Я хмурюсь.
Он не должен был этого делать. У тебя нет ключа, потому что я не хочу, чтобы он у тебя был. Я не итальянка. Я англичанка, и мы ценим нашу частную жизнь.
Данте улыбается во весь рот, самой сексуальной улыбкой.
Удачи тебе с твоими принципами.
Что это значит?
Ты все поймешь, когда спустишься поесть пиццу.
Мысль о пицце, плавленом сыре, заставляет мой живот громко заурчать.
Итак, как насчет завтрака?посмеиваясь спрашивает Данте.
Я по-прежнему хмурюсь.
Боже. Мне что-то не хорошо, должно быть утренний токсикоз.
У него глаза расширяются.
Прекрасно. Я принес тебе завтрак в постель, а ты испытываешь первый приступ утренней тошноты.
Со стоном отталкиваю его и несусь в туалет. Слава Богу, успеваю вовремя. Потом опираюсь спиной на настенную плитку в ванной. Данте приседает на корточки рядом со мной.
Это ты во всем виноват,ворчу я.
Я выйду на улицу, куплю что-нибудь, чтобы тебе стало лучше.
Зная свою удачу, предполагаю, что буду испытывать токсикоз на протяжении всей беременности. Просто уходи и захлопни дверь, оставь меня здесь мучиться одной.Я закрываю глаза.
Он встает.
Сейчас вернусь.
Я добираюсь до кровати, чувствуя себя просто ужасно. Опускаю голову на подушки и закрываю глаза. Ощущение тошноты не проходит. Я даже не открываю глаз, когда слышу, как Данте идет ко мне и кровать прогибается под его весом.
Садись и откуси кусочек,говорит Данте.
Я неохотно открываю глаза. Конечно, он выглядит свежим, как маргаритка, по сравнению со мной.
Что это?
Он улыбается.
Это волшебное зелье.
Ага, твое волшебное зелье очень напоминает черствое печенье.Я начинаю грызть одно.Фу, на вкус мне кажется оно таким же старым, как и сам Рим.
Волшебные зелья должны быть старыми,отвечает Данте, прилагая определенные усилия, чтобы не рассмеяться.Скоро твой желудок успокоится.
Не похоже, что тошнота когда-нибудь прекратится,бормочу я, второй раз откусывая печенье, морщась от его вкуса.
О, имей побольше веры.
Ты собираешься просто сидеть здесь и смотреть, как я ем?
Да,говорит он, складывая руки на груди и устраиваясь поудобнее на кровати.
Я продолжаю грызть печенье, хотя не представляю, как оно способно мне помочь.
К своему удивлению, когда я съела уже половину второго печенья, вдруг ловлю себя на мысли, что тошнота проходит.
Хммм.
Ну?
Я облизываю губы от крошек, и наклоняюсь, чтобы поцеловать Данте.
В конце концов, наверное, глубоко внутри тебя сидит какая-то маленькая старая ведьма.
Он опускает руки, выглядя очень довольным.
Откуда ты знал, что нужно погрызть печенье?С любопытством интересуюсь я.
Я же тебе говорил, что читал журнал для родителей.
Ты это на полном серьезе?Спрашиваю я, с удивлением уставившись на него.
Я вполне серьезно отношусь к появлению нашего ребенка, Роза.
Я стараюсь не выдать подкативших эмоций. По большей части я не могу себе представить, но что если
Собирайся, bella mia. Я отвезу тебя на кладбище в Тестаччо.
Я раскрываю рот от удивления.
Ты что сделаешь?Спрашиваю я его, пока мы ужинали вчера, я ненароком заикнулась, что мне нравится бродить по старым кладбищам, но я не ожидала, что Казанова, живущий в гостиничном номере, отвезет меня хотя бы на одно из них.
Да, отвезу,быстро сообщает он.Беременной женщине нужно потакать в ее желаниях.
И получается, как бы сильно я не старалась противостоять ему и отодвинуть его от своего ребенка, я ничего не могу поделать с той теплотой от радости, разлившейся по всему телу. Хммм... мне будет очень трудно устоять перед ним, если он все время будет таким милым и заботливым.
Ты не мог бы подождать в гостиной, пока я буду собираться?
То есть я не могу остаться здесь и посмотреть, как ты одеваешься?недоверчиво спрашивает он.
Я смотрю на него многозначительным взглядом.
Наверное, лучше мне подождать в другой комнате. Я завожусь рядом с тобой, а ты явно не в настроении для чего-то другого,говорит он, удрученно пожимая плечами. Затем добавляет с надеждой в голосе:Или в настроении?
Я отрицательно качаю головой.
Ты готов меня трясти, как бутылку острого соуса, когда я себя так чувствую? Нет, спасибо.
С грустью он вздыхает и молча выходит из комнаты. Боже, ну какая же у него сексуальная задница!
Снова Vespa?Спрашиваю я, делая вид, что не одобряю его выбора, но в глубине души испытывая радость.
Это лучшее средство передвижения, чтобы посмотреть все достопримечательности в этом городе, на скутере идеально можно припарковаться, где угодно.Данте протягивает мне шлем.Хотя и стыдно прятать твои прекрасные рыжие волосы. Мне нравится, как они переливаются на солнце, словно пламя.
Ты случайно по ночам не читаешь стихи?
Почему ты спрашиваешь?задает вопрос Данте, надевая шлем.
Ну, ты так поэтично говоришь.
Ну, если мы собираемся посетить могилу Китса, для этого нужно настроиться.
Я ошалело смотрю на него.
Ты знаешь, где находится могила Джона Китса? (Джон Китс (англ. John Keats; 31 октября 1795, Лондон23 февраля 1821, Рим)поэт младшего поколения английских романтиков.[2] Величайшие произведения Китса были написаны, когда ему было 23 года (annus mirabilis). В последний год жизни практически отошёл от литературной деятельности. В 25 лет Китса не стало.прм. Пер.)
Конечно. А также, где находится могила моего любимого поэта Перси Биши Шелли. (Перси Биш Шелли (англ. Percy Bysshe Shelley; родился 4 августа 1792, графство Суссекс8 июля 1822, утонул в Средиземном море между Специей и Ливорно)английский поэт. Был женат на Мэри Уолстонкрафт Шелли. Прим. пер.)
Я должна быть удивлена, но посмотрев «Американский жиголо» поняла, что плейбои обязаны быть эрудированными людьми.
На мое замечание, он просто насмехается надо мной.
Разве этот фильм не о мужчине-проститутке?
Да, легкомысленном плейбое, мужчине-проститутке, какая разница?Воодушевленно произношу я.
Данте нажимает на рычаг скорости маленького скутера, поднимая его передние колеса с тротуара, и мы внезапно бросаемся вперед.
Я визжу, а он смеется.
Еще раз так сделаешь, Данте, и будешь лежать рядом с костями Перси Биши Шелли!
От чего он смеется еще сильнее.
Я стараюсь сдерживаться, но его смех настолько заразителен, что невозможно не поддаться, пока мы мчимся по узким улочкам на Vespa. Прежде чем я могу что-либо понять, я опять прижимаюсь щекой к его спине. Довольная собой, я наблюдаю, как здания из древнего камня мелькают в размытом солнечном свете.
Данте останавливает Vespa под ветками большого дерева.
Отсюда мы пойдем пешком.
Я поднимаюсь с заднего сидения скутера, оглядываясь вокруг корявых деревьев и выветренных надгробий, видневшимися между ветвями деревьев и кустарников. Я как бревно падаю в объятия Данте.
Какое прекрасное последнее пристанище. Кладбищаэто молчаливый сад.
Ты ведь не шутила, когда говорила, что любишь кладбища?
Нет, не шутила. Мне нравятся красивые старые могилы. Я не могу понять почему. Возможно, я чувствую какую-то магию, что безымянные скелеты под землей когда-то были плотью такой же, как и я. Мне кажется, они мне напоминают, что времени мало, и я обязана оставить свой след в мире.Я пожимаю плечами.Может через сто лет какой-нибудь незнакомец подойдет к моей могиле и скажет, что я была фантастическим редактором в мире моды,в шутку говорю я.
Данте снисходительно улыбается, пока мы стоим под пятнистой тенью дерева, хотя его глаза смотрят серьезно.
Я больше чем уверен, что многие посетят твою могилу.
Я с нескрываемым интересом смотрю на него.
Почему ты так думаешь?
Я скажу тебе в другой раз.
Нет, скажи сейчас,настаиваю я.
Скоро скажу.
Прекрасно. Оказывается, Дантеэто человек-загадка.
Пошли,говорит он, взяв меня за руку и направившись вниз по тропинке. Мы переходим от надгробия к надгробию, останавливаясь, чтобы прочитать надписи и имена великих людей.Удивительно, что так много русских и англичан, похоронены здесь.
Это протестантское кладбище,объясняет он.
Данте вдруг останавливается перед большим прямоугольным надгробием с вершиной в виде арки, обходя его кругом.
Китс.Произносит он с уважением.
Я подхожу ближе, читая слова на надгробии вслух.
«Эта могила содержит в себе умершее тело молодого английского поэта, который на смертном одре, в тоске своего сердца, испытывая напастия от своих врагов, пожелал, чтобы эти слова были выгравированы на его надгробии:
Здесь лежит тот, чье имя было написано на воде».
Данте потирает мне спину.
Тебя бьет дрожь?
Я медленно киваю.
У меня такое чувство, будто Китс потянулся ко мне из могилы и коснулся моей души.Я поднимаю на него глаза.Данте, почему ты живешь в отеле?
Он пожимает плечами.
Я часто переезжаю и проживание в отелях означает, что мне не нужно держать прислугу, куда бы я не поехал.
Я пристально смотрю ему в глаза.
И ты счастлив?
Мне казалось, что да.И в эту секунду я физически ощущаю, будто между нами начинает что-то пульсировать. Возможно, сказывается спокойствие и тишина кладбища или странное выражение на его лице, или громкий стук моего сердца, а потом наступает момент, когда он усмехается и говорит:Пойдем, я хочу показать тебе еще могилы, чтобы побаловать твои странные предпочтения.
Тогда, показывай дорогу,отвечаю я, уходя от могилы Китса, я не могу ничего с собой поделать, оглядываюсь, словно оставив рядом с ней какую-то часть ценностей себя.
Я проголодался. А ты?спрашивает Данте.
У меня при слове «проголодался» начинает урчать живот.
Да, но мысль о еде все еще вызывает у меня тошноту.
Когда мы закончим осматривать могилы, пойдем на рынок, и я куплю тебе хлеб, оливковое масло и бальзамический уксус. Это успокоит твой желудок.
Звучит очень хорошо,удивляюсь я сама себе.
Оглянувшись по сторонам, я понимаю, что мы вернулись ко входу и направляемся в другую сторону, где очень много надгробий.
Я хочу представить тебе прах Перси Биши Шелли,серьезно говорит Данте.
Я подхожу ближе к обычному надгробию.
Перси Биши Шелли,читаю имя, высеченное наверху надгробия. Я поворачиваюсь к Данте лицом.Как оказалось, что такой человек, как ты, вдруг стал поклонником Шелли?
Он смеется.
Я бы и не был, если бы мой дядя не принес мне полное собрание сочинений в кожаном переплете на мое шестнадцатилетие, пообещав, что купит мне последнюю модель спортивного автомобиля, если я прочитаю это собрание сочинений. Можешь себе представить, я, конечно, посчитал это особенной формой изощренной пытки, но ко второму тому стал преданным его поклонником.
Ты из очень богатой семьи?
Да, так и есть.
Я почти забыла латынь. Что означает «Cor Cordium»?Спрашиваю я, глядя на строчки.
Всем сердцем.
Что это значит?
Легенда гласит, что здесь похоронено только его сердце. Пока его тело кремировали на пляже, его друг, который лежит в могиле рядом с ним, выхватил его сердце из огня и отдал его жене, которая хранила его в течение тридцати лет,объясняет Данте.
Очень романтичная история.К моему удивлению, глаза вдруг наполняются слезами, глядя на надгробие этого великого человека.Не знаю почему, но как я только стала беременной, я постоянно плачу,всхлипнув произношу я.
Данте берет меня за руку.
Мне нравится, когда ты открыто выражаешь свои эмоции. Для тебя это непривычно, показывать свою истинную природу, поэтому такие маленькие эмоциональные вспышки настолько драгоценны. Вся эта история с сердцем скорее всего просто миф. То, что произошло на самом деле, звучит не так красиво. К тому времени, когда тело Шелли нашли, оно сильно разложилось в воде, его смогли опознать только по носкам, брюкам и тому, что в его кармане был томик стихов Кита. Тело присыпали негашеной известью и временно похоронили в неглубокой могиле до получения разрешения на кремацию. Мария не присутствовала на кремации. Байрон был, но его так тошнило, что ему пришлось уйти. И если уж что-то и смогли забрать из праха и отдать Мэри, так это его печень, которая является самым свинцовым органом в человеческом теле и поэтому вряд ли сгорела.
На несколько секунд я потерялась в его великолепных глазах.
В глубине души ты больше, чем просто услада для глаз, не так ли?шепчу я.
Данте смеется.
Услада для глаз?! Роза, в мире нет никого, похожего на тебя.
Я стараюсь не показать, что довольна его комплиментом.
А сейчас, как насчет хлеба с оливковым маслом и бальзамическим уксусом, который ты мне обещал?
17.
Роза
Данте привозит нас на рынок, мы идем к небольшому прилавку с выложенной едой, он разговаривает по-итальянски с женщиной средних лет с заплетенными волосами в синем фартуке. Она заворачивает золотисто-коричневую буханку хлеба в бумагу и протягивает ему.
Мы подходим к другому прилавку, где иссохший маленький мужчина с дерзкой улыбкой продает бутылку зеленого оливкового масла и пластиковый стаканчик, заполненный на три четверти бальзамическим уксусом, который сделала его жена.
Мы отыскиваем скамейку и присаживаемся поесть. Хлеб хрустящий снаружи и очень мягкий внутри, абсолютно восхитительный с приправами. Мы мало говорим, оба наслаждаемся свежим воздухом и компанией друг друга. Я кладу последний кусочек в рот и вытираю руки о бумажную салфетку.
Спасибо. Было действительно превосходно.
Данте сжимает мне колено.
Мне было очень приятно, bella.
И внутри у меня что-то тает от его взгляда.
Подожди здесь, пока я выброшу все это,говорит Данте, собирая все наши остатки в бумажный пакет, который дала нам женщина.
Я наблюдаю за ним, пока он шагает к мусорному ведру. Он выше и шире в плечах, чем окружающие мужчины. Я непроизвольно вздыхаю. Если бы только этот мужчина мог быть моим. Полностью моим.
Ciao, bella,с боку говорит мужской голос. Я поворачиваю голову в его сторону, рядом со мной стоит мускулистый, сильно загорелый мужчина в обтягивающей белой футболке. Он опускает солнечные очки и улыбается, показывая очень белые зубы. Хотя глаза у него хитрые. Я знаю, что он хочет от туристки. Краем глаза я вижу, как Данте выбрасывает наш мусор.
Я улыбаюсь стоящему парню и отвечаю по-итальянски, отчего блеск его улыбки тут же пропадает. Он молча разворачивается и уходит, пока Данте идет ко мне.
Эй,сияя восклицаю я. Взгляд Данте напряженный от того, что он увидел неприкрытую похоть на лице другого мужчины.
Чего хотел этот засранец?сквозь зубы спрашивает он.
Я не знаю. Я не спрашивала,отвечаю я.
Он садится рядом со мной, спина напряженная.
Да что с тобой такое?
Ничего.
Я с недоверием наблюдаю за его профилем.
Неужели ты ревнуешь?
Он поворачивается ко мне лицом, его глаза сверкают.
Конечно, ревную, я же мужчина. Я знаю, что творится в мужских головах. Не стоит флиртовать с авантюристами.
Я не флиртовала с ним.
И поощрять его тоже не стоило,говорит он, нахмурив брови.
Поощрять?Возмущенно задаю я вопрос.С чего ты это взял?
Ты улыбалась ему.
Я глубоко вздыхаю.
Ладно, я готова признать, что издалека все могло показаться, как будто я улыбалась, но на самом деле я скривила гримасу, когда сказала ему: «Vatte a fa u giro, a fessa e mammata».
Его глаза расширились, он почесывает голову.
Ты... э.. понимаешь смысл того, что ты только что сказала?
Да. Я сказала ему на идеальном итальянском, чтобы он проваливал назад в вагину своей матери.
Вот это моя маленькая девочка. Каждому из этих говнюков, у кого хватит наглости подойти к тебе, ты будешь говорить именно эти слова, точно таким же тоном.
Я улыбаюсь во все зубы.
Хорошо.
Он кивает и треплет меня по волосам, словно гордый отец.
И что теперь? Домой?
Нет, если ты конечно не устала.
Совсем не устала.
Тогда у меня имеется еще одно жуткое место, которое я хочу тебе показать.
Какое?
Увидишь достаточно скоро.
Сегодня ты полон сюрпризов, Данте, и до сих пор все они хороши.Я надеваю открытый шлем и забираюсь назад ярко-желтой Vespa.
Ненавижу признаваться, но мне кажется, что я никогда не устану мчатся по Риму, сидя позади Данте на скутере.