Я не заметила, как уснула, а утром разбудил грохот. В палату зашёл мужик в синей униформе, но не тот, что вчера. Очередной медбрат, более молодой и щуплый, с некрасивой отталкивающей внешностью. Он мазнул по мне безразличным взглядом. Поставил на тумбочку тарелку и кружку. Потом вынул из кармана стаканчик с таблетками.
Мне повезло. Медбрат их просто оставил на столе и ушёл, забрав грязную посуду с собой.
Меня снова заперли. Это уже не столь важно. Самое главноеуничтожить таблетки. Смываю их в унитаз, потом умываюсь и спокойно сажусь есть. На этот раз гречневая каша и сосиска украшают дно моей железной посуды. Из кружки вкусно пахнет какао. Разумеется, в таком заведении кофе подавать не будут, только если это не частная психиатрическая лечебница. Судя по полуобшарпанным стенам, это не так. Я нахожусь на втором этаже и вижу улицу за забором. Улица здоровья. Именно здесь находится ряд больниц, в том числе и городская лечебница для сумасшедших.
За стеной кто-то протяжно мычит. Другой голос начинает орать, а потом лаять. Вчера было тихо, а сегодня я поняла все прелести моего пребывания тут. Поместили в ВИП палату. Спасибо хоть не к настоящим дурочкам.
Вскоре двери снова открываются. Медбрат быстро забирает грязную посуду. После него входит пожилая полная тётка в белом халате. Лицом она напоминает Сеню. Родственница?
Здравствуй. Я Ольга Львовна, заведующая больницей и твой лечащий врач. Как мы себя чувствуем? Голова кружится?
Здравствуйте, уже не так сильно, как вчера, говорю я, садясь на кровати.
Мадам присаживается на стул. Кладёт мою карту на тумбочку. Что-то пишет.
Буянил вчера. Лез драться с родителями. Твоя мама говорит, что в последнее время у тебя агрессивное поведение. Тебе что, визу в Гейропу не открыли? Поэтому кидаешься на всех? брезгливым тоном говорит врач.
Я опешила от её слов. Открыла и закрыла рот.
Послушайте, Ольга Львовна. Ваше положение не даёт вам права оскорблять меня. Я не гей. Я трансгендер. Буду делать переход в девушку. И не надо мне тут бросаться оскорблениями, говорю сквозь зубы.
Боже, да тут ещё и шизофрения. Будем лечить. Вечером принесут банку под мочу. Утром возьмут кровь на анализ.
Какая шизофрения?! Я нормальная! кричу я от шока.
А вот орать мне тут не надо. Таких, как ты, тут знаешь сколько побывало? Я даже сосчитать не могу за сорок лет в профессии.
Ольга забирает мою карту и уходит. Оказалось, она выглядит чуть моложе своих лет. Старая карга. Сама ты шизофреник. Хочется орать от несправедливости, но сотрясение мозга не убило разум. Я понимаю, что если буду возмущаться и скандалить, меня точно запишут в психи. Тогда мой «переход» накроется толстым медным тазом.
Снова пытаюсь читать газеты. Потом обедаю. Посуду забрали, и я решаюсь подремать, но за дверями раздаётся тихий говор. На цыпочках подхожу ближе, прислушиваюсь.
Ваш сын утверждает, что он трансгендер. Будем смотреть. Возможно, у него шизофрения. Говорит, хочет превратиться в девушку, узнаю голос врача.
Боже, опять всплыла эта тема. Никаких шизофреников. Напишите что-то другое. Депрессия. Да мало ли невинных диагнозов. Я вам не для того деньги плачу, чтобы из моего сына дебила делать, с раздражением произносит мать.
Я вас поняла. Идите к нему, но ненадолго. Увидит мой зам и опять начнёт возбухать. Не положены тут посещения. Пятнадцать минут вам на всё.
Я отбегаю к окну. Делаю вид, что смотрю на улицу.
Здравствуй, сынок, говорит родительница у меня за спиной.
Привет, оборачиваюсь к ней лицом.
Мама не подходит, не пытается обнять. Берет стул, садится. На пол кладет пакет из супермаркета.
Доволен? спрашивает она.
А ты довольна? Зачем ты так со мной? Я думал, что ты меня любишь и сможешь понять, стараюсь говорить спокойно.
Опираюсь попой о подоконник, а пальцы впиваются в него до боли. Сердце и душа в клочья. На лице матери ни грамма сочувствия и понимания.
Хочешь правду? Ну что же, я расскажу. Мы с Мишкой встречались когда-то. Он говорил, что любит. Мне нужен был временный любовник. Связывать свою жизнь с нищебродом и сыном алкашей я не собиралась. Мишка был удобен. Выполнял все капризы. И тут вдруг я залетела. Собиралась сделать аборт, но врачи упёрлись как бараны. Твердили, что если не рожу, будут проблемы со здоровьем. Пришлось смириться с тем, что в моей жизни появится сопливый довесок. Родился мальчик. Думала, воспитаю наследника. Не тут-то было. Наследник решил опозорить весь род Соколовых.
Значит, ты меня не хотела?! потрясённо говорю я.
Я никогда не хотела детей. Это обуза. Гиря на ногах человека. И ладно бы ещё ребёнком нормальным был, но тебе же вечно сопельки приходилось подтирать. Не мужик, а размазня. Этот твой Демидов больший мужик, чем ты. Примчался сегодня. Спрашивал о тебе. Почему на звонки не отвечаешь. Предоставьте ему Колю и всё тут. Я сказала, что отправила тебя в командировку.
Мать протянула мне телефон. Это не мой гаджет, а её.
Пиши ему прощальное письмо. Прости, всё конечно и прочее. Я потом твою симку вставлю и отошлю. Мне этот дебил не нужен. Будет ходить, искать тебя и позорить нас. Его отец заявил, что не может справиться с сыном. Значит, я смогу. И отсюда ты выйдешь только в ЗАГС. Если нет, то считай, что диагноз шизофрения у тебя уже стоит. Мой сын будет нормальным мужиком, хочет он того или нет.
А если я не хочу быть нормальным, что тогда? кривлюсь я.
Тут тоже неплохо жить, правда? Мне будет легко сказать всем, что ты уехал за границу, а Сенина тётка обеспечит тебе здесь пансион. Пиши письмо Демидову.
Я беру смартфон и начинаю набирать смс. Понимаю, почему она не принесла мой телефон. Я могу исхитриться и позвонить кому-то. С её гаджета мне звонить некому. Телефон Кира я сразу вспомнить не могу.
Отдаю назад телефон. Почему-то сердце щемит при воспоминании о Кирилле. Становится больно, будто я отказалась от чего-то важного в своей жизни. Мама встаёт, подходит вплотную и говорит строго:
Думай о том, как помириться с Алисой. И запомни: мой сын не будет позорить род Соколовых. У тебя есть два выхода: жить нормально или провести время здесь. Впрочем, есть ещё вариантсдохнуть на помойке, как бомж.
Врёшь, у меня будет наследство и я уеду, рычу я.
Шизофренику, который не может отвечать за себя и находится под опекой матери, никакого наследства не дадут. Им буду распоряжаться я от твоего имени. Подумай хорошенько над своим поведением, Коля. Я ещё навещу тебя.
Мать разворачивается и уходит, потому что за ней является Ольга. Я валюсь на кровать. Смотрю на пакет на полу. Хочется выкинуть всё в помойное ведро. Вижу, там есть фрукты и пакет сока. Нет, выкидывать не стану. Хорошее питаниезалог здоровья, а оно мне ой как пригодится.
Скоро буду свободна
Я тихо плачу в подушку. Мне больно настолько, что нет никакого желания что-либо делать. Понимаю, нужно питаться, но ем очень мало. Кусок не лезет в горло. Душу заполнила горечь. Оказалось, что меня любили только дедушка и бабушка. Мама даже рожать не хотела. Я вынужденный ребёнок. Гиря на ногах человека, так она сказала. Я всегда была для неё обузой, потому что не стала той, кем она хотела. Не оправдала ожидания. Ещё и пубертатный период превратил меня не в брутального юношу, а в парня с телом девушки. Грудь вот только не выросла.
Ещё больнее от того, что она даже не защитила, когда Сеня меня избивал. Вызвала психиатрическую скорую и сказала, что я сам бился о стены. Любовник дороже сына? По всей видимости так.
У меня есть ещё отец, который утверждал, что любит, но прошло уже несколько дней, а он так и не появился. Сегодня суббота. Я тут с понедельника. Один день стал похож на другой. Газеты прочитаны, новых не принесли. За стеной временами кто-то то воет, то лает. Неужели мне ещё долго тут? Ритка обманула и не сообщила отцу о беде? А вдруг слова отца о любвиложь, или он ничего не смог сделать? У матери большие связи. У бывшего полицейского Сени, наверняка, тоже.
За окном стемнело. Я не включаю свет, потому что всё равно делать нечего. Мой тихий плач переходит в вой. У меня почти истерика. Я не хочу больше здесь. Не могу. Даже поговорить не с кем. Врачиха приходит каждый день, но только унижает и оскорбляет. Медбратья не лучше. Кидают хлеб прямо в тарелку, даже если это суп. Ладно хоть не плюют в пищу, хотя я уже ни в чём не уверена.
Сегодня дежурит некрасивый и худой. Он пытался меня лапать, говорил, что если я с ним пересплю, он даст мне телефон на пять минут. Я отбивалась как могла. Он обещал прийти ночью. Теперь реву и дрожу от страха. Здесь со мной могут сделать всё, что захотят и никто об этом не узнает.
Ключи от палаты! рявкает кто-то за дверью.
Это личный пациент Ольги Львовны. Не стоит вам туда, отвечает мужчина, и я узнаю голос некрасивого медбрата.
Вы совсем обнаглели?! Забыли, с кем разговариваете! Да, я месяц как работаю тут, но меня поставили заместителем. Ключи от палаты! Вон отсюда! Я сам разберусь! орет незнакомый голос.
Он буйный и
Поувольняю всех к хренам!
Двери открываются. Я подскакиваю на кровати. Сажусь, смотрю в темноту. Силуэт вошедшего мужчины высокий и не толстый. Он щёлкает выключателем, потом запирает двери на ключ и кладёт его в карман голубого врачебного костюма.
Привет. Меня зовут Евгений Александрович. Я заведующий этой больницей. Как зовут тебя?
К-колязаикаясь, всхлипываю я. Коля Соколов.
Мне кажется странным, что заведующий не знает моего имени. С настороженностью смотрю, как он подходит ко мне. Подтянутый, спортивный, симпатичный. Ему не больше тридцати пяти лет на вид. Он садится на мою кровать и обнимает. Только сейчас я понимаю, что продолжаю всхлипывать и плакать.
Т-ш-ш. Всё хорошо. Услышал твой плачь и не поверил своим ушам. В этой палате у нас никто не числится. Я несколько дней был на больничном, а сейчас на дежурстве. Успокойся, всё хорошо. Почему ты плачешь?
Я не решаюсь говорить. Все они тут одинаковые. Сейчас тоже начнёт утверждать, что я шизофреник.
Не хочешь говорить? Не бойся, мне ты можешь рассказать всё.
Мужчина ласково гладит меня по голове, потом садится на стул. Я отрицательно мотаю головой.
Хорошо, тогда скажи полное имя, отчество и дату рождения? Кто твоя мама?
Вы что думаете, я забыл кто я и когда родился? удивляюсь я, утирая слезы.
Отвечаю на вопросы. Он качает головой и снова спрашивает:
Я не нашёл на тебя данных, Коля Соколов. Карты тоже нет. Официально оформлен Игорь Зубов. Прошёл по всем палатам и не обнаружил Зубова. Я подозревал, что старая карга тут мутит делишки, но доказательств было мало.
Евгений берет в руки телефон, потом зачем-то фотографирует меня и звонит кому-то.
Привет, Олег. Передай своему другу, что я нашёл его сына в нашей клинике. Он прав, Коля здесь. Отправил тебе на всякий случай его фото. Покажи ему, вдруг не он. Если подтвердиться, пусть подъедет завтра к семи утра.
Мужчина снова кладёт телефон в карман. Я смотрю на него круглыми глазами. Не верю своим ушам. Меня ищет папа? Наверное, спрашиваю вслух, потому что Евгений Александрович отвечает.
Да. Михаил Ростоцкий ведь твой отец?
Это мой папа. Только он не жил с нами, поэтому фамилии разные, тараторю я.
Хорошо. А теперь скажи мне, как ты здесь оказался? По словам Ростоцкого, тебе вовсе тут не место.
Я наконец решаюсь. Выпаливаю всё как на духу. Рассказываю о том, что трансгендер. О матери и отчиме, которые посчитали геем и запихнули сюда. Упоминаю о злобной старой врачихе.
Таблетки какие-то принимаешь? Это важно, Коля, скажи как есть.
Нет, стараюсь избавиться от них, мямлю испуганно.
Вот и славно. Тебе больше не станут носить лекарства. Зачем зря препараты переводить, правда? Но я такой человек, что не верю на слово. Даже если завтра тут будет твой отец, ты не выйдешь. Проведу несколько тестов, понаблюдаю за тобой пару дней. Ты же понимаешь, что это необходимо?
Да, поспешно киваю.
Договорились. А теперь не плачем, а ложимся спать. Не хватало, чтобы ты совсем в депрессию скатился. Это, знаешь ли, не выдумка, а серьезное состояние человека, иногда угрожающее ему потерей здоровья.
Мужчина встаёт и уходит к дверям.
Спасибо вам, говорю я ему вслед.
Пока не за что. Пожалуй, оставлю ключи у себя. Тут полно прихвостней Жуковой.
Меня снова запирают, но теперь я уже знаю, что никто не потревожит. Меня нашёл папа и завтра я с ним увижусь. Мой папа самый лучший. Самый надежный. Ритка тоже настоящая подруга, не подвела меня.
Наконец-то спокойно засыпаю, а утром меня будит чья-то ласковая рука, гладившая по волосам. Как я не услышала, что кто-то зашёл? Распахиваю глаза. Передо мной на корточках сидит папа. Евгений Александрович стоит рядом с ним.
Доброе утро, Николай. Как себя чувствуешь?
Доброе утро. Хорошо.
Даю вам десять минут. Простите, больше не могу. Никто не должен знать, что вы сюда приходили, если мы хотим, чтобы всё прошло как надо. Я в коридоре посижу.
Доктор уходит. Я сажусь на кровати. Обнимаю отца, здороваясь с ним.
Здравствуй, Николь. Не волнуйся, я тебя отсюда вытащу. Нужно только правильные диагнозы поставить. Евгений Александрович обещал помочь. Он не будет нам подмахивать справки. Денег не взял. Понимаешь, что это значит?
Понимаю, пап. Всё будет по-настоящему. Если я больной шизофреник, так и запишут. Я рада, что ты меня нашёл.
Папа садится на стул, показывает на пакет с передачей, лежащий возле моих ног.
Немного фруктов. Скажи, что нужно ещё, я принесу. На самом деле я приехал бы раньше, но узнал, что ты тут только вчера утром. Позвонила какая-то Рита. Сказала, что твоя сводная сестра. Ты дала ей мой номер на всякий случай. Она думала, что тебя отправили в командировку. Все дома так говорили. Рита случайно подслушала разговор. Наташа заявила её отцу, что промаринует тебя ещё неделю в психушке, а потом посмотрит, одумался или нет. Девушка сразу мне набрала и сообщила о беде. Пришлось всех местных знакомых поднять, чтобы выйти на того, кто может помочь.
Позвони Рите и передай спасибо от меня. Теперь я уверена, всё будет хорошо, улыбнулась я.
Мы поговорили ещё чуть-чуть. Было так легко на душе. С отцом не нужно притворяться и изображать парня. Похоже, Евгений Александрович врач прогрессивных взглядов. Ему можно доверять.
Пора, тихо говорит врач, заглядывая в приоткрытую дверь.
Мы с отцом поспешно обнимемся, прощаясь.
Я взял отпуск на работе. Без тебя домой не уеду, Николь. Запомни, даже если я не рядом, то мыслями с тобой. Сейчас буду собирать всевозможные бумаги на наследство и прочее. Подпиши вот тут. Это твоё согласие, чтобы я был твоим адвокатом.
Отец быстро достаёт из наплечной сумки документ.
Быстрее, нам пора, подгоняет Евгений.
Я беру ручку, ставлю подписи на бумагах. Потом с грустью смотрю, как отец уходит. Верю ему. Он предпримет всё возможное, чтобы выдернуть меня из этого места.
Выписка из больницы
Воскресенье проходит более-менее нормально. Ещё в субботу, перед уходом домой, Евгений Александрович принёс мне несколько интересных детективов. Было чем заняться и убить время. Сегодня понедельник и меня сопроводили в кабинет врача. Я впервые вышла за пределы своей «тюрьмы». Огляделась. Те больные, которые не представляют опасности, гуляют по коридору. Сидят в вестибюле, она же столовая. Кто-то играет в детские настольные игры. Кто-то смотрит телевизор, висящий на стене.
Оказалось, меня держали взаперти как буйную. Оно и понятно, мать заплатила, чтобы моё имя и фамилия не фигурировали тут. По этой причине никто не мог меня видеть.
Захожу в кабинет с надписью «заместитель главного врача Литковский Евгений Александрович». Мужчина здоровается и предлагает присесть.
Здравствуйте.
Плюхаюсь в удобное гостевое кресло.
В кабинете старая, слегка пошарпанная мебель. Финансирование государственных больниц не на высшем уровне. Тут и вовсе подумали, что психам новая обстановка не нужна.
Приглаживаю чуть влажные после душа волосы. Смотрю на врача. Он достаёт карту пациента.
Завёл твою личную карту. Перенёс все анализы. Они в норме, это радует. На завтра у тебя назначена встреча с психологом. Твой отец подсуетился и достал какого-то светилу психологии. Сейчас наша задача доказать или опровергнуть, что ты психически здоровый. Если всё пойдёт хорошо, выпишем тебя. По новым, давно принятым законам, больше не нужно лежать тут, чтобы доказать свою трансгендерность. Есть специальная комиссия ряда врачей и уже там ты доказываешь тестами, что является трансгендером. По сути, дело одного дня.
Врач радует меня своими словами, я улыбаюсь. Потом вдруг вспоминаю об Ольге.