Снежная королева смотрит на меня в пол-оборота. Несколько прядей выпали из ее прически, и один платиновый локон змеей вьется вдоль уха.
Я завожусь. Так внезапно, что быстро становлюсь под таким углом, чтобы даже случайно к ней не прикоснуться. В одно движение рву платье и без особых церемоний стягиваю ткань к ее талии. Эвелина даже не шевелится, отдает контроль в мои руки, хоть вряд ли понимает, насколько сильно я хочу забить на ее доверчивость и холодность, и трахнуть прямо здесь. Всего то нужно покрепче взять ее за бедра и потянуть на себя, чтобы похотливо прогнулась в спине.
Но вместо этого тяну платье еще ниже, освобождаю ее бедра и длинные ноги. Скатываю испачканные чулки.
Она прислоняется лбом к стене, и наступает очередь прически: вытаскиваю чертову кучу шпилек, когда, наконец, освобожденные из плена волосы падают на спину.
Эвелина поворачивается ко мне лицом, заводит руки за спину. Скребет ногтями по дереву, как будто злится, но лицо холодное, отрешенное. Разве что, если очень постараться, на самом дне прозрачно-голубого взгляда можно отыскать каплю любопытства.
На ней тонкая, почти прозрачная грация с лаконичной вышивкой. Под тканью хорошо видны светло-розовые соски, и я даже не тружусь скрыть улыбку, когда под одним только моим взглядом они твердеют и натягивают ткань. У Снежной королевы наверняка неполный третий: красивая форма, маленькие ореолы. Готов спорить, она любит, когда ее соски жестко втягивают в рот. Я бы мог сделать так, что она кончит только от моих губ вокруг этих недозрелых вишен, но ей это определенно не нужно.
Ты знаешь, где душ.Делаю шаг в сторону кухни, куда только что поплелся немытый котяра.Голодная? Могу приготовить что-нибудь.
Это чистое самоубийство, потому что на часах половина одиннадцатого, я устал, как собака, и планировал поспать хотя бы до десяти, чтобы к одиннадцати успеть в спортзал. Но теперь у меня появилась четвероногая причина встать максимум в восемь. Кота нужно показать ветеринару и купить ему что-то на первое время, пока не придумаю, к кому его определить. С моим образом жизни животному вряд ли будет комфортно сидеть в одиночестве большую часть суток.
У тебя есть арахисовое масло?спрашивает Эвелина.Кранч[1]? Хотя подойдет и просто паста.
Есть, - зачем-то скалюсь я. Первый на моей памяти человек, который любит арахисовое масло. И это еще одна монета в копилку ее странностей: Снежная королева точно не похожа на женщину, которая ложками трескает губительные для фигуры сладости.
Я бы съела пару тостов.
Пока она плещется в душе, я поджариваю треугольники ржаных гренок и завожу будильник на семь тридцать утра.
Тебе повезло, что я спортсмен, - говорю коту, ставя перед ним два блюдца: одно с молоком и одно с куриной грудкой. Дважды просить не нужно: он с урчанием набрасывается на угощение.
Кот порядком потрепанный, но лишая на нем как будто нет. И то хорошо.
Когда вода перестает журчать, я с интересом слежу за тем, как Эвелина, в одном полотенце, идем прямо к моему шкафу, открывает и задумчиво ведет пальцем по стройному ряду рубашек на плечиках. Выбирает черную, мою любимую и наряжается с таким достоинством, словно в таком виде можно и нужно встречать даже королеву.
Потом идет ко мне и с какой-то кошачьей грацией, подтягиваясь на руках, усаживается задницей прямо на кухонную стойку, где я как раз усердно намазываю тосты. Не могу удержаться: подношу к ее губам уголок ржаного треугольника, но тут же забираю, когда она пытается взять его руками. Снежная королева быстро соображает, чего я от нее хочу. Приоткрывает рот и откусывает небольшой кусочек.
Хочу тебя выебать, - озвучиваю единственную трезвую мысль в голове.
Не морщится, не сводит переносицу гармошкой. Ноль чертовых эмоций на лице, как будто ей плевать. Бросаю нож на мраморную столешницу и пока вокруг нас звенят отголоски металлического эха, спрашиваю:
Зачем пришла?
Я готов услышать что угодно, даже чушь пополам с ложью, но ее ответ убийственно честный и прямой:
Потому что бездомный кот привел тебе ничейную кошку. Хочешь, твоей будет?
Мое «да» - последнее, что ей нужно, поэтому я заталкиваю его куда подальше, беру тарелку и иду к дивану. Эвелина идет следом, совершенно беззвучно прикасаясь ступнями к полу. Садится боком, чтобы вытянуть ноги мне на колени, и немного щурится, когда глажу контур ее милой ванильной татуировки на щиколотке. Она не долго ищет, что посмотреть: находит у меня в подписке перечень детских каналов и включает «Машу и Медведя».
Через пять минут мы превращаемся в двух великовозрастных детей, которые едят тосты и ржут над мультиками для шестилеток.
И это лучше, чем секс.
****
Тарелка с тостами пустеет довольно быстро, и я собираюсь идти за новой порцией. Похоже, моя гостья собирается остаться до утра и мне, если честно, не по себе. Я живу один уже пять лет и с тех пор ни одна женщина, кроме Юльки, не оставалась на ночь в моей берлоге. Даже Инна, хоть наверняка считает себя хозяйкой почти всего, что у меня есть.
Пока я готовлю новую порцию, Эвелина, не спрашивая, усаживается за мой ноут. Не переживаю, что она найдет там что-то эдакое, потому что ничего «эдакого» у меня нет. Я не пользуюсь никакими социальными сетями, потому что у меня нет на них времени и потому что, когда решу завязать, в моей жизни не должно остаться вообще ничего, что будет тащить обратно в прошлое. Наверное, даже мне когда-нибудь захочется стать порядочным мужем и отцом, и будет очень хуево, если моя маленькая дочка наткнется в сети на отголоски бурной молодости своего папаши.
Эвелина забавно сидит на стуле: сразу с ногами, поджав колени к подбородку. Как при этом еще что-то набираетума не приложу. Она пришла сюда, как есть: в платье, туфлях и с пустыми руками, не считая кота. Наверное, пишет родителям. Не сомневаюсь, что эту Принцессу на горошине уже ищут с собаками по всему городу.
Могла бы просто попросить телефон, - говорю я, возвращаясь на «наше место». Сделал еще по чашке кофе, потому что глаза уже слипаются, а мне почему-то совсем не хочется уснуть первым.
Она закрывает ноутбук, возвращается на диван и на этот раз садиться ровно, устраивая ноги на пуфик, куда их только что клал я. Недолго думая, устраиваю голову у нее на коленях. Эвелина даже не отодвигается, просто берет еще один тост, сосредоточенно жует и говорит:
Будет лучше, если ты останешься моим секретом.
Вроде, херня вопрос. Я уже привык быть чьим-то секретом, я даже за прозвищем прячусь без всяких комплексов, потому что у меня есть контингент клиенток, которые не хотят Руслана, но не прочь трахнуть Плейбоя. Но Снежная королева прячет меня, словно пятно на любимой белой блузке: его не вывести и не прикрыть, но и блузку жаль выбрасывать, поэтому любимую одежку «списывают» в самый дальний угол шкафа, и надевают только дома, чтобы никто не увидел.
Я закрываю глаза и говорю себе, что этой бриллиантовой девочке моя компания на остаток ночи, все равно абсолютно не нужна.
Просыпаюсь от того, что кто-то трется о мои босые ступни. Зеваю, приподнимаюсь на локтях: это кот. Кажется, раздумал сторожить еду даже во сне и решил найти место поуютнее пола. За окнами уже темно, в комнате рассеянный полумрак от работающего с выключенным звуком телевизора.
Я знаю, что Эвелины уже нет, но все равно плетусь на кухню, чтобы сгрузить в мойку грязную посуду. Ее платье так и лежит на пороге потрепанной и местами испачканной белой кучей. На тумбочке для обуви обертка с банки арахисового масла, на обратной стороне которой написано: «Не отдавай кота, пожалуйста».
И я не могу отделаться от мысли, что потек от буквы «К» - это ее нечаянная слеза.
Глава одиннадцатая: Снежная королева
Ты ненормальная! Ты хоть понимаешь, что я думал, когда тебя не нашли?!
Юра орет так громко, что выбивает даже те мысли, которые накрепко застряли в моей голове, словно старые гвозди.
Когда Руслан уснул, я вызвала такси и уехала домой. Во мне теплилась странная надежда, что, хотя бы в компании незнакомого парня и в чужой квартире, где мне вдруг оказалось так уютно, ловцы снов, наконец, начнут работать, но чуда не произошло. Мой мозг все так же требует сна, но тело хочет бодрствовать и только бодрствовать, и ему плевать, что я на грани помешательства.
Эвелина, что с тобой происходит?Я сижу на краешке дивана и Юра падает передо мной на колени. У него красные воспаленные глаза и он сжимает губы, как делает только если очень волнуется.Ты сбегаешь с нашей свадьбы, словно девочка пятнадцати лет, только через три часа даешь знать, что с тобой все в порядке, и возвращаешься в - он довольно грубо рвет манжету, -чужой рубашке. Мужской рубашке, Ви. Почему ты не написала мне? Почему написала своей матери?
Потому что она моя мать, - напоминаю я.
Это ведь очевидно: все девочки, когда у них разлад на личном фронте, идут с этим к самому близкому человекук своей матери. Правда, я так и не смогла сказать матери, что у меня проблемы с Юрой. Я вообще ничего не сказала. Вероятно, сделала свой первый шаг на пути к постижению искусства лжи.
Если все дело в помаде
Если?
Я с трудом гашу смешок, но Юра все равно его чувствует, потому что очень резко меняет стратегию поведения, из раскаявшегося грешника превращаясь в прокурора. Встает, отходит в другой угол комнаты и с деловым видом начинает зачитывать «приговор»:
Эвелина, мы деловые партнеры, а не влюбленные школьники.
Да, - соглашаюсь я без тени заминки, и это еще больше его распаляет.
Я живу так, как хочу жить!Он тычет себя пальце в грудь, словно разговаривает с глухой, и я могу не понять, кто из нас в двоих хочет жить без тормозов.Мне двадцать шесть лет, и если бы не желание наших родителей, я бы никогда не женился до тридцати пяти точно! Потому что я богат и, блядь, могу иметь любую бабу, и не собираюсь сидеть на привязи, словно кастрированный пудель!
Было бы очень хорошо, если бы все то же самое ты сказал в тот раз, когда пообещал мне не трахать все, что шевелится, - отвечаю я.
Пытаюсь встать, но он рвется навстречу, рукой толкает на кровать и придавливает собой сверху. Не знаю, когда он успел переодеться, но под свадебным костюмом у него другая рубашка, естественно, без следов преступления цвета фуксии. Карие глаза смотрят так горячо, что пробирает дрожь, и пальцы на ногах подворачиваются, словно у маленькой девочки, впервые взявшей в руки Барби.
Я не знаю, за что его люблю, потому что любить его не за что. За красоту ведь не любят. Или любят? Тогда бы я влюбилась в того, другого, у которого взгляд цвета ржавчины с молоком. Сравнениелучше не придумаешь.
Я не трахаю все, что шевелится, Ви, только то, что хочу.
Очень отрадно услышать это в нашу первую брачную ночь.
Ты сама не скучала, да? Кто он? Тот сморчок с твоих танцев? У его есть член? Правда есть?
У меня не танцы, у менябалетная школа.
Я пытаюсь вырваться, но он заводит запястья мне за голову, коленями раздвигает мои ноги и прижимается губами к шее.
У нас с ним всегда был хороший секс. Я не знаю, идеальный ли, но он знает, что и как со мной делать, чтобы я взлетала точно так, как об этом пишут в книгах. В моей реальности есть мужчина, которого я должна бы ненавидеть и чьими поцелуями обязана брезговать, но так бывает только в конфетных историях с глянцевыми обертками. На деле же для хорошего секса нужен только подходящий партнер, и даже тот факт, что пару часов назад он имел в туалете розовую киску не мешает телу желать его глубоко между ног.
Ви, блядь, давай просто жить, а?Юра тянется к пуговицам на рубашке Руслана.Как друзья и как партнеры. Трахаться нам классно, не ври, что это вдруг стало тебя обременять.
Он успевает расстегнуть все пуговицы до того, как в моей голове формируется четкий ответ. Распахивает черный шелк и широко разводит мои ноги.
И когда его язык ведет меня к оргазму, я вдруг понимаю, что сейчас, прямо сейчас, мне не нужна его любовь. Достаточно просто языка и физиологии.
Мы улетаем в свадебное путешествие на следующее утро.
Моя кожа не любит солнце, но когда в отдых «все включено», то для таких, как я, подготовлены все удобства, даже навес, размером три на три метра, под которым я валяюсь в лежаке в компании книги. Мы на нашем личном кусочек рая, и здесь нет ни единой живой души.
К концу первой недели я по памяти набираю номер Руслана, который, пока он спал, нашла в его телефоне.
«Как кот?» - пишу всего два коротких слова.
Юра выходит из воды, с блаженством падает на песок и рисует руками и ногами ангела из песка. Все идеально, пока рядом не на кого охотится, и я прекрасно это понимаю. Горькая пилюля, но я ее проглотила и, кажется, начала понемногу выздоравливать.
«Кот спит на диване и игнорирует кошачий дом», - примерно через час отвечает Руслан.
«Ты где?» - пишет он намного позже, когда солнце уже садится за горизонт и начинается мое время: время прогулок без зонтика по пляжу, время песка на мокрых ступнях и звезд, которые можно собирать горстями.
Скидываю ему фотографию пляжа.
«Медовый месяц? Я и забыл. Хотел пригласить на тосты с арахисовым маслом и «Том и Джерри».
Я укладываюсь животом на песок и вытягиваю ноги, иногда подрагивая от щекотки прибоя. Зачем-то делаю дурацкое селфи, отправляю даже не пытаясь анализировать свои поступки. Я написала первой, но сейчас не могу выдавить из себя даже пару пустяшных слов.
В ответ Руслан тоже присылает фотографию: себя, лежащего на диване в той же позе, что и я на песке, за тысячи километров от него.
«Тебе идет небрежная щетина», - пишу в ответ.
«Тебе идет моя любимая рубашка», - отвечает он.
*****
Он словно возвращает меня в тот вечер, когда мы смотрели мультфильмы и смеялись, как ненормальные, над вещами, над которыми не смеются даже маленькие дети. А мы хохотали, потому что приняли смех, как лекарство от душевных ран.
Я хотела вернуть рубашку с курьером, но в последний момент передумала. Взяла с собой, уложила на дно чемодана, прекрасно зная, что ни разу не достану.
«Твоя рубашка отдыхает вместе со мной», - пишу Руслану. Просто хочу, чтобы он знал, хоть, конечно, он мысленно покрутит у виска, когда прочитает это признание.
«Ты ее надеваешь?» - спрашивает он.
Я тянусь пальцем к клавише вызова, потому что все слишком резко переворачивается с ног на голову. Только что я не знала, как продолжить начатый разговор, а теперь мне хочется позвонить ему и просто говорить, говорить, говорить Обо всем, а не только об украденной у него вещи.
Родителям пишешь?раздается прямо над ухом голос Юры.
Я так увлеклась, что даже не услышала, как он подошел. Выключаю телефон, потому что Юра укладывается рядом на спину, закладывает руки за голову и с вопросом на лице ждет мой ответ.
Я звонила маме днем.Как будто ему это в самом деле интересно. Юра просто сходит с ума, потому что здесь, на клочке тропического пляжа посреди океана, ему совершенно не на кого охотится, и единственная женщина, которую он может придавить своим либидо, успешно имеет его уже неделю подряд.
Иногда нужно просто отпустить. Принять как должное, что в жизни случаются очень мерзкие вещи, с которыми совсем ничего нельзя поделать. И что некоторые люди врастают в нас слишком сильно, как раковые опухоли, и их невозможно удалить быстро и безболезненно. Юрамоя опухоль в сердце. Он врос в каждый клапан, и с каждым вдохом я чувствую, как там, глубоко внутри, он разрушает меня одним своим существованием. Но я вырежу его рано или поздно, недрогнувшей руку отсеку скальпелем безразличия вместе с кусками зараженной плоти. И буду верить, что когда-нибудь затянутся и эти шрамы тоже затянутся.
А сейчас у меня есть красивая огромная луна, пляж, шепот прибоя и еще не успевший остыть песок. И мужчина, который способен подарить мне пару оргазмов за ночь.
Я перебрасываю через него ногу, укладываюсь сверху и медленно накрываю его глаза ладонью. Он улыбается и обнимает меня за бедра, недвусмысленно толкаясь навстречу, чтобы обозначить свою готовность еще раз зажечь звезды сексом на пляже. Его лицо видно лишь отчасти: ровная спинка носа, красивые губы.
Тяжелая челюсть в колючках суточной щетины.
И не сразу понимаю, что произношу это вслух:
Тебе идет небрежная щетина
Юра открывает рот, чтобы что-то сказать в ответ, но я перебиваю его поцелуем.
Глава двенадцатая: Плейбой
Мать любит нагрянуть без предупреждения: утром звонит, что через пару часов будет на вокзале и просит ее забрать. Утром, в шесть тридцать, а я лег спать около пяти, уставший и выжатый, как лимон, потому что прошлую ночь провел с двумя подружками. Уж не знаю, чего они обдолбились, но после такого марафона мне обычно нужно минимум пару дней передышки.