Задержавшись на ее губах, он продолжил раздевать ее глазами, не особенно-то церемонясь с тем, как это выглядит со стороны. Он хотел это сделать. И он это делал.
Тая поняла, что дышит чаще и быстрее из-за этого шарящего по телу взгляда. И что она сжала бедра так сильно, как будто он действительно уже снял с нее все, что на ней было.
Взгляд задержался на ее груди. Беременность и кормление не испортили ее форму, в те годы Таисия была слишком молода для того, чтобы ее тело после не пришло в надлежащий вид. А с правильно подобранным бюстгальтером ее грудь до сих пор могла дать сто очков форы силиконовым заменителям.
И от одного только взгляда этого мужчины, который в этот момент почему-то быстро облизал губы, она ощутила, как напряглись соски под одеждой.
Голова шла кругом, сердце колотилось, а тело пылало. Как будто это она, а не он, только что осушила залпом чашку спирта. Впору было протирать ее этим самым спиртом, потому что она была точно в лихорадке.
Соски покалывало под одеждой, и, мельком опустив глаза, она увидела, что Радов прекрасно видит, какой эффект оказывает на нее это наглое, собственническое, словно он имеет на то полное право, разглядывание.
В приличном обществе так не поступают. Но так и она сейчас не в обществе. Сейчас она на ограниченном ледяными водами океана острове, по берегам которым могут бродить белые медведи, а самый важный мужчина, от чьей милости они теперь зависят, поскольку он принял их под своей крышей, теперь смотрит на нее так, как на товар, который сюда доставили ради его развлечения. И если он ее захочет, он ее возьмет. А если не захочет, оставит Джею.
Лучше бы он и дальше не смотрел на нее. Лучше бы и дальше отводил глаза в сторону, а еще хоть бы он быстрее убрался под свой ледяной дождь, проверять свои термометры.
Тая считала, что давно вышла из возраста, в котором можно возбудиться от одного только взгляда, но, похоже, дело было совсем не в возрасте, а в том, кто на нее смотрел все эти годы. И эти мужчины и в подметки не годились Федору Радову.
Она поерзала на диване, ощутив, как обжигает через одежду рука Джея на ее колене. Это было лишним. Неправильным. Неуместным. И она не хотела его.
Хотя вот же он, сидит рядом, молодой и красивый любовник, а даже он никогда не доводил ее до такого состояния одним только взглядом.
Радов теперь тоже смотрел на руку другого мужчины на ее колене. Взгляд, который скользил по ней, как раскаленный утюг, теперь споткнулся об эту руку, которая подействовала на него, как ведро со льдом.
Тяжелый темный взгляд Радова вернулся к ее лицу. От прозрачных глаз не осталось и следа. Темная радужка целиком заслонила небесную синеву, превратив глаза Радова в два темных провала, в глубинах которых бесновалось пламя.
Таисия с трудом сидела на месте, подавляя желание немного поерзать или коснуться себя, чтобы потушить это иррационально сильное желание. И это при всех, когда в комнате еще трое посторонних.
Эта лавина ощущений сбивала с толку. И не позволяла сосредоточиться на том, о чем ее безмолвно спрашивали глаза Радова.
Она не понимала, что он хочет. Этот мужчина, который еще четверть часа назад, даже не замечал ее, а теперь ей достаточно было одного прикосновения, чтобы взорваться.
- Хотите еще чаю? - вдруг произнес Радов, и все голоса мигом притихли.
Глава 10. Таисия
- Ч-ч-что?
Таисия никогда не заикалась. Никогда не частила и не жевала слова, так какого черта происходит с ней сейчас?!
- Я заметил, что у вас чашка опустела. Хочу поухаживать за гостьей. И могу принести вам еще чаю.
Каждое слово бьет точно в цель, а пульсация между бедер только усиливается от двусмысленности, казалось бы, невинной фразы: «Хочу поухаживать».
Пока он ждет ее ответ, в этот же момент его глаза быстро опускаются на ее грудь. И Таисия знает, что мягкий свитер не может скрыть ее твердых сосков. Чтобы хотя бы не выставлять их на обозрение, Тая нагнулась ниже, вынуждая светлые локоны скользнуть вдоль груди. Это фиаско. Это полное поражение и капитуляция ее тела.
- Да, я хочу еще чаю.
Она не узнала свой голос. И удивилась тому, что вообще способна нормально говорить.
Джей вдруг крепче сжал ее колено, которое так и не выпустил, как будто призывая одуматься. Но что такого, верно?
Она всего лишь хочет выпить чаю.
А Джей должен знать свое место. И пусть не придумывает то, чего между ними нет.
Он моментально убрал руку, откинувшись на спинку дивана. Как будто так и надо было, и его женщина сейчас вовсе не уходит к другому.
За чаем.
Только за чаем.
Это противозаконно выпить чаю и съесть еще этих пирожков? А они должны быть на кухне.
Таисия поднялась с дивана, подхватив с собой чашку.
Радов уже был на ногах. Он отвернулся от всех, приказав псу, оставаться на месте, и двинулся на кухню, которая была сразу за поворотом.
Открытая кухня без дверей, потому что кому бы пришло в голову прятаться на метеостанции, чтобы выпить чаю? Да и двери препятствовали бы движению теплого воздуха между помещениями. Поэтому в общих комнатах их не было.
Тая видела только спину Радова в темном вязанном толстыми шерстяными нитями свитере. Все еще влажные волосы касались широкого ворота.
Радов налил темную и густую заварку из заварника, потом потянулся к горячей кипяченой воде.
- С сахаром?
Таисия моргнула.
Если способность говорить и была, то теперь она пропала. Она тяжело дышала, как будто и не было на ней того количества зимней одежды и она уже стояла перед ним голая. Щеки горели.
- Я спрашиваю, чай с сахаром?
Да хоть с полонием! Ей сейчас не то слово, как плевать на этот чай.
Таисия переступила с ноги на ногу, потому что тело выгибалось само, как у кошки в разгар марта. Ей стоило невиданных сил, чтобы стоять вроде бы прямо и при этом не сжимать бедра, чтобы хоть как-то унять горячую пульсацию между ног.
А Радов? Он так и будет делать вид, что привел ее сюда, чтобы действительно угостить чаем? Им вроде не по восемнадцать, чтобы верить, что сейчас они здесь ради чая.
Радов так и не повернулся к ней. Остался стоять полу боком, прижимая бедра к кухонному гарнитуру. Тая отчасти понимала, что он пытается скрыть от нее, но опустить глаза, чтобы увидеть это наверняка, не могла. Взгляд Радова снова поймал ее, как сачок бабочку.
Он смотрел на нее с легкой усмешкой во взгляде и все с тем же чувством собственного превосходства, которое выводило Таю из равновесия, потому что еще никто не позволял себе смотреть на Таисию Вознесенскую так, как это делал какой-то руководитель метеостанции у черта на куличках.
Радов отложил ложку, которой бесшумно перемешал сахар в ее чашке. Протянул ей чашку.
В темных, как штормовое небо за окном, глазах плясали бесенята.
Тая сделала шаг вперед.
Коснулась горячего фарфора, но Радов до сих пор не убрал своей руки. И ее пальцы легли сверху.
От прикосновения к шероховатой, огрубевшей на морозе коже, Тае захотелось застонать. Тут же захотелось пробежаться пальцами по всей ладони, изучить мозоли, впадинки и почувствовать вены под его кожей.
Тая приоткрыла рот, чтобы поблагодарить за чай, но поняла, что стоит слишком близко. И голова идет кругом от того, как этот мужчина пахнет морозом, дымом сигарет и терпкой ноткой алкоголя. Слова встали поперек горла.
Так как сейчас она была без каблуков, то ей пришлось запрокинуть голову, чтобы по-прежнему отвечать на его взгляд.
Синева в его глазах полностью исчезла. Радов отдернул руку, словно с запозданием осознав, что Тая касается его, а не чашки. И именно его руку она невесомо гладит подушечками пальцев.
Радов отшатнулся, а чашка с чаем накренилась и полетела на пол. Разбиться не разбилась, но с довольно громким грохотом покатилась по полу, расплескивая янтарную жидкость.
- Что случилось?
- Тая, все в порядке? - послышался голос Джея.
Нет, хотелось сказать ей.
- Все хорошо! - крикнула она. - Я такая неуклюжая. Чашку уронила.
Радову пришлось отлепиться от кухни, и он швырнул на пол полотенце и в два счета вытер разлившийся чай. Потом выжал мокрое полотенце в раковину, но все эти телодвижения выдали его выпирающее из штанов желание.
Не увидь этого, Тая наверное бы вернулась сейчас обратно в комнату. Но мягкие штаны Радова не могли скрыть внушительного стояка, а Тая сейчас была просто не в том состоянии, чтобы взять и отвести от него взгляд.
Снова отвернувшись, Радов выжал полотенце над раковиной, хмуро оглядел мокрый пол и дернулся всем телом, когда Тая коснулась его мокрых и липких от чая рук.
- Не надо, - хрипло и тихо сказал он.
- К черту, - только и ответила Тая.
В ту же секунду он развернулся, слишком резко, отчего чашки на столе опять задребезжали.
- У вас точно все хорошо? - снова крикнул Джей.
Тая в этот момент оказалась прижатой к противоположной стене. Тяжело дыша и едва слышно, Радов прошептал, обжигая дыханием ее щеку:
- Скажи ему.
- Да, все в порядке! Пойду Переоденусь. А то я пролила чай на себя.
В глазах Радова явно мелькнуло восхищение тем, как убедительно она выкрутилась.
Он убрал руки и двинулся на выход из кухни.
- А вы? - в проеме вдруг возник Джей.
- Я? - удивился Радов. - Вас волнует, куда я иду на собственной же станции?
Джей стушевался.
- Простите Я имел в виду, вам ведь скоро опять возвращаться на метеоплощадку?
- Да, - только и ответил Радов и вышел.
Тая двинулась следом, но услышала тихое:
- Тая?
- Не надо, - только и ответила она.
- Стой, - Джей схватил ее за руку. - Давай я схожу с тобой.
- Зачем? - резко спросила она.
- Чемоданы тяжелые, Тая. Я хочу помочь тебе, мы не распаковали вещи. Это ведь не отель, а мы не в Дубае. Я видел фотки, где медведи разбирали печи по кирпичику, если чувствовали в них съестное. А здесь хватает припасов, а еще медведей
- Джей, я сама справлюсь.
- Точно?
- Господи, да просто отстань от меня!
Тая выскользнула за дверь, в узкий коридор, заставленный всяким несомненно полезным хламом.
И увидела, что Радов стоит на коленях у входной двери. А на полу перед ним лежит белая лайка вся в крови и тихо скулит.
***
Резкий выкрик Радова оглушил Таисию, а выбежавший из столовой Паша оттеснил к стене.
Павел бросился к руководителю, но едва не упал, поскользнувшись на грязно-розовой луже, натекшей с шерсти. Взмахнул рукой в гипсе и вовремя схватился второй за стену.
Завизжала Светлана.
- Дусенька! - девушка бухнулась перед собакой. - Что с ней?
Черты лица Радова заострились, пока он ощупывал окровавленный мех белой лайки. По сторонам он не глядел.
- Уже ничего, - ответил он.
До Таисии не сразу дошел смысл его слов. Как и до Светы, которая, стоило ей осознать жестокие слова Радова, тут же отдернула руку.
- Господи! - выдохнул Джей, прижимая к себе Таю.
- Что мы будем делать? - спросил бледный Паша.
Радов рассеяно провел по бурому от крови боку собаки.
- Заряди ружье. Я иду на площадку. Сможешь? - он посмотрел на однорукого Пашу.
Видимо, вспомнил, как он поскользнулся, а такой и себя застрелить может ненароком.
- Могу, - твердо ответил Паша, - но если медведь рядом? Может, попросим отсрочку у Амдермы? Там темень и дождь не дает расслышать звуки. Если он нападет, вы просто ничего не успеете сделать. Особенно если он уже распробовал кровь.
В коридоре повисла тишина. Только стучал по козырьку над входной дверью дождь, но этот звук больше не успокаивал. Теперь шорох дождя скрывал опасность, которая бродила вокруг станции, прячась во мгле.
- Нельзя не выйти в эфир, - ответил Радов. - Идет лед и быстро, нам нужно отправить данные для судоходства.
- Но
- Ружье, - напомнил Радов.
Он отпустил собаку и поднялся. На темной одежде не были видны пятна крови, но Тая знала - они там есть.
- Света, мешок.
Девушка подняла заплаканные глаза на Радова, кивнула и убежала.
- Утром я сам похороню, - сказал Радов Паше, хотя тот и не рвался делать это сам.
Когда Паша молча ушел за ружьем, Тая почувствовала, что Джей потянул ее за собой в комнату. Сейчас они здесь лишние.
Но Тая не хотела уходить. Не хотела оставлять этого мужчину там, один на один с горем и опасностью. Не хотела отпускать его за дверь.
Радов не смотрел на нее. Он тихо подозвал к себе пса, и мастиф тут же примчался. Склонил голову, обнюхав тело Дуси.
Радов натянул на себя мокрый дождевик с гвоздя в прихожей, потом взял из рук Светы холщевый мешок. Сам упаковал в него собаку и вынес в сени. Подоспел Паша с ружьем, которое он нес с благоговейным ужасом на лице. Радов больше не появлялся в коридоре, ружье он, видимо, так и принял в сенях, оттуда же кликнул пса и вместе с ним покинул станцию.
- Идем, Тая, - напомнил о себе Джей.
- Но как он будет там один? - прошептала она.
- Так же, как и до этого, - ответил Паша. - Жаль, что Афанасий в отпуске. Обычно, когда поблизости медведи, по технике безопасности, мы должны ходить парой.
Будничный и спокойный тон, а значит, правила Радов нарушает не в первый раз. С тяжелым вздохом Паша отправился за тряпками и стал вытирать пол. Светка тихо плакала на кухне.
- Идем, Тая, - с нажимом сказал Джей. - Мы здесь ничем помочь не в силах.
- У вас хотя бы свет снаружи есть? - спросила Тая Павла.
- Имеете в виду фонари? - спросил он, не поднимая головы, пока вытирал пол от крови. - Не, фонарей нету, но у Федора Михайловича должен быть карманный. Чтобы подсвечивать приборы хватает.
Тая взглянула в окно, за которым не видно было ни зги. Представила, как Радов идет, прислушиваясь к каждому шороху, по размокшей грязи с ружьем наперевес в одной руке и фонариком в другой. Он должен снять данные для судоходства и Росгидромета, чтобы в завтрашних утренних новостях появилась та самая цифра в углу экрана. Цифра, от которой большинство зрителей потом отмахнуться со словами: «Ой, да врут опять».
Одна-единственная цифра, а сколько работы за ней стояло.
- Таисия, идем, - Джей потянул ее за собой.
Нужно смотреть правде в глаза. А еще взять себя в руки.
Ненавидя себя за бессилие, Таисия подчинилась.
Глава 11. Радов
Закончив с измерениями и вовремя передав данные в Амдерму, Радов решил еще раз обойти станцию. Было темно и не в последнюю очередь из-за туч. Хотя Радову требовался напарник, семидесятикилограммовый мастиф вполне годился на эту роль. Да и нюх, и слух сторожевой собаки работали куда лучше, чем у человека.
Радов полностью переключил свое внимание на то, чтобы ничего не упустить. И это помогло отвлечься и забыть, пусть и ненадолго о том, какую большую ошибку он едва не совершил. Совершенно потерял голову. Он бы ее взял прямо там, и плевать, что в соседней комнате были люди.
В тот момент ему было на все плевать. Все взрослые, а если стыдно подслушивать, так пусть сами и уходят.
А эта женщина какова? Ее мужчина сидел в трех шагах от нее, а она пожирала его глазами. Ни стыда, ни совести. Богатая дамочка, которая привыкла получать по первому требованию то, что хочет. Захотела Радова и чуть не получила, потому что он только этому и рад.
А потом она вернется на большую землю и будет рассказывать о своих амурных приключениях. Глядишь, не зарастет народная тропа неудовлетворенных разведенок, которые протопчут ее прямиком до полярного острова. Отбоя на Вайгаче не будет от туристок.
А что, разве только теплые страны годятся для секс-туризма? Север тоже неплох. Зима и полярная ночь как будто созданы для того, чтобы греться под одеялом.
Хорошо, что Радов вовремя остановился.
Хотя, конечно, плохо, что именно так. Чувствовал ведь, с утра чувствовал неладное. Эх, Дуська, Дуська. Не забыла о доме, отбилась и приползла полуживая. Предупредила, выполнила собачий долг. Так бы и не узнали, что медведь поблизости. А на месте Дуси мог оказаться кто угодно. Даже один из этих неопытных туристов.
Муфаса брел рядом, шумно нюхая воздух. Пес был спокоен, значит, медведь хотя бы не бродит возле станции. Неизвестно, откуда прибежала Дуся. Жаль, к утру, когда дождь пройдет, следы смоет. А мастиф все-таки охранник, а не охотник.
В пелене дождя Радов видел желтые квадраты окон. Вот потух свет в спальне Светы: страшно, наверное, сегодня спать в одиночестве, но не подселять же к ней кого-то из мужиков.
А вот в комнате Паши только зажегся свет. Он тоже живет один, по крайней мере, пока Виктор не вернется из отпуска. Тогда, впрочем, и Радов будет жить вместе с Афанасием. Хотя как руководитель станции, Радов мог требовать отдельную комнату, но, не имея семьи, он выбрал путь экономии - так отапливали меньше жилых комнат.
Вряд ли его статус холостяка когда-нибудь изменится. Если только не привезет жену с большой земли. Здесь ей взяться неоткуда. А женщины, если и приезжают, то со своим самоваром, как этот Джей.
Вот и спальня туристов. На окнах шторы, свет еще горит. Мечутся, наверное, думают, куда попали и как сделать так, чтобы оставшиеся три дня из комнаты не выходить. Это вам не экскурсия по Лувру, это север. Не только бескрайний, но и бескомпромиссный, жестокий, до сих пор первобытный. Или ты, или тебя.
Радов расширил радиус обхода, двинулся к заливу, в котором шипели пенные волны. Белые гребни он различал даже во тьме. Вдали, за грохотом волн о каменные берега, опытный метеоролог различал и скрежет ледяных торосов. Льдины бились, громоздились в узких проливах, трескаясь и разламываясь от напора.
На одной из таких льдин с полюса и приехал их безбилетник, расправившийся с Дусей. Мишка может убраться обратно, если поторопится. Если нет, то проведет на Вайгаче все лето, за которое похудеет, обозлится и станет есть все подряд. И это будут не только рыба и моржи.
Не сказать, чтобы появление медведя на острове было событием экстраординарным, хотя и важным. В каждое лето из прошлых, что провел здесь Радов, не обходилось без таких вот залетных с севера путешественников. И ладно, если это были самцы-одиночки. Хуже, если это было медведицы.
Дуся бы не бросилась на медведя сама, а медведи в это время года были еще сытыми после зимы, да и лед на дальнем севере еще держался, облегчая им охоту. Плохой знак, что медведь набросился на собаку. Поблизости могут быть медвежата.
Нужно будет расспросить оленеводов на побережье, может, кто что видел или знает.
Оленеводы удивились бы его решению хоронить собаку, даже не ездовую. Сами ненцы разделывали погибших от холода или раненных животных. Мясо больных в пищу не шло, но собачья шкура все еще высоко ценилась.
Радов не собирался сдирать с Дуси ее разорванную медведем шкуру. Да и не голодали они на станции настолько, чтобы перейти на собачатину. На них цивилизация уже наложила свой отпечаток, и съедать четвероного друга уже не казалось чем-то нормальным.
Радов во второй раз обогнул станцию по более широкой дуге, но ни он, ни Муфаса так и не заметили никаких следов медведя. За это время погас свет и в Пашином окне, но по-прежнему горел у туристов.
Радов лишь мельком глянул в их сторону, и в тот же момент штора всколыхнулась и к окну прильнула Таисия.
Радов запнулся, замерев под дождем, хотя и знал, что она не могла разглядеть его в черной ночи. Ей мешал свет. А ему как раз все было видно.
Больно резануло по нервам воспоминание. Когда точно также он стоял в светлом окне поезда, готового к отправке, а на темном перроне от него уходила женщина. Он ее видел, она его - больше нет. Поезд увез Радова прочь от прошлой жизни и выбора, который он сделал сам. Но все эти пять лет иногда казалось, что если он снова сядет на поезд и приедет на тот вокзал, то все вернется на круги своя, и эта женщина, что когда-то звалась его женой, не уйдет с вокзала, а наоборот примчится его встречать. Хотя Федор понимал, что в одну воду дважды не войти, да и вернуться к прежней жизни, после севера, он бы уже не смог.
Теперь, когда Радов стоял в темноте перед метеостанцией, а Таисия прильнула к окну, стараясь высмотреть в чернильной ночи хоть что-то, ему казалось, что он опять стоит на том вокзале. Только теперь она через три дня исчезнет, а он останется. Так что нет никакого смысла хоть что-то менять.
Все равно это желание заведет их обоих только в тупик.
Непонятно только зачем она высматривает его так, как будто действительно беспокоится. Хотя, может, это просто праздное любопытство. Люди любят пощекотать себе нервы.
В окне появился Джей, обнял Таисию за плечи, вернул штору на место. Какое-то время в их окне еще горел свет, но потом и он потух. Станция погрузилась в темноту.
Он очень старался выкинуть из головы мысли о том, что сейчас происходит за этим темным окном.
- Домой, Муфаса, - сказал Радов.
Он, пропахший сигаретами, мокрой псиной и весь облепленный грязью. И эта женщина, с шелковыми волосами и длинными ногами.
Господи, на что он только надеялся сегодня на кухне?
Глава 12. Таисия
Утром дождь перестал, а небо очистилось. Глянув в окно, Таисия стала выбираться из-под одеяла.
Вчера Джей уговаривал ее, чтобы они, как в летнем лагере, сдвинули кровати, но Тая настояла на том, чтобы они оставили все, как есть. Две кровати в узкой комнате, оббитой деревянной вагонкой, так и остались по разные стороны комнаты.
Когда Тая проснулась, Джей еще спал, обнимая подушку.
Она бесшумно и быстро оделась, нашла несессер и юркнула в коридор. На ручных часах большая стрелка только подобралась к шести утра.
В душевой с двумя кабинками и раковинами Таисия быстро умылась, почистила зубы и расчесалась. На станции по-прежнему было тихо. Недолго думая, она пролетела длинный коридор, юркнула в комнату за сменным бельем, снова вернулась в душевую и разделась. Только заперлась в кабинке, как вдруг услышала: хлопнула входная дверь.
По голым ногам мазнуло сквозняком. Кто-то шумно ввалился в соседнюю душевую, царапая когтями кафельную плитку.
Тая так и обмерла, сжав в руках не включенный душ.
В соседней кабинке фыркало и топталось какое-то огромное животное, и Таисия с ужасом подумала, а не медведь ли это? Тогда же там неожиданно включился душ.
- Не дергайся, Муфаса! - рявкнул Радов. - Куда ты с такими лапами пойдешь?
Пес фыркнул, мол, глупости, он даже грязный хоть куда.
А Тая стояла сама не своя. Голая, она не могла выйти из кабинки прямо сейчас. И не могла включить душ, чтобы не выдать своего присутствия. Будь это кто угодно, она бы давно включила душ и даже поздоровалась. Но это был Радов.
Да и правда ли он не в курсе, что в соседней кабинке кто-то есть? Оставила ли она что-то, что могло ее выдать? Несессер она взяла с собой в кабинку, поскольку там был гель для душа и шампунь, а вот Господи! Трусики!
Она оставила их на вешалке у входа. Не брать же было их с собой в душ, они бы намокли.
Полотенце тоже там. Рядом висит. То есть, если выбегать, то только сейчас, пока Радов моет псу лапы. Тогда есть шанс, что она хотя бы полотенцем обернуться успеет.
Только Тая коснулась шпингалета на пластиковой двери, как душ в соседней кабинке стих.
- Свободен, - сказал Радов псу.
В этот момент Тая увидела, как под ее дверцей мелькнул черный нос. О черт, а вот пса с его-то нюхом не обвести!
Она поежилась. Стоять босиком и голой на голом кафеле в душевой то еще удовольствие.
Дверь все не открывалась. Тая гадала, что происходит снаружи, когда Радов громко и выразительно откашлялся.
Таисия почувствовала, как у нее горят щеки. Нашла же место разбрасываться трусиками!
Дверь душевой, наконец, хлопнула, снова потянуло холодом из коридора. Тая переступила с ноги на ногу, обхватив себя руками.
Дверь закрылась. А Радов тоже ушел или как? Теперь она, наверное, может включить душ?
Да ей и раньше этого никто не запрещал. В конце-то концов, душевые для того и созданы, чтобы в них принимали душ.
Подрагивая то ли от холода, то ли от чего-то другого, Таисия выкрутила кран, настраивая воду. Горячая вода приятно обожгла спину.
Ни звука снаружи кабинки. Наверное, Радов все-таки ушел. А она примет душ. Для этого она сюда и пришла.
Таисия быстро намылила голову, выжала гель для душа на маленькую мочалку. Смыла шампунь и нанесла кондиционер для волос, провела все гигиенические процедуры, а после смыла кондиционер и выключила воду. Торопливо нанесла на кожу увлажняющий бальзам. Выжала волосы руками.
Прислушалась - ни звука.
Аккуратно приоткрыла дверь. Никого. Радов все-таки ушел.
Выскользнула из душевой кабинки и первым делом закуталась в большое полотенце. Потом потянулась к трусикам на крючке
Но их там не оказалось.
Глава 13. Радов
Мать вашу, да что с ним творит эта женщина? В кого она его превратила? В клептомана, фетишиста и вора!
На кой черт ему сдался этот ворох кружев? Почему рука сама потянулась, когда он увидел их перед собой на крючке в душевой?
Радов сел за письменный стол, отодвинул книги и журналы метеонаблюдений в сторону. Расправил перед собой телесного цвета трусики, до этого зажатые в кулаке.
Какие крохотные. Это явно не термобелье.
Какие-нибудь меховые панталоны пригодились бы Таисии куда больше в условиях крайнего севера. Да и он не стал бы воровать бабушкины парашюты. Он поддел прозрачное кружево пальцем. Кружево просвечивало на ярком дневном солнце. Она что, на самом деле, вот в этом приехала на Север, где ночью еще стоят морозы?
В дверь спальни постучали, и Радов тут же смахнул трусики в ящик стола. Поднялся, поправил штаны. Морозы, ага, такие стоят, что аж все задеревенело.
Радов распахнул дверь, не ожидая подвоха.
А подвох был.
- Совсем с ума сошли?! - прошипел он. - Живо оденьтесь! Это вам не курорт.
За дверью стояла Таисия в одном полотенце. Длинные влажные волосы облепили шею и острые плечи. С волос до сих пор капала вода. А он-то думал, что она ни за что не решится на этот шаг. Убежит, устыдится, покраснеет. Не тут-то было.
Таисия сверкнула серыми глазищами и сказала:
- Скажите, вот на кораблях капитан выносит приговор, а на станции, кто судит за воровство?
- Давайте вы сначала все-таки оденетесь, а потом поговорим.
- Так в том-то и проблема, что мне не во что одеться.
Он едва не ляпнул, что должны же быть у нее еще трусики, но вовремя прикусил язык.
- Зайдите в комнату, - сдался он. - Тут хотя бы теплее, чем в коридоре.
И снова ошибка, которую на этот раз он опять не успел пресечь на корню. Впустил полуголую женщину в свою спальню и закрыл за ней дверь.
Темная половина Радова в предвкушении потирала руки. Другая - призывала к жесткому усмирению плоти. К такому жестокому, что темная половина снова торжествовала.
Таисия смело прошла в комнату, остановившись между двумя застеленными кроватями, явно не догадываясь обо всех фантазиях Радова. Просканировала помещение взглядом. Радов подавил панику, ну не рентгеновский же у нее взгляд!
- Где они?
- Кто? - осведомился Радов.
- Мои трусики.
Пять баллов за смелость. Не стала юлить и краснеть. Вошла в клетку со львом и рубит с плеча, пускай из одежды на ней одно только полотенце.
Радов небрежно облокотился о входную дверь.
- Могу я спросить, почему вы решили искать свое белье у меня? Вы им что, по всей станции разбрасываетесь?
Таисия развернулась, уперев руки в боки.
- Все вы прекрасно понимаете! Вы были в душе, как и я. А когда я вышла, трусиков уже не было. Не думала, что вы вор, Федор.
Лучшая защита это, как известно, нападение. А выбора у него нет, эта женщина и так зажала его в угол.
- Полегче на поворотах, Таисия. Что у вас пропало, объясните мне, наконец? Какие-то трусики? И вы решили, что это я забрал их? А своего холеного Джея не проверяли? У него такая ухоженная борода, что я не удивлюсь, что он из тех, кто любит примерить ваше белье, когда вы этого не видите.
- Да как вы смеете! Джей нормальный мужчина. И и это не он был в душевой! Там были только вы и ваша собака!
- Ну, значит, это Муфаса, - пожал плечами Радов.
- Пес украл мое белье?
- Да.
- Кто угодно лишь бы не вы?
Радов закатил глаза.
- Да мне-то зачем? Что я, женских трусов не видел?
Таких, как у нее, как раз таки очень давно не видел, но ей знать об этом необязательно.
- Значит, не признаетесь?
- Мне не в чем признаваться, - отрезал Радов.
- И не вернете?
- И нечего возвращать, если я ничего не брал! Я так уж и быть поищу ваше белье, если вы сами не в силах уследить за ним. Может, пес куда утащил, но если так, то обратно вы их вряд ли получите. Муфаса сгрызает все, что попадает ему в зубы. Под ноль.
- Удобно вы устроились, ничего не скажешь.
И она сейчас не убранство его комнаты имела в виду.
- Не жалуюсь, - невозмутимо пожал плечами Радов.
А когда это она так близко оказалась?
Стояла ведь посередине комнаты, а теперь почти приперла его к двери. Голая, в одном полотенце, а воинственности, как у Жанны Д'Арк в полном обмундировании.
- Верните мне мое белье!
- У вас что, другого нет? - хрипло спросил он.
- То есть признаётесь, что это вы их взяли?
- Признаю только то, что вы не следите за личными вещами, как следует.
Она сделала шаг еще ближе. Так близко, что Радов разглядел мурашки на ее коже. От холода или от того, о чем он предпочитал даже не думать.
Таисия отбросила раздраженным движением влажные волосы, обнажая голые плечи, и посмотрела на него снизу вверх, немного запрокинув голову. Тонкие острые ключицы так и манили взгляд.
Место, Радов! Пусть и хочется оставить пару фиолетовых засосов на этой гладкой коже, и провести языком по выпирающим ключицам Знай свое место.