-Слишком рано. Сейчас я не планировала, что какая-то шайка захочет вершить свое выдуманное правосудие, чтобы усадить этого несносного герцога Анжуйского.-пробурчала королева.-и почему он только в родах не умер.
-Какая Вы добрая.-ухмыльнулась поэтесса.-кстати, покушение планируется на Вашего сына моего друга Генриха III, а не гасконца.
-ЧТО?-полного возмущения голосом выкрикнула королева.-да я ему сама лично голову отрублю, если он тронет моего сына хотя бы пальцем!!!
-Герцог Анжуйский такой же Ваш сын, как Генрих.-спокойной ответила Виктория.
-Вы знаете, что подлая крыса Ваш этот гасконец. В случае опасности, он может спокойно переметнуться на сторону врага, если того потребует ситуация и что будет дальше?-Екатерина Медичи устало села на кровать.
-Ну, если верить Вашей закономерности, то нашего дорого Генриха III ждет печальная кончина. Гасконец, по Вашим словам, объединится с герцогом Анжуйским и все.-Виктория протянула письмо в руки королевы-матери.
-Вы должны помочь моему сыну!-Екатерина крепко схватила за грудки поэтессу.-если Вы этого не сделаете, то я повешу Вас вместе с гасконцем и моей несносной дочерью.-прошипела словно змея Медичи.
-Так, для начала-Виктория изящно вырвалась из рук моей матери.-не смейте мне угрожать, ибо это делать умею и я. Во-вторых, я не стану лезть в королевские проблемы, ибо имею к ним точно такое же отношение, как и к гасконцу, то есть никакого. В-третьих, только попробуйте сделать гадость королеве Наваррской.
-Напоминаю, она моя дочь.-скривилась в усмешке Медичи.
-И моя госпожа.-улыбнулась Виктория.-в отличии от Вас, я свои угрозы предпочитаю выполнять, а не рассказывать.
Я столкнулась лицом к лицу со своей фрейлиной, когда она вышла из спальни. Письмо, что я готовила мужу выпало из моих рук, и Виктория, подняв его с пола, нежно сжала мою ладонь, как только оно оказалось снова в моих руках. В каждом ее вздохе я слышала тот нежный, страстный хрип, какой она произносила во время ласки самой себя. Я покраснела от смущения, что испытывала тогда, и продолжала испытывать сейчас. Она и есть страсть земная, и кажется, что поэтесса это знает. Улыбнувшись мне Виктория направилась куда-то по длинному коридору вперед. Королева-мать со всей силы хлопнула дверью в спальню поэтессы, и крикнула ей в след
-И НЕ СМЕЙ СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ В ТАКОМ ТОНЕ!!!-ее голос практически дрожал от возмущения, и вдруг она посмотрела на меня.-а Вам, королева НАВАРРСКАЯ, предлагаю прекратить греть уши в стенах нашего холодного замка!
***
Как только наступает ночья схожу с ума от страстного желания быть любимой. Все мое тело требует любви, и я не могу с этим справиться. Кто может мне помочь сейчас? Наверное, только один человек и имя ему искусство. Я позвала в свою спальню Гиймо, и ничего не подозревающий юноша поверил моим россказням о том, что я хочу послушать его песни. Глупый. Ваши песни нужны мне сейчас в самую последнюю очередь. Он трижды постучался, и я позволила ему войти в покои. Мальчишка держал в руках свою лютню, и толкнув бедром дверь, чтобы она закрылась она застал меня в моем ночном, белом распахнутом халате. Он может видеть мое обнаженное тело, освещенное пламенем яркой свечи. Лютня выпала из его рук, когда я полностью сняла с себя халат оставшись в естественной наготе. Сделав шаг назад, Гиймо громко сглотнул ком.
-К-королева-прошептал он пересохшими от волнения губами.
-Я хочу, чтобы ты сыграл мне только одну песню-облизнулась я подойдя ближе к юноше.-свои стоны
Впившись в мягкие, нежные, нетронутые никем ранее губы я почувствовала себя матерью. Он мне, как сын для материневинное, близкое к телу. От его прикосновений к моей груди, мне кажется, что твердеет, тяжелеет она словно от молока, коим я должна его напоить досыта. Он юрок, чист, неопытен, смущен, но я могу позволить ему стать мужчиной. Мне хотелось плакать от удовольствия, что я получила, когда почувствовала телесное единение с ним. Все тело покрылось мурашками того наслаждения, какое я пыталась в себе подавить, но нет. Любовь. Она сильнее меня. Она заставляет меня быть такой.
*Смотрю без всякого участья:
На связи страсти, дам и фрейлин,
Детей внебрачныхчьё-то счастье,
Надеюсь, мне хоть кто-то верен...
Глава 11
«Мой дорогой, любимый король Наваррский. Пишу Вам в пылу, и жаркой страсти, с желанием диким рассказать о той эйфории, что я испытываю сейчас каждую ночь. Вы знаете, мой дорогой друг, вся эта телесная любовь не может заменить мне наших с Вами долгих, ночных разговоров, того доверия, что я испытываю к Вам, как к своему родному брату. Я стою на коленях перед Вами, целую Ваши руки и это уважение, что я готова нести всю свою жизнь с каждым днем лишь становится сильнее. Спасибо, что позволяете мне нести на своих плечах наше с Вами крепкое доверие. Спасибо. Наверное, если бы сейчас я видела Ваши глаза, то обязательно приклонилась, но Вы, можете мысленно представлять себе мой реверанс. С улыбкой. Кстати, я прочитала Ваше письмо. Это было для меня, откровенно говоря, удивлением, что моя мама решила плести против Вас настоящую паутину лжи. Вы большой молодец, раз смогли увидеть обман в словах Шарлотты де Сов. Я горжусь, что Вы оказались хитрее, чем весь этот эскадрон. Кстати, вот еще хотела рассказать Вам о своей фрейлине. До меня дошли слухи, что и она не без греха. Кто бы мог подумать, что мой брат герцог Анжуйский желает видеть ее в качестве своей супруги, и вроде она не против. Почему-то мне кажется, что все это слухи простого люда, ибо им все равно, о чем трепаться. Наша дорогая Виктория не пошла бы замуж за какого-то хилого герцога. Смеюсь. Да, она еще та женщина загадка, но мне кажется, близок тот час, когда мы наконец-то увидим ее истинное лицо. Что же, буду ждать с нетерпением Вашего ответа, мой милый Генрих. Берегите себя, ради меня. Ваша королева Наваррская.»
И в очередной раз я пшикаю свою туалетную воду на лист бумаги, что читая эти простые строки, Генрих представлял себе мой образ. Образ той, кто держит крепко его руки и рассказывает о том, что происходит в ее непростой на первый взгляд жизни. И хотя я знаю, что он не ждет от женщин добра, да и воспринимает их не больше, чем очередных фавориток, кои так жаждут ублажить королевское тело, но я знала, что его чувства ко мне схожи с чувствами, если бы я была его младшей сестрой. Он целует меня в лоб, а я приклоняю в честь уважения перед ним голову. Он поднимает меня с колен за плечи, а я крепко держу его за руку, когда он готов упасть вниз и разбиться в припадке своей нахлынувшей печали. Фавориток может быть много, но только королева у него одна, и хоть мама всегда подмечает, что наш с ним браквыгодная партия для бедного государства Наваррского, но только я знаю, что Бог был нашим судьей на алтаре бракосочетания. Если нет, то почему с ним я не чувствую под ногами землю и расправив руки могу чувствовать ветер? Он отнимает волшебство полета у птиц, чтобы дать мне это неземное чувство. Я это знаю.
Я спустилась в гостиную, где за длинным столом застала Викторию. Поэтесса пила сидр, и перечитывала ранее написанные страницы, кои мне читать она не давала. Почему? Все это время, она говорил, что ей не хватает одного самого главного вдохновения, чтобы дописать последнюю главу для своей «Жемчужины». Спустя несколько минут слуга принесла ей тарелку с сочными, сладкими фруктами и удалилась. Виктория отпила глоток и вопросительно посмотрела на меня. Если честно, то мне было тяжело говорить с ней о чем-то личном, ибо мне казалось, что я либо задеваю ее чувства, либо говорю что-то совершенно не нужное и не интересное. Поэтому, наблюдать за ней мне нравилось гораздо больше. В ее молчании таилась эпохальная тайна, в ее взгляде скрывалась истина всего времени, в ее словах звучала мелодия, что была идеальна. Я встрепенулась.
-Сегодня очень хорошая погода, моя дорогая.-я улыбнулась.-не думали пойти прогуляться?
-Слишком жарко для меня. В стенах холодного замка я чувствую себя гораздо лучше, если честно, и ночью мне комфортнее, чем днем. Не обижайтесь, но если хотите на прогулку, то возьмите королеву-мать или Вашего музыканта.-Виктория отпила еще глоток.-думаю, они точно не откажут Вам, моя королева.-ее губы блестели на солнце терпким напитком, и она языком собрала оставшиеся капли сидра.-Марго?-прошептали ее губы.
-Да?-на секунду я забыла о чем мы говорили.-а, королеву-мать-печально произнесла я.-Вы лучше меня знаете, что она считает себя праведницей, и слишком занята делами политическими, и прогулки со мной для нее бесполезное занятие.
-Праведница.-ухмыльнулась Виктория.-точно. В таком случае, возьмите на прогулку Гиймо.
-Вы правы, и я именно так и сделаю. Позову на прогулку его, но знаете..-хотела было сказать я, но в самую последнюю минуту передумала.
-Что?-склонив голову на бок спросила поэтесса.-что Вы хотели сказать, королева?
-Я подумала-обвив правой рукой левый локоть, и смущенно опустив свой взгляд я продолжила.-я подумала, что мы с Вами в последнее время
-Отдалились?-улыбнувшись уголками небольших губ дополнила фрейлина.-какие глупости.
Дуновением ветра один из листов был скинут на пол, и опираясь ладонью о стол, я склонилась, чтобы поднять его. Моим глазам бросился один небольшой, гладко сложенный стих:
«На бале станцуют лживые трусы
Встают подлецы в замкнутый круг
Ваш вызов Марго - перчатка и бусы
Снял капюшон ваш таинственный друг »
Она пишет обо мне? Как это можно понимать? Я задумалась, и вспомнила, как мой брат Генрих любил говорить мне одну фразу: «Вы наша жемчужина, королева Маргарита». Неужели и Виктория называет меня также? Или это какая-то злая шутка? Мой взгляд скользнула ниже по строчкам:
«Придворные лица, шальные мушкеты
Веером чёрным смахнёте слезу
Меняют на грех золотые монеты
Вы дарите правду слепому творцу»
Прежде чем ветер снова вырвал из моих рук лист бумаги, я успела прочитать одну строчку: «И старый аббат прочитает молитву
На любовь королевы, задует свечу »
Мои щеки загорелись румянцем, и я не могла понять, как простой человек, может писать обо мне такое? Виктория медленно обошла стол, и подойдя ближе ко мне, она коснулась левой ладонью столешницы деревянного стола чуть прижимая меня ягодицами сильнее к нему, а правой, прикоснувшись к низу моего живота, она скользнула выше и остановила движение ладони так, что она с точностью повторяла очертание моей груди. Я дрожала, и только мои губы, что нервно приоткрылись, постепенно становились холоднее от моего частого дыхания. Отчетливо ощущая ее колено между ногу, я облокотилась обеими руками о стол.
-Воспевает Марго и страсть и борьбу-прошептала поэтесса блуждая по моему телу своей горячей ладонью.-Дворец открывает ей снова мечту.
-ВИКТОРИЯ!!!-послышался в коридоре голос королевы-матери.-где Вы, где Вы этакая мерзавка?
Поэтесса резко встала рядом со мной. Ее руки мягко скрестились под грудью, и мне казалось, что ее дыхание оставалось таким же ровным, как и до этого. Королева-мать появилась быстро в гостиной держа в сжатой руке клочок бумаги, которые через секунду был брошен поэтессе в лицо. Она и бровью не повела. Казалось, что все эти возмущенные крики моей матери поэтесса либо не замечает, либо не обращает внимание на то с каким рвением королева-мать пытается вывести ее на чистую воду, но только для себя. Я всегда знала, что ей наплевать на государство, как на таковое, но она не упустила бы никогда момента, чтобы сыграть в подлую, двоякую игру против нынешнего короля, важного герцога. Скорее всего, ей просто нравилось это ощущение власти, кои давали ей проигрыши великих королей, да что там королейлюдей. Виктория поймала в воздухе витающий, скомканный листок бумаги.
-Как это понимать?-королева-мать скрестила руки под грудью, и практически скалясь от злости, она не сводила взгляда с поэтессы.
-Хм.-девушка облизнулась.-Вы уже перехватываете мои письма, королева?-улыбнулась Виктория.-что же, красит ли Вас это, моя Вы любопытная?
-Я спросила Вас, как это понимать?-ее оскал становился все более звериным.-я не терплю мятежников, терпеть не могу предателей, а Вы, кажется, плетете интриги за моей спиной. Как же я должна расценивать Вашу верность?
-Вы все время забываете некоторые, очень важные нюансы.-поэтесса облизнулась.-я не клялась Вам в верности, ибо не являюсь Вашей подручной, фрейлиной или же вертихвосткой Вашего эскадрона.-Виктория незаметно подмигнула мне.-а интриги,-ее ладонь обвила талию моей матери.-так и Вы за моей спиной плели не мало интриг, покушений, но только все это вышло Вам боком.-прошептала девушка.-надеюсь, мы поняли друг друга?
-Дайте мне веский повод, и Вы будете первой кто попадет в мою немилость.-королева-мать развернулась, чтобы уйти.
Как только она поднялась в свои покои, а мы с Викторией остались наедине, поэтесса наполнила свой стакан сидром, и отпив небольшой глоток, она начала мурчать себе под нос одну из тех задорных песенок, что любит петь королевский квартет. Я раскрыла письмо, что оставила Виктория на столе и удивленной склонила голову на бок. Ей писал мой муж. Почему?
«Смеюсь от души, духовная Вы затейница. Представляете себе пылающее лицо этого глупца Генриха, когда он, выламывая двери в мою спальню, не застает в ней де Сов, Вас или же какую-либо другую красавицу Парижа? Я подумал, что он хочет найти в моих покоях шабаш, а он рассвирепел из-за какого-то письма, которое, по его словам, должны были уличить меня в измене Франции. Вам определенно стоило видеть этого разгневанного подлеца, что прячется за юбкой королевы Екатерины. Знаете, одна мысль о том, что Медичи так активно пытается пропихнуть своих детей на престол заставляет меня злорадно улыбаться. Вот только в одном мы с Вами очень схожиэто забота о прелестной Маргарите нашей королеве Наваррской. Мое сердце, как и Ваше, обливается кровью, когда я понимаю, что она всего лишь пешка в руках ферзи, но только Вы же сделаете свой неповторимы ни одной фигурой ход конем?»
-Виктория,-шепотом позвала поэтессу я, сжав ладонью письмо.-почему Вы осуждаете меня с Генрихом и о чем он так благодарить Вас?
-Благодарит за то, что я предупредила этого неуклюжего гасконца о планах Вашего брата.-девушка отпила глоток напитка.-а по поводу обсуждаем, то это делаем все королевство, но задевают Вас только наши разговоры?-удивилась девушка.-разве мы говорим что-то плохое?
-Нет, но просто, что если Вы и мой муж плетете свои шифрованные заговоры против меня? А под заботой подразумевается предательская подножка?
Виктория подняла на меня свой взгляд, и я содрогнулась. Она молча встала, собрала свои листы с поэмой, и опустошив до конца стакан, поэтесса направилась к выходу, совершенно игнорируя мои вопросы, мои крики, и я готова провалится сквозь землю из-за той злости, что сейчас заставляет мои кулаки сжиматься в настоящей ярости. Что она себе возомнила? «Виктория!»-грозно, топнув ногой позвала я свою капризную, своенравную фрейлину, и к моему великому удивлению, она остановилась, и медленно повернулась ко мне, но сохраняя дистанцию длиною в две вытянутые руки. Я не могла поверить, что она позволяет себе такую наглость по отношению ко мне. Если она думает, что я буду бегать за ней, и упрашивать поговорить со мной, то она ошибается. Нет, она очень сильно ошибается! Я королева Наваррская должна бегать за каждой, кто воротит от меня своим хвостом!
***
Ближе к вечеру, когда палящее солнце скрылось за высокими кронами деревьев, и подул прохладный воздух, мы с Гиймо все же отправились на прогулку, где я хотела просто рассказать ему о своих тревогах, но стоило ему сжать мою ладонь своей рукой, как я поняла, что не смогу поведать ему о разрывающих меня изнутри чувствах. Боже, как же я хочу сейчас сжать ладони своего супруга, и скрывая зареванных глаз просто говорить, рассказывать, ведать ему обо всем, что скопилось за эти дни, а после обнять крепкое тело, поцеловать щеку и прошептать, что люблю его своей странной для всех любовью. Я знаю, он все понимает.
Мы уходили глубже в лес, и постепенно временное пристанище скрывалось за высокими деревьями. Это, наверное, странно, но на эту прогулку я не надевала корсажа, ибо подумала, что хоть я и королева, но при параде постоянно быть не обязана. Так взяв под руку своего молодого фаворита, я старалась делать шаг в такт его. Смеркалось, и спустя пол часа мы вышли на поляну, где крутой спуск вел к мелим деревушкам. Вдруг, Гиймо резко впивается в мои губы, и я таю от сладкого поцелуя, коим он наградил сейчас меня.