Простите, стараясь сохранять спокойствие, тихо произнесла Марианна. Что вы хотите сказать, заявляя, что я не цыганка?
Для цыганки вы говорите слишком правильно. У вашей тети есть акцент, а у вас нет. У вас речь образованного человека.
Марианна судорожно сглотнула. Этот человек слишком проницателен. Она должна дать ему какое-то объяснение, но какое? И тут Марианна вспомнила, что однажды сказала ее тетка: наилучшая ложьта, что всего ближе к правде.
Мой отец был благородного происхождения, ответила Марианна. Цыганкой была моя мать.
Так вы незаконнорожденный ребенок? Это объяснило бы вашу правильную речь, но лишь в том случае, если бы вас воспитывали как дворянку. Вы хотите сказать, что ваш отец признал вас?
Слава Богу, граф сделал желательный для нее вывод, и ей почти не пришлось лгать.
Да. Я росла в его доме, пока он не умер, с трудом проговорила Марианна. Ей хотелось, чтобы смерть отца была неправдой. После этого его семья не захотела принять меня, поэтому я уехала к тете. С тех пор она заботится обо мне.
У вас была тяжелая жизнь, сочувственно произнес граф.
Моя жизнь не была такой уж ужасно тяжелой, напротив, я была очень счастлива. Для меня жизнь похожа на заросший сад. Можно вообще не обращать внимания на сорняки, а можно трудиться в поте лица, выпалывая их. В обоих случаях важны только цветы.
Взгляд графа стал холодным.
Некоторые сады слишком запущены, чтобы их возрождать. Лучше сровнять их с землей, с горечью в голосе проговорил он.
Вероятно. Но тогда надо обязательно посадить новый сад.
Фолкем хрипло усмехнулся:
Я вижу, вам обязательно нужны цветы. И что бы ни сделали с вашим садом, вы добьетесь, чтобы в нем росли цветы.
Полагаю, я говорю слишком весело с человеком, которого только что ранили разбойники.
Немного. Или, может быть, немного наивно.
А что вы знаете о тяготах жизни, милорд? спросила Марианна, слегка уязвленная его словами. Разве вы страдали, рожая ребенка, или видели, как голодают дети? Вы видели смерть на полях сражений, это правда, но вы, без сомнения, упивались своей славой. Я видела, как смерть забирала тех, кто ее не заслуживал, кто умирал только потому, что родился не в той семье. Такие, как вы, никогда не видят этих страданий. Нет, такие, как вы, только причиняют их.
Граф пристально смотрел на Марианну.
Вероятно, не только ваша тетя не любит дворян.
Она отвернулась, смущенная своей вспышкой. Она не имела ничего против дворян. Да и не могла иметь. Ее отец был баронетом. Но в то же время относилась к титулованным особам не так, как другие. Мать открыла ей глаза на страдания простых людей, научила ее относиться к ним, как к любым другим людям. Именно поэтому ее отцу так не хотелось служить при дворе. Несмотря на то что он всегда был на стороне роялистов, он был почти доволен правлением Кромвеля. Он даже начал думать, что, может быть, нет ничего ужасного в том, что государством управляет весь народ, а не малочисленная кучка.
Теперь двор вернулсябездельники дворяне во главе с распутным королем. Марианна взглянула на графа. Может, он и кажется другим, но в душе такой же, как и все «кавалеры». Он с предубеждением смотрит на мир, ни разу не испытав чувства отчаяния и безнадежности, знакомые беднякам.
Марианна принялась со злостью рвать простыню на бинты.
У меня такое ощущение, что вам хотелось бы не простыню, а меня разорвать на мелкие куски, спустя некоторое время проговорил граф.
Не говорите глупостей, милорд, резко ответила Марианна. Мне же надо чем-то перевязать вашу ногу.
Граф усмехнулся:
Если я не ошибаюсь, у вас достаточно бинтов, чтобы перевязать обе ноги.
Марианна остановилась и посмотрела на кучу полотна, разорванного ею.
Наверное, достаточно, с сожалением сказала она.
Если вам действительно необходимо столько бинтов, может быть, следует нанести рану и на другую ногу? насмешливо спросил граф. Кажется, у вас есть огромное желание сделать это.
Марианна попыталась ответить таким же шутливым тоном:
Может, и следует. Тогда я могу попробовать способ лечения вашего старого слуги на другой ноге.
Граф помрачнел:
Только если вы этими бинтами привяжете меня к кровати. Я под страхом смерти запрещу ему применять свое лекарское искусство и приближаться к моим владениям ближе чем на сотню миль.
В это время вернулся Уильям с мазью.
Ваша тетя подняла шум, проворчал он.
Марианна дрожащими руками взяла у него мазь.
Как вы нашли мою тетю?
Она была в лавке аптекаря, пытала бедного слугу, куда пропала ее племянница. Видимо, надеялась найти вас там.
Марианна, затаившая дыхание, облегченно вздохнула.
Понятно, прошептала она и принялась щедро наносить мазь на рану.
Уильям скорчил гримасу:
Она отругала меня. Сказала, что вы не нанимались в прислуги к горожанам и вам, как и любому человеку, требуется отдых. Потом она рассердилась на меня, потому что я не сказал, где вы. Я сказал, что с вами все в порядке, но она все равно отчитывала меня. Сказала, что я должен помнить, что вы невинная девушка, и даже пальцем не трогать вас.
Марианна с досадой прикусила губу, заметив, что последние слова весьма заинтересовали графа.
Моя тетя слишком осторожна. Не обращайте на нее внимания, тихо сказала Марианна, осторожно забинтовывая ногу графа.
Не так просто не обращать внимания на такую злоязычную женщину, как ваша тетя, ответил Уильям, усаживаясь на стул возле кровати графа. К тому же и без острого языка трудно не обратить на нее внимания, загадочно добавил он.
Но казалось, граф понял, на что намекал Уильям.
Не старовата ли для тебя эта цыганка? усмехнулся Фолкем.
Не так уж она стара, милорд. И совсем неплохо выглядит.
Фолкем засмеялся, но Марианна с силой затянула повязку на его ноге, и он осекся.
Если вы, джентльмены, закончили обсуждение моей тети, то я бы хотела показать Уильяму, как ухаживать за раной.
Наступившее молчание заставило Марианну поднять голову. Мрачного, угрожающего взгляда графа хватило бы, чтобы заставить робкую душу бежать отсюда без оглядки. Но Марианна не была робкой душой. Она спокойно встретилась взглядом с графом.
Разве вы не вернетесь сменить повязку? с угрозой в голосе спросил Фолкем.
Несмотря на то что горящий камин освещал всех находившихся в комнате, лицо графа казалось темным от гнева. В душе Марианны шевельнулся страх, но она не поддалась ему.
Я уверена, Уильям прекрасно справится с перевязкой.
Она закончила завязывать бинт, когда граф схватил ее руку.
Я бы предпочел, чтобы вы это делали сами, тихо сказал он и еще крепче стиснул руку Марианны, когда она попыталась отдернуть ее.
Пожалуйста, милорд, сказала Марианна, ее сердце тревожно забилось, в этом нет необходимости. А меня ждут другие больные.
Но Уильям может повредить рану, возразил Фолкем.
Сила, с которой он удерживал ее, пугала Марианну.
Я я уверена, что он сумеет сделать все, что я ему скажу.
Возможно рассеянно ответил граф.
Он схватил Марианну за другую руку и некоторое время пристально рассматривал ее.
Скажите мне, Мина, как случилось, что на ваших руках нет следов оспы? наконец спросил граф, с подозрением глядя на девушку.
Марианна растерялась.
Я я не знаю, заикаясь произнесла она.
Разве не странно, что ваше лицо так пострадало, что вы носите маску, а ваши руки гладкие и мягкие, как у ребенка? Насколько я знаю, так не бывает при оспе.
Свободной рукой граф медленно сдвинул край рукава к локтю.
Вы врач, продолжал он. Так скажите, бывает ли так, что оспа беспощадна к одному месту на теле и щадит другое?
Это бывает, ответила Марианна.
Нарастающий внутри ее гнев заглушал страх перед графом. Да как он смеет так бессердечно обращаться с женщиной, которая признается, что стыдится своей внешности?!
А как ты думаешь, Уильям? обратился к слуге граф. Ты когда-нибудь слышал, чтобы оспа была так разборчива?
Сейчас же отпустите меня, милорд! возмущенно воскликнула Марианна, пытаясь вырвать руку из цепких пальцев графа.
Фолкем насмешливо скривил губы:
А что, если я захочу и дальше исследовать это странное явление?
Марианна раздраженно ответила:
Тогда лишь подтвердите то, о чем я все время думала: несмотря на все ваши внешние признаки джентльмена, вы так же порочны, как и остальные придворные короля!
Улыбка исчезла с лица графа.
А что может знать цыганка о королевских придворных?
Марианна мысленно обругала себя за свой язык и ответила:
Как и все, я слышала разные истории. Как предается двор тайным недопустимым развлечениям. Как джентльмены, подобные вам, вылезают из постели одной распущенной женщины лишь для того, чтобы залезть в постель другой. Неужели вам так надоели красавицы, что вы пристаете к бедной, обезображенной оспой девушке, едва она успела закончить перевязывать вашу рану?
Граф мгновенно отпустил ее руку.
Ах да, мои раны, равнодушным тоном сказал он. Затем он взглянул на забинтованную ногу, и на его лице появилось выражение недовольства оттого, что его воле препятствуют, и одновременно отвращения к самому себе за свое поведение. Вы хорошо справились с моей ногой. Я не имел права смущать вас. Я вам очень благодарен за заботу.
Уже все забыто, отмахнулась Марианна, стремясь сбежать из этой комнаты, пока он снова не начал допрашивать ее.
Но не мною. И я не собираюсь оставить ваше искусство без вознаграждения. Уилл, принеси мне кошелек.
Нет, пожалуйста, не надо! запротестовала она, боясь снова остаться наедине с графом.
Уильям задержался в дверях, ожидая распоряжения хозяина.
Фолкем вопросительно поднял брови:
Ваши услуги должны быть оплачены. Я достаточно хорошо знаю цыган, и знаю, что они ничего не делают, если не ожидают вознаграждения.
Марианна пропустила мимо ушей оскорбление, прозвучавшее в словах графа. В эту минуту ей так хотелось уйти неузнанной, что ей было все равно, что он говорил.
Я я не беру денег за свои услуги, объяснила Марианна, надеясь, что сейчас граф отпустит ее.
Наверняка ваша тетя не столь великодушна. Скоро я поговорю с ней
Нет!
Бурный протест Марианны вызвал в графе любопытство.
Я я хочу сказать, залепетала она, что она скажет то же самое. Я лечу для собственного удовлетворения, а не ради денег. Тетя зарабатывает шитьем, этого нам вполне достаточно. Пожалуйста, милорд, не беспокойтесь о нас.
Фолкем так пристально посмотрел на Марианну, что ее сердце сжалось от дурного предчувствия. Наконец он коротко кивнул:
Как хотите.
Благодарю вас. Но теперь я должна идти, пока моя тетя не начала волноваться.
Но вы вернетесь, чтобы сменить повязку? спросил граф.
Его требовательный тон не понравился Марианне.
Если возникнет такая необходимость, неохотно ответила она.
«Я не солгала», говорила Марианна себе позднее, вспоминая, что граф, похоже, принял ее слова за обещание. Если она будет ему нужна, она, конечно, вернется, но в этом не будет необходимости. Он сильный и здоровый, и рана быстро заживет. Если вдруг Уильям будет спрашивать о ней мистера Тиббета, аптекарь сможет научить его менять повязки. Ей больше не придется встречаться с этим страшным графом. Но если он разыщет ее, она как-нибудь сумеет избежать его любопытства.
«Сумею», убеждала себя Марианна. Но воспоминание о силе, с которой граф Фолкем держал ее за руки, рождало в ней сомнения.
Глава 4
Где есть вина, там есть и гнев и безрассудство.
Марианна поклялась себе, что не вернется в Фолкем-Хаус. Она и не думала, что снова окажется здесь. Спустя всего лишь пять дней она снова стояла в великолепном зале, протянувшемся во всю длину второго этажа дома.
«Я ничего не могла сделать», убеждала мысленно она себя. Мистер Тиббет сказал, что граф тяжело болен. Что оставалось делать? Марианна старалась найти причину, из-за которой наложенные ею швы и припарки не помогли. С каким бы подозрением она ни относилась к графу, мысль о том, что он страдает от боли, вызывала у нее сострадание.
Марианна украдкой взглянула на тетку, которая на все смотрела с явным подозрением и опаской. Интерьер зала, в котором они находились, разительно отличался от того, каким он был во времена, когда дом принадлежал отцу Марианны. Хотя картины и гобелены по-прежнему украшали его стены, но на них были изображены не мирные картины с пастушками и не почтенные предки Уинчилси, а битвы и сражения. Со стен на Марианну смотрели портреты мужчин и женщин, имевших большое сходство с графом. Картина с двумя почти обнаженными пышнотелыми женщинами, полулежащими в присутствии двух джентльменов, заставила девушку сильно покраснеть. Но что-то было притягательное в этих буйных темных красках и этой откровенной чувственности, и вопреки своему желанию Марианна смотрела на них.
Казалось, даже мебель здесь служила для устрашения. Дорогие, с искусной резьбой кресла, стоявшие в огромных оконных нишах, старинный мраморный стол в классическом стиле, крышку которого поддерживали ножки в форме злобно усмехающихся сатиров. Марианна отвернулась, чтобы не видеть их злых глаз, и наткнулась взглядом на еще более страшное зрелище.
Часть зала была отведена под необычное собрание оружия. Перекрещенные испанские рапиры, острые блестящие сабли и украшенный драгоценными камнями турецкий ятаган придавали обстановке зала зловещий вид. «И какой человек повесит такие ужасные изображения войны на стены? подумала Марианна и сама себе ответила:Человек, который желает напомнить всем сюда входящим, что с ним нельзя шутить». Новый владелец Фолкем-Хауса был закаленным в битвах солдатом, привыкшим к крови, раненым и ужасам войны.
«Тогда почему он так тяжело переносит ранение шпагой?»в недоумении спрашивала себя Марианна. Рана была не тяжелее тех, что он получил в битвах. Она хорошо очистила ее и плотно зашила. Рана не должна была загноиться, и граф не должен теперь лежать без сознания в лихорадке.
Тетя Тамара, конечно, не верила этому. Как только мистер Тиббет сказал, что услышал о плохом состоянии графа от Уильяма Крэшоу, Тамара сразу же заявила, что это все выдумки, ловушка, чтобы заманить Марианну в Фолкем-Хаус.
Это безумие, ворчала Тамара, когда они ожидали, пока слуга доложит Уильяму об их приходе. Поверить не могу, что ты опять сюда пришла.
Марианна сама верила в это с трудом, но вслух об этом не сказала.
Мистер Тиббет опасается за жизнь графа.
Но мистер Тиббет был против того, чтобы ты шла сюда. Он даже и не видел Фолкема, поэтому не может поручиться за его состояние.
Я говорила тебе, Уильям никогда не допустит мистера Тиббета к своему хозяину. Он мне говорил, что не доверяет пуританам.
Тамара фыркнула:
А ты не должна доверять дворянам. Ты сделала глупость, когда впервые оказалась рядом с графом. Если бы не твоя маска, кто знает, что могло бы случиться?
Марианна виновато посмотрела на свои руки. Она помнила твердые длинные пальцы Фолкема, обхватившие ее запястья. Она не призналась тетке, как близка была она в ту ночь к разоблачению. Мог ли Уильям подстроить ловушку, сказав, что граф очень болен, или это была правда?
В любом случае Марианна оказалась в очень опасном положении. Если Фолкем действительно болен, то горожане могут подумать, что она намеренно мешает его выздоровлению.
Марианна взглянула на Тамару:
Ты думала, что произойдет, если граф умрет?
Тамара замерла, выражение беспокойства не сходило с ее лица.
Если дворянин с его титулом умрет после моего лечения, моя судьба решена, мрачно проговорила Марианна. Горожане не посмеют защитить меня, а как только солдаты узнают, что Мина и леди Марианнаодно лицо, меня арестуют. Разве ты не понимаешь? Я должна помочь графу, иначе я заплачу за его смерть своей жизнью.
Тамара блеснула черными глазами:
К ночи мы могли бы быть далеко отсюда.
Я не могу бросить человека на верную смерть, с жаром возразила Марианна. Кроме того, даже если мы сбежим, на этот раз они будут охотиться за мной, пока не поймают. Меня оставили в покое только благодаря твоей хитрости.
Тамара ненадолго задумалась, затем, вероятно, осознав правоту племянницы, расправила плечи и сказала: