Девушка настороженно посмотрела на него, но любопытствующее желание в ее глазах захватило Ларкена, подманило его ближе. Заставило его позабыть о том, что он должен был играть роль бесполого кузена Холлиндрейка, а не соблазнять эту леди, предоставленную его заботам.
Поцелуй меня, казалось, шептали ее полуоткрытые губы. Поцелуй меня прежде, чем этот момент закончится.
Вопреки всей рассудительности, которой он обладал, хотя, по правде говоря, многие поспорили бы, что ее не так уж и много, Ларкен притянул ее ближе и прижался губами к ее губам, вкушая сладкую нежность, которую они предлагали.
Это было настолько неземное ощущение, настолько божественное, что он почти остановилсяпотому что чистота и невинность ее отклика очень сильно противоречили ее взглядам и платью. Затем эти первые робкие моменты растаяли, когда мисс Лэнгли открылась для него, позволив исследовать ее губы и еще чуть больше когда его язык раскрыл их еще шире и у нее вырвался головокружительный, земной, ничем не сдерживаемый вздох. Этот вздох, этот сладкий звук был подобен зову сирены, и Ларкен углубил поцелуй, исследуя ее, пробуя, быстро сходя с ума от желания. Он обнял девушку, перекатил их обоих так, что теперь он закрывал ее своим телом, мог ощущать ее под собой.
Вместо подобающих девушке протестов, она двинулась в ответ, выгнув бедра ему навстречу, ее тело ожило под ним, ее пальцы перестали крепко цепляться за отвороты сюртука и распластались на его груди, один из них прижался к рубашке как раз поверх его бьющегося сердца, где начало пробуждаться что-то еще.
Что-то такое глубокое, такое первобытное, что оно заставило Ларкена еще больше желать ееему хотелось поглотить ее, словно умирающему от голода человеку.
Он никогда не вел себя так безрассудно, так опрометчиво. Ларкен, шпион, которому никогда не нужна была карта, который мог выбраться из самых искусных ловушек, полностью потерял ориентацию от ее поцелуя.
Талли не имела понятия, как все это произошло. В одно мгновение она мчалась вдоль изгороди в поисках Брута, а в следующее она оказалась в его руках, в его объятиях, переплетаясь руками и ногами с человеком, которого она никогда и не думала найти.
О, нет, не мистера Райдера, а его. Того, кого она воображала бесчисленное множество часов.
Бесшабашного дьявола, который не станет церемониться, не будет ждать, пока они окажутся на ступенях перед священником, чтобы взять то, что он желает.
Мужчину, который схватит ее в объятия и сделает ее своей без всяких колебаний.
Даже без слов «с вашего позволения, миледи».
И не важно, что Талли воображала себе этот момент чаще, чем готова была признаться, но в своих невинных мыслях она никогда не представляла его подобным образом.
О, небеса, но когда он заглянул в ее глаза, и она увидела пылающее неистовое желание, конфликт в его темном, мрачном взгляде, ей захотелось раскрыть все секреты, которыми он обладает.
Этот человек превратился из скучного, нелепого кузена ее зятя в самого желанного мужчину в Англии.
Какого только можно себе представить.
Поцелуй меня, молча внушала ему Талли. Поцелуй меня прежде, чем этот момент закончится.
И он так и сделал, к ее вящему удовольствию и трепету, к ее абсолютной панике, которая уступила дорогу страстному огню в тот же момент, когда его губы коснулись ее губ.
Она пропала и остальное неважно.
Ни Фелисити и ее неустанное сводничество. Ни Пиппин и «тетушка Минти» и все их проблемы.
Имел значение только этот мужчина, и Талли хотелось, чтобы его поцелуй никогда не кончался, потому что он пробудил в ней новый мир неизведанной страсти.
Когда его твердые, упругие губы накрыли ее рот и его язык дразнил ее собственный, она ощутила себя раскрытой, приведенной в состояние необычайной настороженности. Ее тело пробудилось к жизни, выражая вслух все те желания, которые она так долго держала в узде.
О, Боже правый, если он целует ее губы, гладит волосы, так почему же ее бедра начали дрожать, а тело внизу так напряглось?
Потому что, лукаво подумала Талли, ей хотелось, чтобы он коснулся, подразнил ее там, точно таким же образом, каким нежно перебирал ее выбившиеся локоны, а после этого выпали шпильки из ее волос; с тихим звоном они приземлились в траву, словно звякнул ключ, открывая замок, освобождая ее.
Райдер продолжил целовать ее, переместившись к ее шее, затемк мочке уха, дразня и покусывая ее.
Его руки блуждали по бархату платья, а ее кожа под тканью оживала пылающей дорожкой огня.
Коснись меня, коснись меня снова, захотелось умолять ей. О да, здесь, почти выкрикнула девушка, когда его пальцы задели округлость одной груди, ее сосок напрягся под платьем.
Оба ее соска напряглись. Талли чувствовала себя крайне порочной, открываясь его прикосновению этот мужчина заставлял ее ощущать себя такой испорченной. Заставлял ее думать о таких губительных таких грешных вещах
О, один момент. Она? Грешит? С мистером Райдером?
Талли распахнула глаза, звук рассерженного лая и рычания Брута пронзил ее одурманенные желанием чувства.
Господи! Она целовала викария.
Почувствовав, что ее внимание переключилось, мистер Райдер прекратил восхитительные покусывания, и ее шею начало покалывать, когда холодный вечерний ветер заменил тепло его губ. Он приподнялся, и на мгновение в его темных глазах отражалась только страсть, но затем в них возникло осознание, за которым быстро последовало то же самое потрясение, как представила себе Талли, которое ощутила она.
Мисс Лэнгли, я я я
Она приложила палец к его губам, как для того, чтобы удержать его от произнесения невнятных извинений, так и по другой причине.
Пожалуйста, сэр, больше ни слова,прошептала она.
Но мисс Лэнгли
В этот раз она закрыла мистеру Райдеру рот ладонью и бросила на него сердитый взгляд, к которому обычно прибегала Фелисити, обнаружив, что Брут погрыз еще один бесценный предмет мебели Холлиндрейка.
Не шумите же, сэр!Она понизила голос и помолчала.Потому что я считаю, что мы здесь не одни.
Ларкен прищурил глаза. Не одни? Что, черт побери, это значит?
Именно то, что она сказала, потому что как только он замер, то расслышал не только Брута, но и хруст травы, шелест одежды за несколько проходов от них.
Они были не одни.
Кто-то еще находился в лабиринте. Молчаливый, неизвестный человек, вторгшийся сюда без разрешения. В точности так, как сказала мисс Лэнгли.
В порыве раздражения мисс Лэнгли выбралась из-под него, в то время как он сам пытался подняться на ноги.
Теперь, если бы он являлся викарием, или даже джентльменом, то подобное открытие повергло бы его в состоянии паники из-за того, что он скомпрометировал девушку перед свидетелем, но мысли Ларкена были далеки от этого.
Его инстинкты, и так уже гудевшие от желания, сейчас кричали во весь голос. Кто, черт побери, слонялся там? Крался по поместью Холлиндрейка, словно вор?
И только одно имя пришло ему на ум.
Дэшуэлл!
Ларкен начал наклоняться, чтобы вытащить нож, который держал за голенищем сапога, но его остановила еще одна вспышка яростного лаяи что еще хуже, услышав недовольство Брута, мисс Лэнгли снова сорвалась с места.
Как, ад и все дьяволы, ей удалось так быстро прийти в себя? Не говоря уже о том, чтобы улизнуть от него? Он тихо выругался, бросаясь вслед за ней по узкой, поросшей травой тропинке.
Господи, как он должен будет остановить Дэшуэлла, если мисс Лэнгли окажется между ними? И что, если этот ублюдок поймает ее первый? Этот тип без зазрения совести воспользовался леди Филиппой как щитом, когда попал в ловушку на балу у Сетчфилдов, так что кто знает, на что он будет способен, когда ему в лапы попадет мисс Лэнгли?
При этой мысли внутри него поднялся раскаленный, безответный гнев. Дэшуэлл не посмеет этого сделать.
Но Ларкен знал, что тот посмеет, и этого было достаточно, чтобы подстегнуть его, и он оказался прямо у нее за спиной, достаточно близко, чтобы поймать ее. Затем, как нарочно, прямо когда он протянул руку, мисс Лэнгли снова споткнулась из-за элегантных туфелек, и у него не было времени уклониться, и во второй раз Ларкен свалился и увлек ее за собой.
Эта девица сведет меня в могилу. Либо свернет мне шею, либо сведет с ума страстью. Но прежде, чем он сумел решить, что именно его ждет, последовала новая вспышка лая и рычаний Брута.
На этот раз у входа в лабиринт.
У входа? Как, дьявол его забери, этот парень так быстро нашел выход из лабиринта?
Должно быть, у мисс Лэнгли возникла та же мысль, потому что она выругалась по-русски, ничуть не меньше, точно так же, как это ранее сделала ее сестра, и в то время как викарий, вероятно, отругал бы ее за подобный грех, вкупе с множеством других неблагоразумных поступков, Ларкен сосредоточился на более насущной проблеме.
Дэшуэлл удирал. Как только этот коварный парень доберется до парка, то сможет укрыться в любом уголке обширного поместья герцога, убегая, словно быстроногая лиса от преследующих ее гончих.
Он потянулся вниз и, игнорируя руку мисс Лэнгли, которую та протянула, чтобы помочь ему подняться, вытащил из сапога нож, не обратив внимания на ее удивленный возглас, и обернулся кругом, чтобы вернуться той же дорогой.
К черту джентльменские обязательства, она сможет сама расправить платье и подняться на ноги без него, подумал он, ускоряя шаги.
Мистер Райдер, что вы намерены делать?прошептала она ему вслед, когда он завернул за угол и направился на открытое пространство, где Брут рычал так, словно заставил отступить всю французскую армию.
И его невидимый противник отступил тоже, потому что, когда Ларкен добрался до выхода, нарушитель исчез, кем бы он ни был.
Рядом с окутанными тьмой деревьями на краю лужайки раздался стук копыт, и это означало, что неизвестные спешно обратились в бегство, и они скроются из виду задолго до того, как Ларкен сумеет приказать привести себе лошадь и устроить погоню.
Но они не сумели уйти невредимыми, потому что на лужайке сидел Брут с собственным трофеем.
С сапогом, который он гордо держал за каблук.
А когда Ларкен присел, чтобы рассмотреть его, то испытал второе потрясение за этот вечер.
Это был не ботфорт. И не изношенная, грубая обувь моряка.
Скорее, этот сапожок на низком каблуке принадлежал женщине.
Женщине? Что может заставить женщину скрываться в засаде рядом с домом Холлиндрейка, где готовится прием гостей?
Безумие,пробормотал он.
Прошу прощения?переспросила мисс Лэнгли позади него. Она вышла вперед и огляделась.О, как опрометчиво. Вы позволили им ускользнуть.
Не по своей воле,ответил ей Ларкен, стараясь не обращать внимания на побуждение схватить ее руками за горло. Позволил им ускользнуть, как же! Если бы не она, и не эти ее проклятые нелепые, громоздкие туфли, он поймал бы самого дьявола.Однако Брут сумел украсть вот это.Он протянул ей сапожок.
О, святые небеса,воскликнула девушка, отшатнувшись назад и закрыв руками рот.
Это всего лишь сапог,проговорил Ларкен.
Да, я знаю это, мистер Райдер. Просто так случилось, что это мой сапог.
Глава 6
Как это пониматькузен Холлиндрейка наблюдал за нашими окнами?прошептала Пиппин на следующее утро, когда она и Талли двигались вдоль буфета, выбирая завтрак с переполненных едой блюд, стоявших перед ними.
Благодатная перемена по сравнению с днями, проведенными на Брук-стрит, размышляла Талли, перемещаясь вслед за кузиной.
Ты все верно расслышала. Мистер Райдер здесь для того, чтобы шпионить за нами,прошептала она в ответ, бросив через плечо взгляд на другой конец комнаты и осознавая, как сильно изменилась их жизнь за последние шесть месяцев. Теперь им приходится тесниться возле буфета, шепотом обмениваясь секретами, потому что во время трапез рядом всегда находились родственники или слуги. Громадное различие с необходимостью относить подносы в салон пустого дома рядом с Гросвенор-скверв единственную комнату, которую они могли позволить себе обогретьили спускаться вниз в кухню, посидеть у плиты с миссис Хатчинсон.
Чушь!с жаром произнесла Пиппин, привлекая внимание других персонледи Чарльз, леди Дженивы и леди Стэндон.
Талли бросила на нее удрученный взгляд и заговорила еще тише.
Он не тот, кем хочет казаться. Когда ты с ним встретишься, то поймешь, что я имею в виду.
Пиппин готова была поспорить с этими словами, но, еще раз оглядев комнату, она мудро решила держать язык за зубами.
Леди Чарльз выглядела доброй и миролюбивой, наслаждаясь завтраком и улыбаясь девушкам. Однако о леди Стэндон или леди Джениве нельзя было сказать то же самое; этим ярким солнечным утром обе дамы уселись на дальнем конце огромного стола и обменивались сплетнями и пикантными новостями, извлекаемыми из груды недавно пришедших писем.
Стейнс и несколько лакеев стояли наготове, завершая переполненную картину.
Холлиндрейк и Фелисити позавтракали раньше и уже отправились по различным делам, требовавшим их вниманияХоллиндрейк погрузился в управление обширным поместьем, а Фелиситив суматоху по поводу ожидавшегося сегодня днем приезда многочисленных гостей.
Поэтому здесь отсутствовал только один человек, но Талли испытывала облегчение от его отсутствия.
Потому что с тех пор, как она вырвала сапог из рук мистера Райдера, девушка терялась в догадках, как этот предмет мог попасть в лабиринт и кто мог носить его. Но если и было что-то более удивительное, так это преображение самого мистера Райдера.
Торопливо сунув нож обратно в сапог, он поднял на нее взгляд.
Я я я не испугал вас, нет?спросил викарий.Я так рад, что забыл убрать этот нож. Я положил его туда, чтобы у меня был хотя бы один столовый прибор на тот случай, если на постоялых дворах их будет не хватать.Он слегка пожал плечами, а затем добавил:Мы должны сообщить его светлости о том, что вокруг бродят бандиты.
Прежде, чем она смогла возразить в ответ на это нелепое предложение, мистер Райдер схватил ее за локоть и повел в сторону дома, несколько раз оглянувшись через плечо, словно ожидая, что их будет преследовать целый отряд разбойников. Он не отпускал Талли до тех пор, пока они не добрались до дома, и то сделал это только тогда, когда они оказались в дверях салона.
Жар его пальцев обжигал ее кожу, и Талли то и дело поднимала голову и бросала на него взгляд, пытаясь обнаружить того мужчину, который обнимал ее и которого она целовала, но лицо мистера Райдера выражало лишь вежливую стойкость. Словно он только что провел самый скучный из всех вечеров, только и делая, что играя с ней в вист.
Доброй ночи, мисс Лэнгли,сдавленным голосом произнес мистер Райдер, а затем направился к Холлиндрейку, чтобы шепотом сделать ему доклад. Проделав это, он вышел, не поклонившись, и поднялся по лестнице сдержанным, неторопливым шагом.
Талли некоторое время смотрела ему вслед, сжимая в руках свои туфельки и одинокий сапог, пытаясь соединить в одну мелодию все эти запутанные, нестройные ноты, прозвучавшие в ночи.
Этим она и занималась большую часть ночи, лежа без сна в кровати, разрываясь между воспоминаниями о том поцелуе и о том, как холодно мистер Райдер отстранился от нее. И к ее разочарованию, ничто не становилось понятнеетолько раздувало ее любопытство до новых высот.
Кто же этот кузен Холлиндрейка? Этот незнакомец?
Пиппин потянулась через Талли с вилкой в руке и подцепила несколько сосисок, добавив их к горке еды на своей тарелке, а затем, после размышления, положила еще несколько на тарелку тетушки Минти.
Без сомнения, ты ошиблась,прибавила она, кладя себе вторую лепешку и кружочек сбитого масла.Не думаю, что мистер Райдер приехал сюда, чтобы шпионить за своим кузеном.
Талли бросила взгляд на переполненные тарелки в руках Пиппин и покачала головой. Как будто тетушка Минти сможет все это съесть. Затем, еще больше понизив голос, она ответила:
Он изучал дом словно искал что-тоДевушка сделала паузу и выгнула брови, потому что она не осмеливалась даже произнести это вслух.
Или кого-то,закончила за нее Пиппин.
Талли с облегчением выдохнула. Конечно же, ее кузина увидит ситуацию в том же свете, что и она сама. Оглядевшись, дабы убедиться, что никто не видитглавным образом, леди Дженива, которая держала Брута в страхеона столкнула со своей тарелки сосиску для песика, который сидел на задних лапках и очень мило выпрашивал угощение. Но вместо того, чтобы приняться за завтрак, собачка негромко зарычала. А если и это не было достаточно неожиданнымпотому что Брут любил сосискито затем Пиппин едва не сбила ее с ног единственным вопросом.