Запомнила, буркаю я и вздрагиваю, потому что он снова берёт меня под локоть.
Тогда пойдём в кабинет.
Когда дверь в бывший кабинет Воронина закрывается, отрезая от нас снующих туда-сюда третьих лиц, меня накрывает очередной приступ нервозности. Здесь тихо, как в гробу, а в воздухе ощущается что-то, чего ощущаться не должно. Личное, вот. Хотя личного между нами уже давно быть не может после всех слов, что Карим мне когда-то наговорил.
Cвоё волнение я, конечно, не выдаю. Передёргиваю плечами и с нарочитой отстранённостью говорю:
На всякий случай сразу предупреждаю, что в понедельник я делаю отчёт по кухне и у меня не так много времени.
Произнесённое доставляет мне огромное удовольствие. Пусть Карим не думает, что у меня других дел нет, кроме как обсуждать душевые занавески и запах в холодильниках.
Садись, Вася, будто не услышав, распоряжается он, занимая бывшее кресло Глеба Андреевича. Отчёты подождут.
Вообще-то, отчётыэто одна из моих функций
Ты их кому потом сдаёшь? невежливо перебивает он, приколачивая меня взглядом к полу.
Я машинально обхватываю себя руками и хмурюсь.
Руководству и бухгалтерии.
Теперь я твоё руководство, и я тебе говорю, что отчёт подождёт. Садись.
В третий раз за это утро я думаю, какой была дурой, что решила попробовать работать с ним. Не иначе тот тупой испанский сериал про озабоченных подростков свернул мне мозги набекрень. Права была мама. Карим деспот, который будет рад любой возможности скрутить человеческую свободу в бараний рог.
С каменным лицом я сажусь в кресло и, выпрямившись под углом девяносто градусов, смотрю перед собой. Вот ему надо поговоритьпусть говорит. Но заглядывать ему в рот я не буду.
Хочу обсудить меню и террасу, с ходу выдаёт Карим.
У нас нет террасы, парирую я.
Будет.
От удивления я перестаю разглядывать рамку сертификата и впиваюсь в его лицо, ища признаки того, что Карим шутит. Полина, которая работает в «Родене» без малого три года, рассказывала, что Воронин за возможность установки уличной террасы кого только ни пытался подкупить, но всё было без толку. А Кариму что, так просто удалось?
Хочешь сказать, что получил разрешение? осторожно уточняю я.
Губы Карима трогает лёгкая улыбка.
Да. Искандер помог. Он сейчас в администрации города работает.
Искандерэто его лучший друг с детства. Хотя на татарина он вообще не похож: Карим смуглый и темноволосый, а Искинблондин с зелёными глазами. Мне Карим давно объяснял, что татары бывают разными: есть булгаринского типа, как Искандер, а есть как онс отголосками монгольской расы. Радик, брат Карима, то ли в шутку, то ли всерьёз называл себя потомком Чингисхана.
Тогда нам надо поторопиться, потому что лето в самом разгаре. Конец маяэто ведь уже лето. Столько всего нужно успеть Заказать мебель, приборы, скатерти Возможно, нанять дополнительный персонал от восторга слова брызгают из меня как из детского водяного пистолета.
Террасаэто же просто мечта. Просторная, стильная Минимум столов на десять, с деревянным настилом и белым навесом, с ротанговыми столами и диванчиками, на которых набросаны рыжие парусиновые подушки Почему рыжие, я не знаюпросто именно так мне представляется идеальная летняя веранда. Вечером будем предлагать посетителям пледы с вышитым логотипом «Родена», и конечно, нужно украсить периметр зеленью и цветами
Поэтому мы сейчас сидим здесь. Глаза Карима следят за мной с любопытством. Съезди на днях в «Камю». Знаешь такой ресторан?
Я не удерживаюсь от того, чтобы не окатить его порцией визуального снисхождения. Ну а кто не знает «Камю»? Его открыл приезжий зажиточный француз и за полтора года сделал одним из самых популярных столичных мест. Я бывала там пару раз с Милой. Чаще не могу себе позволитьценник кусается как взбесившийся питбуль.
Видимо, знаешь, заключает Карим, правильно расценив мой взгляд. Возьми подружку, чтобы не скучно было, и присмотрись, что и как у них устроено. Ваш ужин я оплачу.
А парня можно с собой взять? ехидничаю я.
Просто не удержалась, потому что Карим снова меня взбесил. «Возьми подружку, чтобы не скучно было». Думает, мне в ресторан больше сходить не с кем?
Можешь пойти и с парнем, но за свой ужин пусть платит сам, без улыбки отрезает Карим. Я не богадельня для твоих ухажёров.
Не ухажёр, а парень, ласково уточняю я, мысленно потешаясь над тем, куда забрёл наш разговор.
Так-то у меня нет ни того, ни другого. Гостей ресторана, которые периодически зазывают на свидания, я в расчёт не беру. Во-первых, заводить отношения с клиентами непрофессионально, а во-вторых, большинство из них либо седые, либо с кольцом, либо с пузом. Ничего из вышеперечисленного мне не подходит. Очарованием седины я в свои двадцать четыре пока не прониклась, с женатыми по соображениям морали водиться не стану, а отсутствие торчащего животаэто мой личный пунктик. Я одержимый фанат твёрдого пресса. В своё время даже Карима дразнила, что если он разожрётся на своих эчпочмаках, то я его брошу. Хотя ему, конечно, не грозило. Я такие красивые кубики, как у него, только в кино видела.
Закончила? Карим мрачно зыркает на меня исподлобья. Идём дальше. По меню
Он продолжает шевелить ртом, но мой безукоризненный профессионализм внезапно даёт сбой, и я не слышу ни единого произнесённого им слова. По коже бегают мурашки, а в живот распирает от радостного предвкушения. Я знаю этот взгляд. Видела его тысячи раз, когда в шутку заигрывала с кем-то из его друзей или когда Карим заставал меня в окружении парней-одногруппников. Такое вообще возможно? Что он до сих пор меня ревнует?
6
Мам, а хлеб есть? Я оглядываю стол в поисках знакомой плетёной корзинки и машинально тру взбунтовавшийся желудок. А то у тебя оливье такой забористый.
Ага, со смехом поддакивает Мила. Забористо-майонезный. Мне тоже горбушку дай, когда найдёшь. Только маленькую, а то я на диете.
В хлебнице поищи, Васюш, отзывается мама и, щёлкнув пультом от телевизора, включает свой любимый канал с детективными сериалами. Вроде что-то должно быть.
«Что-то» оказывается половинкой ссохшегося батона, красиво подёрнутого пушком плесени. Я обречённо разглядываю его, примеряясь, смогу ли вырезать хотя бы небольшой съедобный кусок, и в конце концов отправляю в мусорное ведро, решив не рисковать пищеварением.
Испортился, подытоживаю, возвращаясь за стол.
Нахожу в вазочке отломанное печенье и начинаю жевать в попытке перебить вкус майонеза. Почему-то мама считает, что чем жирнее и калорийнее, тем лучше.
Надо папе сказать, чтобы купил, беспечно замечает она и, убавив громкость, поворачивается ко мне. Рассказывай, Васюш, как дела на работе и какие на личном фронте успехи?
Мы с сестрой переглядываемся. Мила уже в курсе, что Карим купил «Роден» и теперь я вынуждена буду лицезреть его почти каждый день. А вот мама пока пребывает в счастливом неведении.
Всё нормально. И там и там.
Мила, коза, насмешливо фыркает. Мол, ага, рассказывай нам тут.
Что, совсем всё плохо? Мама переводит разочарованный взгляд с меня на неё. Ты же вроде в таком месте работаешь, где мужчин полно. Неужели тебе никто не нравится? Ни за что не поверю, что они на тебя не заглядываются. Ты у меня вон какая девочка сочная вымахала.
Ма-а-ама-а, измученно тяну я, воздевая глаза к потолку. Я как-нибудь со своей личной жизнью сама разберусь, ладно?
Разбирайся конечно. Но я всё равно не понимаю. Двадцать четыреэто тот возраст, когда надо как следует отрываться. Я в твои годы чего только не творила. Утром могла с одним встретиться, в обед с другим, а в кино пойти с третьим. Никто же о свадьбе речи не ведёт. А для здоровья и женской самооценки любовник точно не помешает.
Я со вздохом разгребаю майонезные залежи и насаживаю на вилку зелёный горошек. Если кому-то слышать такие слова от мамы покажется кощунством, то в нашей семье это нормально. Мама с лёгкостью может рассуждать при нас с сестрой о своих предпочтениях в сексе, а на школьный выпускной, например, засунула мне в сумку презерватив со словами «Может случиться всякое». Я тогда долго недоумевала: что значит «всякое»? У меня ведь даже парня не было.
Мои школьные и университетские подруги от маминой прямоты и лёгкости попросту пищали, говоря, что мечтают о таких родителях. Когда я училась в восьмом классе, мама с отцом на неделю уехали к друзьям в Калининград и оставили квартиру полностью в нашем распоряжении. Никто из моих одноклассников в четырнадцать подобным похвастаться не мог. Ещё мама не слишком любит готовить, и часто вместо завтрака мы с сестрой получали карманные деньги с напутствием «Купите себе что-нибудь в столовой». Мы, конечно, были рады. Ну кому хочется давиться овсянкой, когда можно закинуться пиццей и колой? Но иногда, когда я приходила в гости к Юле, моей лучшей подруге, и тётя Вика угощала румяными домашними котлетами и нежным картофельным пюре с обязательной проталиной сливочного масла, меня посещало сожаление, что дома у нас всёне так. У мамы всегда находились вещи поинтереснее, нежели уборка и готовка: почитать новинки из мира детектива, поразгадывать кроссворды, сходить на уроки сальсы или съездить в лес с палатками и гитарами.
Ресторан, в котором работает наша Вася, продали, мам, громко объявляет сестра. А купил его Карим Исхаков.
Я не думая выуживаю из салата кусок колбасы, измазанный майонезом, и швыряю в Милу. Калорийный лепок попадает прямёхонько ей в волосы, но даже это не облегчает моего праведного возмущения.
Ты на диете из слабительного, что ли, сидишь, блин?! Почему в тебе ничего не держится?
Ну вот что она за коза! Знает же, что сейчас начнётся.
Мало он тебе крови попил, без прелюдий заводит любимую шарманку мама. Неужели других ресторанов в городе нет? Специально именно твой выбрал.
Конечно, специально, мам, с готовностью поддакиваю я. Как только нужную сумму накопил, сразу кинулся выяснять, где же я работаю. И пробирки принести не забыл.
Какие пробирки? недоуменно переспрашивает она.
Как какие? Для моей крови, которую он собрался пить.
Мама тяжело вздыхает и, отвернувшись, прибавляет громкость на пульте.
Опять ты его защищаешь, Васюша.
Да, защищаю. Привычка у меня такая. Сама я могу костерить Карима сутками, но когда за меня это делает кто-то другой, а в особенности мама, это жутко нервирует.
Мама невзлюбила его сразу же. Дело было за два дня до её юбилея, который она собиралась праздновать на нашей даче, находившейся в полутора часах езды от города. Мы с Каримом были приглашены вдвоём, но он присутствовать не мог, потому что помогал отцу с открытием гостевого комплекса. Хотя это, наверное, и хорошо, что не мог. Не представляю его подпевающим хитам 90-х и чокающимся домашним самогоном. По простоте душевной мама стала рассказывать ему, как весело мы празднуем: что в нашем доме собираются все соседи без исключения, включая моих давних дачных друзей, и мы делаем шашлыки, моемся в бане и ночью толпой можем повалить на пруд купаться. Карим, конечно, сразу набычился и заявил, что заберёт меня, когда освободится. На это уже взъерепенилась мама, узревшая ущемление моих прав на веселье. В своей лучшей панибратской манере она посоветовала ему выключить собственника, не гонять машину впустую и дать её дочери нормально отдохнуть. Мол, утром Андрейка, сын соседей, меня преспокойно в город привезёт. Я думала, Карима в тот момент на перемячи разорвёт.
Маму он, разумеется, не послушал и забрал меня в тот же день поздно вечером. Я-то и не против была: чего я там не видела? Репертуар ретро-попсы с шести лет наизусть знаю, а к бане равнодушна. Но мама очень обиделась. По возвращении домой заявила, что Карим её не уважает и всё, конечно, потому, что она русская. Татары, дескать, только своих слушают, и меня он тоже в грош не будет ставить. Посоветовала сто раз подумать, прежде чем продолжать с ним отношения. А какой мне думать? Я тогда уже была по уши в него влюблена.
Но плюсы от появления Карима тоже есть, подаёт голос Мила, промакивая салфеткой майонез с волос. Например, сегодня вечером мы с Василиной идём в ресторан за его счёт.
Ты уверена? язвлю я. По-моему, максимум, что ты заслужилаэто мамин оливье.
Вообще, Кариму я сказала, что пойду в «Камю» завтра, но несъедобный мамин ужин вынудил перенести дату разведки. От голода перед глазами начинают мелькать красочные картинки местных блюд, и мне приходится поджать губы, чтобы не потекла слюна. Уж если Карим платит, я закажу самое дорогое и ещё попрошу завернуть с собой. У меня в холодильнике как раз мышь повесилась.
7
И порции здесь такие нормальные, удовлетворённо замечает Мила, когда перед её носом опускается тарелка с дымящейся говяжьей отбивной. М-м-м, это точно лучше, чем мамин оливье.
В «Камю» очень вкусно готовят, соглашаюсь я, запуская ложку в сырный суп. Я очень хочу пару блюд у них украсть. Малиновый тарт и мини-киш с карамелизированным луком. Закажи себе, если хочешь. Серьёзно, пальчики оближешь.
Я и так с голодухи три блюда заказала. Куда мне ещё? Глаза Милы начинают озорно искриться:Или мы Каримыча рублём наказываем? Если так, то попрошу завернуть с собой.
Я смеюсь. У нас с Милой мысли часто сходятсянедаром мы сёстры. Хотя в безбашенности мне за ней не угнаться. Это сейчас она замужняя матрона, а ещё лет пять назад Её и пьяной домой приносили, и в обезьяннике Мила как-то ночевала, потому что полицейского в далёкое пешее послала. И самое удивительное, что при таком образе жизни она умудрилась физфак с красным дипломом закончить. Мы, Макеевы, в этом смысле уникальные люди.
Может, по вину возьмём, кстати? А то я не за рулём.
Я энергично кручу головой.
Нет уж. С тобой вино пить опасно, поэтому я пас. К тому же мне завтра надо быть в офисе пораньше. Вчера полдня в кабинете у Карима проторчала и отчёт сделать не успела.
Так не твоя же вина, хмыкает Мила. Он тебя отвлёк, вот пусть и подождёт.
Я же управляю этим рестораном, не слишком настойчиво возражаю я, зная, что объяснить вольнолюбивой сестре разницу между руководящей и исполняющей должностями будет сложно.
Сама Мила меняет работу каждые полгода, успев поработать и менеджером по продаже автомобилей, и сотрудником картотеки в местном НИИ, и оператором колл-центра. На компромиссы с начальством она не шла и в случае разногласий предпочитала выразительно шарахнуть дверью.
Всё потому, что Мила ни разу не любила то, чем занималась. Ну и ещё ей чужда потребность доказывать кому-то, чего она стоит. А мне, увы, не чужда. После разговора в кабинете я вышла с твёрдым желанием заставить Карима молиться на мой светлый управленческий лик. Терраса в «Родене» должна переплюнуть террасу «Камю» и заставить весь столичный свет грызться за возможность занять у нас стол.
Вспомнив об этом, я незаметно направляю камеру телефона на стоящий между столами инфракрасный обогреватель. Нам тоже надо обзавестись такимивыглядит как стильный уличный фонарь и вечером гостям не придётся мёрзнуть.
О-хо-хо! неожиданно крякает Мила, переводя взгляд от развороченной отбивной на мою макушку. На еёлице появляется широкая озорная улыбка, а тон становится раз в пять громче:Вы смотрите, какие люди! Татарский десант на французской земле высадился.
И ещё до того как я успеваю повернуть голову, слышу знакомый голос с едва уловимым акцентом:
Привет, Мила. Давно не виделись. Здравствуй, Вася.
Вот знала же, что импровизации до добра не доводят и в гастрономическо-интерьерную разведку нужно было идти завтра. Потому что сегодня сюда припёрся Карим.
Здравствуйте, Карим Талгатович, пафосно здороваюсь я, задирая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Впрочем, пафос моментально улетучивается, когда за его плечом я вижу знакомое лицо.
Искин! взвизгиваю я и, вскочив, едва не роняю плетёное кресло.
Искандер сдержанно улыбается. Он по жизни смущающийся, но разве меня это когда-нибудь останавливало? Я обнимаю его за шею и как следует стискиваю, отчего он начинает смешно пыхтеть. Всё ещё боится недовольства Карима. Но мы же с ним больше не встречаемся, так чего бояться-то?
Как у тебя дела? Отстранившись, я быстро его оглядываю. Ты поздоровел, молодец! Не женился случайно?
Нет ещё. В сентябре свадьба.
То есть женишься? Ох, поздравляю! А на ком? На Мадине?
Искандер беззвучно усмехается.