За три минутыровно столько длилась их дорогався правая нога Мари до колена окрасилась кровью. Алая дорожка окропила и землю, четко послеживая маршрут подростков. Маша уже не плакаласлез не осталась, она лишь тихо подвывала, потому что ей было больно. И страшнобоялась она, в первую очередь, реакции мамы.
Которая была весьма предсказуемаженщина, увидев, в каком состоянии принесли ее дочь, бросилась к ребенку, и, едва сдерживая тошнотуона боялась вида кровиповела ребенка в ванную. Там, отмыв ногу и забинтовав коленоповязка тут же пропиталась алой жидкостьюМашина мама вызвала такси и повезла дочь в больницу.
Ей наложили три шва. Без анестезии. Мари чувствовала всёкак жжется чистый спирт, как игла входит в кожу, с трудом и треском разрывая ткань, она почти слышала, как скрипит месталлическая нить, которой скрепляли разорванную кожу. Четко зафиксировав ногу в выпрямленном положении, девушку «обрадовали»ходить ей так придется четыре недели. И после этого еще столько же разрабатывать ногу и учиться нормально ходить. А это значит"прощай" нормальный выпускной, "до свидания" танцы.
Жизнь пирата Мари по вкусу не пришласьне иметь возможности согнуть ногу было для нее сущим мучением. За партой сидеть было тоже не очень удобно. Да что там партадевушка не могла надеть штаны без посторонней помощи!
Но куда хуже этого был процесс реабилитации. Когда Маше сняли швы, она начала учиться сгибать ногу. Давалось это с трудомколено начинало болеть, стоило сделать малейшее резкое движение. Да и мышцы уже привыкли к определенному положению. Учиться пришлось гораздо дольше, чем прогнозировали врачи. Поступать Маша ездила с палочкой, возвращаласьуже чуть сдвигая ногу. На сантиметр, но это было уже хоть что-то.
В августекогда пора было уезжать из ЯрославляМари уже более-менее ходила, но при малейшем касании колена любой поверхностидаже легкого стука ладонью было достаточнооно взрывалось болью, и нога автоматически выпрямлялась. И проходила эта боль только спустя несколько часов.
Полностью здоровой Маша почувствовала себя только к концу первого курса. Но тогда она уже и не думала о танцах, лишь утвердившись в мысли, что это было лишь её хобби. Мама так вообще категорически была против того, чтобы её дочь танцевала. Ей даже не нравилась мысль, что Маша работает с командой танцороввдруг с её ребенком что-то снова приключится.
А сама Мари банально боялась. Она по-прежнему любила танцеватьи ближе к пятому курсу снова начала так расслабляться. Но её нога больше не была настолько подвижной, и многие элементы были ей не под силу. А может, она и могла их исполнить, но мешал барьер, возведенный в голове. И основан он был именно на страхе. Маша боялась снова упасть, и пораниться. Кто знает, вдруг новая травма обернется куда более серьезными последствиями?
***
В общем, вот таким было падение знаменитой Манеки, подытожила Мари в конце своей истории, На память о том дне у меня остался симпатичный шрам в форме полумесяца и легкая неприязнь к миру танцев. Поначалу я еще тосковала по всему этомутанцам, драйву, музыке. Но потом привыкла. И первое время с вами мне было неуютно, потому что каждый из вас был живым напоминанием той части жизни, которую я пыталась забыть.
Мари бросила на меня выразительный взгляд, и я кивнул, понимая, что она тоже вспоминает и наш танец, и откровенный разговор, который был до этого. Она будто просила меня не рассказывать ничего, и я не мог её ослушаться. Мне даже льстило, что я все равно знаю больше остальных.
Маш, осторожно спросил Кирилл, и я поразился серьезности его тона, Скажи честнотебе плохо с нами?
Что? встрепенулась девушка и бросила на парня непонимающий взгляд, С чего такой вопрос?
Просто нам не хочется, чтобы ты ненавидела нас за то, что мыте, кто мы есть, пояснил Денис.
Да уж, чувак разъяснил так разъяснил. Однако, Мари поняла наших Лелика и Болика.
Ребят, улыбнулась девушка, Вы что такое говорите? Я люблю вас. Каждого из вас, её взгляд скользнул по моему лицу, и я почувствовал, как к щекам прилила кровь, Да, поначалу мне было непросто, но я ни разу не пожалела о том, что пришла к вам. Каждый из вас стал мне дорог. Поэтому, даже не думайте об этом. А молчала я просто потому, что мне не хотелось вспоминать. Ну, и потому каждого могут быть свои секреты.
Ты права, кивнул Ефим, И спасибо, что теперь доверилась нам.
Обращайтесь, хмыкнула девушка, поднимаясь на ноги, А теперь, после сказочки на ночьвсе по номерам, отдыхать. Завтра вы должны порвать всех. Иначе Манеки будет за вас стыдно.
Есть, мэм! крикнули мы хором и засмеялись.
Не знаю, как парням, а мне стало легче. Минус одна тайна в жизни нашей загадочной девочки. Не люблю секретыони вносят раздоры в дружный коллектив. А потомя всё еще разгадывал эту загадку по имени Мари, взламывая её хитрый код поэтапно, медленно и со вкусом.
***
Я думал, что после баттлов на крыше меня будет сложно удивить. Ведь что может быть более чудным, чем плясать под порывами ветра на высоте десяти этажей? Теперь я знаю ответ на этот вопрос. И скажу честноя прямо слышу, как дедушка Ленин ворочается, не понимая, за что ему это и почему он не может добиться тишины и покоя даже после смерти?
Красная, мать её, Площадь! воскликнул Димон, когда мы приехали на место и выгрузились из огромного автобуса.
Площадь, мать ее, Красная! вторил ему Демид, озираясь.
Действительно, где еще орги могли собрать такую толпутанцоров со всей России, их друзей, болельщиков, зевак и просо случайных прохожих? Только на самой крупной и знаменитой площади страны.
Умерьте свои восторги, с улыбкой попросила Мари, Это всего лишь самое знаменитое место в Москве.
Всего лишь, хмыкнул Ефим, пряча усмешку в бороде.
Так, регистрация, жеребьевка, выступление, победа. Все поняли наш план? спросил я негромко, когда мы уже заходили за ограждение.
Все кивнули, и Мари послала мне ободряющую улыбку. От неё в этот раз не зависело ровным счетом ничего. Её задача была простаснять видео нашего выступления и, в случае проигрыша, вытереть наши слезы. Надеюсь, платки ей не понадобятся.
Скажу такдля меня всё прошло, как в тумане. Видимо, сказалось напряжение. Хоть я и храбрился, но страх поражения шептал мне в голове всякие гадости.
Шепот прекратился, стоило подойти нашей очереди. По результатам жеребьевки мы выступали двадцать шестыми. Всего команд, если вам вдруг интересно, было сорок. В общем, этап начался в обед, а наш черед пришел только в шесть вечера.
Перед выходом на танцполна самой, мать её, Красной Площади! я обернулся к своим парням и негромко спросил:
Волнуетесь? неуверенный кивок каждого заставил меня улыбнуться, Не ссыте. Мы ведь это уже проходили, год назад. Смогли тогдасможем и сейчас. А потом напьемся. Я угощаю. Близнецывы начинаете.
Ден с Киром кивнулии под бурю аплодисментов мы заняли свои места. А ди-джей завел свою шарманку.
«Они приходят с маленькими пушками, Парни хотят пострелять. Я в бегах, так появилась у меня эта песня для воинов. Когда я поднимаюсь, спиной к солнцу, Сегодня я избранная и горжусь этим, Я песня для воинов. Мы сейчас зажжём Типа зажжём, зажжём, зажжём Вот так!»**
В этот раз мы решили не рисковать с музыкойне все могли оценить наш юмор. А нам нужна была победа. Именно это мы и говорили своим танцемчто мы настроены как никогда серьезно, и просто так не уйдем. Нет, только не в этот раз.
«Вся тусовка взрывается, вот так. Расслабляемся, на задворках жарко, вот так. Мы можем сделать из танцпола лифт, Через тысячную долю секунды он умчится вверх, вот так. Можем всё переиграть, вот так. Полное снаряжение готово, с головы до ног. Колонки разрываются, бам-бам-бам-бам! Между прочим, мы сейчас погоним, вот так! Расслабляемся на задворках, вот так. Вся тусовка взрывается Вся Вся
Весь квартал взрывается Сейчас станет жарко» Крамп, локинг, поппинг, дрилл, флайи, кульбитымне кажется, мы никогда не выступали так слаженно, как в этот вечер. Главным действующим лицом был, как ни странно, Ефиммузыка была его. Жесткой, ритмичной, с хлестким текстомона буквально олицетворяла нашего Грозного. Поэтому мы лишь помогали ему, выступая на заднем плане, позволяя Фимычу зажечь толпу, а послеуничтожить соперников.
«Вся тусовка взрывается, воу!»
Кажется, тусовка была с нами согласна. Обычно я отключаюсь от всего, погружаясь в танец. Но в этот вечер все мои чувства были обострены, особенно зрение. Я четко различил в толпе медные волосы Мари, которая сжимала в руке небольшую камеру и улыбалась настолько широко, что мне даже стало не по себе. А вдруг мимические морщины? А ещеот осознания того, что ей нравится, мне на душе стало невероятно легко и как-то даже солнечно. Будто она и ее одобрениеэто всё, что мне нужно.
«Можем всё переиграть Колонки разрываютсяКолонки разрываются
Расслабляемся на задворках, вот так. Колонки разрываютсяКолонки разрываются Колонки разрываются, бам-бам-бам-бам! Между прочим, мы сейчас взлетим, вот!»
Когда музыка закончилась и я понял, что всё, мы сделали эточестно, я не сразу это осознал. Как и следующие полтора десятка выступленийвсё это прошло мимо меня. Я лишь стоял рядом с парнями, сжимал слегка прохладную ладонь Марии витал в каких-то облаках. Мне было плевать, победим мы или нет, поедем мы на финал или вернемся в родной городвсё отошло на задний план. И когда, ближе к ночи Золотцева закричала и повисла у меня на шее, а чуть позже к ней присоединились и парнитолько тогда я, наконец, очнулся. И понял, что мы победили. То есть прям вообще победили. Обошли всех и вырвались в финал. А это значит, что нашу команду второй год подряд признали лучшей в стране.
И казалось быэто должно меня радовать. Но всё, что я слышалэто звонкий смех Маши, виделеё сияющие васильковые глаза, ощущалмягкое прикосновение ее губ к моей щеке. Я был будто под наркозом, вдруг весьма четко осознав, что мне нравится она. И не как друг, менеджер или еще в какой ипостаси. Нет, я вижу в ней девушку.
Мне. Нравится. Мари.
* SwissOne in a million
** Bassnectar feat. Lafa TaylorSpeakerbox
Глава 15
Осознание того факта, что мне нравится мой менеджер, ударило меня по голове, словно кочерга. И не отпускало ни после возвращения из Москвы, ни спустя неделю после. Да даже спустя четырнадцать днейя всё еще пытался уложить в своей головушке эту информацию и решить, что, собственно, делать дальше.
Бросить Иру? Но ведь и к ней я тоже привязан. Мы вместе почти годсолидный срок. Ну, лично для меня. И потомона ведь мне даже повода не дает прийти к такому решению. СерьезнаКузьмина ведет себя идеально! Я не знаю, может быть, это всё хваленое женское чутье, но моя девушка после нашего возвращения со второго этапа была, как шелковая. Заботливая, ласковая, в постелитак просто ураган. Блин, да она готовить начала учиться! ГОТОВИТЬ! И хоть получалось у нее пока не оченья видел, как сильно она старается. И от осознания того, что я ко всему этому равнодушенмне становилось тошно от самого себя.
Да и даже если забить на этовыключить человечность и поступить как мудак. Что это изменит? Мари ведет себя со мной также, как и всегда. Ну, может, чуть лучше по сравнению с тем, что было в начале, но всё равноя не чувствую, что нравлюсь ей. Она всё больше времени проводит с Мухойон отвозит её домой, по утрам таскает ей чай с мятой, они что-то подолгу обсуждают. Мне в такие минуты остается лишь скрипеть зубами от злости и напоминать себе, что Димон мой друг. А друзей не убивают, онивесьма ценный товар и разбрасываться им просто так нельзя.
Вообще, отдушиной, которая отвлекала меня от мыслей о несносной рыжей девчонке, стала подготовка к финалу. Которая началась, едва мы снова приземлились на родной земле. В Стаса будто вселился сам Сатана. И то мне кажется, говорить такэто оскорблять владыку Ада. Денисов не дал нам даже вещи разобратьскупо поздравил с победойи погнал нас, как мулов на водопой. Только не к источнику живительной влаги, а в зал.
Мари от него тоже не отставалатут же договорилась о нескольких прямых эфирах на местных радиостанциях, интервью для утреннего шоу на телевидении, три фотосессии. Мне хотелось в какой-то момент просто остановиться и крикнуть «вы чего, с ума по сходили?!» Но нельзяя ведь знал, на что иду. Просто, если раньше мне это всё приносило удовольствие, то теперь почему-то стало в тягость. Хотя та же Ира кайфовала. Кажется, ей нравилась популярность её парня. Нет, она ничего не говорилаповторюсь, девушка вела себя идеальноно я читал в её глазах эмоции, которые, по-хорошему, должны были быть присущи и мне. Но этого не происходило.
Когда до финала оставалась всего неделя, я уже был в слегка пограничном состоянии. с одной стороныя кайфовал от самого процесса подготовки, репетиций, тренировок. С другойпожалуйста, просто пристрелите пса, чтобы он не мучился. Музыка была выбрана идеальная, такая, что она даже снилась мне по ночам. Или дело было просто в том, что она стояла у меня на постоянном повторена телефоне, в плейере, на компе, в зале. Она была везде, окружала меня, становилась моим кислородом, моей пищей и водойфинальная песня стала частью меня. Это была такая своеобразная терапия от Стасамы должны были максимально проникнуться каждым битом, чтобы, если вдруг кто-то разбудил нас ночьюмы бы смогли танцевать и не сбились. Говорю жея становился настоящим психом.
И в один из тех дней, когда я буквально рвал себя на части, готовясь к финалу, я решил, что пора бы преодолеть ту стену отчуждения, которую Золотцева зачем-то решила возвести вокруг себя. В конце концов, я не сделал ей ничего плохого. И меня тянуло, как магнитом, в сторону кабинета рыжей. И я решил просто, наконец, дать себе слабину и чуть поддаться своему желанию. Поэтому, во время перерыва я не стал, по своему обыкновению, валяться на полу, переводя дыхание и собирая мозг в кучку. Отскреб себя от деревянной поверхности и пополз в сторону знакомой двери.
За которой остановился в нерешительности. У меня не было ни причины, ни особого повода находиться здесьлишь желание оказаться поближе. Поэтому, вот что я скажу, когда постучусь? «Привет, я соскучился?». Смешно. Очень. я прямо представил, как Маша смеется мне в лицо и велит убираться к своей девушке. И будет, между прочим, права.
Шум, чуть приглушенный закрытой дверью, заставил меня отвлечься от размышлений и прислушаться. Я чуть напряг слуховые аппаратыи услышал слегка недовольное:
Павлик, если ты сейчас не успокоишьсяя тебя за штаны подвешу на люстре. И оставлю так до завтра.
Маруся, ну мне скууууучно! произнес мужской голос.
Так, стоп. Мужской?! Прежде чем я успел себя остановить, моя рука сама повернула ручкуи уже через секунду я застыл на пороге кабинета рыжей. И стал свидетелем прелюбопытной картины.
Мари, буквально повалив на стол какого-то паренька, пыталась отобрать у него, по всей видимости, какие-то свои бумажки. Тот же, в свою очередь, зажал их в вытянутой руке и, хохоча, пытался вывернуться из довольно тесных объятий. Услышав хлопок двери и мое деликатноеа таким ли оно было? покашливание, замерли и обернулись. Ойкнув, Мари буквально слетела с паренька и поправила чуть задравшуюся футболку, а волосами усиленно пытаясь прикрыть румяное лицо.
Данчук! Ты что тут делаешь? тяжело дыша, поинтересовалась она.
Да вотуслышал шум, тут же нашелся я, Решил проверить, вдруг тебя тут убивают.
Скорее, она кого-то расчленяет, проворчал парень, поправляя свою одежду и самодовольно улыбаясь.
Я отметил, что он совсем еще юныйлет шестнадцать, не больше. Короткие волосы, уложенные в замысловатом беспорядке, имели светло-медный, почти янтарный оттенок, и это навело меня на мысль, что мальчишкабрат нашей девочки. А глазавызывающе и даже как-то дерзко прищуренные, насыщенного синего оттенкатолько подтвердили мою мысль. И это принесло мне такое облегчение, что я даже растерялся от такого наплыва эмоций.
Павлик, сейчас договоришься, пригрозила Золотцева, и я вспомнил, что именно так и звали её младшего брата, Позоришь меня перед коллегами.
Так, значит, ты Паша? решил уже и я вступить в этот разговор, Слышал о тебе много забавных вещей. ЯАндрей Данчук.
Андрей? Тот самый? вскинул одну бровь юный Павел.
Я перевел вопросительный взгляд на Мари, пытаясь понять, что имеется в виду под фразой «тот самый». К моему удивлению, девушка покраснела пуще прежнего и поспешно сказала, явно силясь заткнуть брату рот: