Тем временем Ричард дал отбой, отчего я облегченно вздохнула, и, уверенно наполнив мой пустой бокал минералкой, внезапно спросил:
Какой ты видишь себя на картине?
Что? не поняла я.
На рауте Назари задал тебе вопрос, от которого ты ушла.
Я тут же вспомнила, как араб настойчиво пытался узнать у меня, какую картину я бы взяла за основу, чтобы раскрыть свою женскую суть.
Почему ты решил, что у меня был ответ? мое любопытство взяло вверх.
Ты резко ушла от ответа, тебе было что скрывать, давил он логикой.
Прав, немного смутилась я. Я просто считаю, что ответ на этот вопрос слишком личный, интимный, не для посторонних.
Знаю, констатировал Барретт, и я в очередной раз отметила, что он не пытался вести со мной светские беседы, в коих он был мастерв моем присутствии он был без маски, и для меня это было бесценно.
Сделав несколько глотков воды, то ли от жажды, то ли от волнения, я откровенно ответила:
По ощущениям ближе всего из художников для меня Густав Климт. Он невероятно талантливо переносил на полотно образ женщины, раскрывая ее женское начало.
Что для тебя женское начало? спросил он, и я опять почувствовала, что мы с ним сейчас говорим на совершенно серьезные темы, как два взрослых человека, без игривого налета светского флирта.
Это некая ипостась остановилась я, подбирая слова, которую раскрывает во мне мой мужчина.
Барретт спокойно смотрел на меня и держал паузу в ожидании продолжения.
Я опустила глаза и, пытаясь правильно сформулировать мысль, начала воссоздавать в памяти картины Климта, пролистывая их одну за другой. "Невинность", "Надежда", "Три возраста женщины", "Юдифь", фриз "ОжиданиеДрево жизниСвершение"все эти и многие другие работы Климта находили отклик в моей женственностипервозданной, данной мне матерью природой, вложенной в мою суть и текущей по моим венам; женственности, которую разбудил во мне мой мужчина.
Я подняла взгляд на Барреттаон спокойно смотрел на меня и не торопил с ответом.
Чувственность, нежность, ласка, сексуальность, желание, забота, преданность, ревность перечисляла я, не отводя взгляда.
Барретт открыл лэптоп и пробежался пальцами по клавиатуре, вводя имя художника.
Некоторое время он просматривал выданные поиском результаты, определенно, составляя собственное мнение о творчестве Климта и его видении женственности, и, отведя взгляд от монитора, спросил:
Какая из них?
"Поцелуй", не задумываясь, ответила яименно в этой картине я видела женскую и мужскую ипостась ярче всего.
Барретт едва заметно кивнул и закрыл ноутбук, так и не прокомментировав знаменитую картину, в которой мужчина, обнимая свою женщину, нависал над ее лицом и жадно целовал, обхватив ладонями ее щеку и затылок, а она, стоя на коленях и закрыв глаза, покорно и с наслаждением принимала поцелуй от своего мужчины.
Я сделала глоток минералки и, чувствуя интимность, волшебство в нашей с ним беседе, уже хотела спросить, как лично Он видит женское начало, но мой вопрос на полувдохе прервал зазвонивший на столе телефон, и я с грустью опустила глазамомент был упущен.
Разговор, скорее всего с Чанвитом, шёл долго, а когда он закончился, Барретт вновь переключил внимание на лэптоп и спокойно сказал:
Иди спать. Мне нужно поработать.
Я кивнула, понимая, что мой волшебный вечер закончен и, прежде чем уйти в спальню, подошла к Ричарду и поцеловала его в щеку, чувствуя губами наждак по клавишам рояля.
Спасибо за вечер, тихо прошептала я, но Барретт никак не отреагировал, давая понять, что мой лимит времени исчерпансейчас он полностью переключился на дела.
* * *
Проснулась я, как мне показалось, от какого-то шороха. Резко встав, я осмотрелась в полумраке спальни, но ничего подозрительного не нашла. Часы показывали половину третьего и я, посмотрев на пустующее место рядом в постели, грустно вздохнуланаверное отключился на диване с лэптопом в обнимку, надо его перевести и уложить в удобную кровать.
Накинув халат, я вышла в гостиную и посмотрела на слегка освещенную палубу. Как я и предполагала, Барретт сидел на диване, но не спал. Как когда-то в клубе, перед ним на пустом столе стоял хрустальный стакан с янтарным алкоголем, в его руке тлела тонкая сигара, а сам он, откинув голову на спинку дивана, релаксировал. Внезапно он пошевелилсязажав большим и указательным пальцем сигару, он сделал глубокую затяжку, но не выдохнул сразу, а наоборот надолго задержал дым в легких и через некоторое время выпустил дымное облако, не меняя положения головы.
Поколебавшись несколько секунд, я все же решила выйти к немуесли он не работал, а уже отдыхал, то я не должна была помешать.
Осторожно, будто боясь спугнуть, я пошла на цыпочках к дивану, обдумывая на ходу, как именно предложить ему свое общество, но Барретт, заметив мое присутствие, резко поднял голову и посмотрел на меня немного сонным взглядом.
Что случилось? спокойно спросил он.
Ничего просто не спится могу я посидеть рядом? Я не буду мешать
Я сделала еще один шаг вперед, но Барретт отрицательно покачал головой.
Иди спать, более настойчиво произнес он, давая понять, что возражения не принимаются.
Погода была теплой, дул легкий пассат, сигарный туман уходил в противоположную от меня сторону, но все же, как только дым дошел до моих ноздрей, я почувствовала сладковатый аромат.
Это же и я не договорила, а Барретт поднял голову и посмотрел на меня ясным и трезвым взглядом.
Откуда ты знаешь этот запах? вкрадчиво спросил он, и я непроизвольно сделала шаг назад, почувствовав себя на допросе.
На одной университетской вечеринке ребята курили, ответила я, не понимая, почему он так отреагировал.
А ты? тихо спросил он, и так на меня посмотрел исподлобья, что по спине пошел озноб.
Я отрицательно покачала головой, а Барретт просканировал меня внимательным взглядом и, не найдя в моих глазах лжи, вновь откинул голову на спинку дивана.
Иди спать, тихо произнес он, закрывая глаза.
Но мне совсем не хотелось уходитья была уверена, что сейчас он расслабился, как недавно на острове вдали от цивилизации, и я всем сердцем желала разделить этот момент с нимведь сегодня был последний день нашего с ним Рая. Я не требовала от него задушевных бесед и внимания, мне просто хотелось побыть рядом перед тем, как мы оба окунемся в сумасшедший ритм Сиэтла.
Можно я побуду с тобой? прошептала я, делая вновь шаг вперед. Я не буду меша
Нечего тебе здесь делать, жестко прервал он меня и полоснул острым взглядом, будто бритвой.
Я нахмуриласьмне вдруг стало до слез обидно. Я отчетливо чувствовала, что меня, как маленького ребенка, отправили в детскую, выставив за дверь из комнаты, где веселятся взрослые. Уверена, будь рядом сейчас сестры Романофф или Марта, он бы не развернул их спать, а скорее наоборот, пригласил бы поучаствовать в своем приватном вечере. Я же, по его мнению, не доросла до взрослых вечеринок, хотя сегодня за ужином мы с ним вели совершенно серьезный разговор.
И меня накрыло. Накрыло с головой. Эмоции вперемешку с природным упрямством взяли вверх, и я сжала кулаки. В голове пулей пронеслась идефикс, и теперь ее уже нельзя было вытравить ничем, как когда-то мысль научиться стрелять. Я твердо решила, что хочу воплотить свою идею в жизнь и принять участие в этой запрещенной для меня вечеринке, чего бы мне это не стоило и какое бы наказание не последовало за ней. Но для осуществлении плана нужно было набраться храбрости, и ее мог обеспечить мой Черный Лебедь.
Я развернулась и решительно покинула палубу, но в спальню, безусловно, не пошла, а направилась прямиком к бару, где видела среди крепкого алкоголя бутылку "Dom Perignon".
Пока я шла, мой рассудок в споре с эмоциями кричал, требовал, приводил доводы и даже слезно умолял остановиться, но в конце концов сложил все полномочия и наотрез отказался нести ответственность за последствия. "Ну не убьет же он меня, в конце концов!" было моим основным и решающим аргументом, после чего рассудок, посмотрев на меня как на сумасшедшего камикадзе, окончательно капитулировал. Я победно улыбнулась и потянулась за бутылкой.
Зайдя в ванную, я обмотала шампанское полотенцем и, чудом открыв бутылку без спецэффектов, умудрилась не пролить драгоценную жидкость, которая была моим счастливым билетом на запрещенную вечеринку.
Не задумываясь, я хлебнула из бутылки и закашлялась, почувствовав в горле шипучее бурление вкусного алкоголя. Но цель была поставлена, и я, делая большие глотки, продолжила методично будить своего Черного Лебедя, подготавливая его к воплощению задуманной идеи.
Эффект не заставил себя долго ждатьшипучий алкоголь ударил в голову, по венам побежала игристая кровь, и я растянула губы в улыбке. Посмотрев в зеркало, я отметила, что мои и без того румяные после солнца щеки горят, а глаза блестят темным огнем, не предвещая ничего хорошего завтра. Нужная кондиция храбрости была достигнута, и я была готова к подвигам. Я прислушалась к ощущениям, но мой рассудок сложил все полномочия и удалился, громко хлопнув дверью, а за последствия в данный момент отвечали эмоции, которые вместе со мной радостно поглощали шампанское.
Я улыбнулась своему отражению, а мой проснувшийся Черный Лебедь, грациозно вытянув длинную шею после долгого сна, посмотрел на меня темным взглядом и с видом "с чего начнем?" был готов на любую авантюру.
Глава 4
Следующим пунктом после шампанского в программе была гардеробная. Здесь выбор был невелик. Я решила, что чулки с поясом, правда без трусиков, которые пали смертью храбрых, а также мое ударно-дробящее системы "Шанель", как нельзя лучше подойдут для моих целей. Оставалось решить, что накинуть сверху. Глянув на походный гардероб Барретта, я надела одну из его черных рубашек от Армани, подпоясав ее широким мужским ремнем, завязала на шее его галстук с раута и для завершения образа застегнула манжеты запонками из черных бриллиантов.
Оставался последний атрибут, который я случайно нашла среди мужских аксессуаров и который посчитала совершенно обворожительным.
Расплетя косу, я встряхнула вьющиеся во влажном климате локоны и поудобнее подколола непослушную челку "невидимкой" с бантиком. Посмотрев на себя в зеркало, я осталась абсолютно довольна внешним видом Черного Лебедяк запретной вечеринке он был готов.
Где-то на краю сознания мой рассудок на мгновение проснулся и прокричал "Харт! Опомнись! Не серди Дьявола!", но мой Черный Лебедь со словами "Дьяволмое второе имя, я с Ним разберусь!" уверенно отмел все сомнения и резко захлопнул дверь перед рассудком.
Отхлебнув для храбрости еще изрядную порцию "Дома", я подхватила свой сотовый и направилась в гостиную.
Через французское окно можно было увидеть, как Барретт сидел в той же позе и делал очередную затяжку. Задержав дым в легких, он медленной струей выпустил облако в звездное небо, демонстрируя идеальную крепкую шею и адамово яблоко. На минуту мы с Черным Лебедем залюбовалась представшим перед нами зрелищембыло в этом ритуале, равно как и в мужчине, исполнявшем его, нечто темное, по-мужски сексуальное, и совершенно завораживающее.
Бесшумно выйдя на палубу, я положила сотовый на небольшое кресло рядом, выбрала из каталога тему "After Dark" и, не задумываясь, врубила плеер на полную мощность.
От неожиданности Барретт резко поднял голову и бросил на меня затуманенный взглядон определенно не ждал гостей на свой приватный вечер.
Я медленно сделала сначала один шаг, затем другой, стараясь не упустить зрительного контакта с Дьяволом. И он смотрел, смотрел внимательно, Взгляд Барретта из свинцового превращался в урановый, я кожей осязала его энергетикубудто я попала под сильное радиоактивное облучение.
"Господи, что я натворила!" пронеслось у меня в голове, выветривая пары алкоголя. Осознание пришло в секундув этот момент он плохо себя контролирует и сейчас может свернуть мне шею в один прием. Но обратного пути не было, вернее, я не хотела поворачиваться и уходить. Где-то на краю сознания оставалась призрачная надежда, что он мне не причинит зла, ведь ЯЧАСТЬ ЕГО.
Этот спокойный и одновременно тяжелый взгляд приковал меня к полу, но я глубоко вдохнула и наперекор ему сделала еще несколько шагов в такт музыке, которая медленно смешивалась с дымным витиеватым облаком и растворялась в воздухе. Барретт сделал очередную глубокую затяжку и не спеша выпустил дым, а я, пряча животный страх за улыбкой, медленно опустилась на колени. Плавно выгибая спину, словно кошка, я начала преодолевать остаток пути, чувствуя сопротивление, будто шла против сильного ветра. Проведя на полу мысленную линию, я медленно перешагнула ее коленями и ощутила позвоночником тот рубеж, ту точку невозврата, после которой стало ПОЗДНО. Сейчас, преодолев эту черту, я знала, что провалюсь в бездну вместе с Дьяволом.
Остановившись перед массивным столиком, я оперлась на него ладонями и встала на ноги. Прогнув спину, я красиво вывела попой восьмерку и аккуратно разместила колени на прочной поверхности, отодвигая в сторону стакан с коньяком.
Барретт медленно выдохнул очередное облако дыма и, судя по затуманенному спокойствию в глазах, прикидывал в уме, как со мной поступитьсвернуть шею сейчас или позже. Душа ушла в пятки от страхано я тихо выдохнула и, сдерживая сердцебиение, продолжила воплощать свою идефикс в реальность.
Разведя ноги как можно шире, я вычерчивала бедрами круги в позе наездницы и одновременно расстегивала ремень. Разместив его сзади под ягодицами, я начала медленно-медленно протягивать его между бедрами вперед и, приподнимая тем самым полу рубашки, показала, что на мне нет трусиков. Барретт перевел взгляд на мой живот и отхлебнув коньяк, спокойно смотрел, как я стимулирую клитор его ремнем, оставляя на нем свое возбуждение и запах. Пропустив кожаную полосу по всей длине, я резко махнула кистью в сторонуремень вжикнул и, слегка хлестнув по предплечью Барретта, приземлился рядом.
Дьявол даже не пошевелился, взгляд его, как и прежде, был спокоен, но сейчас я, как никогда, чувствовала себя в клетке с опасным Хищником, готовым прикусить меня за горло.
В очередной раз спрятав страх за улыбкой, я тихо перевела дух и, опершись ладонями о стол, в одно движение встала на ноги, не выбиваясь из музыкального ритма.
Теперь в игру вступал еще один атрибут. Я прикоснулась к галстуку и, зажав его между большим и указательным пальцами, нежно провела снизу вверх по всей длине, чувствуя ладонью дорогой шелк. Внезапно, в такт "After Dark", я резко дернула за узел, освобождаясь от этого "плена", и тут же развернулась к своему зрителю спиной.
Широко расставив ноги, я выписывала бедрами незамысловатый узор в такт завораживающей музыке и, медленно опуская руки, вела галстук, словно натянутую тетиву, вниз по пояснице, лаская им талию и попу, очерчивая им бедра и колени, поглаживая им голени и щиколотки. Достигнув каблуков, я обернула галстук вокруг левой лодыжки и туго завязала его узлом, стараясь следовать музыкальному ритму. Коснувшись к щиколоток, я стала медленно подниматься, прочерчивая указательными пальцами шов на чулках. Дойдя до складочек у основания ягодиц, я немного сжала полупопия и, слегка их приподняв, раздвинула, будто приглашая полюбоваться моим таинством, которое было прикрыто длинной рубашкой. Внезапно мой Черный Лебедь усмехнулся, и я, следуя его наитию, оттянула резинки на пажах и хлопнула ими по попе в такт аккорду. От острых ощущений я зажмурилась, и даже музыка не смогла заглушить звонкий шлепок по ягодицам.
Будучи к Барретту спиной, я не видела его реакции, но чувствовала позвоночником, что стою на краю пропасти. Глубоко вдохнув, как перед прыжком в неизвестность, я в такт музыке прочертила попой восьмерку и продолжила шоу.
У меня был припрятан еще один небольшой козырь в рукаве, ну почти в рукаве. Слегка покачивая бедрами в такт музыке, я расстегнула пуговицы и резко развернулась лицом к Барретту, оттягивая полы рубашки назад. Медленно выдыхая дым, он внимательно сканировал взглядом мое белье, вернее наручники, одно незакрытое кольцо которых было продето через бюстгальтер во впадинке, а второе через пояс для чулок на талии, тем самым красиво растягивая цепь на моем животе.
Дьявол поднял глазаи внутри меня все сжалось от страха. Его взгляд стал осмысленным и тяжелымон таил в себе нечто абсолютно темное, запретное, он подавлял твою волю, он будил твои звериные инстинкты, на которые цивилизованное общество наложило ТАБУ. Но мой Черный Лебедь был настойчив и продолжал вести жесткую линию в исполнении задуманного.