Она сделана на Гавайях.
Я резко оборачиваюсь, выронив ключи из онемевших пальцев. Эдди стоит в коридоре, на самом верху лестницы, прислонившись к стене и заведя ногу за ногу; сегодня он одет в джинсы и синюю рубашку на пуговицах, которая выглядит просто, но, вероятно, стоит целое состояние.
Покачивая солнечные очки в руке, Эдди кивает на столик.
Эта фотография поясняет он, это мы с Беа отдыхали на Гавайях в прошлом году. Вообще-то мы там и познакомились.
Сглотнув ком в горле, я засовываю руки в задние карманы джинсов и расправляю плечи.
Я просто искала туалет, говорю я.
Эдди слегка улыбается.
Ну конечно.
Он отталкивается от стены и приближается ко мне. Коридор просторный, залитый светом из окна над нами, но кажется, что пространство сжимается по мере того, как подходит Эдди.
Это единственная фотография, от которой я не смог избавиться, продолжает он. Я всей кожей ощущаю, что Эдди стоит совсем рядом, его локоть почти касается моего бока. Остальные были в основном снимками с нашей свадьбы, да еще несколько фото с тех пор, когда мы строили этот дом. Но эта Замолчав, он берет рамку и разглядывает изображение. Не знаю. Я просто не смог ее выбросить.
Вы выбросили все остальные? спрашиваю я. Даже свадебные снимки?
Эдди с тихим стуком возвращает рамку на столик.
Вообще-то сжег. На заднем дворе через три дня после случившегося.
Мне так жаль, тихо говорю я, стараясь не представлять, как Эдди стоит перед костром, в котором исчезают фотографии Беа.
Он вдруг бросает на меня взгляд чуть прищуренных голубых глаз.
Не думаю, что вам на самом деле жаль, Джейн, произносит он.
Во рту у меня становится сухо, а сердце колотится. Я жалею, что поднялась по лестнице в этот коридор, но в то же время так рада, ведь если бы я этого не сделала, мы бы сейчас не стояли здесь и Эдди не смотрел бы на меня так.
То, что случилось, ужасно, пытаюсь перефразировать я. Эдди кивает, но тут же тянется ко мне; его пальцы обхватывают мой локоть, и я опускаю взгляд на точку нашего соприкосновения, на его руку на своей коже.
Ужасно, эхом отзывается он, но вам не жаль, ведь раз ее здесь нет, то можете быть вы. Со мной.
Мне хочется возразить, потому что Эдди думает обо мне ужасные вещи. Потому что ужасно быть такой. Но он правя рада, что Беа Рочестер в тот вечер села в лодку с Бланш Ингрэм. Я рада, потому что в итоге Эдди остался один.
Свободен.
Мне следовало бы устыдиться того, что он видит во мне такое, но я лишь испытываю головокружение.
Я не с вами, возражаю я, и это правда. Мы можем стоять здесь, рука об руку, но мы не вместе. Меня от Эдди Рочестера по-прежнему отделяет гребаная пропасть.
Но он дарит мне свою ленивую улыбку лишь одним уголком рта, и она делает его моложе и обаятельнее.
Поужинайте со мной сегодня, говорит он.
Мне нравится, что это звучит не как вопрос.
Да, будто со стороны слышу я свой голос, и все складывается очень просто.
Не сложнее, чем войти в дверь.
7
Я не позволила ему заехать за мнойбыло бы безумием допустить, чтобы Эдди увидел, где я на самом деле живу. От одной лишь мысли о том, что он столкнется с Джоном, меня бросает в дрожь. Нет, я хочу существовать только в мире Эдди, словно явилась из ниоткуда, непостижимая и полностью сформировавшаяся личность. В общем-то это действительно так.
Итак, мы с Эдди встречаемся в Английском селении, той части Маунтин-Брук, где я еще не бывала, но слышала о ней от Эмили. В Маунтин-Брук много «селений»: селение Кахаба, селение Овертон и сам Маунтин-Брук. Мне всегда казалось глупым использовать слово «селение» для обозначения разных частей одного и того же населенного пунктапросто используйте слово «район», вы, пафосные придурки, мы же не живем в английской глуши, но кому интересно, что я думаю?
Я паркуюсь подальше от французского бистро, где у Эдди заказан столик, молясь, чтобы после ужина он не предложил проводить меня до машины, и встречаю его под навесом в черно-золотую полоску у входа в заведение. На Эдди угольно-черные брюки и белая рубашкапрекрасное дополнение к моему темному платью цвета баклажана. Его теплая рука лежит у меня на пояснице, пока метрдотель провожает нас к столику.
Приглушенный свет, белые скатерти, бутылка вина. Больше всего мне бросается в глаза именно то, как небрежно Эдди заказывает целую бутылку, пока я изучаю в меню стоимость бокала, ломая голову над тем, что выбрать, чтобы звучало изысканно, но не оказалось слишком дорого. Выбранная им бутылка стоит больше ста долларов; я краснею, когда думаю о том, что Эдди считает меня достойной таких трат. После такого, решительно отложив меню в сторону, я с радостью позволяю ему сделать заказ за меня.
А если я выберу то, что тебе не понравится? спрашивает он, а сам улыбается.
Кожа Эдди уже не кажется такой бледной, как в день нашего знакомства. Его голубые глаза больше не выглядят покрасневшими, и я задаюсь вопросом, не стала ли сама причиной его счастья. Это пьянящая мысль, еще более пьянящая, чем вино.
Мне все нравится, отвечаю я.
Я ни на что не намекаю, но так уж выходит, и, увидев, как темнеет ямочка на щеке Эдди, я задумываюсь, что же еще такого сказать, чтобы он продолжал так смотреть на меня. Его взгляд опускается ниже. Сначала мне кажется, что Эдди смотрит на низкий вырез моего платья, но затем он произносит:
Какое у тебя ожерелье.
Твою ж мать.
Глупо было его надевать. Я очень редко совершаю безрассудные поступки, но, оглядываясь в зеркало перед выходом, показалась себе такой невзрачной без украшений. Цепочка, позаимствованная у миссис Макларен, не представляла собой ничего особенногони бриллиантов, ни драгоценных камней, лишь простая серебряная цепочка с маленьким кулоном из серебра и золота. Теперь я вдруг понимаю, что кулон выполнен в виде пчелы, и мой желудок сжимается, а пальцы комкают салфетку.
Дружеский подарок, поясняю я, стараясь выглядеть непринужденно, но сама невольно прикасаюсь к кулону, ощущая его тепло на своей груди.
Красиво, говорит Эдди и отводит взгляд. Компания моей покойной жены производит нечто подобное, так что
Запнувшись, Эдди начинает барабанить пальцами по столу.
Сочувствую, с сожалением говорю я. Я Я слышала про «Сазерн-Мэнорс», и это
Давай не будем об этом. О ней.
Эдди вскидывает голову, застывшая на губах улыбка выглядит натянутой, и мне хочется потянуться через стол и взять его за руки, но мы еще не настолько близки, не так ли? Я хочу расспросить его обо всем, что касается Беа, и одновременно забыть о том, что она была на свете.
Хочу. Хочу.
Официант подходит к столику с бутылкой дорогого вина, и я улыбаюсь Эдди.
Тогда давай поговорим о тебе.
Вскинув брови, Эдди откидывается на спинку сиденья.
Что ты хочешь знать? спрашивает он.
Я делаю паузу, пока официант наливает порцию вина для дегустации в бокал Эдди, затем жду, пока Эдди сделает глоток, кивнет и жестом попросит наполнить наши бокалы. Такое я видела только в фильмах или в реалити-шоу о богатых домохозяйках, и теперь это происходит со мной. Теперь я одна из тех, кто так ужинает.
Когда наши бокалы наполнены, я имитирую позу Эдди, откидываясь назад.
Где прошло твое детство?
В штате Мэн, спокойно отвечает он, в маленьком городке под названием Сирспорт. Моя мама до сих пор живет там, как и брат. Но я уехал оттуда, как только выдалась возможность. Учился в колледже в Бангоре. Эдди потягивает вино, глядя на меня. Ты когда-нибудь бывала в штате Мэн?
Нет, качаю я головой. Но в подростковом возрасте я прочла много книг Стивена Кинга, поэтому подозреваю, что имею представление о том, что это за штат.
В ответ Эдди смеется, как я и надеялась.
Ну, там не так много кладбищ домашних животных и клоунов-убийц, но в основном все совпадает.
Наклонившись вперед, я складываю руки на столе, не упустив из виду, как взгляд Эдди скользит от моего лица к вырезу платья. Мужчины часто бросают на меня такие беглые взгляды, но от Эдди я не воспринимаю это как нечто пугающее или нежеланное. Мне даже нравится, когда он на меня смотрит.
Еще одно новое открытие.
Наверное, жизнь здесьэто огромная перемена для тебя, замечаю я. Эдди пожимает плечами.
После колледжа я много раз переезжал. Работал с другом, занимаясь перепродажей домов по всему Среднему Западу. Поселился на некоторое время в Калифорниитам я впервые получил лицензию подрядчика. Думал, что останусь там навсегда, но потом поехал в отпуск и
Он замолкает, и я оживляюсь, не желая, чтобы вновь повисла напряженная тишина.
Ты когда-нибудь думал о возвращении?
Удивленный, Эдди наливает себе еще немного вина.
В Мэн?
Или в Калифорнию, пожимаю я плечами.
Меня удивляет, почему Эдди остался жить в месте, с которым его связывает так много плохих воспоминаний, в месте, где он кажется белой вороной, совсем слегка, но все же выделяется, даже с учетом денег и дорогой одежды.
Ну, здесь расположен головной офис «Сазерн-Мэнорс», отвечает Эдди. Я мог бы заниматься подрядами где-нибудь в другом месте, но Беа очень хотела, чтобы «Сазерн-Мэнорс» базировалась в Алабаме. Это выглядело бы не знаю. Как предательство, наверное. Если бы я перенес предприятие в другое место. Или продал. Выражение его лица немного смягчается. Это ее наследие, и я чувствую себя ответственным за его сохранение.
Я киваю, радуясь тому, что как раз сейчас нам приносят еду и этот разговор может завершиться сам по себе. Я уже поняла, насколько важна для Эдди компания «Сазерн-Мэнорс»: во время поисков в Интернете я нашла статьи о том, как спустя всего несколько месяцев после исчезновения Беа Эдди боролся за получение судебного ордера, официально подтверждающего ее смерть. Статьи были как-то связаны с «Сазерн-Мэнорс», и в них содержалось множество непонятных мне деловых и юридических терминов, но я ухватила сутьБеа должна была считаться мертвой на бумаге, чтобы Эдди возглавил компанию и управлял ею так, как хотела бы жена. Интересно, что он почувствовал, объявив о смерти жены таким официальным, окончательным образом?
Разрезая бифштекс, Эдди с едва заметной улыбкой бросает на меня взгляд.
Довольно обо мне. Я хочу послушать о тебе.
Я начинаю травить милые байки, изображая жизнь Джейн в лестном свете. Некоторые из историй реальны (средняя школа в Аризоне), некоторыенаполовину, а иные позаимствованы у друзей. Эдди, кажется, слушает с удовольствием, улыбаясь и кивая во время еды, и к моменту, когда приносят счет, я чувствую себя более расслабленной и уверенной, чем представляла себя на этом свидании.
Когда наступает пора уходить, Эдди берет мою руку и кладет ее на сгиб своего локтя, а затем мы выходим из ресторана.
Это смешно, я знаю. Яздесь, с ним. Яидущая с ним под руку. Яв его жизни. Но все же это так, и, когда мы выходим к тротуару, я поднимаю голову выше и держусь ближе к Эдди, касаясь его бедра краем платья. Ночь теплая и влажная, мои волосы вьются вокруг лица, фонари отражаются в лужах и ямках. Я гадаю, поцелует ли меня Эдди, попросит ли остаться у него на ночь. По просьбе Эдди нам завернули с собой кусок пирогая представляю, как мы вдвоем едим его на той великолепной кухне. Или в постели. Может быть, Эдди именно для этого заказал пирог? Я фантазирую, как вхожу в его дом ночью, как красиво будут смотреться в темноте точечные светильники. Как будет выглядеть задний двор, когда взойдет солнце. Как пахнут его простыни и каково на них лежать, каково этопросыпаться в его доме.
Ты что-то притихла, замечает Эдди, привлекая меня ближе, и я приподнимаю голову, чтобы улыбнуться ему.
Могу я быть честной?
Может, лучше не надо?
Я слегка толкаю его, ощущая локтем твердое и теплое тело.
Я думала о том, как давно не была на свидании.
Я тоже, отвечает Эдди.
В свете уличных фонарей он красив до боли в груди, пальцы скользят по мягкой ткани его куртки, дорогой и хорошо сшитой. Эта куртка выглядит лучше, чем любая моя одежда.
Я начинаю я, и Эдди поворачивает голову. Мне приходит на ум мысль, что он мог бы поцеловать меня прямо здесь, на улице в Английском селении, где нас любой может увидеть, но тут фантазии прерывает незнакомый голос.
Эдди!
Мы почти одновременно оборачиваемся и видим на тротуаре человека, похожего на Триппа Ингрэма, или Мэтта Макларена, или Сола Кларка, или любого другого бесцветного парня из Торнфилд-Эстейтс. Его лицо кривится, выказывая сочувствие, губы поджаты, а брови нахмурены; редеющие светлые волосы кажутся рыжими в уличном вечернем свете. Когда он тянет руку для рукопожатия, я замечаю блеск обручального кольца.
Рад тебя видеть, приятель, говорит незнакомец. И прими мои глубокие соболезнования насчет Беа.
Я чувствую, как Эдди напрягся.
Крис, произносит он, пожимая парню руку. Я тоже рад тебя видеть. И спасибо за цветы.
Крис лишь качает головой в ответ. На нем светло-серый костюм, а позади у тротуара припаркован «Мерседес». Сидящая на пассажирском сиденье женщина наблюдает за нами, и я чувствую, как ее взгляд останавливается на мне. Усилием воли я сдерживаю порыв одернуть подол платья, единственной нарядной вещи в моем гардеробе.
Ужасно, просто ужасно, продолжает Крис, как будто собеседник не знает, что в смерти жены нет ничего хорошего, но Эдди лишь морщится и кивает.
Еще раз спасибо, говорит он.
Кажется, сказать тут больше нечего, но тут Крис бросает на меня быстрый взгляд.
Она была чертовски привлекательной женщиной, добавляет он, и я чувствую, как его распирает от вопросов.
Кто я такая, черт возьми, неужели это свидание, неужели Эдди всерьез собирается заменить Беа мной, этой бледнокожей некрасивой девушкой, одетой в платье на размер больше необходимого?
Да, соглашается Эдди, и я жду, что он вот-вот меня представит.
Крис тоже этого ждет, но Эдди лишь с неловкой улыбкой крепко хлопает его по плечу.
Увидимся, говорит он. Передавай Бет привет от меня.
Пока мы идем по тротуару, меня осеняет, что с момента появления Криса, с той минуты, как имя Беа скользнуло между нами подобно призраку, Эдди ни разу не взглянул на меня.
Он не предлагает проводить меня до машины.
И не целует на прощание.
8
Все в доме Ингрэма как будто ждет возвращения Бланш.
Появившись там следующим утром, я ощущаю себя грузной и заторможенной, вчерашнее неудачное свидание с Эдди тяжелым камнем сидит в груди. Почему-то мне кажется, что нынешний день как нельзя лучше подходит для того, чтобы по просьбе Триппа прийти и собрать вещи Бланш.
Прошлым вечером надо мной витал призрак Беа, сегодняБланш.
Прошло уже несколько месяцев с момента ее исчезновения, но одна из сумочек все еще стоит на столе в прихожей. Там же кучка драгоценностей: змеится колье, беспорядочно свалены кольца. Я представляю, как Бланш возвращается домой после ужина в каком-нибудь ресторане, снимает все эти украшения, небрежно бросает их на широкое стеклянное основание лампы, скидывает с ног туфли прямо под стол. Пара балеток в розовую клетку все еще лежит там. Бланш пропала в июле, и на ум приходит ее образ в подходящей по цвету блузке и белых капри. Местные женщины летом всегда походят на цветы, они словно яркие всполохи красок на фоне неистово зеленых лужаек и ослепительно голубого неба. Это так непохоже на моду восточных штатов, где прошло мое детство: там черный всегда был в почете. Здесь, кажется, даже на похоронах можно увидеть кого-нибудь в наряде сиреневого цвета, а невесты носят маково-красные свадебные платья.
Я никогда не пыталась взять ничего из вещей Триппаповерьте, он бы заметил. В отличие от Эдди Трипп оставил все фотографии Бланш на виду. Я думаю, после ее смерти он даже добавил несколько снимков для всеобщего обозренияпохоже, все доступные поверхности забиты фотографиями в рамках. Как минимум на пяти из них запечатлен день свадьбы: белокурая Бланш улыбается, Трипп смутно напоминает ее брата, но тогда он был далеко не такой одутловатый и поникший, как теперь.
Войдя в дом, я нахожу Триппа в гостиной. Он сидит и держит в руке пластиковый стаканчик, наполненный льдом и янтарной жидкостью, и это уж точно не охлажденный чай. На часах половина десятого утра.
Здравствуйте, мистер Ингрэм, окликаю его я, позвякивая ключами в руке на случай, если он забыл, что сам дал мне их. Это произошло еще тогда, когда Трипп делал вид, что способен продолжать ходить на работу.