Мина пошевелилась и медленно открыла глаза. Она растерянно огляделась вокруг. Заметив Гаррета, нахмурилась и спустила ноги на пол.
Ему лучше? спросила она, протирая глаза.
Не могу этого сказать, но и не думаю, что ему хуже.
С усталым вздохом Мина встала и подошла к постели.
Наклонившись, она положила руку на лоб солдата, не подозревая, что предоставляет Гаррету любоваться прелестной частью своего тела.
Это зрелище, несмотря на мрачные мысли, вызвало у него улыбку, которую она успела заметить, повернувшись к нему.
Чем это вы так довольны?
Ничем.
Мина озадаченно взглянула на Гаррета и, пожав плечами, стала проверять повязки на раненом. С встревоженным выражением лица она показала их Гаррету.
Милорд, знаете, он может умереть, несмотря на мои старания. С тех пор как мы привезли его сюда, он не пошевелился.
Знаю, кивнул Гаррет. Мы можем записать еще одну смерть на счет Тирла. Если ты слышала все, что говорилось этим утром, то знаешь, что это шпион Тирла зарезал твоего пациента.
Мина взглянула на него. Ее лицо выражало удивление. Она явно об этом забыла.
Вот видишь? Это сделал негодяй, присланный Тирлом, а не я и не мои люди.
Мина взяла свой мешочек с лечебными травами, отошла от солдата и села у камина.
Возможно, на этот раз вы не виноваты, но ведь вы и раньше убивали, не правда ли?
Гаррет долго и пристально смотрел на нее.
Да. Но для этого и существуют солдаты.
Мина на минуту задумалась, а затем задала следующий вопрос:
Так вы убивали людей, только когда были солдатом?
Гаррет подумал о разбойниках и тех людях, которых он убил, защищаясь, в Испании, где находился короткое время как шпион короля.
В большинстве случаев.
Мина побледнела. Опустив глаза, она теребила мешочек с травами.
Почему же вы не убили вашего дядю, если так его ненавидите?
У меня есть причины, холодно ответил Гаррет, недовольный тем, какое направление принял их разговор. Но не беспокойтесь, его время придет.
Мина торопливо взглянула на него, и Гаррет вдруг пожалел, что не может рассказать ей большего.
Мина, я законопослушный человек. Я бы никогда хладнокровно не убил человека, если бы только он не пытался убить меня.
Мина по-прежнему смотрела на графа, хотя ее лицо выражало уже не страх и отвращение, а растерянность.
Вы не убили бы по другой причине? Например, защищая или может быть, желая не потерять что-то, что по праву принадлежит вам?
Честное слово, не знаю, раздраженно ответил Гаррет, мысленно удивляясь, что это ей вдруг захотелось углубляться в эту тему. Он на минуту задумался. Полагаю, это от многого зависит. Стал бы я сражаться за свои земли, если бы какая-то чужая армия попыталась захватить их? Конечно.
Мина вся подалась вперед:
А если бы кто-то другой захотел завладеть ими? Как как сэр Питни. Убили бы вы сэра Питни, чтобы получить обратно Фолкем-Хаус если бы он захватил его?
У меня не было необходимости убивать кого-то, чтобы вернуть свой дом. А почему ты задаешь этот вопрос? Какое тебе дело, что я сделал, чтобы получить его назад?
Мина неожиданно заволновалась, что возбудило в графе подозрение.
Я только пытаюсь понять вас, неуверенно ответила Мина.
Гаррет собрался было продолжить разговор, но тут вдруг солдат издал громкий стон и начал метаться по постели, что-то бормоча.
Гаррет и Мина бросились к нему.
Спокойно, приятель, приказал Гаррет, когда солдат сорвал с себя простыни. Мина снова прикрыла его одеялом. Солдат медленно открыл глаза.
Сначала, казалось, он не замечал ни Гаррета, ни Мины, потом вдруг резко попытался встать с постели.
Тише, тише, зашептала Мина, стараясь снова уложить его. Раны откроются, и вам будет хуже.
Солдат еще сильнее заметался. Мина тихо разговаривала с ним, осторожно прижимая его к постели, и он постепенно успокоился. Гаррет заметил, как напряженно вглядывался солдат в лицо Мины. Затем он затряс головой и прошептал:
Нет, нет.
Что? испуганно спросила девушка.
Солдат прикрыл рукой глаза и жалобно простонал:
Не может быть. Ты умерла.
Сначала Гаррет подумал, что раненый бредит. Он вопросительно взглянул на Мину, но она только недоуменно пожала плечами и продолжила расправлять простыни.
Не разговаривайте, сказала она, обращаясь к раненому, вам вредно говорить.
Солдат убрал руку с лица и снова посмотрел на Мину:
Я знаю, ты умерла.
Нет, тихо ответила девушка, взяв его руку. Чувствуете мои пальцы? Видите, я живая.
Солдат снова затряс головой и закашлялся.
Нет, нет, не живая. Но это хорошо.
Тс-с, успокаивала его Мина.
Может, ты теперь ангел, не спуская с Мины лихорадочно блестевших глаз, сказал солдат и с усилием кивнул:Хорошо для меня. Если я умру, хорошо, что ангел рядом со мной.
Гаррет про себя подумал, что Мина, с ее мягкими волосами, блестевшими в свете лампы, действительно была похожа на ангела. Неудивительно, что солдат думал, что он уже на пути в рай.
Вы не умрете, заверила солдата Мина.
Он с недоверием взглянул на нее. Затем его лицо разгладилось и он сказал печальным голосом:
Ты ангел. Так и должно быть. Всегда знал, что ты хорошая девочка.
Странно, казалось, солдат был совершенно уверен, что знает Мину. Гаррет лишь удивлялся. За кого он ее принимает? Солдат попытался подняться.
Никогда не верил, когда Тирл говорил плохие вещи о тебе которые ты делала. Все вранье. Грязная ложь и о твоей матери тоже Старый распутник. Солдат застонал и заворочался в постели. Он всегда хотел ее тела, хотя она и была цыганкой.
Чем больше Гаррет прислушивался к словам раненого, тем больше сомневался в том, что солдат бредит. Он заметил, как побледнела Мина и как торопливо опустила глаза.
Солдат закашлялся.
Может, хорошо, что ты привиделась мне. Твой отец Он снова закашлялся.
Гаррет видел, как у Мины задрожали руки. Она выронила простыни, затем снова схватила их.
Вы не знаете, что говорите, прошептала она. Тревога ясно слышалась в ее голосе. Вы думаете о ком-то другом. А теперь тише, пока вам не стало хуже!
Но ее слова не остановили солдата.
Вижу, почему Тирл хотел тебя и твою мать. Тыхорошая девочка даже если и мертвая, бормотал он, снова заметавшись по подушке.
Я не мертвая, твердо сказала Мина и сжала губы, увидев, что кровь просочилась сквозь повязки. Вот видите, к чему привела ваша глупость? Вы навредили себе. Лежите тихо, а я дам вам что-нибудь, чтобы вы уснули.
Гаррету хотелось услышать, что еще скажет солдат, и он бросился, чтобы помешать ей, но, увидев его раны, он заколебался. В одном она была права. Раненый должен лежать спокойно, иначе разбередит раны. И Гаррет мрачно наблюдал, как Мина пытается влить в рот солдата какой-то теплый чай, тот же самый, что раньше давала и ему.
Наблюдая, как Мина старается облегчить страдания солдата, Гаррет не мог отогнать от себя подозрения, холодными тисками сжимавшие его сердце. Тут же всплыли в памяти слова Тирла: «Даже женщин можно купить». Гаррет вспомнил все вопросы, которые задавала ему Мина. Почему она задавала ему так много вопросов?
Он смотрел на Мину, дрожащими руками снимавшую бинты с солдата. Совершенно очевидно, что солдат знал ее раньше. Как знал ее и Тирл. Как Тирл мог знать мать Мины, цыганку? Дядя уже долгое время не жил в Фолкем-Хаусе к тому времени, когда, как утверждала Мина, она приехала в Лидгейт. Однако из слов солдата было понятно, что Тирл близко знал мать Мины. Он даже намекнул, что Тирл и Мина Гаррет холодел от этой мысли. Что же она сделала вместе с Тирлом или против него? Теперь Гаррет жалел, что не допросил солдата до того, как Мина успела дать ему снотворное. Необъяснимый гнев охватывал его.
Слишком много подозрительного было в словах раненого, и Мина явно не хотела, чтобы их кто-то услышал. Необходимо все выяснить. Если она каким-то образом связана с Тирлом, то может оказаться намного опаснее, чем Гаррет сначала предполагал. Надо заманить дядю в ловушку и заставить его признаться. Гаррет не мог допустить, чтобы Мина и дальше доносила Тирлу о каждом его шаге!
Он с такой силой стиснул кулаки, что ногти впились ему в ладонь. Он хотел посмотреть Мине в лицо, но она избегала его взгляда. Гаррет чувствовал, что она что-то скрывает, боится, что солдат может рассказать о чем-то еще. Чего она боится? Он узнает об этом, чего бы это ни стоило. Он узнает, кто она какая она. Он заставит эту притворщицу сказать ему правду.
Глава 10
Есть холм высокий, каменистый,
Там на вершине истина стоит.
Тому, кто хочет до нее добраться,
Путь долгий и тяжелый предстоит.
Марианна смывала кровь с открывшихся ран солдата, чувствуя на себе настороженный взгляд Гаррета, и проклинала себя за свою глупость. Она не была готова к тому, что солдат может узнать ее.
Как неразумна она была! Если бы она заранее подумала об этом, то поняла бы, насколько это вероятно. Когда сэр Питни пытался заставить ее отца продать Фолкем-Хаус, его люди шныряли повсюду, распространяя слухи о том, что ее мать колдунья. Любой, кто последние несколько лет работал на Питни, наверняка знал, что говорили о ее матери, особенно после того, что произошло в результате козней Питни.
Каким-то образом сэр Питни узнал, что Дантела была цыганкой, и рассказал об этом всем жителям Лидгейта. В памяти Марианны ожило воспоминание о волнениях, вызванных его «разоблачением». Но Питни недооценил доброго отношения горожан к ее родителям и лютой ненависти к нему. Они помнили, каким он был хозяином Фолкем-Хаусахолодным, грубым, жестоким, нисколько не заботившимся о фермерах. Поэтому, когда он обвинил мать Марианны в колдовстве, все горожане выступили на защиту семейства Уинчилси.
А сейчас слова солдата непременно вызовут дальнейшие расспросы Гаррета о том, кто она. Марианна находила только слабое утешение в том, что солдат не успел назвать фамилию ее семьи.
Вдруг она похолодела. Что мог подумать Гаррет, услышав утверждение солдата, что она умерла? Если он догадается, почему солдат в это верил
«О, почему Гаррет услышал так много?!»в отчаянии думала Марианна. Она украдкой взглянула на Гаррета и сразу же опустила глаза, заметив, что он с непроницаемым выражением лица наблюдает за ней.
В отчаянной надежде избежать его вопросов Марианна собрала окровавленные бинты и понесла их к двери.
Резкий голос Гаррета остановил ее:
Оставь их.
Я должна их выстирать или
Потом. Сейчас ты пойдешь со мной. Мы должны поговорить.
Марианна могла бы отказаться под предлогом того, что должна остаться с солдатом, но это только продлило бы ее мучения. Если уж Гаррет пожелал поговорить с ней, он все равно это сделает. Лучше пусть он допросит ее, и все закончится.
Что она может рассказать Гаррету о своей семье, не раскрывая всей правды?
Гаррет указал Марианне на стул, но она предпочла разговаривать стоя.
Ты надеялась, что солдат не проснется? спросил он.
Этого вопроса Марианна не ожидала.
Что вы имеете в виду? В ее голосе слышалось недоумение.
Если бы он умер, твой маленький секрет умер бы вместе с ним, не так ли?
«О каком маленьком секрете говорит он?»лихорадочно соображала Марианна, не зная, что Гаррет понял из слов солдата. Властный тон и выражение лица графа так пугали ее, что она плохо соображала.
В этот момент Марианна вспомнила отца. Он разговаривал с ней таким же тоном, когда хотел заставить ее сознаться в каком-то мелком проступке, а сам не был уверен, что она его совершила. Марианна смотрела на графа, стараясь не выдать своего страха. Она уже не ребенок, которого нетрудно запугать.
Какой маленький секрет? переспросила она наивным тоном.
Гаррет раздраженно сказал:
Он знает тебя. И Тирл знает тебя. Ты, конечно, понимаешь, что я должен об этом думать?
Опять туманный вопрос с целью вырвать у нее признание. Ну нет, не такая уж она дурочка.
Можете думать все, что хотите, но ваши измышления не обязательно должны соответствовать истине, милорд.
Ее ответ явно вывел графа из терпения.
Черт побери, Мина, откуда приспешник Тирла знает так хорошо тебя и твоих родителей? Откуда Тирл так близко знаком с тобой?
Марианна всеми силами старалась сохранять полнейшее безразличие.
Я бы вам сказала, если бы знала, но поскольку я и понятия не имею, то не могу вам ответить.
Пылая гневом, граф запустил пальцы в свои волосы и свел брови.
Ты думаешь, что умна, не так ли? Так вот, ты имеешь дело не со своим пациентом. Этот солдат может лечь и замолчать, когда ты убаюкиваешь его, но меня не так легко успокоить. Я требую ответа! Ты служишь Тирлу? Это он прислал тебя, чтобы закончить то, что недоделали разбойники?
Он просто не мог говорить то, что она слышала. И не его попытки разгадать, кто она, заставляли его так пристально смотреть на нее. Боже, этот несчастный действительно думал
Страх в душе Марианны сменился негодованием. Как смеет граф думать, что она служит его дяде, только потому, что какой-то человек в полубреду связал ее имя с Питни?! У него хватало наглости, высокомерной наглости, верить
Отвечай мне! закричал Гаррет.
Этот крик был последней каплей, переполнившей чашу терпения Марианны. Она подошла к графу и, гневно сверкнув карими глазами, решительно выпалила ему в лицо:
Я десять раз могла уже убить вас, милорд, если бы захотела. Я могла бы влить достаточно валерианы в ваше вино, и вы заснули бы вечным сном. Или затолкать горчицу в ваши раны, и вы кричали бы, умоляя избавить вас от жгучей боли. Но я не сделала этого. И никогда бы не сделала. Вспомните ту ночь.
Мышцы на лице Гаррета нервно задергались.
Ты спасла меня в ту ночь, потому что была вынуждена сделать это. Если бы ты убила меня тогда, то лишилась бы своей свободы, ибо констебль прежде всего пришел бы за тобой.
После того, как вы касались меня и мы Как вы можете даже и думать, что я попыталась бы убить вас, да еще ради такого гнусного негодяя, как сэр Питни?!
Глаза графа грозно потемнели.
Так ты знаешь Тирла!
Марианна вздрогнула от испуга. Ее праведный гнев мгновенно исчез. Она мысленно ругала себя за то, что упомянула имя сэра Питни. Теперь подозрения Гаррета будут иметь все основания.
Она чувствовала себя Одиссеем, плывущим между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, она не могла отрицать слов солдата. С другойне могла сказать правду, как и не могла допустить, чтобы Гаррет продолжал думать, что она служит его дяде. Так что она может сказать, чтобы опровергнуть его подозрения? Она выдавала себя за цыганку, а могла ли цыганская девушка знать сэра Питни? Маловероятно но все же
Я жду ответа, тихим, но твердым голосом проговорил Гаррет и шагнул к Марианне.
Она вдруг подумала, что он все равно найдет способ добиться от нее ответа, и выпалила:
Да. Я я знаю его.
Глаза Гаррета стали цвета стали.
Откуда ты его знаешь? Почему ты его знаешь?
Марианна лихорадочно искала ответакакую-нибудь полуправду, которая помешала бы Гаррету узнать о ней слишком много, но не находила его.
Может быть, ты была его любовницей?
Изумление Марианны было совершенно искренним.
Более отвратительного предположения я еще никогда не слышала. Он был такой же старый, как как сэр Генри, а я вам уже говорила, что не была его любовницей. Почему вы все время думаете так обо мне?
Цыганские женщины, Мина, часто имеют покровителей, как я уже тебе говорил. А старый покровитель ничем не хуже молодого. Если не лучше, потому что у него больше денег.
Последний раз повторяю, у меня никогда не было покровителя! А если бы мне пришлось выбирать, то это был бы не ваш дядя.
Почему же? настаивал Гаррет. У него есть или был высокий титул. И он все еще богат. Почему бы тебе не выбрать его? Скажи мне, он твой враг или друг?
Он мне не друг, честно призналась Марианна.
Почему?
Она сердито топнула изящной ножкой.
Клянусь, вы со своими вопросами не лучше констебля!
Марианна повернулась к графу спиной. Что она могла ему сказать, не выдавая себя?
Отвечай, Мина.
Марианна колебалась, в голову ничего не приходило, кроме правды.
Она вздохнула:
Сэр Питни знал моего отца. И мою мать.
И?..
Марианна повернулась к Гаррету лицом.
Он достаточно знал о происхождении моей матери и ее отношениях с отцом, чтобы погубить его.
И он? Лицо Гаррета выражало непоколебимую решимость узнать все до конца.
И тут Марианне пришла в голову отличная идея. Она упрямо подняла подбородок:
Больше я вам ничего не расскажу, а то вы догадаетесь, кто был моим отцом. Этого нельзя допустить, потому что его имя будет опозорено.