Подняв бутылку, я, забыв про стакан, начинаю пить прямо из горла.
Мой путь к бессмысленному и бесчувственному забвению сегодня длится слишком долго. Темнота недостаточно быстро поглощает меня. Мое сердце все еще бьется, и я хочу, чтобы это прекратилось, чтобы я смог наконец-то встретиться со своей любовью.
Я хочу, чтобы биение моего сердца стало слабее, закрыть глаза и уплыть в темноту. Мрак душит меня. Я вижу темноту повсюду.
Я сижу в тишине и слушаю собственное дыхание, погружаясь в бездонную пропасть горя и обиды, не в состоянии убежать от волны, утягивающей меня вниз. Мне едва хватает воздуха. Этот океан боли не позволяет мне вернуть ощущение себя.
Je taime (фр. я люблю тебя), бормочу я фотографии, поднимаю бутылку и делаю еще глоток.
Гудение в голове становится желанным отвлечением от зияющей дыры в моем сердце.
Гостиная постепенно теряет свою теплоту. В ней не осталось даже напоминания о цветочном аромате Евы. Остались только ее фотографии, украшающие стены, как воспоминания о всепоглощающей любви, которая связывала нас.
Мрак кольцом стягивается вокруг меня, мои чувства притупляются настолько, что довольно крепкий виски становится безвкусным.
Я поднимаю бутылку и допиваю то, что осталось, смакуя жжение, которое ласкает мое горло.
Мои глаза медленно закрываются, принося благословенную темноту. Я стараюсь, чтобы мои счастливые воспоминания о Еве были последним, что я увижу, прежде чем отключусь в пьяном угаре. Вспоминаю жену, как мы танцевали под звездами, завернувшись в прохладный вечерний воздух, пока наши тела двигались как единое целое. Сладкое прикосновение ее мягких губ к моей шее, музыка, заполняющая все вокруг, нежный шепот, когда я притянул ее к себе, очаровывая ее своей любовью.
Je taime, бормочу еще раз, закрывая глаза.
Блуждая где-то между жизнью и смертью, я роняю бутылку. С глухим стуком она падает на поблекший серый ковер, и только это дает мне понять, что я все еще жив.
Возможно, завтра я воссоединюсь с моей любовью, и, может быть, тогда я, наконец-то, смогу дышать.
Глава 3
Холли
Сорок минут в пути между городом и домом позволяют мне подготовиться. Сегодня понедельник, и у меня начинается недельная стажировка, прежде чем я стану метрдотелем.
Чего я не жду с нетерпением, так это встречи с Пьером. Он высокомерный кретин, и я не уверена, что сработаюсь с ним. Если смогу пережить эту неделю обучения, значит, все будет хорошо.
Я добираюсь до парковки рядом с «Тейбл Уан», и, припарковав свою машину, иду пешком. «Тейбл Уан» находится рядом с Оперным театром, и ресторан когда-то был одним их лучших в Сиднее. Но после потери звезды Мишлен он стал уже не так востребован, как раньше.
Стуча каблуками по тротуару, я чувствую, что мое сердце бьется, как сумасшедшее. Что, если после сегодняшнего вечера я не смогу смириться с высокомерным поваром и захочу все бросить?
Какой пример я покажу Эмме? Не очень хороший.
Поэтому, направляясь в сторону ресторана, я торжественно обещаю себе, что как бы мне ни было тяжело и некомфортно работать с высокомерным французом, я не собираюсь отступать. И я не позволю ему выгнать меня с этой работы.
Добравшись до стеклянного фасада ресторана, я вижу Ангуса внутри, разговаривающего с сотрудником. Стучу в дверь, и, когда он замечает меня, поднимает палец, показывая подождать немного.
Волнуясь, я разглаживаю юбку, убеждаюсь, что мой пиджак застегнут, и провожу рукой по волосам.
Привет, Холли, говорит он, открывая дверь и отступая на шаг в сторону, что я могла войти.
Привет.
Выглядишь взволнованной, говорит он, отчего я начинаю чувствовать себя еще более нервной и неуверенной.
Я слегка улыбаюсь, отвожу от него взгляд и киваю.
Я покажу тебе комнату для персонала, где ты сможешь оставить свою сумку. Обслуживающий персонал уже начал приходить, мы дождемся всех, а затем представим тебя.
Ангус закрывает входную дверь позади меня, указывая рукой мне направление к задней части ресторана.
Я прохожу вглубь ресторана, и до меня доносятся превосходные запахи.
Боже, как вкусно пахнет, говорю я прежде, чем понимаю это.
Это томатный соус Пьера. Один из лучших, что я когда-либо пробовал, отвечает Ангус.
Мы проходим мимо открытой кухни, где Пьер, стоя над плитой, добавляет ингредиенты в огромную серебристую кастрюлю. Его волосы собраны в небольшой хвост на затылке, одет он в черно-белую поварскую форму.
Он бросает на меня взгляд через плечо, его холодные глаза смотрят прямо в мои.
Пьер, говорю я, слегка кивая ему в качестве приветствия.
Он закатывает глаза и отворачивается, игнорируя меня.
Ну, правильно. Так теперь будет всегда, да?
Приятно видеть вас снова, говорю я громче, но гораздо спокойнее, с веселой ноткой в голосе.
Пьер поворачивается спиной и уходит.
Незрелый идиот.
Прости его. Он не очень общительный человек, но он действительно великолепный повар, говорит Ангус, извиняясь за поведение Пьера. Я пожимаю плечами и улыбаюсь. Ангус не виноват в том, что Пьер идиот.
Он приводит меня в комнату для обслуживающего персонала и представляет трем женщинам: Кэтрин, Джастине и Мэдди. У них всех одинаковая униформа: белые блузки с черными юбками, похожими на ту, что надета на мне, за исключением моего пиджака. Все трое тепло меня приветствуют.
Ждем Эндрю и Мишель, а потом можно начинать официальное знакомство, говорит Ангус. Я пойду проверю Пьера и прослежу, чтобы он был готов к собранию персонала.
С Холли все будет в порядке, иди, займись своими делами, говорит Джастина, выдвигая стул рядом с собой.
Спасибо, говорю я, стараясь сделать мое принятие в коллектив как можно менее болезненным. Хотя внутри все нервы на пределе.
Ты новый метрдотель, верно? Не переживай, Пьер и наполовину не такой страшный, каким хочет казаться. Он сам по себе, говорит Джастина с теплой улыбкой.
Хм-м, Пьер Я бы с ним встревает Кэтрин с ухмылкой. Я смотрю на нее, и не совсем уверена, как реагировать на то, что она только что сказала. Ох, у него самые красивые глаза, он всегда раздражен, и от этого я хочу его еще сильнее, говорит она, пожимая плечами, явно не смущенная своими словами.
Эм хорошо, отвечаю я. Как вообще на это нужно реагировать?
Он хорош, добавляет Мэдди.
А ты, Холли? Что ты думаешь о нашем шефе? спрашивает Кэтрин. Все три пары глаз смотрят на меня, с нетерпением ожидая моего ответа.
Я здесь, чтобы делать свою работу и делать ее хорошо, дипломатично отвечаю я. Не могу же я сказать, что думаю, что он высокомерный идиот.
Повнимательнее с руками Ангуса. Иногда он любит шалить, шепчет мне на ухо Джастина.
Это се но мне не удается договорить, что это называется сексуальным домогательством, и что законы Южного Уэльса этого явно не одобрят.
Еще два человека входят в комнату для персонала вслед за Ангусом.
Сегодня будет тяжелый вечер, во-первых, потому, что у нас две вечеринки на пятнадцать человек, а во-вторых, потому, что я собираюсь обучать Холли. Она наш новый метрдотель, и на этой неделе я буду ей все показывать. Она также будет внимательно наблюдать за каждым из вас по отдельности, поэтому вы можете показывать ей все, что делаете. Кэтрин, я хочу, чтобы ты взяла столики с первого по четвертый. Джастина и Мишель, вы обслуживаете вечеринки плюс пятый и шестой столики. Мэдди, у тебя столы с седьмого до десятого, и Эндрю, твои все остальные. Мы с Холли будем подавать напитки и помогать там, где это необходимо.
Я наблюдала, как каждый кивает в знак согласия.
А вот и я, говорит Пьер с французским акцентом, как будто ожидает аплодисментов.
Я смотрю на Кэтрин, замечая, что ее щеки розовеют, пока взгляд путешествует по телу Пьера.
Фирменное блюдо дняжареный фазан с тушеными зелеными бобами, трюфельным маслом и картофелем. Фазан был привезен с фермы в Литгоу, а овощи здешние, из Малгоа. Десерт дняпирог с лимонным безе.
И откуда лимоны? спрашивает Эндрю.
Из моего сада. Я принесу вам попробовать, отвечает Пьер и выходит из комнаты для персонала.
Через несколько секунд он возвращается с двумя тарелками, а молодой парень следует за ним, держа несколько комплектов столовых приборов.
Возвращайся на кухню и проверь соус, инструктирует Пьер молодого повара.
Да, шеф, отвечает он робко и несется прочь.
Каждый берет вилку и начинает пробовать блюдо. Пьер смотрит на меня, приподняв бровь, безмолвно спрашивая, почему я не пробую.
Вам не нравится фазан? спрашивает он, медленно произнося каждое слово.
Как он приготовлен?
Это мясо дичи, не очень жирное для птицы. Оно должно быть правильно приготовлено, иначе будет сухим, отвечает он мне, скрестив руки на груди.
Тихие стоны одобрения сливаются с клацаньем приборов по тарелке.
Это прекрасно, но это не ответ на вопрос, который я задала. Как вы это приготовили? спрашиваю я снова.
В этот момент в комнате наступает гробовая тишина, так что даже тихий гудок парома вдалеке был бы отлично слышен на весь ресторан.
Черт возьми! слышу я, как одна из девушек шепчет себе под нос.
Je vous demande pardon (фр. прошу прощения)? Пьер выпрямляется в полный рост. Он выпячивает грудь и поднимает подбородок. Очевидно, он зол на меня. Думаю, что он сказал «Прошу прощения», хотя я не совсем уверена.
Вы его запекали или коптили? Как вы это приготовили? спрашиваю я снова. Все внутри меня напряжено в ожидании, страх и нервы сплелись воедино. Но я не должна показывать страх.
Все взгляды в комнате сосредоточены на нас в ожидании того, что будет сказано или сделано дальше.
Он слегка подкопчен.
Вы коптили его на древесной стружке?
Я вижу, как губы Пьера слегка подергиваются, и наблюдаю, как он проводит языком по зубам, одновременно выгибая одну бровь.
Его коптят горячим дымом, не холодным, в течение трех часов с кленом. Это придает ему более глубокий вкус при смешивании с трюфельным маслом. Возможно, если бы вы попробовали его, то не задавали бы все эти нелепые вопросы, и увидели, насколько он хорош.
Я слышу, как одна из девушек вздыхает, но не отвожу взгляда от Пьера.
Это не нелепые вопросы. Видите ли, наши гости могут задать те же вопросы, что и я, говорю я, обводя комнату рукой, показывая, что любой из нас должен быть подготовлен к этому вопросу, когда будет рекомендовать блюдо.
Я сам расскажу клиенту, если ему нужен будет полный ответ.
Господи, бормочет тихим голосом Эндрю.
Я здесь шеф-повар. Я шеф Пьер. Люди приходят сюда, чтобы попробовать мои блюда.
Могу сказать, что я задела его за живое.
Я не спорю с этим, но мы должны быть в состоянии ответить на элементарные вопросы, если у наших гостей они возникнут.
Нет! Вы придете и позовете меня, и я отвечу на все вопросы, говорит он, его лицо краснеет, а голос срывается. Он выглядит так, будто балансирует на грани нервного срыва.
Теперь я понимаю, почему этот ресторан потерял звезду Мишлен. Он не сосредоточен на еде, а только на том, как хорошо он выглядит перед людьми, которые сюда приходят.
Понятно, говорю я и слегка киваю.
Хорошо, попробуйте, пока не остыло, говорит он и машет рукой в сторону основного блюда.
Я могла бы и дальше выпендриваться и сказать, что не люблю фазанов, но думаю, что пульсирующая жилка на его шее говорит о том, что он вспыхнет от ярости.
Спасибо, говорю я, беру последние столовые приборы и отрезаю небольшой кусочек фазана.
Когда фазан попадает в мой рот, сладкий кленовый дым и землистый аромат трюфельного масла соединяются, и я ощущаю необыкновенный взрыв вкуса. Я чувствую, что чего-то не хватает, но чегоне могу точно определить.
Все взгляды обращены на меня, с нетерпением ожидая моей реакции.
Хорошо, говорю я, откладывая столовые приборы.
Хорошо? Пьер хмурит брови.
Да, очень хорошо. Спасибо.
Очень хорошо? спрашивает он.
Да, спасибо.
Его челюсть напрягается, а руки на долю секунды сжимаются в кулаки.
И что же вам не понравилось? он поднимает руку и потирает подбородок.
Я не сказала, что мне не понравилось. Я сказала, что блюдо очень хорошее.
Есть разница между очень хорошим и превосходным, он кивает в сторону остальных сотрудников. Они все думают, что оно было великолепным, и стонали от удовольствия, а вы берете один кусочек и говорите, что оно очень хорошее.
Оно очень хорошее, и спасибо вам за представленную возможность попробовать его.
Вы придирчивая и невыносимая женщина, говорит он и поворачивается ко мне спиной, двигая лимонное безе в сторону жаждущих зрителей.
Никто не пробует его. Вместо этого их взоры приклеены к нам. Бессовестные зрители ждут, что будет дальше.
Попробуйте и скажите, что вы думаете. Пьер берет десертную вилку и протягивает мне.
Я беру ее и смешиваю все компоненты, чтобы ощутить полный вкус лимонного безе.
Ух ты, насыщенный вкус и кислота лимонов вместе с воздушным легким безеэто просто великолепно. Один из самых лучших десертов, что я когда-либо пробовала.
Вам нравится? спрашивает Пьер.
Конечно, невозможно скрыть мою реакцию, и, если честно, я даже не пыталась.
Это, пожалуй, один из самых изысканных десертов, что я когда-либо пробовала. Сочетание всего этого дает восхитительный вкус, говорю я, действительно желая съесть все.
Хорошо, говорит Пьер, разворачивается и уходит обратно к себе на кухню.
Он такая высокомерная задница.
Глава 4
Пьер
Она посмела расспрашивать меня. Расспрашивать перед обслуживающим персоналом. Кем, черт возьми, она себя возомнила?
Стакан виски пустеет довольно быстро.
Я сижу в своем кресле и пялюсь на фотографию Евы.
Ты можешь поверить ей, mon amour? (фр. любовь моя) Она дура, притворяющаяся той, кем не является. Она просто официантка и ничего больше, даже не кулинарный критик. Она не имеет представления о том, что пробует, иначе ей бы понравился фазан, и она не выглядела бы такой разочарованной, когда пробовала его.
Глаза моей жены улыбаются мне, ее тело повернуто в сторону камеры, губы приподняты в нежной, беззаботной улыбке.
Закрывая глаза, я чувствую, как нежный запах ее цветочных духов щекочет мне нос. Легкое прикосновение, разжигающее мою кровь и помогающее вспомнить то, насколько красивой она была.
Я хочу, чтобы у нас был ребенок, когда-то прошептала она мне. Хочу, чтобы маленький Пьер присоединился к нам. Она поцеловала меня, прижалась своим телом к моему, показывая мне, насколько сильно она хотела стать матерью.
Мои глаза открываются, когда я тянусь за бутылкой, подливаю еще в свой пустой стакан и наслаждаюсь жгучей жидкостью, поскольку я в очередной раз ищу туманное спасение.
Уже перевалило за два часа ночи. Тепло дня испарилось несколько часов назад, и тонкое одеяло ночного воздуха упало на город. Наш с Евой дом в Глиб (Примеч.: район в Сиднее) довольно старый, и расположен вдоль обсаженной деревьями дороги. Мы купили его, потому что она влюбилась в него, Ева говорила, что у дома есть характер. Кухня нуждалась в ремонте, ванная была маленькой и тесной, коверзапятнанным и старым, а стены были обшиты деревянными панелями. Типичный австралийский дом, отреставрированный в 70-х.
Мы можем отремонтировать его, и ты получишь свою роскошную кухню, сказала она, когда мы его осматривали. Она закружилась в своем светло-желтом сарафане и игриво подмигнула мне через плечо, когда неторопливо вышла из устаревшей кухни.
Ее смех подсказал мне, что она хочет этот дом. Дом, где мы собирались завести семью и состариться вместе.
Сейчас я оглядел гостиную и увидел лишь тишину и пустоту. Ни детей, ни Евы, ни любви.
Я оглянулся на бутылку и почувствовал глухой удар в сердце. Сейчас это было не так, как тогда, когда была жива Ева. Сейчас оно билось только из необходимости, а не потому, что жаждало жизни.
Мы можем переделать одну из гостевых комнат в детскую. Если это будет девочка, мы можем покрасить ее в фиолетовый, а если мальчикв зеленый, говорила она, и ее глаза были полны любви, когда она лежала на моей груди и подкладывала ладони под подбородок.
Я помню, подумал, насколько мне повезло, что у меня такая необыкновенная женщина и как чудесно возвращаться к ней каждый вечер.
Мы скоро можем начать пробовать? спросила она. Ее большие зеленые глаза были наполнены надеждой, а лицо было чрезвычайно выразительным, когда она прикусила нижнюю губу, с нетерпением ожидая моего ответа.