Глава 10
-Не думаю, что Вы, Клод, решили проводить меня на корабль.-Виктория склонила голову на бок и грустно улыбнулась.-неужели за пять часов умудрилось что-то приключится? Если да, то я посчитаю себя оберегом Франции и никогда в жизни больше ее не покину.-легкий смешок сорвался с губ поэтессы.
-Не знаю даже с чего начать, но случилось сразу три события.-Клод облизнулась.-первое: Генрих объявил Габриэль своей официальной фавориткой. Второе: Марго решила, что завести дружбу с любовницей короля это разумное решение, но об этом после.-не сводя своего взгляда с внимательной поэтессы продолжила Клод.-а вот третье может Вас совсем не обрадовать
-Не скажу, что воодушевилась этими двумя новостями, но не томите, и говорите не скрывая мрачных подробностей, что случилось.-Виктория обернулась на корабль услышав второй сигнал.
-Мерзавка Габриэль подтолкнула Генриха объявить войну Испании. Филипп II заручился поддержкой лиги. Пикардия, Бургундия уже его. Как видите, времени он зря не теряет. Сейчас Генрих направился в Бретань, куда последовала и его любовница.-Клод обвила похолодевшие ладони поэтессы.-что мы будем делать?
-Простите, конечно, мне такую наглость, но почему мы должны снова что-то делать?-Виктория улыбнулась.-король решил поиграть в солдатиков и проиграть. Малышка Габри решила подтолкнуть короля проиграть Испании. Собственно, нас с Вами это никак не коснётся. Убежденные католички всегда найдут приют в объятьях испанской монархии. К тому же, в силу негодности короля, как военного, мы с Вами можем предположить, что Габриэль направилась за ним не просто так.-Виктория улыбнулась.-нынче модно отрабатывать свои статусы и свалившуюся благодать своим пчелиным ульем. Думаю, что она собирается выжить все соки с глупца Генриха, а тот в свою очередь подарит ей какое-нибудь аббатство. Дальше все будет как всегда.
-Как всегда?-удивленно спросила Клод разводя руки в стороны.-почему Вы так уверены?
-Как всегда.-Виктория покачала головой.-слишком они предсказуемы. Это аббатсов она обставит по лучшим тенденциями мировой моды, которой славятся европейские короли, спустит на интерьер всю королевскую казну и Генриху будет уже проще продаться Испании, чтобы хоть как-то закрыть долги. Никто кроме Испании не мог относится к нему всерьез, а он подкинул такую свинью, как война. Думаете, что ему это сойдет с рук? Я сомневаюсь.
-Но в таком случае,-Клод потерла виски своими изящными, длинными пальцами.-зачем Габриэль проигрыш Генриха? Если она метит на Французский трон и власть, то проигрыш короля в этой войне будет ей не на руку.
-Конечно, Вы, моя внимательная, совершенно правы, но разве видишь за подол поднятой юбки что-то кроме собственных рюш?-лицо поэтессы исказила довольная улыбка.-не забивайте голову этими мелочами, и позвольте хотя бы раз в жизни всему пойти своим чередом.
Поэтесса оказалась права. Оказавшись не самым лучшим военным деятелем Генрих не спешил исправлять ситуацию, ибо его вполне устраивал статус «отличного», как ему казалось, любовника и все своим силы он тратил исключительно на удовлетворение фаворитки, а не поддержку своих людей оставленных на растерзание отлично подготовленных испанцев. Боялись ли войну с Францией испанцы? Нет. Они не считали лягушатников достойными противниками, и куда больше самого короля настороженно относились к его малышке Габриэль, что воплощала в себе не только милую мордашку, закованный дух, но и далеко не женский ум. Мечтающая о Французской короне Габриэль добивалась ее всеми силами, всеми своими умениями и чувствовала, что до исполнения заветного желания осталось совсем немного
*Габриэль.
Мои заслуги заслужили королевской признательности, но только не той, что я так трепетно ждала все это время. Великолепный замок Монсо хоть и красивое имение, что расположено всего в двух лье от небольшого городка Мо, где царит вопиющая деревенская атмосфера, все равно грел мне душу, как аванс на получение будущей короны. Раз уж это имение перешло в мои руки, то я позволю себе обставить его по высшему разряду. В сладком предвкушении я наблюдала, как наша любимая комната с королем становится настоящим пристанищем для самых пылких любовников всей Франции. Как бы я не сопротивлялась, но именно спальня подтолкнула меня к тому величию, что я могу сейчас себе позволить. Казна обеспечивает мне безбедную жизнь, да и я могу не стесняться в своих капризах, прихотях. В конце концов, я же знаю, что король пойдет на все только бы я продолжала умасливать его покусанную другими душу и увы, но далеко не молодое тело.
Огромная кровать заполнила собой большую часть спальни, ибо была настолько огромная, что могла выстоять даже под самыми горячими прелюбодеями вроде нас, что не щадя сердца придаются любви, как в последний раз. Я посчитала нужным повесить балдахин, чтобы никто не смог нас потревожить. Тяжелый, желтый бархат закрывал ложе для наших любовных утех от посторонних глаз, а постель затянутая роскошным, белым атласом была как свидетельство нашей королевской, невинной любви для самых распутных действий. Подушки вышитые серебром с нашими инициаламимоя самая главная прихоть, которую король с особым удовольствием поддержал.
Война набирала свои обороты, но мне было безразлично на судьбу простого народа, когда мой король не во что не ставился среди европейских монархов. Испанцы взяли Бургундию, и тогда Генриху пришлось покинуть наше поле безрассудной любви, чтобы поддержать свое войско. Он дал отпор, но я задумалась о казне, как о средстве Французской защиты. Ее отсутствие влекло за собой не просто потери, а катастрофические проблемы. Армия могла отвернуться от него, и пойти против, а простые люди, что сейчас так отчаянно переживали кризис так полюбили писать обо мне грязные стишки, что иногда мне хочется бросить все и оправдать каждое слово, которым они меня нарекают. Тогда я подумала и решила отдать королевскую казну в руки умного, ловкого и очень надежного человека, которого Генрих ни за чтобы не подпустил к золотым монетам в силу врожденного недоверия. Впрочем, я давно уже собиралась пристроить своих людей на пригретые места, и мне кажется, что нет ничего плохого в том, чтобы повсюду иметь как минимум «дружеские» связи. Ты им помогаешь получить очень сладкое, прибыльное местечко, а они в будущем не бросят тебя в беде. Это идеальная стратегия.
Шли месяцы, и я знала, что получу желаемое. К тому же, в какой-то степени об этом знала вся Европак моему дикому сожалению, я понимала, что лига подчиняющаяся Филиппу II лучше экипирована, и настроена на победу ценой собственной жизни. Мы вернулись во-время в Париж, чтобы назначить нужных людей за введением казны, и сделали одно из важнейших решений, ибо в это время в войне, развязанной не без участия меня конечно же, перевес все сильнее и сильнее оказывался на стороне Испании. Кардинал Австрийский был предводителем вражеской армии, и с легкостью взял Кале. Вся Франция была потрясена таким известием, и конечно же, поражение было возложено на безответственность Генриха. Как-то раз я услышала, как шептались придворные дамы называя меня «маркизой». «Король слишком много развлекается с маркизой»-хихикали за моей спиной эти черни. Да-мыпридворные дамы ведущие себя хуже амбарных крыс собирали слухи, как черная смерть зерно. Придворные мужья считали, что именно я помешала королю вовремя отправиться на защиту Кале. Пошлые четверостишия стали самым любимым занятием скрытых поэтов, но только наутро каждый второй повторял оскорбляющие меня строки, а корольа король находил их просто смешными.
Я не просила короля о всех его щедрых подарках, но и как преданная ему фаворитка отказаться не могла. К тому же, я прекрасно понимала, что если откажусь от щедрот, то король найдет дурнушку, что не откажется от них. Вся Франция стояла на ушах и думала, что после падения Кале король немедленно двинется на защиту оставшихся городов от испанцев. Увы, но горожанам пришлось глубоко разочароваться в домыслах, ибо Генрих даже и не думал об этом. Он не думал о войне, не думал об испанцах, о лиге. Впрочем, он не думал даже о том, что является рабом собственной страсти ко мне. Он врал, как заядлый азартный игрок, и тем отвратительнее чувствовала себя я. Король писал, что мы отправимся в Амьен, чтобы в случае нападения испанцев отбить город, но это было очередная ложь, ибо неделю спустя мы оказались в Монсо