Но я не сдалась так быстро, яростно сопротивлялась, насколько позволяло мое состояние и неравные силы. Они совершили ошибку, когда освободили мне руки.
Я драла их ногтями, кусала. Но не давала себя раздеть. Твари. Я никогда не позволю, ни на секунду не перестану сопротивляться. Но им все же удалось опрокинуть меня на каменный пол, скрутить снова руки за спиной, связать веревкой. Они держали меня втроем, сев мне на спину, задрав мою голову за волосы и пытаясь снова заклеить мне рот скотчем.
Ты посмотри, какая тварь строптивая. Вот сука, она меня оцарапала и укусила.
И меня. Надеюсь, Ахмедово отродье не ядовитое?
А хрен ее знает, такая же дрянь, как ее папаша-ублюдок. Дал бы Граф волю, я б ему такое видео снял, что он бы от ужаса начал ссать под себя. Ненавижу мразь. Он брата моего, сука, убил.
Ахмед много кого убил, тварь. У нас у всех с ним свои счеты. Я б тоже суку эту лично убивал, и очень долго. Я б ее папаше по частям выслал.
Ну может, и снимем как-нибудь снафф, когда Граф разрешит. Он же ее не в гости сюда привез. Хватит играться. Давайте раздевайте суку! Нам через час отправить надо. А еще монтаж, все дела.
Стриж перевернул меня на спину и, достав нож, разрезал на мне платье по бокам, раздался треск материи, когда он содрал его с моего тела. Я извивалась, пытаясь вырываться, но двое других держали меня слишком крепко. Один за волосы, а другой за плечи придавил к полу. На глаза от ужаса навернулись слезы. Стриж крутил ножом у моего лица, и я видела в лезвии свое собственное отражение с расширенными глазами и бледными губами.
Страшно? Да-а-а-а, очень-очень страшно. Покричи, позови папочку. Развлеки нас. Это сродни оргазму, слышать, как орет дочь Азиата.
Но я не кричала, тяжело дыша, смотрела на ублюдка, запоминая каждую черту лица. Молодой, борзый моральный урод. Лицо квадратное, как и вся его фигура. В глазах пусто. Ничего кроме похоти и наслаждения моим страхом. На виске родимое пятно. Оно врежется мне в память, и когда-нибудь я срежу его так, как он срезал с меня одежду.
Когда отец найдет тебяя лично оторву твои яйца и скормлю своим псам. прошипела я.
Стриж расхохотался.
Когда твой отец найдет тебя, твое тело обглодают черви, малышка. Отсюда обратно не возвращаются. Поэтому заткнись и не приближай день своей смерти. Мы же можем и разозлиться. Что нам мешает убить тебя прямо сейчас?!
Стриж срезал с меня лифчик с трусиками, он демонстративно поднес их к камере и повертел на кончике ножа, словно показывая невидимому зрителю. Паника достигла своего пика, я задыхалась судорожно, дергая головой, пытаясь освободиться из захвата жестоких пальцев, впивающихся мне в волосы.
Поднимите её и покрутите, покажите папе во всей красе. Какое сокровище вырастил. М-м-м-м девочка-конфетка. Кому-то достанется сочный приз.
Мне-е-е-е, прошептал Стриж и лизнул мою щеку, и вот тогда я закричала, а они снова расхохотались. Когда меня толкнули к Стрижу, и он схватил меня за грудь, я изловчилась и укусила его за руку.
Ах ты ж тварь.
Он замахнулся, но второй перехватил его запястье.
Не бить, зашипел прямо в лицо, пока Граф не приказал иначе.
Снимай её, Артист. Во всей красе. Ставь на четвереньки. Я люблю сзади.
Я дрожала и пыталась отвернуться от камеры, которую теперь тыкали мне в лицо. Закрыла глаза и думала о том, что когда отец найдет меня, я лично убью каждого из них. Я их всех расчленю на мелкие кусочки. Они сдохнут как собаки вместе с их Графом, который приказал меня похитить. Я тогда еще не понимала, что это лишь начало ада. Я думала, это самое страшное, что может со мной произойти.
Я сильно заблуждалась. Самое страшное еще даже не маячило на горизонте. Со мной лишь немного поиграли, устроили представление для отца.
Эй кошечка, у нас для тебя лакомство. Если будешь хорошей девочкоймы покормим тебя. Стриж начал расстегивать ширинку, я припрятал кое-что для папиной девочки.
Да ну нафиг. Не дури. Не трогай её.
Да что ты за трусливая псина, Аритист. Ты снимаешь, вот и снимай себе. А я слегка поиграюсь. Мне она нравится. У меня стоит на нее с первой секунды, как увидел. Зачем она Графу? Разве не за этим? После того, что с его дочерью
Я насторожилась, прислушиваясь, пытаясь понять, о чем они говорят.
Заткнись! Камеру он будет просматривать понимаешь?
Сотрем половину. Ко-о-о-ошечка. Хоро-о-о-ошенькая. Беленькая. Иди ко мне. Встань на коленки и открой ротик. Скажи мне а-а-а-а-м.
Я терпеливо выжидала. Пусть только тронет, я вгрызусь ему в лицо. Сожму зубами его щеки и буду держать, как французский бульдог, насмерть. Им не удастся легко заполучить меня. Или я не Лекса Нармузинова.
Ты будешь покладистой и ласковой, а за это я не сделаю тебе больно. Я даже сделаю тебе хорошо. Вот увидишь. О-о-очень-очень хорошо. А потом Артист сделает хорошо, а после него Винт и Жора. Мы все будем делать тебе хорошо. Может быть я даже вылижу твой персик, он провел языком по моей шее и просунул руку мне между ног, а я, резко дернувшись вперед, впилась зубами ему в щеку. Так сильно, что во рту появился привкус крови.
Сука! заорал Стриж, отталкивая меня от себя и хватаясь за лицо, Сука, проклятая бешеная сука! Она укусила меня, тварь. Посмотри на эту гадину, она улыбается, эта тварь улыбается. Да я ее отдеру во все дыры. Держите ее, парни.
Он набросился на меня снова, пытаясь насильно раздвинуть мне ноги, двое других продолжали меня держать, а четвертый снимать.
Какого черта здесь происходит?
Стриж мгновенно вскочил с расширенными от ужаса глазами, и тогда я все же отчаянно закричала, срывая голос, а по щекам градом покатились слезы. Мне почему-то показалось, что этот кто-то, с низким, хрипловатым, знакомым голосом, пришел меня спасти. А когда я его увидела, то сердце пропустило сразу несколько ударов, а потом зашлось в бешеном ритме. Передо мной стоял Андрей Воронов и с яростью смотрел на своих людей, которые тут же отпустили меня, и я метнулась к стене, прикрываясь руками и вжимаясь в нее всем телом, чувствуя, как перед глазами темнеет от пережитого шока, а по щекам катятся слезы.
Глава 5. Андрей
Распахнул дверь подвала и захлебнулся от внезапной ярости. В висках застучало, а перед глазамимутная пелена. Что они, мать их, творят? В голове не успело промелькнуть ни одной мыслирука инстинктивно дернулась к кобуре, и уже через секунду один из отморозков рухнул на колени. Я прострелил ему голень. Он взвыл от боли и схватил себя за ногу в месте ранения, с ужасом наблюдая, как сквозь его пальцы просачивается кровь. Не знаю, что взбесило меня большето, что посмел ослушаться, или что намеревался сделать. Я до нервной дрожи ненавидел насильников. Ни одна тварь не вызывала во мне такого презрения. Готов отстреливать их собственными руками, перед этим пытая самыми изощренными методами. Это не мужик больше, не человек даженичтожество. То, от чего нужно избавляться, как от гнилого и вонючего мусора.
Вслед за мной в помещение вбежал Русый и, клянусь, я впервые в жизни заметил, что в его глазах промелькнул страх. Он даже оторопел, понимая, что за такие проколы пощады не будет.
Граф я
С тобой я потом разберусь, не дал ему вставить и слова, спермотоксикозников своих убери отсюда нахрен!
Стриж продолжал валяться на полу, сжимая простреленную конечность. Его лицо исказила гримаса боли, а я смотрел на это отребье со спущенными джинсами и понимал: еще секундаи я разряжу всю обойму. Молча. Наблюдая, как его тело превращается в дырявый кусок мяса.
А-а-а, я не могу встать не убивай, Граф.. не убивай
Что? Не можешь идти? Ползи
Русый подбежал к раненому, дернул его за воротник куртки, приподнимая, и тот обхватил его за шею. Остальные, побледневшие, с расширенными от страха зрачками, пятились в сторону двери, боясь поворачиваться ко мне спиной. Я проследил за ними взглядом, не произнеся ни слова. Хотя сейчас они были не нужны, каждому лучше начать молиться. Тоже молча
Когда дверь в подвал закрылась, я наконец-то посмотрел на девчонку. Она сидела в углу, присев на корточки и, обхватывая хрупкими руками свои колени, пыталась хоть как-то прикрыть наготу. Клочки одежды валялись на полу по всему помещению, на столеразорванный золотой браслет с подвеской в виде скрипичного ключа. Допелась девочка она тихо всхлипывала и наблюдала за происходящим сквозь полуопущенные ресницы. Ее плечи время от времени приподнимались, а тело била мелкая дрожь. Я снял пиджак и, сделав несколько шагов в ее сторону, бросил его.
Прикройся
Она наконец-то подняла голову, и в глазах, вокруг которых образовались грязные потеки от туши, блеснула злость.
А ты, типа, благодетель, да?
Я продолжал молча за ней наблюдать. Мелкая, обнаженная, в западне от страха трясется, но дерзит. Это что? Смелость? Да нет, скорее, глупость. Попытка показать, что ей не страшно. Что не сломается. Что мужчина с пистолетом в руках в темном подвалеэто так, розыгрыш. Как и четверо чурбанов, которые ее чуть не отымели несколько минут назад.
Рассматривал ее словно зверушку в клеткезабавную такую. Что-то на подобии тех карманных собачек, которые громче всех лают. Они кажутся себе грозными и страшными, а на деле вызывают только снисходительное умиление.
Предпочитаешь перед мужчинами расхаживать голышом? А орала-то зачем, а? Могу обратно благодарную публику позвать
Ее губы сжались в тонкую линию. Она оставалась на том же местесидела, съежившись, а рядом лежал брошенный мной пиджак.
В этой комнате нет ни одного мужчины, который достоин на меня смотреть, не то что трогатьпафосно и заносчиво. А мне на этот раз почему-то вспомнился взъерошенный воробей, который распушил свои перья, чтобы согреться. Только все это представление мне начинало надоедать, поэтому церемониться с ней долго я не имел ни малейшего желания. Хватит!
В этой комнате нет больше ни одного мужчины, которому это было бы интересно Так что не обольщайся!
Мне кажется, она даже хмыкнула от такой «вопиющей наглости». Я словно читал, как в ее голове вертятся мысли «Да что он себе позволяет? Мудак!» Она сжала тонкие пальцы в кулаки и ударила ими о стену.
Так какого черта ты меня тут держишь? Да ты вообще знаешь, кто мой папа? Он тебя в порошок сотрет ясно?
Я буду ждать с нетерпением Думаешь, придет?
Он не просто придетон всех вас заставит ползать у меня в ногахее звонкий от природы голос звучал в этих бетонных стенах приглушенно и тихо. Не произвел должного эффекта.
Все? Монолог окончен? Станиславский аплодировал бы стоя Но его время прошло. Вставай давай, мы уходим
Никуда я с тобой не пойду!
Не вопрос. Посидишь тут недельку без еды и отопления если выживешь, конечно.
Я направился в сторону выхода, не оборачиваясь. Спокойным, размеренным шагом, делая вызов и говоря в трубку:
В подвал не заходить. Дверь не открывать. Да! Вообще! Ни под каким предлогом!
Стой! я услышал позади себя ее голос и ухмыльнулся. Бунтарка, похоже, начинает соображать, что шутить с ней никто не будет. Я не обернулся и в этот раз, так, словно не услышал. Послышались шаги ее босых ступней по холодному полу. Она встала рядом, едва доставая до моего плеча, утонув в моем, таком огромном на ней, пиджаке, и все равно горделиво вздернула подбородок. Я, не произнося ни слова, отворил дверь и кивнул головой, указывая направление
***
Я пересматривал видеоролик уже несколько раз подряд и предвкушал, как ублюдок-Ахмед будет рвать на себе волосы и вгрызаться зубами в собственные кулаки, чтобы не завыть на весь дом. Потому что кадры были невероятными. И в какой-то момент я даже обрадовался, что отморозки решили нарушить мой приказстрах в глазах девчонки был настолько впечатляющим и искренним, что у меня у самого по позвоночнику пробежал холод. От какого-то извращенного восторга. Так не сыграешь. Так смотрят только тогда, когда понимают, что надежды уже не осталось. Треск материи Глаза, которые она жмурит от яркого света Волосы, которые слиплись от слез Хрупкие ладошки, инстинктивно прикрывающие грудь невероятно светлая кожа, на которой уже виднеются несколько синяков и ссадин. И все этопод насмешки и грязные реплики словно одичавших от воздержания кобелей. Их похоть вибрировала в воздухе и пугала больше любой угрозы Девчонку накрыла волна паники, она сопротивлялась и кусалась, как дикая кошка, распаляя их еще больше И финальный кадрголый зад спустившего брюки упитанного бритоголового отморозка
Я расселся в огромном кожаном кресле, попивая виски и постукивая пальцами по подлокотнику. Ну же, Ахмед я ведь знаю, что ты отреагируешь. Знаю, что сорвешься. Наизнанку выворачивать будет от бессилия. Отвернуться от экрана захочешь, но глаз отвести не сможешь. Высматривая каждую мелочь и затыкая уши от криков своей маленькой принцессы. Смотри! Подыхай! Жри и захлебывайся. Так, как захлебываюсь я все эти месяцы. На стену лезть будешь от безумного отчаяния и мыслей, что в любой момент можешь получить еще одно такое видео. Десятки или сотни таких видео, не зная, чего ожидать на следующем.
Внезапно зазвонил телефон, и мне даже не нужно было смотреть на дисплей, чтобы узнать, кто это. Просто снял трубку и сразу же ответил:
Ахмед, от нашего стола к вашему столу, как говорится. Подарок получил?
Граф, сука, я тебя урою! В бетон закатаю Понял, мразь?.. Ты мертвец уже Аллахом клянусь!
Я наслаждался каждым его словом, наполненным животным страхом и бессилием. Я знал, что он боится. До ужаса. Это читалось в его сбивающемся дыхании, он как будто задыхался, а его голос время от времени переходил в сипение.
Тихо тихо, Ахмед. Не расстраивайся, дорогой. Да, не Тарантино, конечно. Признаю Но я пока только учусь Зато актерская играна высоте. Девочка старалась Оценил?
Бл***! Ты, ублюдок вороновский, попробуй ее только пальцем тронуть! Кишки свои же жрать заставлю Понял меня? Всю семью кровью затоплю!
Нет ничего нелепее запоздавших угроз, Нармузинов. А дочь у тебяв самом соку Девочка созрела, так чтоскоро я пополню твою видеоколлекцию, мразь!
Я бросил трубку и залпом допил все содержимое бокалаза то, что все идет по плану!
***
Четверо ссутулившихся мужиков уже несколько часов стояли во дворе дома. На улице лил дождь, и они дрожали от холодного ветра, который обдувал их со всех сторон, пробираясь через насквозь промокшую одежду. Тела ломило от напряжения и сводило судорогами от долгого стояния в одном положении. Двигаться было запрещено. Русый, скулы которого все это время не прекращали ходить ходуном, время от времени подходил к каждому из них, чтобы нанести очередной удар по ребрам, лицу, пояснице. Он был очень зол. Он был в бешенстве. Потому что все их действияна его ответственности. Они пешки, но за каждого из них ручался именно он. И сейчас он, так же как и они, пребывал в неведении, полагаясь только на то, что Граф не вычеркнет из памяти годы его преданной службы.
Было уже далеко за полночь, окружающий мир погрузился в темноту, только в одном окне дома горел свет. И каждый из провинившихся знал, кто не спит наряду с ними. Они дико устали, их тела словно одеревенели, мышцы затекли, а голову сковывала адская больветер, который разгулялся еще сильнее, обдувал их мокрые волосы и словно просверливал черепа, чтобы раздробить изнутри. У Стрижа, из-за которого они все и оказались в этой ситуации, начали сдавать нервысамым невыносливым оказался, да и ранение в ногу давало о себе знать.
Русый, не могу больше, не могу стоять. Ну не издевайтесь я сдохну скоро от потери крови
Сдохнешь ты от недостатка мозгов, а крови у тебя, как у быка, Русый заехал ему в челюсть и сплюнул на землю.
В этот момент из дома наконец-то вышел Граф. В длинном черном пальто, без зонта, и за считанные секунды вся его одежда стала такой же мокрой, а струйки воды стекали по суровому, словно высеченному из камня лицу. Только глаза сверкали лихорадочным блеском.
Я смотрю, тест на моральную стойкость провален
Граф, понял я все понял. Не прав был. Пощади умоляюСил нет больше Лучше сдохнуть, чем вот так
Не переживай, Стриж, я дам тебе выбор. Сдохнуть, говоришь, приложил револьвер к его виску и нажал на спусковой крючок. Послышался характерный щелчок, и Стриж, не выдержав напряжения, грохнулся на землю и схватил Воронова за ноги, не надо-о-о-о, всхлипывая, как сопливый ребенок, прошу, не надо-о-о, Гра-а-аф
Мужчина с омерзением оттолкнул рыдавшего в истерике парня ногой, вставил в пистолет заряженный магазин и с бесстрастным, не выражающем ни одной эмоции лицом, спросил, тихо и спокойнотак, словно интересовался, сколько сейчас времени:
В голову или пах. Одно слово. Иначе я решу сам!
Стриж выбрал, и в следующую секунду взвыл от дикой боли, сгибаясь пополам и извиваясь. Сука-а-а-а, а-а-а.