Элис КармаВендетта для бешеного пса
Пролог
Всё просто, Барти. Ты перестаёшь брыкаться, и парень остаётся невредимым, прошептал Тони, склонившись над ним. Сильная ладонь в кожаной перчатке сжала волосы на затылке.
Из-за шрама, рассекавшего бровь и частично заходившего на левый глаз, верхнее веко сложилось в неестественно уродливую складку, делая его облик ещё более зловещим. У Бартоломи холод пробежал по спине. Он заглянул в глаза Тони, чтобы убедиться в серьёзности его намерений. Нет, тот не лгал. Сомневаться было глупо. Даже в таких специфических вопросах правая рука лидера семьи Гамбино держал своё слово. Он искалечит Джованни, если Барти не подчинится. Сам Барти мог бы снести какие угодно побои, он и телом был крепок и духом силён, но вот Джованни другое дело. Он беззащитен и слаб. Выбора нет.
Украдкой Барти бросил взгляд на друга, задыхавшегося в руках Аурелио. Друга Ещё пару месяцев назад он не стал бы даже здороваться с таким, как Джованни. Но теперь после всего, тот просто не мог позволить Тони причинить Джио вред. Даже от одной мысли об этом Барти становилось дурно. Впрочем, от мыслей о том, что ему предстоит сделать, чтобы спасти шкуру своего приятеля, становилось ещё дурней. Он надеялся, что хотя бы всё кончится быстро. Как наивно с его стороны.
Ладно, выдохнул он, противясь всем своим естеством.
Аурелио, поморщившись, ослабил хватку и убрал опасную бритву обратно в карман. Он явно был недоволен тем, что ему не дали возможность оправдать звание главного головореза среди подчинённых Тони. Джованни от первых свободных вдохов закашлялся. Он невольно опустился на колени и схватился за истерзанное горло. Тонкая кожа у адамова яблока была слегка надрезана лезвием. По линии надреза мелкими алыми каплями выступила кровь. Не опасное для жизни, но пугающее зрелище. Издавая хрипы и кашляя, друг в отчаянии смотрел на Бартоломи. В его глазах застыли ужас и вина. Будто он был готов умереть, лишь бы Барти не пришлось идти на поводу желаний проклятого мафиози.
Но Барти сделал свой выбор. И на эту сделку с самим собой и с совестью он пошёл не только ради Джованни. Он ненавидел Тони всей душой за то, что тот сделал с его семьёй. И в голове его, будто клеймо, была выжжена клятва: отомстить Бешеному псу за всё зло, что он сделал его близким. Но для этого Бартоломи должен не просто втереться Тони в доверие. Ему нужно проникнуть под самую кожу того. Въесться в его естество.
В глазах Барти горел огонь. Он пока что был полон решимости. Тони криво усмехнулся и кивнул Аурелио. Тот вздохнул, расстроенный, что для него игра закончилась, и вышел, хлопнув дверью. Джованни вздрогнул от резкого звука. Он продолжал держаться за горло, хотя и не кашлял больше, просто дышал прерывисто и беспокойно. Бросал несмелые взгляды то на чинно восседавшего в кресле Тони, то на Барти, против воли упавшего у его ног. Эти взгляды, казалось, едва достигают своей цели, растворяясь в конечном счёте в пространстве кабинета, как растворяются слабые лучи света в кромешной тьме.
Вот и славно, деланно дружелюбно отозвался Тони, оскалившись.
Барти стиснул зубы и нервно сглотнул. Сколько бы он ни храбрился, а Тони внушал ему странное чувство оцепенения, будто змея кролику. И это было несколько иначе, нежели с Аурелио. Тот был для него воплощением страха за жизнь. В Тони же было что-то такое, что Барти трудно было охарактеризовать словами. Это что-то вызывало желание сдаться и подчиниться. Желание, с которым он до сих пор отчаянно боролся, которому теперь, как и Джованни, решил потворствовать.
Что я должен делать? слыша себя будто со стороны, пробормотал Барти, не отрывая взгляда от гипнотического узора на пиджаке Тони. От него исходил странный аромат. Отталкивающий и притягательный одновременно. Мускусный мужской запах вперемешку с одеколоном и сигарами пробирался в ноздри Барти, щекотал рецепторы, заставляя невольно вдыхать его снова и снова, чтобы распознать.
Властная рука Тони, минуту назад грозившая нанести урон рыжей шевелюре Барти, внезапно смягчилась и почти по-отечески потрепала его по волосам. Тот недоверчиво покосился на Тони. Оскал на его лице сменился хитрой улыбкой, внушавшей, впрочем, не меньший ужас. Он протянул ему руку и помог подняться. Барти, крепившийся изо всех сил, выдавил улыбку в ответ. Он поймал себя на опасной мысли, что где-нибудь в другой жизни, не будь они врагами, Бартоломи бы даже счёл Тони Гамбино привлекательным, хоть тот и был примерно вдвое старше. Может, дело было в устрашающем обаянии, а может, в том, что они с Тони оба неправильные. Равно как и Джованни. В ту самую минуту мир сузился до размеров кабинета Тони. И в нём остались трое. Три неправильных человека.
Расслабься, произнёс Тони, притягивая его к себе. Растерявшийся Барти неловко плюхнулся на подлокотник кресла. Если я правильно понял, то у нас схожие вкусы. А значит, наше сотрудничество может стать приятным для всех нас. Правда, Джио?
Джованни не ответил. Только нервно вздрогнул и взглянул на них исподлобья. От этого взгляда Барти почему-то обожгло удушливой волной стыда. Однако в следующую минуту, он ощутил то, что мгновенно вытеснило все предыдущие мысли и чувства из головы. Рука Тони, ничем не покрытая влажная и горячая, легла Барти на колено и медленно поползла вверх. В то же время, другая обхватила его за талию и потянула вниз. Барти соскользнул с подлокотника и очутился прямо у Тони на коленях. От такой близости его охватила паника, но ладонь, греющая бедро, вдруг легла на гульфик его брюк. Он замер, а Тони поманил Джио к себе и, не отрывая взгляда от бледного лица Барти, сказал:
Кажется твоему другу нужна помощь.
Джованни послушно опустился на колени перед ними и потянулся к ремню Барти. Тот, окончательно поняв на что именно согласился, предпринял попытку к бегству. Но Тони сильнее обхватил его одной рукой, другой развернул к себе его лицо. В глубине глаз Тони зияли холод и презрение, от которых у Барти стыли конечности.
«Не паникуй, мелькнуло у него в голове. Ты, по крайней мере, живой. Есть те, кому повезло меньше».
Тони, по-видимому, нравилось наблюдать страх в его глазах, потому что стоило ему успокоиться и сосредоточиться на тонких ловких пальцах Джио, норовящих добраться до его исподнего, Тони впился в его разбитые губы диким нечеловеческим поцелуем, то кусая, то пропихивая настойчивый язык Барти в глотку. Благо Джио удалось наконец достаточно приспустить брюки и бельё Барти, чтобы добраться до его члена.
Каждое касание Джио дарило ему шквал эмоций, от которых едва ли не летели искры из глаз. Когда же руку сменили его губы и его горячий язык, перед глазами всё закружилось. Барти далеко не сразу понял, что рука Тони, до этого обнимавшая, скользнула ему под ягодицы. Приятная дрожь пробила тело. Что-то на грани удовольствия и боли. Он насилу разорвал поцелуй и попытался поймать ртом воздух. Несколько пальцев проникли внутрь, заставляя чувствовать неведомый до этого дискомфорт. Туго. Тесно. Даже несмотря на обилие смазки и слюны Джованни. С трудом соображающий Барти бросил на Тони растерянный взгляд. Тот вынул пальцы и подтолкнул его вперёд. Джио отполз назад на пару шагов, освобождая место на полу. Встретившись взглядом с Барти, он выдавил что-то наподобие сочувственной улыбки. Однако тот не особо понимал что к чему в этот момент. Повинуясь приказу Тони он встал на четвереньки, выставив кверху голый зад. Джио, внезапно оставшийся не у дел, заботливо расположил его голову у себя на коленях. Он гладил Барти по волосам, время от времени задевая чувствительные шею и уши.
От ощущения чего-то чужеродного внутри, Барти накрыла неприятная дрожь. Его тело, так и не получившее разрядки, постепенно отходило, остывало. Разум начинал проясняться. Он невольно потёрся саднящей щекой о бедро Джио и заметил, что тот тоже возбужден. Это открытие немного удивило Барти. «Значит, от того, что делаешь это кому-то, тоже можно возбудиться?» Отчего-то прежде такое не приходило в его бестолковую рыжую голову.
Он ткнул носом в выступающий на брюках бугорок. В то же время зад будто обожгло. Барти дёрнулся, но Джованни удержал его голову. Боль стала резче и глубже. Барти мучительно простонал. Джованни сунул руку ему в рот, видимо, чтобы тот закусил её и отвлёкся от боли, но Барти лишь обслюнявил его пальцы. Он держался за пояс друга, будто за спасательный круг. Тогда тот расстегнул брюки и отогнул немного бельё. Несколько секунд Барти смотрел очаровано на внушительный размер Джио, позабыв даже о вбивавшемся в него сзади Тони. А затем, будто пёс, принялся вылизывать покрытый выпуклыми венами ствол. Джио качнулся и выставил руку назад, чтоб удержать равновесие. Для него инициатива Барти оказалась хоть и приятной, но неожиданной. Для самого же Барти это был способ отвлечься.
Это Джио он делает сейчас хорошо. С Джио он занимается любовью. Джио заполняет его целиком и полностью. И нет больше никого здесь. От этих мыслей он ощутил новый прилив возбуждения.
«Вот так, думал Барти. Целиком и полностью».
Собственное сердцебиение заглушило все окружающие звуки. Он видел лишь расфокусированный взгляд Джио сверху вниз и чувствовал, как его наполняют с обеих сторон. Он стремительно подбирался к пику и, наконец, излился на узорчатый шерстяной ковёр.
Хороший мальчик, вполголоса довольно произнёс Тони, возвращая Барти в жестокую реальность. Реальность, полную боли, стыда и отчаянных обещаний себе однажды во что бы то ни стало отомстить.
Часть 1
Барти, давай сделаем это, она прильнула к нему и обвила шею тонкими изящными пальцами.
Он ощутил мягкость её пышной девичьей груди, жар дыхания, аромат её волос. Но от всего этого ему почему-то сделалось страшно. Было в происходящем нечто неправильное, неестественное. Барти не чувствовал того, о чём болтали между собой тихонько приятели-ровесники. Его отчего-то не влекло к подруге, и дело было даже не в дружеских чувствах.
Эбби, постой! Отец может вернуться в любую минуту, Барти легонько оттолкнул её и покосился на вертикальную полоску света, проникавшего в кладовую сквозь приоткрытую дверь. По правде говоря, он молился про себя, чтобы в лавку пришёл хоть кто-нибудь. Он сейчас был бы рад даже тем ублюдкам-бандюгам, что каждую неделю забирали у отца Барти добрую часть выручки за так называемую «защиту». Парень понятия не имел, как отказать Эбби так, чтобы она не убежала домой в слезах. Он сомневался, что такой способ в принципе существует.
Ну и что? пожала плечами девушка, переместив руки с шеи на грудь. Можно подумать, он удивится?
У тебя что, совсем стыда нет? покачал головой Барти, легонько отрывая её ладони от себя.
Ага, Эбби игриво рассмеялась, высвобождая руки и обнимая его ещё крепче.
Колокольчик над входной дверью прозвенел. До уха Барти донеслись звуки твёрдых уверенных шагов. Он облегчённо выдохнул.
Бартоломи Бартоломи! раздался вслед за поступью требовалельный голос отца.
Да, отец? отозвался парень, на сей раз уже настойчиво отпихнув от себя подругу.
Ему хотелось поскорее вырваться из тесного тёмного пространства кладовой наружу. Поправив жилет, он поспешил к двери. Эбби, поджав губы, нехотя поплелась следом.
Полуденный свет, заливавший лавку через широкие окна, на мгновение ослепил Барти. Он поморщился, силясь сфокусироваться на рослой фигуре отца. В отличие от старшего брата, Барти унаследовал больше материных черт, самыми весомыми из которых были низкий рост и рыжина в волосах. И за первое, и за второе ему пришлось изрядно пострадать в детстве. Но его бабушка по отцовской линии не раз говорила ему, что он должен гордиться собой, ведь выглядит, как истинный ирландец. Впрочем, отец Барти восторга матери не разделял. Он считал, что парень с такой комплекцией работник некудышный. Оттого, видимо, и пытался отправить его обучаться на помощника юриста. Вспомнив недавний разговор с отцом, Барти тяжёло вздохнул.
Здравствуйте, мистер Баркли, опустив взгляд, проговорила Эбби.
Она остановилась у входа в кладовую, чуть позади Барти, скромно сложив руки на подоле своего бежевого платья. Когда это было нужно, подруга вполне могла изобразить из себя прилежную тихоню.
Здравствуй, Эбигейл, строго ответил мистер Баркли. Казалось, её представление не произвело на него должного эффекта. Он с шумом выдохнул и покачал головой. Твоя мать искала тебя. Говорила что-то об обещании присмотреть за племянниками.
Вот чёрт! тихо выругалась Эбби и поспешила к двери. До свидания, мистер Баркли. Барти, увидимся!
Увидимся, Эбби, едва слышно отозвался парень.
У тебя серьёзно с ней? спросил отец, глядя девушке в след.
Я не уверен, честно ответил Барти.
Не уверен он, проворчал отец себе под нос. Смотри только не обрюхать её.
О чём ты? возмутился Барти, смущённый тем, в какую сторону завёл беседу отец. Мы же друзья. Знаем друг друга с детства.
Твоему брату с её старшей сестрой это не сильно помогло, только и отмахнулся старик. Не знают вот теперь, куда пристроить такую ораву. Или ты думаешь, я отдал им одну из лавок, потому что возлагал на Райана большие надежды?
Он уставился на Барти в ожидании ответа. Тот лишь растерянно пожал плечами. Отчасти он и вправду не понимал решения отца, отчасти его голова была занята другим более важным вопросом: «Почему он не смог коснуться Эбби?». Мистера Баркли отсутствие какого-то бы то ни было интереса со стороны сына заставило чувствовать ещё большее раздражение. Но вместо того, чтобы продолжать распекать отпрыска, он только утомлённо вздохнул.
Будем честны, он идиот, смиренно произнёс отец, присев на высокий стул за кассой. Но не сделай я этот жест доброй воли, его дети и мои внуки умерли бы от голода или ходили бы и попрошайничали. Разве я мог позволить такому случиться?
Он поднял на Бартоломи печальный взгляд.
Нет, отец, ответил тот, понимая, что лучше поддержать разговор, чем отмалчиваться и этим разозлить старика ещё сильнее.
Разумеется, нет, подтвердил мистер Баркли. И плевать, что он совершенно не умеет вести дела и рано или поздно разорится. Я только надеюсь, что это случится не раньше, чем ты окончишь университет.
Понимая, что разговор опять пойдёт об учёбе, Барти схватился за швабру и сделал вид, что занят делом.
Ты умный парень, Бартоломи, только слишком молод пока и не понимаешь насколько важно образование. Я стоял за прилавком без малого тридцать лет не для того, чтоб мои дети занимались тем же самым. Я хочу, чтобы ты стал уважаемым человеком. Таким, с которым каждый бы хотел иметь знакомство. Ты понимаешь, Барти?
Да, отец, чуть севшим от волнения голосом ответил тот.
Барти старался не смотреть на родителя и сосредоточился на кружащихся в воздухе пылинках, поднятых в воздух взмахом швабры, сияющих в свете солнца, будто рождественские снежинки. Вообще, он был не против получить образование. В отличие от своих ровесников, он был серьёзным и вдумчивым. Но из-за отсутствия уверенности в себе ему казалось, что он не справится с возложенной на него ответственностью и не оправдает отцовских ожиданий. Порой он ощущал себя таким же мелким и ничтожным, как эти пылинки. Бесполезным и недостойным того, чтобы на него затрачивали средства из семейного бюджета.
Вот и хорошо, кивнул отец, поднимаясь. Барти с сожалением закусил губу, снова обещая себе в следующий раз обязательно поговорить с отцом начистоту. Мистер Баркли подошёл к нему и похлопал по плечу. Знаешь, твоя мама бы гордилась тобой.
Что-то кольнуло под рёбрами. Стало обидно вдвойне оттого, что отец не считался с ним, и оттого что манипулировал его чувством тоски по матери. Порой Барти казалось, что отец мстит ему таким изощрённым образом. Мстит за то, что рождение Барти стало причиной её затяжной болезни и последующей кончины. Сам Барти маму едва помнил. Ему было четыре, когда её не стало. Но разговоры родных о том, какой замечательной, доброй и отзывчивой она была, и как несправедливо с ней обошлась жизнь, сформировали в нём скрытое чувство вины и затяжное ощущение потери близкого человека.
Иногда Барти думал, что его робость перед девушками возникает именно из-за этого ощущения. Ведь девушки так слабы. В этой связи его не до конца осознанный интерес с парням, выглядел вполне логично. Но даже если себе Барти мог объяснить, откуда берётся то, чему бы не следовало браться, то вот окружающих его людей, семью и друзей, никакие объяснения бы не устроили. «Грешник и содомит», так бы назвал его пастор, реши тот открыться ему. Остальные бы, вероятно, вообще не стали ничего говорить. Перестали бы даже смотреть в его сторону. Так что ему оставалось лишь гнать от себя странные мысли и изо всех сил притворяться нормальным.
***
Закон есть закон, Реордон, мы не оберёмся проблем, если начнём торговать выпивкой из-под полы, мистер Баркли сурово навис над столом, пытаясь донести свою мысль до оппонента. В этом споре им стал хозяин соседней лавки мистер Бёрк, торговавший вином до введения сухого закона (1).