Из ниоткуда А я вот готов сейчас поверить она взялась прямиком из головы брата! Никак иначе.
Я открываю ящик стола. В нем лежат два конверта, я достаю один и протягиваю Саше:
Это за проделанную работу, Саша берет конверт, пододвигает к себе. Прощупывает пальцами, но внутрь не заглядывает. А я невольно смотрю на портрет в рамке, стоящий на столе. Я, Ромка и отец Что бы сделал он сейчас? За день до смерти отец попросил меня: если я вдруг в чем-то сомневаюсь, представить его на моем месте. Это я и делаю. И ответ приходит мгновенно. В эту секунду.
Ведь все не случайно. Подстроено это кем-то из знакомых или чем-то свыше. Но такой шанс упускать нельзя. Отец не простил бы.
У меня для тебя есть ещё одно поручение, за которое я готов заплатить в три раза больше, чем сейчас, здесь я достаю второй конверт и кладу его перед собой.
Что я должен сделать?
Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Мы покидаем кабинет, и я веду Сашу в Ромкину комнату. Захожу первым и замираю у кресла-качалки. Саша равнодушно оглядывается, но, когда он натыкается взглядом на стену с портретами, выражение его лица резко меняется.
Так вы с ней знакомы? удивлённо спрашивает он.
Можно сказать и так, усмехаюсь я и подхожу к самой большой картине, на которой девушка застывшим движением поправляет волосы за ухом. Она жена моего брата. В его фантазиях. Уже почти десять лет брат бредит этой девушкой, никто из нас ее никогда не видел, разве что на этих картинах, которые остервенело пишет мой брат. Возможно, они где-то когда-то встречались и ее образ прочно въелся в подсознание и сердце брата Понимаешь, он болен, в общем, и ею в частности.
Саша смотрит на меня вдумчиво, потом бросает беглый взгляд на лиловую стену и тихо спрашивает:
Что вы хотите, Руслан Алексеевич?
Я хочу дать брату то, что хочет он. И мне нужна твоя помощь, я вздыхаю и добавляю: Без нее Рома умрет, уже пытался. Она ему нужна.
Глава 5. Дана
После отъезда Раисы Ивановны мне становится грустно. В этот же день. Такая тоска за себя, но при этом радость за нее. Раисе Ивановне хорошо будет с внучкой. С ней ей повезло. Заботливая, любящая Она внешне очень похожа на бабушку.
Уезжая, Раиса Ивановна старательно сдерживала слезы, я чувствовала она переживает за меня. Даже поцеловала на прощание. И оставила свой номер телефона. Но я пока не звоню. Надо привыкать находиться здесь без нее.
Я почему-то уверена мне не впервой. Привыкать. К одиночеству уж точно
Хоть и трудно.
Общаться мне не с кем. Я пыталась заговорить с одной девушкой за завтраком. Но она на контакт не пошла и молча пересела за другой стол. Медсестры, да, общаются, но у них своих рабочих дел полно.
Вот я и провожу большее количество времени на воздухе. Книжки и кроссворды мои спутники на эти два дня. А ещё я, кажется, измерила шагами всю территорию сада.
Трава приятно щекочет ступни. Я опять гуляю, босиком. Мне нравится, от этого появляется лёгкое, едва уловимое чувство объединения с природой. Мне даже кажется я заряжаюсь энергией. Она проникает во все клеточки, питает меня. Наполняет силой. И тела, и духа.
А ещё я лелею надежду вновь окунуться в то видение, что было у меня здесь. Я хочу увидеть и разглядеть того мужчину, спешащего мне на встречу в чужом цветущем саду. Наша встреча была так важна для него А может, и для меня?
Аня! кричит Катя, я оборачиваюсь медсестра стоит на ступеньках нашего корпуса и машет мне рукой. К тебе приехали!
От фразы медсестры я улыбаюсь. Может, на этот раз ко мне наконец-то приехали мои близкие? Сердце в предвкушении начинается бешено биться.
Подхожу, нет, почти подбегаю. У лестницы надеваю шлепанцы и поднимаюсь. Ноги ватные, а руки трясутся
Кажется, на этот раз тебя нашли, улыбается медсестра, берет меня под руку и ведёт в здание. Больше она ничего не произносит, лишь продолжает загадочно улыбаться. Мы проходим по широкому коридору и сворачиваем. Минуем столовую и небольшую открытую комнату, в которой работает телевизор. Сворачиваем ещё раз и тут же оказываемся перед дверью кабинета главврача. Катя стучит, мы слышим ответ «входите», и сразу после этого моя сопровождающая открывает дверь.
Я захожу одна, неуверенно и медленно, почему-то не решаясь поднять опущенные в пол глаза. Хлопок за спиной заставляет дёрнуться и меня волной накрывает шлейф терпкого мужского одеколона. Нет, не Семеныча. Запах принадлежит другому человеку.
Это за тобой произносит главврач. Я поднимаю голову, смотрю на него. Как он довольно улыбается и кивает на мужчину, сидящего за большим столом по его правую руку.
Перевожу взгляд с диким чувством тревоги. И встречаюсь глазами с глубоким, серо-голубым взглядом, принадлежащим мужчине, чей запах и накрыл меня. Ему лет тридцать. Светлые волосы, прямой нос, бантик розовых губ, на них лёгкая улыбка, от которой на щеках появляются небольшие ямочки Их видно даже через небольшую и аккуратную щетину.
Здравствуй, здоровается он и смотрит так внимательно, как будто видит в первый раз. А потом тихо произносит: Дана
Дана, повторяю я, и это слово, это имя, сорвавшись с моих губ, теплым и ласковым потоком заполняет пространство вокруг!
Меня охватывает странное чувство, хочется и смеяться, и плакать одновременно. Ведь я понимаю: Дана мое имя! Мое! Я нашла его. Теперь знаю.
Становится легче. Как камень с души сваливается. Теплый поток теперь разливается по телу. Ноги подкашиваются, и я чуть не падаю, мужчина успевает вскочить и поймать меня, а потом помогает присесть на стул рядом с собой. А я ловлю его запах, его взгляд. И руки у него такое крепкие, сильные, горячие
Вижу, свое имя ты узнала, елейно произносит Семеныч. Перед ним на столе лежат документы, которые он сейчас убирает в коричневую папку и пододвигает ее светловолосому мужчине. Все это подмечаю боковым зрением, ведь мы с мужчиной продолжаем смотреть друг на друга. И оба с одинаковым интересом. Что-то знакомое есть в нем, но такое прозрачное, неуловимое
В груди колет. Сильно и опасно. Я его знаю! Но не узнаю.
Кто он?
Друг?
Брат?
Любимый???
Не чужой. Не недруг.
Между нами искрит что-то, необъяснимое и напряжённое.
Имя, да, узнала, киваю я, не отводя взгляда от серо-голубых глаз, чьи зрачки слегка расширяются. И я вижу в них свое отражение. А вот вас нет вы кто?
Ты поправляет мужчина сипло, откашливается и, разрушая наш зрительный контакт, отвечает: Я брат твоего мужа. Меня зовут Руслан, брата Роман.
Хмурюсь. Мужские имена мне ничего не говорят. Совсем. Не было таких ощущений, какие появились от моего имени.
И он сказал «брат мужа»?
Значит, у меня есть муж?
Безумие какое-то! Быть замужней и не помнить этого. Не помнить мужа и не помнить своих чувств к нему.
Невольно смотрю на свою правую руку Там могло быть когда-то кольцо? Не понимаю свою эмоциональную реакцию. Не чувствую ответа.
А почему мой муж сам не пришел? интересуюсь я с недоумением.
Семеныч переглядывается с мужчиной, в его лице подобный вопрос.
Руслан теребит браслет золотых часов на запястье, а я смотрю на его руки все мышцы напряжены. И только сейчас, поднимая взгляд выше, обращаю внимание, что на мужчине кипельно-белая футболка, обтягивающая его торс. Широкие плечи, широкая грудь
Поверь, произносит он, брат бы очень хотел быть сейчас здесь. Но не смог.
Почему?
Он В больнице, отвечает Руслан. Ему неприятно и даже больно. Чувствую его эмоции, так явно, так сильно. Переживает.
Что-то случилось? спрашиваю я почти шепотом.
Все в порядке, качает головой Руслан. Я хочу спросить ещё что-то, но Семеныч вдруг резко поднимается со словами:
Что ж, Дана, пора собираться. Не вижу причин держать тебя тут.
Я киваю, хоть и с небольшим сомнением. Но если Семеныч так просто меня отпускает значит, точно уверен, что отдает меня в те руки. Проверил. Да и вторая причина есть я занимаю платную койку, и её, видимо, давно пора освободить.
Мы покидаем кабинет. Сначала Руслан, за ним я, и последним выходит Семеныч. Запирает кабинет на ключ, а потом проходит вперёд и ведёт нас в мою палату. А я иду и кошусь на Руслана. Высокий, крепкий, симпатичный. Интересно, брат у него такой же? Насколько они похожи?
О чем я думаю?!
На сборы трачу очень мало времени. Моих вещей тут нет. Лишь платье, в котором я была в тот день. Белое, тонкое, длинное Как только я не замерзла?
Все остальное чужое, подаренное неравнодушными людьми что-то ещё в больнице, что-то уже здесь. Их я оставлю, вдруг ещё кому-то пригодятся? Катя, надеюсь, позаботится. Она самая добрая и отзывчивая из всех медсестер.
Собираю два пакета. Один отдаю Кате, которая заходит ко мне, как раз когда я собираюсь выйти из палаты.
Повезло, шепчет она, кивая на Руслана, пока тот забирает какие-то документы у стойки медсестер. Красавчик. Дорогой одеколон, часы недешёвые, шмотки явно дизайнерские Муж?
Говорит, что он брат мужа, пожимаю я плечами.
Не вспомнила?
Не могу понять. Пока не знаю.
Руслан оборачивается, видит нас. Складывает бумажки пополам и сует их в папку, которая недавно лежала на столе Семеныча.
Готова? спрашивает он и с удивлением смотрит на мой почти пустой пакет. Не густо. Но не переживай дома еще много твоих вещей.
А мы живём вместе? спрашиваю я.
Да, у нас большой дом, кивает Руслан.
Перед глазами неожиданно появляется картина двухэтажный дом, окрашенный в голубой цвет, белые наличники, широкое крыльцо с четырьмя колоннами Картинка молниеносная вспышкой, яркой, сочной, как ковер цветов на клумбе вдоль дороги к этому дому И все. Исчезает. Так же неожиданно, как и появилась.
Мы с деверем, так же вроде называют брата мужа, идём к выходу. Идём рядом, но соблюдая определенную дистанцию. И молча. Я не решаюсь начать задавать вопросы, хотя очень хочется. А он Не знаю. Такое ощущение, что я чужая для него? Может, мы просто мало общались в прошлом?
Провожает нас только Катя. У ворот она обнимает меня, желает всего самого хорошего. А я киваю и вдруг оглядываюсь, смотрю на серое здание корпуса, в котором прожила полтора месяца.
И понимаю: сюда я больше не вернусь.
Глава 6. Руслан
Мне некомфортно. И жутко неудобно, даже стыдно.
Я же вру! Вру этой девушке, которая ничего о себе не помнит
Наверное, это очень странно. То, что она чувствует. Не помнить себя, свою жизнь Мне, конечно, верить ей трудно. Но и не верить нет причин.
А точно не помнит? Осталось у меня ещё сомнение, которое, черт тебя дери, рассеивается, стоит мне посмотреть на ожившую фантазию брата.
Вот она сидит сзади. Смотрит в окно. Я рассматриваю ее исподтишка, через зеркало заднего вида. Вид у нее сейчас непонимающий и заинтересованный. Она кусает губу, мило хмурит бровь и смотрит в окно.
Темные локоны обрамляют лицо. Кожа светлая, почти прозрачная. Лишь на щеках румянец, как мазок пастельного мелка, растушеванного пальцем.
В жизни она точно такая же, как на картинах. Да, признаю очевидное красивая
Черт! Как я ненавидел эту красоту, положенную братом на холсты. Каждую новую картину ещё больше и больше. Однажды я даже порвал один портрет, на котором Дана парила над землёй. В белом платье Эта картина буквально пугала меня, будила странные чувства. Я сжёг в камине порванные в порыве злости и ненависти куски бумаги. С удовольствием смотрел, как они превращаются в пепел. Мечтал, чтобы вот так же сгорел образ. Раз и навсегда!
А теперь боюсь смотреть на нее, потому что, когда смотрю, не могу отвести взгляда. Она светлая какая-то. Немного отрешенная. Воздушная Это настолько мило, настолько зачаровывает. Что становится не по себе.
Я могу посмотреть свои документы? аккуратно спрашивает девушка, коснувшись моего плеча. Я невольно оборачиваюсь. На секунду
Вот это волна! Вот это взгляд! Ее глаз У нее, живой и настоящей. Глаз, горящих застывшим холодным огнем. Говорят же, что они зеркало души. И я действительно будто бы вижу в них что-то необъяснимое, загадочное
Мимикой, если человек обманывает, можно сыграть, а вот глазами?
Все, не смотреть на нее. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к ее реальности.
Конечно, отвечаю я и, не глядя, протягиваю девушке папку, которая лежит со мной рядом, на пассажирском сидении. В папке документы: паспорт, медицинская страховка и свидетельство о браке. Все оформлено задним числом. И заплатил я за это приличную сумму. Спасибо Саше и его связям.
Она берет документы, перебирает и достает свидетельство о браке. Рассматривает внимательно. Я вижу это, периодически бросая на девушку взгляд через зеркало. И я понимаю, почему ее заинтересовал именно этот документ в свидетельстве много информации. Девичья фамилия, дата рождения, бывшая прописка Над этими пунктами я ломал голову дольше всего. Место рождения выбрал северней и как можно дальше от наших мест, чтобы не было желания туда съездить. Фамилию и отчество самые простые Иванова и Александровна.
Но теперь, по документам, она носит фамилию мужа. Нашу фамилию. Троцкая. Троцкая Дана Александровна.
Кстати, удивительно, что, когда я произнес имя «Дана» в кабинете главврача, оно произвело на нее такое впечатление.
Неужели это правда ее имя?
Так, черт побери, бывает?
У меня скоро день рождения, подмечает девушка, продолжая изучать документ. Я киваю. И дату эту выбрал не случайно каждый год Рома отмечает день рождения Даны именно в этот день: покупает торт и шампанское, ставит в гостиной цветы, просит накрыть стол Помешательство на грани сумасшествия. Но я к нему, по большому счету, привык.
Где мои родители? звучит жалобно вопрос.
Не знаю, ты из детдома, сухо отвечаю я. Да, такая легенда. Грустная, но вполне себе распространенная.
Она молчит. Думает. А потом смотрит на меня через зеркало, когда наши взгляды встречаются, она интересуется:
Как я оказалась в этом городе?
Вроде приехала учиться.
И где я училась? На кого?
Не знаю, произношу я и демонстративно отвожу взгляд. Процент некомфорта зашкаливает. Моего некомфорта. Мне противно все это говорить. Мы с Сашей думали про диплом о высшем образовании. Но какую указать специальность неизвестно. И Ромка никогда про это не говорил. «Дана может и умеет все», вот это все, что я знаю и помню.
Девушка (Черт! Она Дана! Надо приучить себя называть ее так. Даже мысленно) Дана ёрзает на месте. Видимо у нее много вопросов, но она видит и понимает, что я не особо настроен на них отвечать. Однако спустя пять минут она все же просит:
Расскажи мне про меня все, что знаешь.
Я ждал этой просьбы. Но все равно к ней не готов сейчас. Круто поворачиваю руль, съезжая с трассы. Делаю вид, что меня очень интересует местная дорога.
Мы с тобой практически не общались, отвечаю. Я, признаться честно, знаю о тебе немного.
Глубокий вздох в ответ.
Тогда расскажи мне про моего мужа, про Рому, просит она вдруг.
Черт! Это так легко и так сложно одновременно. Легко перечислить его положительные качества их много. Сложно рассказать, чем он отличается от других.
Но это придется сделать. И лучше раньше, чем позже. Однако начинаю я с положительного в общепринятом смысле:
Он добрый. Трепетный и заботливый. Искренний, говорит то, что думает
Чем занимается?
Художник, фыркаю я и добавляю: Точнее, мультипликатор. Ведёт канал в интернете, выкладывает свой собственный мультипликационный сериал. Про ангелов, за основу взял сюжет дилогии Бернара Вербера.
Вот ещё одно странное увлечение брата мистическая литература. Скупает все: и новинки, и старье. Как я злился, когда Ромка купил коллекцию раритетных изданий Гоголя. Их даже читать сложно, Рома сам признавался Но потом я остыл и понял, что это, в принципе, неплохое вложение денег. Причем денег отца, на которые брат имеет не меньше прав, чем я.
Я невольно смотрю на Дану. Взгляд задумчивый, отрешенный. Словно она пытается что-то вспомнить, и воспоминание это рядом, вот-вот, на грани.
Почему вы так долго меня искали? спрашивает она.
Твою ж! Вот сейчас начнется самое интересное и противное. Мне придется врать по максимуму, пересказывая фантазийный бред брата. Одно хорошо я многое запомнил из Ромкиных рассказов о Дане. Пришлось, брат их практически заставлял слушать. Так что моя версия должна полностью совпасть с версией брата. Он, между прочим, ещё не знает, что я нашел его Дану. Пока не сказал. Просто не знал как, так что будет ему сюрприз.
Вы с Ромой поругались, начинаю я, и ты, собрав немного вещей, ушла. Такое бывало и раньше, ты часто уходила Ромка думал, что ты уехала, чтобы развеяться. Ты вроде как любишь путешествовать и легко срываешься с места Месяц тебя нет пора бы уже вернуться. Телефон не отвечает. Ромка уже в панике, бросается на меня, просит тебя найти В общем, у него случается срыв.