Во-первых, на ты мы не переходили, меня зовут Мария Александровна.
Во-вторых, дрожала, потому что стало прохладно, солгала я. И нет, мы никогда не встречались. Я даже не знала, что у Андрея есть такой друг. Он никогда о вас не рассказывал.
Хисин улыбнулся, и позволил мне отступить на шаг назад. Между нами образовалось свободное пространство. Его глаза с тяжелыми веками и широкими черными бровями, пристально смотрели на мое пылающее лицо. Парень наклонился, придвинулся ближе, и прошептал на ухо, обдавая его теплом своего дыхания:
Любопытно, любопытно. Сузил глаза, и недоверчиво приподнял левую бровь.
Прекрасная Мария Александровнаопределенно лгала. Я был достаточно опытен в любовных вопросах, знавал в свое время множество женщин, и мог безошибочно распознать, когда сексуальное желание было взаимным. Но действительно ли она не знала, что Андрей мой друг и партнер? Если девушка говорит правду, то она не должна знать фамилию. Однако, Мария назвала меня господин Хисин, и как же сказанное ею ласкало слух. Картинки с голой зеленоглазой девушкой на постели подомной, стонущей от удовольствия, и кричащей, «Да, мой господин!»Заставили меня сглотнуть слюну, и сунуть руки в карманы поправляя возбужденного друга. Что это только что было? Тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.
Откуда девушке известна фамилия, если она утверждает, что ничего не слышала обо мне?
Да, с Марией Александровной, определенно что-то не так. Мой адвокатский опыт подсказывал, она скрывает что-то, и я это что-то узнаю, чего бы мне это не стоило.
- «Но что?»Вертелся в голове вопрос, острой зубной болью. Как только приеду в офис позвоню приятелю, и обязательно запрошу досье на нее. Не для себя, конечно, а для того, чтобы защитить своего друга.
Горячая волна, и капля холодного пота, пробежала по моей спине, от его изучающего взгляда, пришлось собрать в кулак остаток силы воли, чтобы контролировать свое предательское тело. К радости моей, в этот момент, подошли Андрей с Джен, и мне не пришлось отвечать.
Твоя невеста утомилась от танцев со мной. Или это от ром-колы, которой я ее угостил? Она хочет домой, с глуповато-смущенной улыбочкой, произнес мой сосед, покачиваясь.
Я взяла его под руку, чтобы поддержать. Он явно выпил слишком много.
Огромное спасибо, брат, сухо играя желваками сказал Хисин. Довольным он не выглядел. Нервно дернул за руку на себя Джен. Обнял за талию продолжая смотреть мне в глаза, какие все таки чарующие они у него, призналась я себе.
Хисин попрощался с другом, коротко кивнул мне, и к большому облегчению они ушли.
Я достала ключ из заднего кармана, и не слушая пьяные просьбы соседа, потанцевать с ним, сказав до завтра, ушла в свой уютный домик. Прислонилась спиной к стене, глубоко вздохнула и выдохнула, чтоб очистить легкие от запаха мужчины, с которым не давно танцевала, и попыталась вернуть самообладание.
Появился Шурик, как всегда потерся о ноги. Взяла его на руки, и отнесла в гостиную. Мои ноги казались ватными, подогнулись, и я с облегчением опустилась на диван, устроив кота у себя на коленях. Душа пребывала в смятении, оттого, что Хисин друг Андрея. И как быть. Еще, теперь предстоят встречи в офисе, а ведь Павел Кириллович заверял, что старший сын в Россию не вернется.
У всех бывают неудачные дни, напомнила себе. Но мой сегодняшний, прожитый на острие ножаоказался самым ужасным.
Обвела взглядом свою уютную комнату. Это было мое святилище, убежище от всех невзгод. Посмотрела на две фотографии, в одинаковых серебряных рамках, стоящие на полке. На одной были изображены родители, которых обожала. На другой была Сашка, самая лучшая подруга. И все трое уже мертвы. В глазах скопились не пролитые слезы, а рот наполнился слюной горя, как же мне одиноко без вас.
Самым близким человеком для меня, в каком-то смысле заменившим семью, сейчас был Леонид Васильевич, адвокат подруги. Он стал почти отцом и наставником. Помог пережить горечь утраты, разобрался с документами, когда освободилась из тюрьмы. Уговорил, принять предложение Хисина Павла Кирилловича, работать в его концерне. И вот, наконец, стала налаживаться разрушенная жизнь.
Часто разговаривала с Леонидом Васильевичем по телефону, и бывала у него дома. Мы договорились встретиться в воскресенье, пообедать вместе. Но, события сегодняшнего дня, вышибли все мысли, и я чуть не забыла об этом, от перенесенного шока. Ему было уже за шестьдесят, и он строил планы, чем будет заниматься на пенсии. Привыкла рассказывать, и делиться новостями с ним, но поведать, что пережила при встрече с Хисиным Кириллом, было как-то неудобно. Я даже Саше никогда не говорила о том, как плохо этот человек повлиял на меня в суде. Сказала только, что он очень умен, а мой адвокат Малинина, была бессильна или просто подкуплена.
За время, проведенное в тюрьме, я научилась окружать себя защитной оболочкой, и не выказывать эмоций, общаясь с охранниками или заключенными. Вначале, жизнь в ограниченном пространстве, и купание в общем душе чуть теплой водой, была просто ужасна, но постепенно привыкла. Считала себя не лучше и не хуже других. Но, выйдя из тюрьмы, стала нелюдимой, и очень осторожно знакомилась с людьми, не доверяя ни кому кроме самых близких.
Андрей и Лешка были моими единственными друзьями в городе, правда, несколько знакомых появились и на работе.
Я устало откинула голову на спинку дивана, и закрыла глаза. Никогда не чувствовала себя так одиноко, как сейчас. Разве, только в тот ужасный деньтри года назад, когда сидела на скамье подсудимых, дрожа от страха. И все из-за ненавистного Хисина Хотелось набраться храбрости, и сказать высокомерному эгоисту все, что я о нем думаю. Но это было невозможно.
Он опасный человек, и мне лучше избегать его. Я затрепетала, всего лишь оттого, что он прикоснулся ко мне. И чуть было не вспомнил, что мы встречались раньше. Но, я не собиралась облегчать ему жизнь, и объяснять, где именно произошла эта встреча
Шурик мурлыкал, растянувшись рядом на диване. Вздохнув, встала и отправилась спать.
Но даже в постели, беспокойные мысли о Хисине не покидали меня. Вначале, тревожили воспоминания о том, как я увидела его в зале суда, и мгновенно почувствовала какую-то связь с ним. Сердце радостно забилось, и наивная поверила, что спасет. Но вышло с точностью до наоборот. Сегодня вечером, он опять вызвал во мне сильные чувства, но я заверила себя, что это просто злоба.
Ворочаясь, и крутясь под одеялом, будучи не в силах заснутьмысли одолевали уставший разум. Вспоминала прикосновения его рук, обнимавших талию, когда мы танцевали, тепло его тела. У меня росло подозрение, что должно быть он прав. Ни на кого в жизни я не реагировала так.
Последние полгода встречалась с парой мужчин. Были приглашения на свидания, но даже те редкие встречи, на которые соглашалась, не вызывали каких-то особых эмоций, а уж какие были у мужчин руки, просто не замечала.
Несмотря на все несчастья, которые Хисин принес мне, он вызвал всплеск чувственности, а не только ненависть, как я пыталась себя убедить. Лежа в постели, пялясь в потолок, представляла его задумчивое, красивое лицо, властные темные глаза, и дрожь пробегала по телу. «Но, не ошибаюсь ли я?»
Первым парнем, с которым поцеловалась, был высокомерный лгун Павел. А Хисин, представил дело в суде так, что у меня с его братом было что-то большее, чем просто поцелуи. Никогда не была роковой соблазнительницей, однако присяжные поверили братьям Хисиным.
Выйдя из тюрьмы, твердо решила, не позволять ни одному мужчине оказывать влияние на мою жизнь. Подруга Саша, отбывала двадцатилетнее заключение за убийство бывшего мужа, отпетого мерзавца. Она рассказала мне свою историю, и истории других женщин, сидевших с нами в тюрьме. Большинство из них попали туда из-за мужчин, и не важно, были ли они воровками, проститутками, наркокурьерами или кем-то еще. Женщины обычно шли на преступления из-за того, что их ослепляла любовь. Они были готовы, сделать что угодно, лишь бы угодить любимому. Саша предупреждала меня, что нельзя позволять мужчине захватить власть над собой.
Мудрые наставления покойной подруги, укрепили решимость, держаться подальше от Кирилла Павловича. С такими мыслями я и уснула.
«Мне, и правда, пора начать ездить на такси»,задыхаясь, пробормотала себе под нос.
Поезд опоздал на двадцать минут, и теперь, бегом, преодолев лестницу, выскочила из подземки, и рысцой устремилась в конец квартала, к зданию, где в девять ноль-ноль было назначено собрание руководителей отделов, а также заведующей лаборатории, но Валентина Михайловна позвонила рано утром, еще не было семи, и огорошила меня сообщениемчто она свалилась с лестницы, и сломала ногу. И теперь, так как являюсь ее помощницей, буду замещать на всех собраниях и переговорах. Только этого мне не хватало. При том, что в город вернулся мой враг, и наверняка будет работать рядом с отцом в офисе. Меня тряхнуло, словно прикоснулась к оголенному электрическому проводу, от осознания, что могу столкнутся с ним в любой момент. Полночи думала, как этого избежать, а так как наша лаборатория находится пятью этажами ниже, настроилась на то, что наши пути не пересекутся. Но если и пересекутся, пойду к Павлу Кирилловичу, и попрошу перевести меня в филиал или уволюсь, на крайний случай.
На часах значилось восемь пятьдесят.
«Возможно, на моей пунктуальности сказалось и то, что я восемь раз за утро меняла наряд». На ходу вспоминала, как вертелась перед зеркалом.
Вбегая в просторный элегантный холл, ультрасовременного полностью остекленного двадцати пятиэтажного офисного здания, я на минуту растерялась, бежать к лифту или лестничному пролету, в утренние часы подъемник был перегружен, и дождаться его требовало затраты времени, которого к слову у меня практически не было.
Пробежав пост охраны, краем глаза замечая, с каким удивлением на меня уставился охранник, еще бы, Орлова никогда не опаздывала на работу, увидела, что двери одной из кабин вот-вот закроются, и не раздумывая, вставила между створок ногу. Лифт остановился, правда, при этом, чуть не лишив меня конечности.
Ауч! Больно! вскрикнула от боли в лодыжке.
Двери распахнулись, и я заковыляла внутрь лифта, не подозревая, что тонкий каблук моих шпилек застрял в небольшом зазоре между направляющими рельсами дверей. По инерции, мое тело продолжало двигаться дальше, в отличие от ноги, а потом я покачнулась, падая вперед. Только, благодаря чьим-то рукам, которые поймали меня, мое лицо не встретилось с полом.
Боже мой!себе под нос воскликнула я, поняв, что лишилась одной туфли.
Вот это встреча, Мария? воскликнул удивленно, до боли знакомый, мужской голос.
Медленно, подняв голову, взглядом сканирую снизу вверх фигуру мужчины, спасший мою личность от унижения, а может, и даже от травмы, понимаю, кто именно удержал меня от падения. Лаковые туфли, стильный костюм, пошитый на заказ в известном салоне-бутике, светлая рубашка, черный галстук в серый мелкий квадратик, черные бездонные глаза. Одним своим видом, этот парень говориля король жизни!
Ты должно быть издеваешься! Александровна я! Але-кса-ндровна! раздражаясь, по слогам повторила свое отчество еще раз.
Сначала, удостоверившись, что я твердо держусь в вертикальном положении, Хисин наклонился, и освободил мою застрявшую обувь. Он похлопал меня по лодыжке, сигнализируя поднять ногу, а затем надел на нее туфлю.
Потом выпрямился во весь свой могучий рост. Кабина лифта сразу показалась мне в разы уменьшилась в объеме. И я по инерции втянула голову в плечи.
Каким ветром тебя занесло в мою компанию? удивляясь, и совсем не по-дружески спросил Хисин.
Хисиным ветром вестимо, работаю я здесь! дерзко ответила, распрямляя плечи, вытягиваясь в гордой осанке, хотя понимала, что надо поблагодарить, но не могла себя пересилить, смотря на его высокомерный взгляд.
Какой этаж?
Э-мм девятнадцатый.
Ты направляешься в лабораторию? Андрей говорил, ты работаешь лаборантом, но не сказал, что в моем концерне! удивление, и непонимание читалось на его лице.
В кабине воцарилось неловкое молчание, а затем двери лифта открылись, и Хисин вежливо указал на них рукой, предлагая мне выйти первой. Сделав пару шагов, вспомнила про совещание, стукнула себя по лбу, резко развернулась, и опять столкнулась с широкой грудью парня. Вздох мой получился настолько глубокий, что мне показалось, его запах окутал все органы моего существа. Это был аромат леса после дождя, терпкости придавала нотка мускуса. И опять предательская дрожь. Ну почему я так реагирую на этого человека?
Я опаздываю на совещание, будь любезен двадцать четвертый! И отвечу на твой вопрос, да я работаю тут помошницей заведующей лабораториями, до меня начинает доходить, он узнавал обо мне у соседа.
Постой, а ты что собираешь обо мне информацию? гнев начал подниматься из глубин сознания, я чувствовала, как тело начинает гореть, и мандраж проносится от пяток к макушке.
Он отвел взгляд в зеркальную стену лифта, и посмотрел из отражения на меня.
Ну, я должен был узнать, с кем встречается мой лучший друг!
Тут двери лифта опять открылись, и я, вылетела из него, словно пробка из шампанского. Он не отставал. Мы вместе подошли к двойным стеклянным дверям приемной. В ней было пусто. Хисин указал мне на другие двери, и я прошла в указанном направлении.
Стены в конференц-зале оказались стеклянными, и, если бы не частично закрытые жалюзи, можно было бы подумать, что ты находишься в аквариуме, наверное, поэтому зал для переговоров Павел Кириллович решил сделать таким, как гласит поговорка«Как рыба в воде». Думаю, тут принималось не мало важных решений, и подписывались многомиллионные контракты. Середине зала занята круглым столом из черного камня, мягкие кресла, из оранжевой кожи, на колесиках вокруг, несколько шкафов с разноцветными папками документаций. Очень стильно, но уютно. Вся шикарная обстановка говорила о финансовом положении концерна. Я подняла брови в удивлении, что стол пустовал. «Ну и где же все?», - мысленно проговорив себе, подошла к панорамной стене, и посмотрела на утренний город, с высоты птичьего полета это было завораживающе.
Решила воспользоваться моментом, чтобы рассмотреть всю эту дорогущую обстановку. Как раз подошла к шкафам у стены, когда услышала голос парня, доносящийся с другой стороны стеклянной перегородки. Очевидно, он меня не видел, когда произнес:
Не думаю, что принять на работу Орлову, было хорошей идеей.
Мое сердце, упало на дно желудка. Во рту пересохло.
Почему?узнала голос Павла Кирилловича, когда он ответил ему.
У нас была вакансия, и она прекрасно для нее подходила. Ты не знаешь, сколько она выгоды, и новинок разработала нашему концерну.
Она не вписывается сюда. Ты много знаешь о ней, как живет, чем дышит, ты проверял ее резюме. Я не доверяю ей.
Что за ерунда, Кирилл? слышу возмущение в голосе пожилого мужчины.
Не усложняй мне жизнь, отец. Просто распрощайся с ней и все. Настойчиво требует молодой.
Я не видела Павла Кирилловича, но могла представить, как он скрестил руки на груди, когда спрашивал.
Назови мне причину?
Потому что я так сказал.
Нет! решительно, и дерзко ответил Хисин старший. В этот момент, улыбка коснулась моих губ.
Нет? поднялись мои брови в удивлении, почему он так ее защищает. И опять тараканы недоверия в моих мыслях. Что отца связывает с этой девушкой? Неужели и его она охмурила?
Ты не ослышался, ответил отец. Ты суров к Марии, потому что она красива, и, очевидно, нравится тебе, а у тебя связаны руки. Но это все равно, что отказывать человеку, потому что он старый или имеет увечья. А она, очень талантливая и быстро учится, схватывая информацию моментально.
Не забыл, что у тебя есть невеста? Просто не обращай внимание на нее.
Ты неправ. Дело не в этом.
Тогда в чем? Назови мне хоть одну реальную причину, почему я не должен работать с ней? Орлова прекрасно подходит для этой должности, у нее не стандартное мышление, и опыты проводит с 80 % успехом. Учитывая, что я хотел расширить деятельность лаборатории в ближайшее время. Тем более сейчас заведующая на больничном, а она ее всегда замещает, и в дальнейшем, когда Валентина Михайловна уйдет на пенсию, может взять на себя ее должность.
Без разницы. Поступай как знаешь, но я против, она не внушает доверия мне. Ответил я отцу, не находя какие аргументы еще высказать, чтоб он ее уволил.
Задумавшись, долго стоял, смотрел в панорамное окно на проснувшийся город, и как теперь работать рядом с невероятно сладким шоколадом. Когда в лифте, она чуть было не упала, подхватил за тонкую талию, и наелся запахом, напоминающий благоухание выпечки с неповторимым запахом ванили и шоколада, понял, что встречи с этой девушкой будут для меня жестоким испытанием воли.