи.
В кухне, как только повариха ставит передо мной тарелки с ужином, появляется взбешенный Ризван.
Мамочки!
Глава 39
Настя
Я смотрю на лицо Ризвана, перекошенное от злости. Меня целиком оплетает ужас.
Неужели, он узнал? Заметил? Как он заметил? Я и сама не сразу поняла, что мне пытаются что-то передать.
Прибор в моей руке жжет кожу. Буквально воспламеняется в ладони.
Но я все равно продолжаю удерживать его, потому что эта штукамое единственное спасение.
Сижу ни жива ни мертва, трясясь от страха, пока не понимаю, что агрессия хозяина дома направлена не на меня.
Это что? громоподобный рык мгновенно заполняет небольшое помещение кухни. Он оглушает и заставляет сжаться. Мне кажется, я даже в размерах уменьшаюсь, а об опешившей поварихе и говорить нечего.
Что это, блядь, такое? не унимается Ризван, потому что не слышит ответа.
Ризван Маратович, я я подумала пытается оправдаться женщина, но эти попытки абсолютно бесполезны и выглядят жалкими.
Вглядываюсь в крепкую фигуру Алаева. Стараюсь разглядеть то, о чем идет речь. Что-то, что зажато в его здоровенном кулаке. Это что, киндер-яйцо?
О чем ты подумала? О том, что пора бы начать искать другую работу?
Ольга опускает голову, всхлипывая. Боже, как мне жаль ее. Но возразить, заступиться не могу. Я сама тут на птичьих правахигрушка, подстилка, девочка для грязных утех. А в руках у меня штука, за которую я в миг лишусь собственной головы.
Чтобы я эту дрянь в моем доме больше не видел, поняла?
Женщина часто кивает. Кажется, этот вопрос немного снимает напряжение, ослабляя угрозу, нависшую над работницей.
Незаменимых людей нет, Алаев все так же зол. Мне похуй кто будет хавку стряпать, лишь бы жрать можно было! И мой разговор с предателями предельно короток. Тебе ли не знать, Ольга Юрьевна?
У меня у самой горло передавливает болезненным комком. Кажется, что бандит через повариху обращается лично ко мне. Пытается предупредить, что совершать глупостей не стоит.
Я обещаю, что больше самовольничать не буду, молит она. Ни шага в сторону.
Уж постарайся. Не разочаровывай меня. Или поток бабла к твоему больному мужу может быстро закончиться.
Ризван одним движением сжимает в руке кондитерское изделие, а потом отшвыривает его куда-то в сторону.
Все это происходит в гробовой тишине, потому что ни я, ни Ольга Юрьевна, не решаемся даже всхлипнуть.
Когда хозяин покидает кухню, повариха с облегчением облокачивается руками о стол.
Все будет хорошо, обещаю я ей, хотя успокаиваю себя. Женщина кивает. Понимаю, что ее никак не отпустит тревога.
Я решаю ничего не уточнять, не спрашивать. Мне кажется, сейчас это лучшее, что я могу сделать.
Еще я понимаю, что даже через силу не смогу запихнуть в себя хотя бы одну ложку чего-то съестного.
Пока хозяйка кухни еще не успела до конца прийти в себя, решаю уйти. Не вижу смысла давиться едой, пусть она и трижды вкусная, в чем я не сомневаюсь, конечно.
Мне продержаться нужно всего лишь до завтра. В полдень я должна буду активировать устройство, после чего меня спасут. Я в это верю. Боюсь, но верю. Это то, что придает сил, уверенности в завтрашнем дне.
Только оказавшись в своей комнате, я разжимаю ладонь. Она вспотела и теперь «украшена» глубоким красными бороздами, так сильно я сжимала устройство.
Внешне оно напоминает флешку. Такую, что были в самом начале, когда они только появились. Небольшой черный прямоугольник.
Верчу его в руках. Устройство незамысловатое и имеет только одну кнопку. Это радует. Видимо, поэтому в письме моего парня и не было лишних инструкций.
Теперь дело за малымнайти ту самую серверную. Лишь бы только Ризван не придумал мне в назначенный час какое-нибудь другое занятие.
Сомнений у меня нет. Я поступаю так, как должна. Но руки все равно трясутся, и тревога не отпускает. Но, наверное, это нормально.
Как назло, перед глазами то и дело встает это злосчастное яйцо.
Мне все время кажется, что это послание для меня. Ну, то, как Алаев раздавил его. Будто показал наглядный пример того, что бывает с теми, кто рискнет идти против него. Раздавит меня, как это самое яйцо своей здоровенной загорелой ручищей, и даже не вспомнит, как звали.
Уныние ощущается слишком сильно, но жажда свободы не дает ему одержать надо мной верх. Я справлюсь. Найду выход. У меня все получится.
Стараюсь думать только о хорошем. Подбадриваю себя. Вспоминаю свою дружную семью. Юля сказала, что там сейчас тоже не все гладко, поэтому нужно вернуться как можно скорее. Наверняка, у моих уже готов план на случай моего возвращения.
И, похоже, мне даже удается взять себя в руки, но ровно до тех пор, пока я не подхожу к окну своей комнаты, чтобы проводить солнце, освещающее улицу последними лучами.
Глава 40
Настя
Окно в моей спальне плотно закрыто, и не пропускает в комнату никаких лишних звуков. Здесь весь день работает кондиционер, поэтому особой необходимости в проветривании я не вижу.
Так что я никогда бы не узнала о том, что происходит на улице, если бы случайно не подошла к окну.
И лучше бы я не подходила. Там, невдалеке от дома, развернулась ужасная картина. Она заставила меня буквально оцепенеть от ужаса.
На дорожке, недалеко от бассейна, того места, где мы с Ризваном завтракали первый раз, стоит хозяин дома и бессменный его цербер Анвар.
Они о чем-то разговаривают, пока двое других амбалов волочат по земле еще одного мужчину. Он едва перебирает ногами и, видимо, уже совсем без сил.
Наверное, я не обратила бы на этот инцидент никакого внимания, ведь я прекрасно понимаю, чем обычно занимаются бандиты. Для них человека убитькак воды попить.
Но, к своему ужасу, я узнаю в том мужчине своего нового знакомого. Белобрысого парня, который передал мне устройство.
Боже! Боже мой!
Я с силой закусываю губу. Мне нужно что-то, что отвлечет от страха, от которого все внутренности скручиваются в болезненные жгуты.
В этот самый момент собственное бессилие я ощущаю особенно остро. Неужели, у меня совсем нет путей отступления? Неужели, единственный человек в этом доме, что пытался оказать мне помощь, попался Ризвану?
Нет ничего, что может помочь скинуть страх хоть на минуту. Он множится. Растет, задавливая меня своей непосильной массой.
Если Алаев поймал блондина и сделал это почти сразу после того, как тот передал мне «флешку», значит бандит знает про устройство, знает, что оно у меня. И что теперь будет? Что будет со мной?
Происходящее неподалеку от моего окна кажется очередным показательным выступлением, спектаклем для меня. Чтобы я знала и боялась. Опасалась такой же жестокой расправы.
Я не знаю, что делали с этим парнем до этого момента, но он полностью обессилен.
Добравшись до босса, бугаи разжимают свой захват, и пленник падает на траву, склонившись в неком подобии рабской позы.
Мне хочется зарыдать. До безумной рези в глазах. До боли в сердце. Волком завыть хочется оттого, что я вижу.
Но ничего не входит. Не получается. Внутри какая-то пустота. Все чувства точно поставлены на паузу. Наверное, организм так пытается справиться со стрессом.
Четверо здоровенных мужчин что-то обсуждают между собой.
А мое сердце колотится, как ненормальное, и я вздрагиваю каждый раз, когда кто-то из подельников Алаева совершает даже малейшие резкие движения.
Лучшее решение сейчасотойти от окна, уничтожить устройство и забиться в угол. Подальше. Сидеть и не высовываться. Молчать. И приготовиться молить о пощаде, когда Ризван придет за мной.
Хотя, скорее всего, он так же пришлет своих охранников или Анвара, как делает это обычно. Ни в его правилах мараться самому.
Вместо этого я, как прилипшая, продолжаю стоять у окна.
Внутренний голос гласит о том, что я должна узнать больше. Должна понять, что происходит.
Робко, трясущимися руками поворачиваю в сторону оконную ручку. Делаю все медленно, и как можно более бесшумно, чтобы не привлечь внимания. Если бандиты заметят, что я слежу Громко сглатываю. Не хочу даже думать о том, что тогда будет.
Рискую приоткрыть окно только на «зимнее проветривание». Его будет почти не видно с улицы.
В результате слышимость все равно плохая. До меня доносятся только обрывки фраз, слова, что оказываются сказанными наиболее громко.
И даже они не дают мне ни малейшего представления о происходящем, потому что говорят ублюдки на другом языке.
Понятно только одно; мужчины недовольны. Особенно хозяин. Речь грубая. Жесткая. Каждое слово, что удается услышать, пропитано ненавистью.
Я пытаюсь сфокусировать зрение, чтобы понять все по лицу Ризвана. Стараюсь разглядеть его черты.
Они особо не отличаются от повседневного холодного и жесткого выражения. Этот мужчина всегда такой. Притягательный и пугающий. Заставляющий мое нутро вздрагивать и сжиматься, а тело постыдно таять от одно только похотливого взгляда.
Амбалы, притащившие парня к боссу, вновь хватают его под руки, приподнимая. Алаев склоняется над ним. Что-то говорит. Но не слышно. Очень тихо. Ощущение, что все происходит в полной тишине.
Тот, по всей видимости, ничего не отвечает, или ответ совсем не устраивает главаря.
Секундакто-то ударяет парня в живот, и он окончательно повисает на руках у бандитов.
Алаев кивает в сторону блондина, и они с Анваром отходят в сторону. Один из бугаев достает оружие.
Зажав рот ладошкой, чтобы не закричать, отхожу от окна. То, что я увидела не вписывается в мою картину мира. Одно делопредполагать, а другоенаяву увидеть что-то ужасное.
Руки и ноги превращаются в ледышки. В голове появляется неприятный шум. Гудит так, точно я стою рядом с турбиной самолета.
«Мой разговор с предателями предельно короток», сквозь шум в голове звучат слова Ризвана. Теперь мне удалось убедиться в том, что он не врал, долгие разговорыни его метод.
Глава 41
Настя
Иду в ванную и умываюсь ледяной водой. Мне нужна трезвость ума. Мне нужно сосредоточиться на чем-то.
Каждую секунду я жду, что вот-вот услышу шаги за дверью. Тяжелые, давящие шаги. Потом она распахнется, и мне даже слова сказать не дадутпритащат к хозяину и бросят ему в ноги.
Но этого не происходит. Пока. А я даже из ванной выйти не могу какое-то время. Стою, смотрю на белую дверь, ведущую в комнату, и понимаю, что не в силах сделать этот шаг. Меня будто на части разрывает. Точно кто-то руками безжалостно раздирает грудь.
Я до смерти боюсь Ризвана. Сейчас как никогда. Дрожь не проходит. Руки и ноги не хотят нагреваться. Мне кажется, я уже не чувствую пальцев. Как будто вишу между жизнью и смертью.
Но мне приходится выйти. Маленькое пространство ванной комнаты наводит еще больше паники.
Делаю глубокий вдох и возвращаюсь в спальню.
За дверью тихо. Нет даже намека на то, что меня собираются казнить за предательство.
Проверяю устройство, которое ношу все это время под резинкой белья. На месте. Ключ к спасению. К возвращению к родным.
Надеюсь, они уже готовятся бежать. Куда угодно! Хоть в Африку. Готова голодать, спать под палящим солнцем, но подальше отсюда. Подальше от него. Подальше от его рук и темного животного взгляда.
Не знаю, сколько времени проходит, но за окном окончательно темнеет. За мной так никто и не приходит.
Быть может, я ошиблась? И парня убили вовсе не за помощь мне? Может, дело в чем-то другом? Или он просто не рассказал о «флешке»?
Эти открытия вселяют немного уверенности. Я не могу знать наверняка, но могу попробовать. Если не сделаю ничего, так и останусь здесь.
Переодеваюсь в пижаму и калачиком сворачиваюсь под одеялом. Проваливаюсь в беспокойный сон. Мне снятся кошмары, и я то и дело просыпаюсь.
Утром чувствую себя разбитой, полной сомнений и тревог. Но это неважно. Я все равно сделаю то, что должна.
Несмотря на разгар утра, никто не приходит за мной. Даже чтобы позвать на завтрак. Поэтому я сама спускаюсь на первый этаж.
Заодно мне нужно посмотреть время в холле, где, вроде бы, я видела большие часы на стене.
Использовать устройство мне нужно в полдень. Думаю, это важно. Не просто так.
В холле, у той самой двери, куда запрещено заходить, стоят двое охранников. Они оба вооружены. И выглядят так, точно готовы напасть прямо сейчас.
Оба перестают разговаривать, завидев меня.
Иди, куда шла! гонит меня один из них. Второй просто кривится.
Я украдкой смотрю на часы. Не ошиблась. Значит, видела их именно тут.