Елена ТимохинаВата
Тайная квартира
Ну что, дружище, завтра наконец биг дей. Как ощущения?
Так непривычно было слышать в трубке знакомый голос лучшего друга, что Марк не сразу понял вообще, кто ему звонит и про какой биг дей говорит. Он финально пробежал глазами письмо, наверное, сотое, написанное им за последние три дня, нажал «отправить» и закрыл крышку своего макбука.
Не поверишь, не успел еще подумать об этом, все последние три дня в таком аврале по работе, что, кажется, даже не спал, устало выдохнув, Марк прошел на кухню, налил себе сока и только сейчас выглянул в окно.
Снаружи уже не было солнца, сумерки едва-едва накрыли засыпающий город, воздух стоял неподвижно, и даже отдаленный, никогда не прекращающийся шум магистралей не казался сейчас неприятным.
Он прислонился лбом к холодному стеклу окна, в полной мере осознав наконец, что этот вечерканун его свадьбы.
Ложись сейчас, а то завтра силы тебе могут понадобиться, засмеялся Стас в трубку.
Эх, можно было бы сейчас лечь спать и проснуться уже в собственном послезавтра. Ты же знаешь, что я терпеть не могу все эти светские тусовки, особенно с собой в главной роли. Все эти люди будут постоянно досаждать, поздравлять, что-то говорить, бр-р-р-р-р-рбрезгливо повел плечами Марк. И почему Яне так отчаянно всего этого хочется? Уехали бы сразу, и все.
Ну кто знает, Марк, а вдруг день выйдет таким, что ты ни за что не согласишься вычеркнуть его из своей жизни, может, даже втянешься в какой-то момент, продолжал подтрунивать Стас.
Не думаю, вероятность этого стремится от крайне малой к ничтожной. Радует только то, что мне без проблем удалось вырваться из дома сюда.
Марк с удовольствием посмотрел вокруг. Он реально был рад тому, что канун свадьбы они решили провести порознь, ведь в последние месяцы ему так редко удавалось пожить в этой своей любимой квартире. Здесь все было так, как ему нравилось: просторная кухня, оборудованная всеми мыслимыми и немыслимыми гаджетами, он обожает готовить, любит красивую посуду, прозрачные стеклянные бокалы, стальные оттенки в интерьере. Неприлично огромная спальня и целая гардеробная, где можно удобно разместить, рассортировать по цветам свою одежду (еще одна его большая страсть). А самое главноездесь нет лишних, чужих вещей, и все стоит четко на своих местах, потому что кроме него в этом пространстве никто не живет.
Внезапный звонок в дверь отвлек его. Что за незваные гости? Друзья не рискнули бы беспокоить в ночь перед завтрашним торжеством. Его окружение вообще сейчас вело себя странно: все сторонились его, замерли с внимательным напряжением, словно застыли с рукой около рта, ожидая кульминации фильма. Всем своим видом друзья будто бросали ему вызов: «Ну давай же, неужели ты реально сделаешь это?» Их вежливо-сочувственные взгляды, что он ловил на себе последние годы, теперь сменились удивленно-недоверчивыми. Как же это бесит, бесит!
Ну вот, только гостей на ночь глядя мне не хватало, недовольно пробурчал Марк. Стас, повиси, пожалуйста, сейчас посмотрю, кто там.
Лениво перебирая в голове возможных визитеров, он не находил ни одного, кого хотелось бы видеть. Усталым движением руки распахнул тяжелую металлическую дверь. «Может, просто ошиблись квартирой?», умоляюще думал он, меньше всего на свете он был настроен сейчас вести натянутые беседы. И вообще говорить. Он так устал от всей этой суматохи последних недель, от огромного количества свалившейся работы, которую надо было обязательно доделать перед долгим отпуском, от тонких, едва уловимых, намеков и взглядов приятелей, все еще не желавших поверить в окончательное наступление его новой жизни.
Ну привет, что ли?
Он сначала услышал этот голос. Голос, не изменившийся ни на йоту, а затем различил ее всю. Сделал шаг назад, чтобы дать себе возможность поверить своим глазам. «Я перезвоню», глухо проговорил он в трубку и машинально сунул телефон в карман, ни на секунду не отрывая взгляда от ее лица. Он не видел ее три года, три года и пять месяцев (зачем это он помнит?)он не видел ее вечность. Она словно явилась из чьей-то чужой прошлой жизни. Как будто не его жизни. Прошла минута, две, три, а он все неподвижно стоял, смотрел на игравшую на ее губах застенчиво-приветливую улыбку, робкий блеск ее темно-карих глаз, и крепко сжимал вдруг ставшую такой необходимой ручку двери.
Вижу, квартирой я не ошиблась, она закашлялась, выводя его из ступора: не хотела провести остаток жизни на лестничной клетке. А на самом деле не могла больше выносить этот пристальный взгляд его серых глаз. Взгляд, который проникал в нее так глубоко, что по телу бежали мурашки. Взгляд, которого она так сильно боялась и по которому так невыносимо соскучилась.
Ах да, проходи, моргнув и очнувшись, проговорил он и пропустил девушку внутрь. Потом с удвоенной тщательностью принялся закрывать дверь и, когда все возможности по защелкиванию щеколд и кручению колесиков были исчерпаны, обернулся, мгновенно попав в ловушку ее прекрасной улыбки.
Несколько секунд они стояли молча. За прошедшие три года он представлял и репетировал этот момент десятки, сотни, тысячи раз. Первым делом он скажет ей о своих чувствах, нет, сначала извинится за то, как они тогда расстались, или откроет, наконец, всю правду о том последнем их вечере. Забей, говорить ничего не надо, просто сразу поцеловать ее. Но сейчас ничего из этого не приходило ему в голову, он не мог пошевелиться, найти хоть слово. Думал, что так бывает только в кино.
Я попала под дождь, не могу ли воспользоваться твоим гостеприимством? в конце концов, спросила гостья, кажется, тоже с трудом выбравшись из собственного липкого бессилия.
Больше всего на свете ей нужно было убежать из одного пространства с ним. Да и Марк только и ждал какой-нибудь подобной просьбы и тут же ухватился за нее, как за лекарство от неловких разговоров.
Конечно, ответил он.
Проводил ее в ванную, показал систему управления водой, внимательно оглядел все полотенца, прежде чем выбрать для нее подходящее, и даже подал ей изящные сланцы. В его квартире хранился целый арсенал полезных «женских штучек» на случай внезапных гостей. Как складно, однако, получалось рассказывать про воду, ванну и полотенца.
Угощу тебя чаем, раз ты промокла. Не откажешься? спросил он, закончив хлопотливую беготню.
Естественно. И уж если можно быть совсем наглой, то и от сухой рубашки тоже не откажусь, у меня нет с собой другой одежды, мягко улыбнувшись и глядя на него бархатными карими глазами, ответила она.
Только сейчас Марк, наконец, увидел, что она действительно промокла. Ее белая кофта, вся в больших мокрых пятнах, облегала все изгибы ее стройного тела, между этой кофтой и коротенькой джинсовой юбкой он тут же заметил небольшую полоску светлой кожи. Не смог сразу отвести от нее взглядэй, ну ведь ее магия уже не властна над ним, да? Три с половиной года прошло, завтра он женится на Яне, которую любит. Любит изо всех своих сил.
Сейчас, сказал Марк, с трудом отводя свой взгляд от нее, перед глазами, как яркий свет в темноте, все еще горела полоска ее тела. Он рывком открыл дверь в спальню и схватил первую попавшуюся рубашку. Ту, в которой завтра ему предстоит вступать в свою новую жизнь.
Вот, держи, протянул он наскоро скомканную рубашку и вдруг застыл на месте, увидев в просвете приоткрытой двери ее обнаженную спину.
Все внутри вмиг вспыхнуло и напряглось. Она внимательно смотрела на себя в зеркало, забыв, казалось, где сейчас находится. Начала готовиться к долгожданному душу, предвкушая момент, когда можно будет ненадолго расслабиться и согреться. Дышала глубоко, стараясь успокоить разбушевавшееся сердце и трясущиеся от волнения руки. Последние полтора дня ее жизни были похожи на олимпийский марафон. Она была в Йорке, на лекции, когда ее подружка, главная по светской хронике всея Москвы, похвалилась своим доставленным из США платьем «по случаю долгожданной свадьбы нашего завидного холостяка, ну ты-то поняла, о ком я». Да, уж она-то точно поняла. Пришлось свернуть лекционный день на три часа раньше, лететь с двумя пересадками без заезда домой, а потом еще добираться сюда по пробкам из неудобного аэропорта. Но все это было лишь прелюдией самого сложного и страшного делаих разговора. Первого за прошедшие три с половиной года, первого с того злополучного апреля, который поставил на стоп все ее чувства. Она решилась на это внезапно, сама еще два дня назад не верила, что сделает это когда-нибудь. Но вот она здесь, смотрит на себя в зеркало его ванной. Очнувшись от своих мыслей и заметив в зеркале не только себя, но и его смущенное лицо, она быстро прикрылась полотенцем и взяла рубашку из его рук.
А потом вдруг весело рассмеялась:
Расслабься, Марк, не будем делать вид, что ты видишь меня обнаженной впервые! ухмыльнулась она и закрыла за собой дверь.
На мгновение он замер на месте, ошарашенный и сбитый с толку ее таким прямолинейным, никак не завуалированным намеком на существовавшие между ними отношения, а затем почувствовал, как внутри закрутился вихрь. Ураган мыслей, эмоций и воспоминаний, что Марк сам считал давно забытыми еще какую-то секунду назад. Пока он обманывал сам себя своими делами, голова его казалось пустой, но теперь, когда необходимость притворяться отпала, она просто взрывалась. Эта странная гостья, так внезапно и некстати свалившаяся, словно восставшая с того света, ни на секунду не давала покоя его мыслям и воображению. Нет, наверхное, ее магия еще действует на него, и очень серьезно. Похоже, всех его сил все-таки не хватило ему. Марк снова прижался к кухонному окнуоно обожгло его холодом, но он этого и не заметил. Теперь все, что с таким трудом расставлялось внутри по полочкам, посыпалось на пол. Его завтра показалось ему каким-то далеким и смутным будущим, до которого надо было жить, и жить, и жить.
Он очнулся, когда в ванной щелкнул замок, а чайник уже вовсю сердился, выпуская в спертый воздух кухни серый клубящийся пар.
Гостья робкими шагами вышла в коридор. С восхищением отметила, что все предметы в этой квартире удивительным образом хранили на себе отпечаток их хозяина. Здесь царил патологический порядок, она бы сразу поняла, что здесь живет именно Марк. Увидев большое зеркало в коридоре, она тут же приблизилась к нему и легкими движениями поправила свои вьющиеся в красивом беспорядке волосы. И вдруг заметила женский шелковый халат-кимоноявно приготовленный в подарок для очень дорогого человека, точно совершенно привезенный из Поднебесной. Ресницы по кругу внимательных карих глаз едва заметно дрогнули, но в следующее мгновение к их хозяйке уже вернулось самообладание.
А на кухне бушевали настоящие страсти. Выдернутый закипевшим чайником из забытья, Марк машинально схватился за него, тут же ошпарив ладонь.
Черт! невольно вскрикнул он, энергично махая рукой, чтобы как-то успокоить боль.
Стоя в дверном проеме и слегка прислонившись к косяку, гостья смотрела на это, не сумев сдержать улыбки. «Что-то не меняется», подумала она про себя, и эта простая мысль мгновенно перехватила дыхание, напомнив, сколько же всего все-таки поменялось между ними.
Почувствовав, что помимо него и чайника в комнате есть еще кто-то, Марк резко развернулся. Внутри затянулся узел из страха и облегчения: это, и правда, она Ее всегда чуть лохматые кудрявые волосы, рассыпанные по плечам. Они стали немного короче за эти годы, но все такие же темно-коричневые. Ее скулы немного заострились с их последней встречи, она сама словно немного уменьшилась, ее светлое лицо все еще было припорошено красивыми веснушками, вот ее вечная ехидная улыбка, игравшая в левом уголке рта, слегка сутулые плечи и эти внимательные, пронимающие до нутра, глаза. Он многое бы отдал за возможность остаться прямо так: в этой его супермодной кухне вдвоем, просто смотреть друг другу в глаза, пока время не кончится. А еще лучше разделить с ней эту свою любимую квартиру, потому что из всех женщин мира только она идеально подходила этому пространству. Нет, она подошла бы к любому его пространству, пусть выберет все, что хочет, любое место любого города, он все организуетэто же такой чистый кайф снова исполнять все ее желания.
Ну что, прошу к столу, произнес Марк, отодвигая стул.
Он решил вернуться к подчеркнуто отстраненному тону, будто она всего лишь его гостья, какая-нибудь дальняя родственница или подруга друга. Изо всех сил старался игнорировать ее недавнюю фразу, рвущиеся наружу воспоминания и всю свою самую важную жизнь с ней.
Девушка иронично хмыкнула, принимая правила его игры, и села, расслабленно закинула ногу на ногу, протянула руку к кружке. Казалось, она только что пришла домой после долгого рабочего дня и сейчас расскажет, что за мелкие приключения произошли с ней за те восемь часов, что они не виделись. И только по тому, как она время от времени замирала, закусив уголок губы, и несколько раз принималась теребить кончики волос, Марк понял, что она очень сильно волнуется сейчас.
Он, не отрываясь, смотрел на нее и ждал, невольно любуясь кистями ее рук, тонкой шеей, выступающими из-под рубашки коленками, до конца будто не веря в саму возможность вот так просто скользить взглядом по ее телу. Когда-то это было для него будничным заурядным ритуалом, а сейчас каждый изгиб, каждая родинка на ее руке бросались ему в глаза, глубоко врезались в самое сознание, обжигая все внутри.
Ита-а-а-а-а-ак, театрально протянула она. Клубный дом на Патриарших прудах, Марк. Впечатляет.
Гостья с восхищением посмотрела вокруг, все здесь нравилось ей необычайно. Хоть они не виделись уже три с половиной года, их вкусы все еще совпадали. Если она и мечтала когда-нибудь о собственной идеальной квартире, то она была бы очень похожа на эту. Он только лукаво улыбнулся в ответ и сказал, усмехнувшись:
Надеюсь, это не последнее, что впечатлит тебя в этот вечер.
Девушка всего на мгновение закрыла глаза, на щеках у нее выступил яркий румянец, но затем резко вдруг поменялась, рассмеялась чуть ли не в голос и добавила:
Да-да, мне провели короткий ликбез по дороге: и про квартиру, и про «Форбс», и про жену-красавицу. Кстати, у нее еще и вкус отличный, видела в коридоре кимонослов нет, шикарное, правда.
Она улыбнулась своим уголком рта, даже не пытаясь скрыть иронии. «Ну что ж, светские беседы, так светские беседы», казалось, говорили ее глаза.
Со вкусом у нее реально все в порядке, но вот это кимоно я сам выбирал, привез его из недавней командировки в Японию. Думал подарить в медовый месяц, не без злорадного удовлетворения он увидел, как едва заметно сощурились глаза его собеседницы и вытянулись в узкую линию ее губы. «Да, теперь ты не просишь меня не притворяться», пронеслось в его воспаленном донельзя сознании.
И что же ты ее с собой не взял? Кимоновещь серьезная, выбирали бы вместе, а то вдруг она не оценит твои старания, спросила вдруг гостья.
Она уже ходила по очень тонкому льду. Несколько секунд протекли в напряженной тишине, они сверлили друг друга взглядом: она с явным вызовом, он с затаенной злобой. Это было, оказывается, сложно: что-то говорить друг другу аккуратно, не задевая случайно того, что так отчаянно болело внутри.
Не отвечай, прости, сдалась она, поскорее отгоняя всплывшее в памяти его улыбающееся лицо в сумерках маленького токийского магазинчика.
Ведь когда-то они уже делали это вместевыбирали для нее кимоно: она надевала их все по очереди и долго-долго вертелась перед зеркалом, а он смотрел на нее восхищенными глазами и украдкой, чтобы не заметила строгая пожилая продавщица, целовал и шептал комплименты на ухо. А потом «отмечали» эту покупку в небольшом баре рядом. Вот они глупо уставились в меню и не могут понять ни слова, а затем тыкают в то, что попалось под руку, и смеются, разгребая горку рисовой лапши в поисках чего-нибудь съедобного. Ох, как их поразила тогда эта Япония! Все разговоры были только о ней следующие три месяца после возвращения: вспоминали красные деревянные храмы и местных красавиц, очереди и скоростные поезда, абсолютный порядок и шумные вечерние гулянки Токио. Да, она бы тоже, пожалуй, не смогла поехать туда со Стивом. И зачем она вообще сейчас подумала про тот вечер с ним? Это такое приятное воспоминание ужасно ее раздосадовало:
И рубашка, кстати, тоже супер. «Стоун Айленд»? она тут же вытянула вперед руки, чтобы рассмотреть себя в этой рубашке получше, снова закинула ногу на ногу. Идеальная посадка, отличный выбор для твоего торжества. Не переживай, я постараюсь не пролить на нее чай. Надеюсь, что мои духи не впитаются, а то будут отвлекать тебя завтра в самый ответственный момент.
Он скосил глаза на рубашку, понял, что из всего, что мог спокойно достать из шкафа, так неудачно схватил именно свадебную. Они еще пятнадцати минут не общаются, а она успела дважды выбрать самые неудобные темы для разговора. А ведь Марк уже почти забыл, как тонко она умеет выводить его из себя.