Не бьется
Она улыбается, опять смотрит на меня через огонь. И блики его, живого, яркого, отражаются в зрачках.
Не ангел она. Дьяволенок. Завораживает
Женщина-загадка
Такую разгадывать сладко и страшновато Хрен его знает, что там, за этими чистыми озерами
Ничего, вот Егерь приедет, разберемся
В любом случае, обратно в Россию вместе полетим.
Завтра Родриго обещал отвезти в Байрес, к «Шератону».
Туда и Егерь приедет Ему наверняка уже сообщили, что я нашелся. И, очень сильно надеюсь, что он подуспокоится за время полета. А то Егерь в яростине то зрелище, которое мне нужно после всех этих встрясок
Вспоминаю здоровенную фигуру приятеля и его зверскую рожу, которую дико боятся противники по льду и почему-то так сильно любит Мася, и ежусь Я не из пугливых, но этот полудурок Достаточно посмотреть хоть раз, как он на льду всех к бортам сметает, чтоб понять, не стоит на пути задерживаться Сначала снесет, а потом разбираться будет.
Луис громко смеется, что-то говорит на ушко Эве.
Сука.
Она улыбается и опять смотрит на меня через огонь.
Нам пора,говорю спокойно, обращаясь к Родриго,завтра рано выезжать Мой друг уже должен будет приехать, а он Немного нетерпеливый.
О, конечно!Родриго тут же подхватывается,подает руку Эвите, чтоб помочь подняться,Эвита Вы прекрасны
Спасибо,она улыбается, а затем мягко высвобождает руку.
Подходит ко мне и спокойно переплетает свои пальцы с моими, заглядывает в глаза:
Пойдем?
И я, в шоке от сладкого прикосновения ее горячей ладони и от огня, который таится в дерзкой глубине зрачков, не могу ничего сказать. Только киваю.
Она идет, утягивая меня за собой.
И я не сопротивляюсь.
За спиной слышу короткое ругательство Луиса и завистливый выдох Родриго:
Счастливчик
Глава 7
Ночь в Аргентине похожа на патоку. Она душная, сладкая, тянется и тянется, оставляя после себя сладкий привкус.
В такую ночь мозги просто отрубаются, не функционируют совершенно.
Да и не нужны они, мозги.
Руки нужны, чтоб держать, гладить, прижимать крепче. Губычтоб целовать, скользить жадно и ненасытно по горячей и мокрой коже, один аромат которой сводит с ума, будоражит до сбитого сердцебиения.
И глаза тоже нужны. Потому что, хоть и тьма полная, а все равнословно свечение в этой тьме от капель влаги на волосах коротких, на коже нежной
Ядурак, дурак, дурак Наверно, не надо было так. Не надо было бросаться, очертя голову, в пропасть. Идиотское умение мыслить образами, словно душещипательную статью пишешь для женского журнала. Приходилось когда-то халтурить, да. И всегда писал и охеревал, как этот бред мало того, что читают, так еще и верят
А сейчас Сейчас понимаю. Потому что не придумано других слов для описания того, что происходит между нами.
Ну вот как назвать нежную кожу, если онареально нежная? Как охарактеризовать шепот тихий-тихий в ночи, если он реальносводящий с ума?
Никак. Не придумано таких слов. А описать хочется. Просто, чтоб в памяти утвердить еще раз. Чтоб навсегда выбить в мозгу.
Ты всегда такой?она смотрит своими светлыми глазами, нежными, ангельскими. И сейчас онитемные.
Какой?голос хрипит, послушно снижаясь до шепота. Она не хочет громко. Я подчиняюсь.
Такой Нерешительный
Нет.
Усмехаюсь ее определению себя. Нерешительным меня назвать сложно. Хотя С Масей вот
Но про Масю почему-то непривычно не хочется думать. Погружаться. А ещене болит. Тоже непривычно.
Так странно это ощущение, так ново, что недоверчиво кручу головой, внезапно чувствуя себя летящим, легким таким.
Словно сидел все это время в башке здоровенный гвоздь. Сидел, сидел И что бы я ни делал, а он там был. Мешал чувствовать. Радоваться. Жить.
А сейчасраз!и нет его! Просто нет!
Все остальноене изменилось. Ночь аргентинская, патока черная. Женщинана контрасте с ночьюалебастрово-светлая, высокая, хрупкая, статуэтка в полумраке. Неоднозначность ситуации, наша недоговорённость, ощущение странности происходящего, нереальности, сна.
Все этона месте.
А вот тоски, обиды застарелой, жуткой от того, что привычна мне стала Их нет.
Нет,еще раз повторяю Эвите свой вполне осознанный, однозначный ответ.
И шагаю к ней.
Подхватываю на руки, опускаю на кровать.
За окнамиогромными, панорамными, оставляющими ощущение незавершенности, беззащитностичернота.
Где-то там Родриго со своим племянником.
Они завидуют мне.
Называют счастливчиком.
А я? Я тоже так думаю?
Изучаю белую кожу женщины, спокойно смотрящей на меня снизу, ее точеные черты лица, губы, нежные, пухлые
И понимаю, что им есть, чему завидовать. Яреально счастливчик.
Какого хера так долго этого не осознавал?
Поцелуй меня,тихо просит Эва,у нас так мало времени осталось
Почему мало? У нас вся ночь впереди! И не только ночь!
Мне хочется ей это все сказать, но решаю плотно пообщаться утром, а пока в самом деле не терять времени. Нашего с ней времени.
Наклоняюсь и целую, наконец, мягкие, чуть дрогнувшие под моим напором губы.
И становится не по себе от внезапно нахлынувшего ощущения Черт, опять, как в женском журнале Но нет других слов. Ощущение предопределенности у меня. Судьбы, если хотите.
Я всего лишь целую ее, мою случайную спутницу, а в голове уже черти что творится.
Словно онамоя. Полностью моя. Сделана для меня. Ждала только меня. И дальше будет тоже только со мной. Никак по-другому. И, наверно, это даже не мое решение. Как и эта ночь, собственно, тоже не мое решение.
Но и не требуется. Никуда не деться уже.
Я погружаюсь. На дно. И ее поцелуй заменяет мне дыхание.
Эва обхватывает меня тонкими руками, стонет тихо и как-то жалобно в губы, а затем, когда я не выдерживаю и пытаюсь потрогать ртом каждый сантиметр ее тела, еще и шепчет что-то. Откидывается навзничь, гладит меня, позволяет раздевать, стягивать это идиотское платье, позволяет раздвигать тонкие, длинные до охерения, гладкие ноги, жадно прикусывать кромку белья, чтоб вниз его, чтоб не мешало ничего! Она пахнет возбуждением. Это самый сладкий запах на свете, бля! Самый вкусный! Никаких клубник, манго, свежести и прочего бреда! Самый охуительный, одуряющий, сводящий с ума!
Не могу тормознуть, не думаю о том, нравится ей так или нет.
Мнехочется, мненравится.
И я целую ее, вылизываю жадно, не умея надышаться, напиться ее сладостью.
Боже, боже, боже
Эва без остановки что-то шепчет, руки ее то раскидываются по белому полотну простыни, то стараются достать мои волосы, зарыться тонкими пальцами, словно прося остановиться, или приказывая продолжить.
Когда она неожиданно хрипло вскрикивает и выгибается, я даже не понимаю, что происходит, настолько не в себе. Настолько сошел с ума.
Машинально придерживаю за бедра, прижимаюсь, с наслаждением ловя все отблески кайфа, а затем скольжу вверх, чтоб насладиться безумием и растерянностью в темных, как сама аргентинская ночь, глазах.
Нет,опять повторяю свой ответ на ее единственный вопрос, заданный в самом начале этой ночи,не-е-ет.
Последнее длинное «не-е-ет» у меня получается синхронно с таким же длинным движением. В нее. В тесноту, влажность. Сладкую и утягивающую. Я еще не на дне, оказывается. Я погружаюсь. Тону. Умираю. Воскресаю. Опять умираю. Каждое движение в ней синхронизируется с безумным выражением в глазах. И нет. Это не секс. Я знаю. Я умею отличить. Теперь умею. Научился.
Этоблядское погружение. Этос головой. Этос сердцем. Этосо всем.
Ещеее губы еле двигаются, и получается выдыхать тоже синхронно с моими, набирающими силу и жесткость движениями,еще, еще, еще
Да,отвечаю и прижимаюсь к распахнутому рту, чтоб сделать погружение окончательным.
И чтоб не одному мне перестало хватать воздуха. Не буду один тонуть. Только с ней.
Эва переплетается со мной руками, ногами, обхватывает, тянется, обвивает, как белая, гибкая лозатемный камень, опутывает собой, мы сливаемся в одно, и ощущение такое, что теперь всегда так будет.
Движения становятся неторопливыми, я сознательно замедляюсь, потому что хочется тянуть этот момент, хочется его переживать снова и снова
Хотя, у нас впереди вся ночь. И вся жизнь. Эва еще не в курсе просто, но я уже все решил.
Пожалуйста Пожалуйстаона не выдерживает первой, сходя с ума от моей мучительной медлительности, нетерпеливая какая
Перехватываю ее беспокойные руки, укладываю жестко над головой, приподнимаюсь, невольно усмехаясь от жажды и паники в темных глазах:
Нетэто будет теперь моим любимым словом,нет
Она прикрывает веки, вздрагивая всем телом в такт моим движениям, так сладко, так отзывчиво, что хочется мучить ее дольше и дольше. Уже за один этот вопрос о нерешительности с женщинами
И за ее мнимую уверенность, что это она здесь ведет, что это онауправляет.
Не ведет. Не управляет. Все будет так, как я решил.
И кончит она только тогда, когда я захочу.
Когда я решу.
Резко выхожу, под негодующе-жалобный стон, становлюсь на колени и переворачиваю ее на живот, падаю сверху, заставляя уложить ладони на спинку кровати и сомкнуть покрепче.
Полетели, Эвита,шепчу ей, врезаясь в податливое тело уже под другим углом, и это изменение положения дает долгожданную разрядку.
Эву трясет, выгибает, она стонет жалобно и протяжно, но рук не убирает от спинки кровати, наоборот, сжимает сильнее, словно понимая, что еще не все. Еще далеко не все.
Я же нерешительный Не решил пока, сколько раз позволю ей кончить.
Набираю скорость, придерживая за гладкие бедра и наслаждаясь роскошными видом сзади, провожу пальцами по выступающим позвонкам. Охеренная.
Голову дурманит от кайфа, наклоняюсь, нахожу пальцами клитор, надавливаю
Кончай, Эвита,приказываю тихо, и она подчиняется.
Умираю от ощущения частых, сладких сокращений, глажу, глажу ее
Самая крутая ночь в моей жизни. Аргентинская патока.
Эва стонет опять, держится за спинку кровати, ритмично бьющейся о стену
И ее белые тонкие пальцы, судорожно вцепившиеся в темное деревошикарная финальная нота.
Наклоняюсь опять, сжимаю небольшую, острую грудь, вытаскивая из Эвы еще один долгий-долгий стон И кончаю. Словно умираю.
Падаю на мокрое от возбуждения тело, жадно вдыхаю наши перемешавшиеся ароматы.
Кайф Какой кайф
Теперь попить.
И еще разок.
Сползаю с Эвы, напоследок сладко лизнув тонкую линию позвонков у шеи, подхватываю бутылку воды у кровати, жадно пью, потом протягиваю своей любовнице.
Она уже перевернулась и лежит на спине, оглушенно глядя в потолок.
Боже Боже Тымонстр
Пить будешь, Эвита?
Да. И спать.
Нет, у меня еще планы на тебя.
Не-е-ет
Да.
Утром мне в глаза светит беспощадное аргентинское солнце. Матерюсь спросонья, щурюсь, шаря по кровати.
Моя Эвита, измотанная долгим-долгим сексом, должна еще спать без задних ног.
Сейчас встану, сгоняю на разведку насчет пожрать.
А потом вернусь и еще раз ее трахну.
Уже при свете дня.
Закреплю результат.
Ну а потом можно и в дорогу Интересно, она где в столице живет? Надеюсь, ей понравится в Домодедово?
Постель огорчает холодом и пустотой.
Поворачиваюсь на бок, оглядываюсь.
Не понял
Эвы нигде нет.
Одежды ее нет.
Сажусь резко на кровати, еще раз оглядываясь. Точно нет. Мое все лежит. А ее
Так, а это что?
Глава 8
Она уехала еще пару часов назад, амиго,пожимает плечами Родриго, и я едва сдерживаюсь, чтоб не двинуть ему по сладкой усатой роже.
Ничего не сказала? Как она вообще?.. А деньги?
Нет, она грустная такая была Эй, амиго, вы поругались? Я предлагал остаться, позавтракать, но она торопилась. Я ей вызвал такси со своей карты до Байреса прямо.
Адрес есть?
Да,он протягивает мне телефон с картой.
Смотрю, скриплю зубами бессильно.
Карман жжет глупая записулька, которую нашел утром на кровати.
«Спасибо за помощь, прощай».
Очень, сука, информативно. А еще на редкость душевно.
Самое оно после первой ночи безудержного секса. Хотелось бы сказать «любви», но после такого выверта как-то язык не поворачивается.
Ощущение, что меня поимели.
Черт, вот теперь-то я начинаю понимать баб, которые жалуются на исчезающих утром бесследно мужиков. Да что там говорить, я и сам такой Бывало.
Нет, если что-то не понравилось ночью, можно же было сказать? Я бы исправился! Принял, сука, во внимание!
Что за дебильная бабская привычка вечно молчать и думать, что мужик должен сам догадаться? Залезть в голову и все-все понять?
Хотя Что ей могло не понравиться? Мало кончила? Много секса? Что? Что, блять?
И, опять же, вспоминаю свои эмоции в похожей ситуации. Хотелось мне объяснять бабе, с которой провел ночь, что с ней не так? Нет, мне хотелось тупо побыстрее свалить
Но в любом случае, здесь ситуация слегка другая!
Мы вместе и жопы выбрались!
И я, между прочим, ее задницу спас!
Наверно, заслужил хотя бы объяснений
Осознав, что погружаюсь опять в самокопание вместо того, чтоб оперативно решать проблему, я злобно скалюсь, напрягая этим Родриго.
Эй, амиго, не расстраивайся так, помиритесь. Пошли лучше мате попьем, как раз приготовили
Но мне сейчас не до местного травяного напитка, который принято пить при температуре плавящегося металла и никак иначе. У меня как волосы дыбом встали с самого пробуждения, так и стоят до сих пор.
И в башке полный раздрай.
Так всегда бывает, когда резкая смена температур.
Еще секунду назад тыв диком кайфе и расслабоне, а через мгновениев таком же диком стрессе, словно в прорубь прыгнул зимой. И это, скажу я вам, нифига не бодрит! Наоборот, башку выключает.
Потому что ничем иным я не могу объяснить то, что уже пятнадцать минут бездействую, слушая пространные рассуждения Родриго о коварстве женщин, вместо того, чтоб мчаться по направлению Байреса, искать свою блудную Эвиту.
Ох, и накажу я ее, когда найду!
Найти бы вот только
Амиго, ты не волнуйся, она еще не доехала, а я сейчас перекушу и отвезу тебя,спокойно предлагает Родриго.
Зачем тебе это?
Вопрос этот не то, чтоб меня тревожит, меня вообще сейчас мало что тревожит, кроме внезапно взбрыкнувшей непонятно из-за чего Эвиты, но привычка вычленять основное и сразу прояснять моментыникуда не девается.
Пойдем, амиго,Родриго усмехается, приглашает меня в дом,у меня машиназверь, за три часа домчим, пока она на своем такси будет тащиться. Возможно, даже раньше нее к месту приедем. Но мне нужно мате. Я вчера перебрал чуть-чуть. Проклятый Луис Вечно в проблемы влезает
Зачем?
Просто Не могу объяснить, амиго, это м-м-м не могу по-английски Считай это чутьем. Просто желанием помочь, перемешанным с чутьем. Мы тут привыкли доверять своим внутренним ощущениям. Я увидел вас на дороге и заинтересовался. Потом поговорил и захотел помочь. Я верю в то, что добрые дела возвращаются. И мне тоже все вернется. И добро, и зло.
Сложно, наверно, при такой должности с такими понятиями?
Не сложнее, чем прочим. А должность у меня не самая высокая. Может, именно поэтому.
Я усилием воли заставляю себя выдохнуть и зайти вместе с Родриго в дом.
Луиса за столом нет, Родриго про него вообще больше не говорит, судя по всему, племяш вчера приезжал за какой-то помощью. Получил ее и свалил. И Родриго этому не рад.
Мы пьем обжигающий мате, верней, это хозяин дома пьет. А я, один раз хлебнув через металлическую трубочку, намертво обжигаю себе язык и небо и после этого только сижу, терпеливо ожидая, пока Родриго поест и приведет себя в чувство.
Сейчас у меня крайне зависимое положение. Один я до Байреса доберусь, конечно, но это будет долго. Эвита к тому времени может опять попасть в беду. Что она вообще собралась делать, одна, в огромном и не особенно безопасном городе, без денег и документов, вообще не представляю.
Закрадывается, конечно, мыслишка, уже даже не мыслишка, а прямо мысль, что те звоночки, которые звенели все время, пока мы с ней были вместе Что они неспроста. И Эвавообще не та, за кого себя выдает Но я их старательно глушу. Не потому, что люблю голову в песок, нет. Просто
В первом случае есть шанс, что я ее найду. И этот шансне маленький.
Пусть она просто взбрыкнет из-за того, что что-то не понравилось, что-то пошло не так Тогда мне нужно будет всего лишь ее переубедить. А этоне особо сложно. Решаемо.