В этих размышлениях Пашу и застал Женя Поспелов.
Ну, кого ты там мне привез?
Это я себе.
Ну, слава Богу. А то Светка купила новые тапки, неудобные, как зараза. Ногу сводит. Выкину ко всем чертям. Хоть посидеть немного, покурить Выдохнуть.
Так у тебя смена только началась! удивился Паша.
Ага! Только я с дачи на электричке перся, потому что на участке трясина и машина встряла по уши. «Заезжай вот сюда, поближе, я же вижу, тут можно заехать», передразнил Поспелов жену.
Паша расхохотался. Женю коллеги за спиной называли Портосом за монументальную фигуру и залихватскую маленькую бородку с усиками. И голос у него был зычным и раскатистым. Когда Паша только начинал работать в тринадцатой, то заочно Поспелова побаивался. Еще бы, его «Света, скальпель!» эхом разносилось по коридорам хирургии, заставляя пациентов вздрагивать и вспоминать маму. И когда теперь Женя изображал ту самую миниатюрную медсестру Свету, которую сделал своей единственной, со всеми ее ужимками и интонациями, невозможно было удержаться от смеха.
Ладно, отдыхай, дачник. На шашлыки-то позовешь?
А то! развел руками Поспелов. Ты мою баранину не пробовал. Сейчас, прогреется, посуше станет, и завалимся все ко мне.
Учти, я запомнил, усмехнулся Паша и пошел готовиться к операции.
В ассистенты взял Кузнецова и Ерлину из дежурной бригады, Карен Севанян с анестезисткой уже торчал в операционной. На столе под бирюзовой простыней лежала Карташова. Из-за экрана Паша не видел ее лица, но знал, что она там, и почему-то у него екнуло от нехорошего предчувствия. Он не относился к суеверным и не боялся встретить в коридоре Зинаиду Федоровну с пустыми биксами. Но этот легкий мандраж, как будто перед экзаменом или в тот момент, когда мама догадалась, кто играл с Катькиной новой куклой в ампутацию, уже проник ему под кожу, пробежался холодком по позвоночнику и скользкой гирей упал в желудок. Паша отвернулся, усердно натирая мылом руки. Не маленький, в самом деле. Справится.
Однако эксцессы поперли с самого начала. Не успел Исаев зайти в операционную, как Севанян огорошил:
Вызовите Фейгина.
Что там у вас? Паша заглянул за экран.
Не могу интубировать. Не знаю Пусть подойдет, надо сменить руку. Я бы, конечно, еще разок
Не надо, резко отреагировал Паша. Ждем.
Фейгин появился через пару минут, и от одного его вида Исаеву полегчало. Как могучий Гендальф, Илья ринулся за перегородку.
Что здесь, Карен? бросил он.
Перитонит, повторное вхождение.
Что ввел?
Атропин, фентанил
Паша почти не слушал их, а только смотрел на Нику и на монитор. Снова на Нику, снова на монитор. Давление сто восемьдесят. Он хоть и доверял Илье, а перед глазами все стоял тот случай из самого начала его практики. Когда во время интубации по ошибке вошли в пищевод, и только старший хирург заметил, как почернела кровь в ране Одна из первых смертей на столе.
Добавь сто пятьдесят пропофола, скомандовал анестезистке Фейгин и взял ларингоскоп. Лампу сделай нормально!
Илья Владимирович, что я сделаю? забубнила сестра. Расходку не привозят. Все плохо горят.
Вот же дерьмо собачье! и Фейгин добавил пару крепких выражений. Карен, дави Селлика! Держи уже! Ты какого расслабился?! Ира, давай, не глядя протянул сестре руку за трубкой и лихо, одним движением, интубировал.
Паша и сам затаил дыхание, гипнотизируя монитор. От волнения одно ухо заложило.
Сдуй, донесся голос Фейгина. Сатурация девяносто девять. Все, нормокапния. Можете начинать.
Илюш, ты не посидишь тут? поинтересовался Паша. За компанию, а?
Без проблем, Фейгин рухнул на стул, и над экраном показалась лишь макушка его колпака.
Паша с уважением вздохнул: волшебник. Шли вместе с самого института, но при этом Илья был внутренне старше, мудрее и печальнее. И даже когда они вдвоем курили на улице у приемки, Исаев все думал о бытовухе, мелочах. Что домой взять пожрать, рискнуть ли с кредитом на машину, позвонить Ксюше из кардиологии или обойдется. А Фейгин больше молчал, пуская ровные струйки дыма, смотрел куда-то вдаль, словно приоткрывая мирскую оболочку, и время от времени изрекал нечто отвлеченное или познавательное вроде: «А ты знал, что на дне Мариинской впадины нашли новую форму жизни?» И Паше обычно нечего было на это ответить. А в операционной Фейгину не было равных.
Что нового, Илья Владимирович? обратилась к нему Ерлина, пока Паша снимал старые швы.
Вот, Настенька, присматриваю себе дельтаплан задумчиво сообщил Фейгин.
А ты куда его ставить собрался? удивился Паша.
А летать где? Есть только на полигон куда-то тащиться встрял Кузнецов, второй ассистент.
И в машину поди не влезет, качнула головой Ерлина.
Не о том думаете, Фейгин тяжело, даже с надрывом, вздохнул. Это же чувство свободы. Ветер. А виды? Когда летишь над Кара-Дагом, и перед тобой весь хребет, и море, и извилистый берег
Нет, я все-таки не понимаю, перебил Паша. Он складывается или разбирается?
Я вот нашел в интернете модель, вроде компактная, Фейгин поднял над экраном смартфон с изображением дельтаплана. Как тебе?
А еще говорят, что врачам плохо платят, проворчала анестезистка.
Илья что-то ей ответил, но Паша не расслышал. Он смотрел во вскрытую, очищенную от старых тампонов полость, и с ужасом наблюдал картину несостоятельности старых швов и тифлита на всю кишку. Нет, он подозревал. Да что уж там, знал, что увидит. И, тем не менее, теперь, когда столкнулся со всем этим напрямую, его взяла оторопь. Правила и рекомендации были ему отлично известны. По-хорошему, он должен был вывести стому через отдельный разрез. И Нике пришлось бы ходить несколько месяцев с калоприемником. Нике. Она этого не переживет. В любом другом случае он бы не заморачивался: либо кишку наружу, либо пойти на свищ. А сейчас беспомощно стоял и смотрел внутрь, как зеленый практикант.
Паш, ты чего? вывел его из размышлений Кузнецов. Работаем?
Подожди, я думаю.
А чего тут думать? Выводить стому и все.
Оль, вызвоните мне Поспелова, пожалуйста, обратился Паша к сестре.
Как скажете, засуетилась та и поспешила к телефону. Евгений Игоревич, зайдите в первую
Поспелов, видимо, успел уже задремать, поэтому вошел, недовольно переваливаясь и на ходу цепляя маску.
Глянь, а? попросил Паша.
У, да купол сгнил весь Поспелов склонился над раной. Я бы вывел Ну, или на свищ А что тебя смущает? Нет, ты подумай, тифлитище до самой восходящей Кто у нас тут?
Девушка, двадцать семь лет.
Красивая, что ли?
Ну, не страшная, Паша сосредоточенно изучал пораженную область. Знакомая. Жалко ее. Может, все-таки попробовать частично иссечь и ушить?..
Я б не стал. Риск такой. Сам знаешь, что будет, если не состоится. Поспелов обошел стол и заглянул в полость с другой стороны. Хотя Тут с краю неплохой участок В принципе, если вот здесь уцепиться Можно клинышком, и ткани должно хватить на два ряда Ох, и прилетит потом за это!
А то я не знаю! Так что, как думаешь, будет держаться? Не навредим? Паша с надеждой посмотрел Поспелову в глаза.
Шансы есть тот наклонил голову и прищурился. Попробовать можно. Ну что, будем делить ответственность? Помыться к тебе?
Давай. Спасибо, Жень, кивнул Паша, и пока Поспелов мыл руки, чтобы присоединиться, еще раз взглянул на безмятежное лицо Ники.
Да, он определенно рискнет. Пойдет ва-банк. Даже если она никогда об этом не узнает.
Паша был рад присутствию Поспелова. Нет, больше никаких знакомых на столе. Этических дилемм, мучительного выбора, волнений На фиг все. Нервы дороже. Но в этот раз он все же остался собой доволен.
Под мирную дискуссию Поспелова с Фейгиным о даче и рассаде, он сумел абстрагироваться и сосредоточиться на слепой кишке. Словно перед ним была не Карташова, да и вообще не живой человек, а просто бирюзовая простыня с дыркой и пораженная кишка. Вызов его мастерству. А он любил такие штуки. Клиновидное иссечение, ушивание в два ряда и неистовая вера в то, что швы будут состоятельны.
Об этом никто бы не снял кино, как про доктора Хауса, потому что шил он молча. Никакой элегантности и заумной болтовни. Только взмокший под колпаком затылок, жужжание в ногах и редкие реплики вроде «Садоводы хреновы!» в ответ на спор о том, когда лучше прищипывать высокорослые томаты.
Ну, что скажешь, Насть? спросил он Ерлину, наложив последний шов и любуясь своей работой, как художник.
Она изогнула светлую бровь, уважительно кивнула.
Божественно.
Так, не сглазьте мне здесь! вмешался Поспелов. Пусть оно сначала неделю продержится, я тебя тогда сам расцелую.
Паша вздохнул, и страх снова накатил на него. Завтра на утренней конференции его распнут и вываляют в дерьме за неоправданный риск. Опять заведующий, чтоб у него машина посреди МКАДа заглохла, опять мерзкий Юдин из соседнего отделения Нет, срочно домой. Хоть немного расслабиться перед публичной поркой.
Закончив, он вышел в коридор, стянул маску и с удовольствием глотнул свежего воздуха. Слишком громкие слова для больницы, но после полутора часов в операционной, в которой окна не открывались в принципе, да еще и в компании нескольких взрослых людей, хлористый дух коридора напомнил Паше об альпийских лугах.
Исаев умылся прохладной водой, спустился, чтобы взять в автоматах кофейку и сэндвич, и ноги сами понесли его к выходу, но он задержался, ругая себя за сентиментальность. Доел и снова поднялся наверх, в реанимацию.
В приятном глазу полумраке пасмурного дня у стеклянной стены лежала Карташова. Сестры только-только переложили ее, застелили новое белье, и она была такая безмятежная, чистая Будто у нее там, под одеялом, все те же белые гольфики. И Паша улыбнулся.
Вошел в бокс, сел на стул, и тот скрипнул под тяжестью. Веки девушки дрогнули, она открыла глаза, моргнула, фокусируя взгляд. Брови обеспокоенно сдвинулись, она кашлянула и потянулась к горлу. Севанян, чтоб его! Небось, всю гортань ей расцарапал!
Ну, как ты? спросил Паша.
Уже все? чуть хрипло произнесла она, удивленно взглянув на него.
Да.
И как?
Тебе придется пробыть здесь какое-то время. Недельку, наверное.
В больнице?
В реанимации.
Ника вздрогнула, попыталась поднять голову.
Что-то случилось? Маме не говорили?!
Нет. Просто мы должны быть уверены, что внутренние швы выдержат. Не вздумай бегать, вставать и напрягаться. Твоя задачаберечь себя. А с мамой я разберусь.
Нет, ей не так просто навешать лапши, Ника откинулась на подушку и прикрыла глаза. Надо что-то очень убедительное
Скажу, что платные палаты заняты, а здесь ты будешь под присмотром. Скажу, что положил сюда, чтобы сестры не давали тебе скакать и плескаться в раковине. По-моему, отличный довод.
Злой ты Исаев, недобрый, она слабо улыбнулась и снова поморщилась. Горло саднит Не знаешь, что можно сделать?
Я принесу тебе потом обезболивающие леденцы. Спрошу, может на посту есть Ты отдыхай. Я позвоню маме.
Спасибо, Паш, она серьезно посмотрела ему в глаза. Слушай, я не знаю, как у вас тут принято благодарить Просто не думай, что я какая-нибудь халявщица.
Молчи, Карташова, не порть момент. Сейчас рано о чем-то говорить.
Хорошо.
Он хотел сказать что-то еще, но у соседней койки запищали мониторы, тут же ворвалась сестра, следом Гумберидзе, дежурный реаниматолог. Ника потянулась узнать, что происходит. А ей не стоило это видеть: очередная жертва ДТП, повреждения сердца, показатели плохие.
Паша обменялся взглядом с Гумберидзе, тот кивнул и бросил сестре:
Поставь ей реланиум.
Что происходит? обеспокоенно зашептала Ника, наблюдая, как ей в катетер что-то вводят.
Тебе сейчас лучше поспать, Паша погладил ее по руке.
Как скажешь, милый, по ее лицу расползлась пьяная блаженная улыбка.
Он понимал, что дело в препарате, но отчего-то не убрал руку. Поддержка ей не помешает. На несколько мгновений Ника стихла, и он уже было решил, что ее срубило, но она вдруг снова открыла глаза и едва слышно произнесла:
Я должна кое-что тебе сказать. Но это секрет.
Что?! из-за реанимационной возни за спиной он с трудом мог разобрать слова.
На ушко.
Он смиренно пригнулся, приблизив ухо к ее губам, как Ипполит Матвеевич к умирающей теще. Но Ника поведала нечто похлеще тайны спрятанных бриллиантов.
Ты такой красавчик, медленно выдохнула она.
Че Чего?! он попытался отстраниться, но она на удивление крепко вцепилась в его предплечье.
Я думала о тебе, чуть заторможено от лекарства говорила она. Все эти годы Представляла как ты сделаешь это со мной и нас будет трое
Ее дыхание щекотало ему ухо, но отодвинуться было выше его сил.
Т трое? ошарашено переспросил он.
Да А потом мы с Ленкой Хочу, чтобы ты дал нам О, как я хочу Пж пжа пожа лста Скажи да
Эээ
Да Марк и она отключилась.
А Паша еще некоторое время сидел, уставившись в одну точку, и думал, что за черти водятся в омуте ее личной жизни. Отличница, ничего не скажешь! И кто такой, мать его, этот Марк?!
Глава 9
03 мая 09:12
#каникулы #розовыесны
Майские приключения продолжаются, отметила, как надо.
Учитесь. Я знаю, как продлить праздник.
Ника спала так сладко, что не сразу поняла, где находится. Единственное, что нарушало ее безмятежность, скребущее ощущение в горле. Сквозь жалюзи в палату падало утреннее солнце, койка у окна была пуста. За стеклянной стеной был виден сестринский пост, а за нимеще один бокс. Кажется, двухместный.
От запястья тянулась капельница, и Ника какое-то время смотрела, как медленно набираются и падают одна за другой капли. Перевела взгляд на тумбусвежая упаковка леденцов. Кажется, Паша вчера что-то говорил
Она силилась вспомнить момент, когда уснула, но в сознании всплывали лишь отдельные картинки. Ее вывозили, потом был коридор Потом лицо Исаева Черноволосый мужчина Медсестра с приятными духами Кого-то они откачивали Ника снова взглянула на пустую койку и ахнула Неужели тот пациент умер? Какой ужас! А почему она этого не помнит?
Нет, было что-то еще Она что-то говорила, говорила, умоляла Марк! Точно, здесь был Марк! О, господи, что она ему наплела?! Свободной от катетера рукой она в отчаянии провела по лицу. Невероятно! Он пришел именно тогда, когда она меньше всего была к этому готова! И про ребенка ему говорила, и про инвестиции Вот же дура! Унижалась тут, как последняя Не дай Бог, еще и в любви призналась. Кто-то ведь должен помнить?!
Про простите, пожалуйста! хрипло позвала она, мучая горло.
Во рту все пересохло, язык шершаво щекотал небо. Леденцы! Исаевспаситель. Она отправила в рот конфету, и сразу почувствовала себя легче. Попробовала присесть чуть повыше, но свежие швы моментально воспротивились. Боль вернулась, тело заныло с новой силой. Точно, он же просил не шевелиться.
Так, лежим, лежим! бросилась к ней сестра. Все хорошо, доктор скоро придет. Вот здесь кнопочки, хотите сделать повышенажимайте. Надо приподнятьсявот ручка, но без разрешения врача не советую.
А если в туалет?..
У вас катетер.
И как она могла этого не заметить? Зато теперь, как только сестра его упомянула, сразу стало мешаться Ох, скорее бы уже все зажило!
Простите, а у меня вчера были посетители? Ника подняла руку, чтобы ей поставили градусник.
Какие посетители! Реанимация. Кроме врачейникого, сестра придирчиво взглянула на капельницу: жидкости оставалось совсем на дне. Через пять минуточек уже снимем.
А телефон?
В тумбе, наверное, я только пришла, женщина дернула ящик. Ну вот, видите! А вы боялись.
Да я просто начала оправдываться Ника, но сестра уже растворилась в застеколье.
Первым делом надо было позвонить маме. Гудки шли долго, ответила Алинка.
Привет, ты чего? весело пропела она.
Где мама? Ника чуть леденцом не подавилась от испуга, особенно, после Пашиных слов про высокое давление.
Не паникуй, она в магазин побежала, а телефон забыла. Собралась тебе бульон варить.
Как она? Не сильно волновалась?
Да, как обычно, Алина раздраженно цокнула. Охала, ахала, потом твой Паша позвонил, вроде успокоилась. Не парься, она вечно накручивается по всякой ерунде.
Конечно! Что может быть ерундовее повторной операции? Особенно, если она касается старшей дочери? Ника вздохнула, но смолчала.
Ты в институт собираешься? спросила она.
Не начинай. Я уже не маленькая.
Так сессия на носу
Тебе бы только нудеть! А то ты сама на все лекции
Подожди! перебила ее Ника. Мне пора. Перезвоню.
И она срочно убрала телефон, потому что в дверях появился целый выводок врачей. Паша шел сзади, но из-за роста она увидела его первым и весело помахала. А он только едва заметно улыбнулся и мотнул головой.
Ну, кто у нас тут? приземистый мужчина с крючковатым носом и маленькими, близко посаженными глазками, перебирал в руках истории.
Карташова, отозвался Паша, прежде чем Ника успела раскрыть рот.
Врачи выстроились перед ее койкой, как зеваки вокруг уличного фокусника.
Так-так коротышка читал записи, кивая. Ну, ясно. Исаев, мы это еще обсудим.
Он передал бумаги коллеге и двинулся к Нике, пока остальные, глядя в записи, перешептывались и нехорошо косились на Пашу. Один в один стайка популярных пятиклассниц, обсуждающих чей-то неудачный наряд. Исаев, сцепив челюсти, гипнотизировал затылок коротышки.
Ника, не зная, чем ему помочь, с готовностью откинула одеяло, подняла подол.
Я чувствую себя гораздо лучше! отрапортовала она. И уже почти не болит.
Врач осмотрел шов, легонько потыкал ей в живот и снова накрыл, ни разу не взглянув в глаза. Тогда она вспомнила про градусник, достала и с облегчением отметила, что температура ниже, чем вчера.
Смотрите, тридцать семь и три, довольно протянула термометр. Уже лучше.
Отлично, пробормотал коротышка, брезгливо взглянув на стекляшку, словно она не из подмышки его достала. Положите. Кто у нас следующий?
И он повел за собой безмолвную компанию, предоставив Нике любоваться вереницей бирюзовых спин.
Паш! шепнула она слишком поздно: его высокий силуэт уже маячил за двумя стеклянными стенами, ссутуленный и мрачный.
Ника снова осталась в одиночестве. Что на него все так ополчились? Почему у него вид, словно он ждет выволочки? Неужели с ней что-то не так? Или он забыл у нее в кишках перчатку? Или его собираются отругать за то, что он притащил ее сюда из Пушкино? Точно! Наверняка, лишние проблемы им ни к чему, а случай у нее явно неприятный. Нет, она обязана что-то для него сделать. Хоть как-то отблагодарить И она взялась за телефон.
Лен, можешь говорить? выпалила она, едва услышав знакомый голос.
Нимаму, промычало в ответ.
Чего?!
Не мо-гу! Лена звучала сонно и сердито.
Ладно, я потом перезвоню.
Погодь, ты ж в больнице
Ага.
Ща Лена испустила вздох вселенского изнеможения. Операция нормально прошла?
Да.
И что, серьезно, Исаев оперировал? Наш Исаев? И прямо скальпелем, а не складным ножичком?
Прекрати, осадила ее Ника. Он спас меня, вроде как. Ответственный хирург. И не такая уж задница, как раньше.
Тпру! фыркнула в трубку Лена. Стоп. Ты сейчас вступилась за Пашку? Ты?
Люди меняются, Ника раздраженно поджала губы. Не хочу об этом. Если я тебе переведу деньги на карточку, ты сможешь снять и привезти? Сегодня, завтра? Как будет удобно.
Могу А почему не через маму?
Не хочу, чтобы она знала.
Ты Пашу собралась благодарить конвертом, что ли?
А в чем проблема? Нормальная практика.
Только не говори, что он сам намекнул! ужаснулась Лена.
Нет! Что ты! Нет, конечно. Просто Ну, я не знаю. Мне хочется что-то для него сделать.
Испеки что-нибудь.
Действительно, Ника закатила глаза. И как я раньше не подумала? Тащи портативную духовку, комбайн, кило муки.
Не валяй дурака, Карташова. Выпишутиспечешь.
Так дела не делаются. Всякие там коньякислишком пошло. К тому же, он может решить, что я намекаю на его алкоголизм. Ты не помнишь, у него отец не спился?
А разве это не у Игоря Самойленко? протянула Лена. У Исаева, кажется, просто ушел Или его не было Ладно, не наше дело. Привезу деньги сегодня к обеду.
Только это Я в реанимации, тебя, скорее всего, не пустят. Можешь сама ему отдать?
Ну, это уже как-то странно
Ленусик, я тебя очень прошу. Купи открыточку, сделай как-нибудь невзначай, чтобы не обидеть его. Ты это умеешь. Ой, он идет Ты набери меня, как приедешь. Все-все, пока.
Ника сбросила звонок, широко улыбаясь Исаеву.
Ну, как ты здесь? он выглядел, как побитая собака.
Тебе из-за меня досталось? Что-то не так? Слушай, я не хотела доставлять тебе неудобств
Да нет, Бась. Ты тут ни при чем.
Ника скрипнула зубами, но промолчала.
Начальство, работа, он потер переносицу. Все, как обычно.
Слушай, она заговорщически поманила его, и от этого жеста он почему-то вздрогнул. Тут такое дело Ну, пригнись, я не хочу тебя подставить
Карташова, говори так.
Ладно, она по-шпионски огляделась по сторонам. Я знаю, что посетителей здесь быть не должно, но Ты ведь вчера ко мне кого-то пустил?
Ааа, понимающе протянул он. Ясно. Ты про Марка?
Так он все-таки был здесь? А ты случайно не слышал Ну, не говорила ли я что-то я плохо помню, но
Паша насмешливо фыркнул, скрестил руки на груди и изогнул бровь.
Пожалуйста! взмолилась она. Не томи! Я говорила что-то ужасное?!
Это с какой стороны посмотреть
Паша! Я тебя прошу! Что я ему сказала?
Ну, он принялся загибать пальцы. Ты на него вешалась, предлагала себя, Лену, трехколесный велосипед
Трех чего?!
Ага. Я думал, Надежда Сергеевна воспитывала тебя строже. В какой-то момент я ей даже поверил и решил, что тыдевочка-припевочка.
Стой-стой Ничего не понимаю. Какой велосипед? Какая Лена? Ты о чем?
Только не надо изображать школьницу в белом фартуке. Ты вчера ясно сказала: давай, мол, втроем
И тут Нику осенило. Она хлопнула себя по лбу и расхохоталась.
Я не об этом говорила. Онмой шеф, и мне нужны его инвестиции
Верный способ их получить. Была бы у меня твоя фигура, я бы давно заведовал хирургией.
Фу, Исаев! Я о другом! Я просто хотела она осеклась и яростным взглядом. Хотя Знаешь, что? Я не обязана перед тобой отчитываться. То, что я ему говорила, только наше с ним дело. Ясно?
Куда уж яснее, он продолжал откровенно веселиться.
Больше ты сюда посетителей не пустишь?
Не-а.
Тогда спустись, пожалуйста, в обед вниз, Лена кое-что тебе передаст.
Я тебе что, пункт передач?
Это личное, Исаев! Последняя просьба. И больше ты меня не увидишь.
Твоими бы словами, он тяжко вздохнул и помотал головой. Только теперь тебе здесь неделю пастись. Как минимум.
Мальчишеская искорка в его глазах погасла, он снова постарел, осунулся. Неужели она настолько его достала? И ему противно ее здесь видеть? Может, все-таки рассказать про Веселовского, чтобы он не считал ее последней подстилкой?.. А, ну его. Пусть думает, что хочет. Каким бы расчудесным доктором он ни стал, у них никогда не будет ничего общего. Велика ли разница: жирной он ее считает, глупой или аморальной? Нечего так переживать о его мнении. Пройдет неделя, ну, две, и они разойдутся. Все, призрак дурного прошлого исчезнет из ее жизни. И пора бы уже этому обрадоваться. А ей почему-то стало тошно
Исаев ушел, и Ника осталась одна. Выпросила у медсестры новую порцию обезболивания, скачала в телефон хорошую книжку и погрузилась в чужие приключения, впервые за долгое время ни разу не вспомнив про свою кондитерскую.
Созвонилась с мамой, выслушала порцию дифирамбов Паше. Восторги Надежды Сергеевны громыхали фейерверками, и Нике лишь оставалось гадать, что будет завтра: Исаева причислят к лику святых или просто поставят во дворе его бронзовую статую в полный рост.
Около двух привезли женщину с операции под наркозом. Судя по всему, в тяжелом состоянии. Ника с тревогой смотрела на нее, на серьезные лица врачей и мониторы. Попыталась в какой-то момент выяснить у медсестры, что происходит, но та только шикнула и отмахнулась. И в этой скорбной тишине забавной песенкой запиликал телефон, на экране мигало улыбающееся лицо Ленки.
Уберите звук! рявкнул на Нику реаниматолог.
И та, сгорая от стыда, сбросила звонок и попыталась все решить сообщениями. Лена была уже внизу в приемной с вознаграждением для Исаева. Битые полчаса Макарычева терроризировала подругу посланиями вроде «Ну, и где его носит?», пока Паша, наконец, не спустился. Нике было мучительно неудобно и перед подругой, которую она вызвала просто так, без определенного времени, и перед Исаевым, которой на работе тоже не в потолок поплевывал.
И вот, состыковка произошла, но и на этом все не кончилось. От Лены пришло гневное «Разбирайтесь сами» и несколько нелицеприятных пожеланий вслед, а через несколько минут в реанимацию влетел разъяренный Паша.
Он наклонился к Нике с таким свирепым видом, что она съежилась. Его ноздри раздувались, на лбу вздулись вены, сжатые губы побелели. И она поняла: если она сегодня от чего и скончается, то точно не от осложнений.
Ты вообще соображаешь, что делаешь?! зашипел он ей в ухо.
Да что не так-то? она вздрогнула и дернулась в сторону: было щекотно.
Зачем ты подослала Макариху?
Кого? А, Ленку и Ника вспомнила, что не ей одной в школе досталось прозвище от Паши. Это ведь нормальная практика.
Ты что, думаешь, я тебя для этого к себе перевел?! Отобрал кусок хлеба у областных коллег?
Нет, но
Или ты считаешь, что я не способен ничего сделать по-человечески?!
Да нет же Паш, послушай
Поверить не могу!
Да ладно! Ника справилась с первым испугом и перешла в наступление. То есть ты будешь изображать бессребреника? Слушай, я понимаю, ты не за взятки работаешь. Но только не надо говорить, что ты никогда в жизни не брал от пациентов благодарность.
Он промолчал.
Вот именно! с торжествующим видом прошептала она, чтобы не привлекать лишнего внимания. И чем я хуже? Или ты берешь только чистые деньги? А свои я, значит, не тем способом заработала?
Я не это имел в виду теперь Паша выглядел растерянным.
Я видела, что из-за меня тебе досталось от начальства. А я не хотела, чтобы так вышло! Слушай, во всей этой ситуациимоя вина. Я должна была сразу тебя послушаться, и все было бы нормально. А теперь у тебя проблемы, и я хочу хоть что-то сделать
Значит, так, Исаев пристально посмотрел ей в глаза. Я не имею ничего против благодарности. Но, во-первых, сейчас еще слишком рано судить об успехе операции, во-вторых, мы не чужие люди. Ну, то есть чужие, конечно, я имею в виду Друзья, приятели Не знаю, как это принято называть. Я взялся помочь, потому что так решил. И с моими проблемами ты не имеешь ничего общего. Мое решениемои последствия. Ясно? Хочешь поблагодарить, открой рот и сделай это.
Она смотрела на него, переваривая смысл сказанного, и неожиданно для самой себя фыркнула.
Ты чего? он нахмурился.
Ты себя со стороны слышишь?
Что?.. Я
И кто из нас теперь пошляк? игриво поинтересовалась она.
Он взглянул на нее с недоумением, явно пытаясь до последнего сохранить суровый вид, но тоже не выдержал и рассмеялся.
Эх, Карташова выдохнул он. И за какие грехи ты мне досталась?
Я бы перечислила, да пальцев не хватит.
Ты о чем?
Ну она набрала побольше воздуха. Начнем с мелочей. Дохлая лягушка в песочнице, собачьи какашки в нашем с Леной шалаше за гаражами, мои физкультурные шорты на флагштоке, стул измазанный мелом зачтем за одно прегрешение, хотя ты проделывал этот фокус раз десять. Столовая пойдет отдельным списком: огрызок в супе, плевок в компоте, козявки в
Я понял, понял, от смеха у него на глазах выступили слезы, он задыхался. Я должен за это извиниться. Хотя ты уже заставила меня за это расплатиться.
Когда это?
А как же мой рекорд вызовов к директору? И даже привод в детскую комнату милиции благодаря твоим стараниям? Думаешь, мама меня за это гладила по голове?
Упоминание покойницы одним махом сделало разговор серьезным. Улыбки растаяли, в воздухе повисли вина и неловкость.
Прости Я это затеяла, она первой нарушила молчание.
Да нет, ничего, невесело ответил он. Я правда так сильно испортил тебе жизнь в школе?
На долю секунды ей захотелось высказать все, что накопилось. Но обида, живущая в ней уже лет двадцать, вдруг куда-то испарилась. Спроси он это неделю назад, и уж мало бы ему не показалось. Она кричала бы ему в лицо, каким мерзким поганцем он был когда-то, сколько раз она ревела в подушку, как ненавидела свое отражение в зеркале и снова, и снова заедала душевные муки мамиными пирожками. Как не хотела идти в школу, потому что там был он со своими обзывательствами, как однажды мама купила ей на дискотеку красивое блестящее платье с пышной юбкой, и она мечтала пригласить на танец Дениса Родионова, о котором грезила с пятого класса, а Паша подговорил его в очередной раз выставить ее на посмешище И она непременно наглоталась бы маминым снотворным, если бы не Ленка