Что, шмара Очнулась? Думала не найду тебя? Думала больничку залегла и все, долги отдавать не надо будет? А потом еще и спрятаться решила? Думала Гарик тебе что, все простит? Спишет? Не-е-ет. Все отдашь.
В ответ ничего не стала придумывать. Ответила так, как есть с трудом пошевелив губами:
Что вам от меня нужно? Я после комы потеряла память и потому не только о долгах не помню, но вас тоже, словно в первый раз вижу. Кто вы? Сколько я вам должна? Чем вы можете подтвердить свои требования? не знаю, чего я ждала, но точно не удара ногой под ребра и «ухода» в уже знакомую темноту.
Вот только в себя после этого я пришла уже не от «нежных» похлопываний, нет. В этот раз я тонула. Как? Да просто все как дважды два. Волосатый придурок топил меня в ведре с водой. Засовывал мою голову воду и ждал пока я трепыхаться начну, и так раз пять, пока в его «умную голову» не дошло, что я уже не просто очнулась, а того и гляди по новой отчалю в небытие. Вот тогда это оно и заговорило вновь.
Ты мне сказки рассказывать не начинай, не надо. Много вас таких, сказочников. Деньги и травку все горазды брать, а как отдавать время приходит вы по углам да норам прятаться начинаете. Твое дело знать, что ты мне должна. Много должна. Понятно? Карточку твою я забрал. Сколько на ней?
Десять тысяч, с горем пополам прошептала я, отдышавшись.
Мало, озвучил свое решения державший меня за шкирку гоблин. Вот только в этот раз я тебя никуда за остатком долга не отпущу. Будешь на цепи сидеть, пока муж не выкупит.
Не выкупит, разочаровала его я. Он после комы парализованный у своей мамочки в квартире лежит, соврала я. а этой мымре я и даром не сдалась.
А если пацанку твою прихватить? За нее она заплатит?
Фиг тебе. За мою девчонку она гроша ломанного не даст. Даже в полицию заяву не кинет. Вздохнет с облегчением и помолится за тебя. Я сама долг отдам. Скажи только, сколько?
Вот же Связался с тобой, тварью. Страшная, злая как крыса помойная и нищая как негры в Африке. Тебя даже в бордель не продашь. Кому ты такая нужна там будешь? На опыты тебя продать что ли? А, что? Это мысль. Слышь, ты? он встряхнул меня как тряпочку и добавил. Будешь крысой для опытов. Есть у меня один знакомец. Может и позарится на тебя.
Очередной удар по голове вновь отправил меня «отдыхать» и отдыхала я, судя по всему, не просто долго, а очень долго, потому как за это время декорации вокруг меня разительно поменялись. А если честно, то в первое мгновение я решила, что ослепла, потому как вроде бы очнулась, а светлее не стало. Глазами лупаю, а толку ноль. Закрыла их и, подавив приступ паники, начала анализировать обстановку, опираясь на другие органы чувств. Во-первых, запахи. Пахло просто отвратительно, но знакомо. В последний раз я чувствовала эти ароматы в пыточной Матвея: запах мочи, застарелой крови, сырости, плесени, затхлый воздух подвала или погреба. Во-вторых, диагностика себя родимой. Рукицелые. Пальцы не сломаны. Лицоразбитые губы распухли, челюсть двигается с трудом, глаза заплыли. Может быть поэтому видимость в ноль? Ребраболят, но вроде бы целы. Ногиединственное что, не болит. Уже хорошо. А вот звон, раздавшийся одновременно с моей попыткой ими пошевелить, наводит на нехорошие мысли.
Судя по всему, на цепь меня все же посадили. Одна нога явно тяжелее другой, а холод металлического браслета на щиколотке спутать с чем-то другим просто не возможно. Та-а-ак Что еще? Лежу на тонком матрасе, на бетонном полу. Стена возле менятоже бетон, а если точнее, стена, похоже, из залитого в опалубку не оштукатуренного впоследствии бетона. Холодная. Подушечку не дали. Одеялко зажали. Одежда моя, еще мокрая. Плохо. Кроссовки на моих ногах моихорошо. О! Справа тряпка какая-то колючая, большая. Это, наверное, вместо одеяла. Пахнет она грязным телом, кровью и немного нафталином. Выбирать не приходиться. Укутываюсь потому, как четко осознаю, что самая главная моя задачавыжить, а конкретно в этот моментвысохнуть и согреться. А еще понимаюзаболею, останусь в этом подвале навсегда. И вот только после этого меня начинает трясти. Приходит понимание того, что я вляпалась, и куда попала. Тревожат мысли о дочери. И только знание того, что осталось она с Кириллом дает мне надежду на то, что с ней все будет хорошо.
Глава 13
Выполнить полное погружение в свои горестные думы мне помешал звон цепей. Самое страшное в этом звучании было то, что я хорошо понималая не шевелюсь, моя цепь не звенит. Но этот звон окружает меня со всех сторон. Я гоблина волосатого с его побоями так не испугалось, как этого звона, а потому не сразу сообразила, что не так уж и много цепей звенит недалеко от меня. Не раз и не два стукнутая головушка наконец-то заработала в полную силу, и я сподобилась спросить:
Кто здесь? ответ на мой вопрос последовал не сразу. Сначала стих звон цепей, а вот потом, хриплый и какой-то надтреснутый, сипящий голос произнес:
Очнулась?
Кто здесь? повторила вопрос я и добавила. Сколько нас? Где мы?
Не торопись детка, ответили мне. Все узнаешь.
Не слушай её, подключился к нашему разговору еще один голос. Он звучал чуть лучше, чем первый, но был таким же тусклым и невыразительным. Светка здесь дольше всех. Последнее время все реже и реже в себя приходит, а когда приходит, то в эти моменты с головой редко дружит. Нас сейчас четверо, вместе с тобой. Сидим мы на цепи в подвале Кушнаковского Валерия Михайловича. Ни о чем тебе это имя или фамилия не говорит?
Нет.
Странно Мы вот к этому доктору сами на прием приперлись, и рассказали ему все о своей жизни и здоровье тоже сами. Вот только в гости к нему не по своей воле попали.
Гостевые апартаменты нам этот мудак выделил одни на всех, заговорила более звонким голосом третья невидимая мной собеседница. Не знаю, для чего изначально строился этот каменный мешок, но потолок в нем метрах в четырех от пола, стены глухие, люк в потолке ровно посередине. Цепи, которые нас удерживают, довольно длинные, но друг до друга, как и до середины помещения, мы все равно не достаем. Вот и представь величину наших покоев. День наверху настанет, у нас лампочка тусклая под потолком зажжется, а когда наш хозяин решит нас навестить, другая вспыхнет, очень яркая.
Зато у нас матрасики есть, личные, заговорила первая. А еще одеяло и ведро вместо туалета у каждой свое.
Ага И шрамы на морде, и не только, у нас у каждой свои. Вторая, определила по голосу я, а она продолжила. Давай знакомится. Я Ксения. Мне двадцать три года. Была студенткой института Искусств. В январе этого года пришла на прием к гинекологу Валерию Михайловичу. Хотела аборт сделать. Забеременела от любимого, а он как узнал радостную весть, свалил в голубые дали. А я Вот Аборт мне доктор, правда, сделал, здесь, в подвале. И не один Большего она сказать не смогла. Захрипела и начала задыхаться. Ее рассказ продолжила первая, Светлана.
Не реви, дура. Горло сорвешь, опять неделю разговаривать не сможешь. А ты, мелкая, не слушай их. Не сумасшедшая я. Еще нет. Врут они все. Наш доктор добрый. Режет нас, но обязательно зашивает. И шрамы старается делать косметические, аккуратные. Ну, а что не получается еще, так не его в этом вина. Учится человек. Хирургом стать мечтает, пластическим. Заботливый он, кормит, поит, сам трахает, сам аборты делает. Правда аборты на живую, а вот режет и шьет под наркозом, местным. Тихий смех, раздавшийся после ее слов, ужаснул.
Хватит ржать, заговорила третья, давая мне понять, что смех тоже принадлежал Светлане. После твоего смеха удавиться хочется, проговорила она и, глубоко вздохнув, продолжила:Светке двадцать пять и она в этом гостеприимном подвале уже больше двух лет. Пять абортов перенесла, а ведь пришла к доктору на прием потому, как очень долго забеременеть не могла. Вот он ее и вылечил. Она единственная из нас троих замужем. Меня Настей зовут. Мне двадцать. Я здесь десять дней уже. Мама меня одна растила и умерла пару месяцев назад. У доктора на приеме я оказалась, когда медосмотр проходила. Он мне болячку якобы нашел и лечение назначил. Так я к нему второй раз пришла и тут оказалась. Абортов он мне не делал, а вот резать уже резал. Красавицей мне больше не быть. Да и из подвала этого мы уже не выйдем. Света троих ушедших на тот свет помнит, а сколько их до неё было? Доктор наш не молоденький уже. Лет сорок ему. Давненько, наверное, уже «практикует». Маленький, плюгавенький, но сильный, сволочь. Руки как железные. Не зря говорят, что сумасшедшие и маньяки непомерной силой обладают. Мы все трое высокие, черноволосые и не слабые, а против него как травинки в поле против ветра. Вот полночи сидим и гадаем, на кой черт ему девчонка подросток понадобилась? Зачем он тебя сюда притащил? Может ты беременная?
Нет, девочки, не беременная и не подросток. Мне уже двадцать три. Дочка есть. Зовут меня Леной. В гости к вашему доктору я попала по собственной глупости. Наделала долгов, а отдать вовремя не смогла. Попала в аварию, пролежала в коме пять месяцев, очнувшись, забыла почти все о своей прошлой жизни и о долгах в том числе. Вот только они про меня не забыли, догнали и отомстили. Продал меня один придурок на опыты. Оправдания мои даже слушать не стал. Вот как-то так.
Ну, тогда Добро пожаловать в ад, подруга, подвела итог Ксения.
На этом наши разговоры в этот день, ну или ночь, закончились. Новый световой день начался спустя пару часов. Высоко под потолком зажглась тусклая лампочка, приветствуя новый день и новый поворот в моей жизни.
Глава 14
Тусклый свет и то, на каком расстоянии мы находились друг от друга, а также плачевное состояние моего лица, не позволили мне разглядеть моих соседок получше. И все же отекшее лицо с заживающим шрамом на правой щеке одной, белые «нашлепки» на лицах двух других, неровно обрезанные почти под корень волосы, вспухшие рубцы на руках и ногах я рассмотреть сумела. Понять, как и кого зовут смогла, стоило им только заговорить и первой опять была Света.
О, девки Сейчас благодетель явится, будет медосмотр проводить, ее «спальное» место находилось прямо напротив меня.
Неправда твоя, вступила в разговор Ксения, садясь на своем матрасе в уголочке слева от меня. сначала Лота наши горшки заберет и Ленке личный лоток для естественных нужд выдаст.
Настя, находящаяся справа от меня, в разговор вступать не стала. Зато под потолком раздался резкий противный скрип, а следом за ним грохот откинутой в сторону массивной, по звуку, крышки. Квадратный люк, как и потолок, был хорошо освещен и потому не заметить упавший в вниз и звякнувший о бетонный пол металлический крюк, привязанный к обычной бельевой веревке, было просто невозможно. Вопрос «Зачем?» задавать не пришлось. Веревка очень ловко качнулась, и крюк оказался возле Светланы. Сноровисто подцепленное на него ведро, стоявшее раньше чуть в стороне от матраса, на котором сидела женщина, пояснило разговор о горшках. Не видимая мною Лота поменяла ведра, использованные по назначению на чистые, и выдала мне таким же способом такое же «приспособление». Глядя на это действо, в моей голове возник вопрос: «А нельзя ли». Вот только задать его я не успела, потому как сверху в люк, начала опускаться длинная, легкая лестница, а под потолком зажегся словно целый прожектор.
Дорогие кроссовки, спортивный костюм, чемоданчик фельдшера в левой руке, электрошокер в правой, ежик тусклых седеющих волос, сутулая тщедушная фигура и бархатный голос, произнесший: «Доброе утро, девочки. Как спалось?». Именно таким я первый раз увидела этого доктора.
Наш личный врачеватель остановился у подножья лестницы, поставив на пол ярко оранжевый чемоданчик и в тот же момент подопытные девочки, словно по команде, поднялись на ноги и, поворачиваясь лицом к стене, соединили руки за спиной. А предусмотрительный Валерий Михайлович неторопливо сковал их наручниками, висевшими чуть ранее у него на поясе, и только после этого, прицепив электрошокер на пояс, приступил к утреннему осмотру. Его тонкие длинные пальцы неторопливо и очень аккуратно прикасались к лицам его пациенток, меняя повязки, а чудесный голос ласково и настойчиво требовал послушания и подчинения, обещая скорое заживление швов и облегчение боли. Закончив с ними, он повернулся в мою сторону. Его слова: «Так Кто у нас тут? Будем знакомиться?»прозвучали для меня как команда к действию. Уж припадочную я ему изобразить точно смогу. А с припадочных, да еще и калечных какой спрос? Потому резко вскочив на ноги, и быстро повернувшись в противоположную от него строну, я постаралась стремительно «просочиться» через стену. Так как волшебником я не была, то естественно со всей дури вляпалась в нее и сползла вниз уже без сознания, ну или почти без сознания, но в глазах у меня от боли точно потемнело, хотя это не помешало мне расслышать искренне изумление в следующих словах доктора.
Господи! Дура что ли? Вот так купишь товар, а он бракованный и что самое обидно ни сдать, ни обменять
Тонкие, холодные пальцы, удерживая мою голову за подбородок, повернули ее несколько раз туда-сюда, видимо внимательно рассматривая, затем прошлись по телу, ощупывая, трогая и нажимая.
И зачем ты мне? вопрос прозвучал как музыка.
Чем дольше он будет искать ответ на него, тем больше времени у меня будет для того, чтобы попытаться найти выход из этой, казалось бы, безвыходной ситуации. Еще через пару минут больной на голову эскулап убрался, на работу, видимо, опаздывал, а верная Лота приступила к раздаче пайков на сегодня. Как? Очень просто. С помощью все той же веревки, крюка и чистого ведра каждой из нас раздали по двухлитровой бутылке воды, полбулки хлеба, вареной картофелине в мундире и нескольких кусочков сала.
Ты смотри все сразу не сожри, предостерегла меня Настя, когда я начала отламывать от хлеба маленькие кусочки.
Это нам на весь день, Пояснила Ксения и добавила:Больше сегодня никто не придет, если, конечно, хозяину секса не захочется.
А Светлана поинтересовалась.
Со стеной зачем целоваться полезла? Ты же вроде ночью вполне себе адекватная была?
Не зная ничего о том, какие именно отношения связывают моих соседок с их мучителем, я решила держать свои выводы, желания и мысли при себе, а потому ответила на ее вопрос одним словом:
Испугалась, а потом задала все таки вопросы которые уже измучили мою дурную побитую голову. Девочки, скажите Лота эта всегда в присутствии доктора еду раздает и помои убирает при помощи этой веревки? Он ведь сегодня, пока она это делала, рядом с ней стоял. Нашептывал ей там что-то.
Нет, начала отвечать на мои вопросы Настя. Он бывает и не приходит несколько дней подряд. Она тогда и лестницу не спускает и сама никогда вниз не спускается.
А если за эту веревку дернуть? Она же за нее держится. Свалить ее к нам сюда, а потом закинуть крюк наверх, чтобы зацепился и по веревке этой наверх выбраться?
Вот ты дура. Во-первых, веревка другим концом к чему-то наверху привязана и Лотка за нее не крепко держится. Была тут одна, Светка рассказывала, дернула. Так та не только не упала, а еще и хозяину нажаловалась. Больше дураков не было. А во-вторых, ты же на цепи сидишь. Дергай не дергай, а вылезти отсюда все равно не сможешь. Да и Лотка не будет дожидаться тебя там с цветами и оркестром.
А Лота, она кто? С ней нельзя договориться?
Нельзя. Она раньше на нашем месте вроде была, крыша у нее на одну сторону и поехала. Теперь за своего хозяина она нам глотки зубами перегрызет. Нет от сюда выхода. Успокойся. И заткнись уже, а то Светка наслушается и опять выть начнет.
Больше в этот день мы не разговаривали.
«Светило медицинской науки» не навещало нас следующие пять дней после этого. И каждый день был, по моим ощущениям, длиннее предыдущего. И если мои «боевые» ранения неплохо заживали, то у моих соседок дело обстояло с точностью наоборот. На третий день нашего междусобойчика девчонки начали тихонько постанывать, а к концу пятого уже выли от боли. Воспалились не обработанные вовремя швы, а это значит, помочь мне в выполнении возникшего в моей голове плана они сейчас точно не могли. Придется импровизировать. После такого наплевательского лечения, работы у этого маньяка прибавилось, а значит, шанс у меня будет. Некоторые швы у его пациенток наверняка вскрывать придется, а это значит что? Это значит, у него в чемоданчике будет скальпель и ножницы.
Беспрерывный скулеж и вой позволил мне, почти не скрываясь, заняться наконец-то своей цепью. Широкий наручник, обхватывающий мою щиколотку, был крепким, а замок, удерживающий его закрытым, примитивным, но в отсутствии ключа или отмычки вполне себе надежным. Вот только у меня была возможность его открыть. Матвей в свое время вбивал в меня воровскую науку с кровью, а потому до сих пор в любой моей обуви, даже в домашних тапочках, были элементы украшения готовые послужить мне в качестве отмычки. В этих кроссовках они тоже были. А еще я все-таки надеясь на помощь моих соседок.
Сломанные ногти не помешали мне подцепить одну из маленьких металлических петелек, украшающих мою «эксклюзивную» обувь, и вытащить упругую прочную проволочку. Задать ей нужную форму я смогла без особого труда. На сам замок времени тоже ушло не много, а вот на принятие решения, обдумывание и планирование моих действий, остаток вечера и часть ночи.