Это произошло шесть лет назад, и мы повзрослели, но у нас была история, и я буду защищать её так хорошо, как могу.
Какая-то боль и потеря была в её глазах, которая говорила о том, что ей нужна защита. Я сделаю все, чтобы защитить маленькую девочку, который она когда-то была.
Значит, ты не против, что я провожу её к следующему уроку?спросил Эйса, когда мы направились к двери.
Я начал придумывать какие-то оправдания, почему ему не следует этого делать, когда увидел Брэди стоящего у двери в её класс и Уиллу, которая ему улыбалась.
Неважно. Я все равно поборюсь за это,проворчал Эйса и направился в другую сторону.
Я же подошел к ним. Мы ведь были друзьями.
Какой у тебя следующий урок?спросил я ее, перебивая Брэди.
Оба посмотрели на меня. Я почувствовал, как волна разочарования захлестнула Брэди. Я знал его слишком хорошо. Хороший парень не думал об Уилле, как о друге. Он был верным бойфрендом, таким, как она и заслуживала.
Я знал это, но мне это не нравилось. И еще, я был не из хороших парней. Я бы этого не допустил. Брэди был моим лучшим другом и Уилла не отнимет его у меня своими длинными ногами, круглой задницей и пухлыми губами. Черт, нет. Я бы ни за что не стал третьим лишним между ними.
Уэст связал свою жизнь с Мэгги, будто это было самое лучшее, что существует на всем белом свете. Он был безбашенным.
Брэди так поступать не собирался. Он был сосредоточен на футбольной карьере, а меня же в будущем ждали вечеринки и студентки.
А серьезные отношения с Уиллой разрушат все его планы.
Как его лучший друг, я должен был защитить его лучшие интересы, и я защищу, и Уиллу тоже.
Шесть лет не изменили ничего
ГЛАВА 12
БРЭДИ
Мне выпал шанс поговорить с Уиллой, в тот момент, когда Айви не пыталась меня задушить, а Гуннер и в этот момент прервал нас. Я ведь тоже заставил её смеяться. Да какое его дело? Это вызовет массу проблем, если мы не поговорим. И начну я разговор сегодня, на футбольном поле, вечером. Я надеру ему задницу мячом, буду делать это каждый раз, как только мне представится шанс.
У меня испанский,сказала она, указывая на кабинет, из которого только что вышел Гуннер,Прямо сейчас.
Ты не захочешь изучать это дерьмо. Джонс смотрит порнуху на своем Макбуке почти весь урок,сказала ей Гуннер, отчего у нее расширились глаза, и она засмеялась.
Он не врал. Чувак реально это делал. Его поймали на этом, но почему-то он до сих пор преподавал. Я не думал, что мы должны были говорить об этом Уилле. Мне показалось это не очень уважительным.
В моем рюкзаке лежит книга, которую я могу почитать,сказала она Гуннеру.
А вот это уже звучит интересно,сказал Гуннер насмешливо, что заставило её слегка улыбнуться, если бы она не была удивлена таким ответом.
Однажды, со мной ты прочитаешь всего Гарри Поттера, и мы будем с Эйсом говорить о нем.
Гуннер кивнул.
Ага, а потом у нам будет секс и все на этом закончится.
Глаза Уиллы снова вспыхнули, и я пихнул Гуннера, чтобы он заткнулся. Господи Боже! Она не хотела обсуждать их сексуальную жизнь. Ему пора перестать относиться к ней, как у чуваку. Тогда мы были друзьями и тогда было все иначе. Она хотела делать тоже, что и мы, но жизнь изменилась.
Игнорируй эту грубую задницу,наконец-таки сказал я, останавливая Гуннера от более неуместных комментариев.
Уилле уже можно слышать слово «секс». Она знает, что это,протянул Гуннер все еще глядя на Уиллу.
Её лицо покраснело, а я захотел, чтобы Гуннер прекратил её смущать.
Что же, на это ноте я пойду на свой урок. У меня новелла, которую мне надо прочесть за весь урок, судя по тому, что я услышала.улыбнулась Уилла нам обоим, посмотрев нам быстро в глаза, а потом направилась на свой урок.
Я посмотрел на Гуннера.
Ты смутил ее,прошипел я.
Он просто ухмыльнулся, продолжая смотреть ей в след.
Я знаю. Это было забавно. Какая семнадцатилетняя девушка краснеет от слова секс? Если бы я сказал слово «трахаться», то такую реакцию можно было ожидать.
Я должен был уйти от него, пока мог. Меня смутили его мотивы по поводу Уиллы.
Она не шлюха. Это хоть ты понимаешь?
Он кивнул, потом он наконецтаки посмотрел на меня.
Ага. Она наш друг. Шесть лет ничего не изменили.
Она была его лучшим другом. Если бы я не ревновал к тому, что он постоянно видит ее в то время, когда ее хочу увидеть я, меня бы волновало, что я на втором месте.
Когда она скрылась из виду, мы с Гуннером остались одни, но я чувствовал себя не в своей тарелке. Я скучал по Уилле. Все эти годы.
Я, возможно, никогда не перестану скучать.
Почему она вернулась?спросил я его,Должна же быть причина.
Гуннер пожал плечами.
Это её тайна. Если бы она хотела сказать нам, то сказала бы. Поэтому, она пока хранит этот секрет.
Его слова звучали так, будто он ее защищал. Как будто он намекал мне на то, чтобы я отступил. Такие разговоры велись и до того, как Уилла была обеспокоена. Когда мы были детьми, он никогда не позволял мне быть к ней ближе. Всегда была защитная стена, которую он возводил вокруг неё и не дай бог, чтобы кто-нибудь подошел к ней слишком близко.
Я беспокоюсь за нее. Её взгляд такой грустный и настороженный.
Гуннер ответил не разу. Он посмотрел так, будто его мысли находились вдалеке отсюда. Сохраняя расстояние. Я смотрел и ждал, пока он ответит, и когда я уже почти сдался, он повернулся ко мне.
Не у всех такие же жизни, как у тебя. Есть такие вещи, которыми люди делиться не хотят. Так они выживают.
А после Гуннер ушел. Он не хотел слушать, что я ему отвечу, и я был даже рад этому, потому что ответа у меня не нашлось. Для начала, как моя жизнь могла отличаться от его жизни, за исключением того, что у него было чертовски много денег?
У нас у обоих были полные семьи, и мы жили в хороших домах. Ни с кем из нами не обращались жестоко, не оскорбляли и никто нас не игнорировал. Что ж, может быть эмоционально Гуннер был запущенным ребенком, однако это было не так уж и плохо. Мисс Эймс всегда была ему мамой в тех случаях, когда он нуждался в ней.
После того, как Уилла уехала, мы первое время были близки. Затем мы стали отдаляться. Я не был уверен почему так произошло, но Гуннер время от времени отдалялся от меня. Футбол и вечеринки на полях снова нас сближали, но все перестало быть по-прежнему с тех пор, как она уехала. Тогда мы были ближе. Тогда он был моим лучшим другом. Теперь же моим лучшим другом был Уэст. Я говорил с Уэстом о тех вещах, которые Гуннера просто не интересовали.
А теперь, когда Уилла вернусь это напомнило мне о том, как все было. Она была большой частью нашего детства. Нахождение рядом с ней некоторые время, возвращало меня в те времена.
У Уиллы было трудное детство. Легкой жизни у нее никогда не было. Я знал, что она думает о себе так, словно она является для своей матери обузой. Я видел это в её глазах и слышал это в её словах. Как она старается, чтобы её бабуля гордилась ею.
В тот день, когда она сказала, что уезжает в Арканзас к своей матери, я хотел бы порадоваться за нее. Но вместо этого я был убит горем.
У нее не было счастья. Я видел какой она девушкой стала. И я ненавидел её мать. Я видел её в детстве, один раз и все, что я знал о ней, она была красивая. Но это не заставило меня меньше её ненавидеть. Она заставила Уиллу чувствовать себя нежеланной.
Не меня ли ты ждешь?голос Айви ворвался в мои мысли. Она пригодится мне, справиться кое с чем. Я знаю, что это было очевидно для всех, что я смотрел на Уиллу. Кроме самой Уиллы. Но в то же время я не хотел причинить боль и Айви.
До того, как Уилла вернулась в город, я был совершенно счастлив с Айви, неважно, чем мы занимались. И если быть честным, большую часть того, что мы делалитрахались. Но еще... Она была милой девушкой.
Но я не мог продолжать жить этой жизнь. Не теперь, когда Уилла занимала мои мысли. Это была не честно по отношению к Айви. Мне нужно было понять, я что-то чувствовал к Уилле, или же дружба это все, что между нами было. А для того, чтобы в этом разобраться мне нужна была свобода.
Гуннер не хотел ничего, кроме дружбы. Он даже догадаться не мог о том, что он не пара Уилле. Он была парнем, с которым можно хорошо провести время, он не был парнем для отношений. Даже если с Уиллой он вел себя по-другому.
Я просто разговаривал с Гуннером. По пути на свой урок,сказал ей я, не хотел давать ей фальшивую надежду.
Её улыбка исчезла, но мне нужно было сказать правда.
Ох,был ее ответ.
Я должен бы чувствовать себя плохо из-за этого. У меня не было сил чувствовать к ней что-то.
Однако, это не характеризовало меня как личность. Я позволил сам себе низко пасть. Вообще-то я был лучшем парнем.
Ничего, кроме разочарования
ГЛАВА 13
УИЛЛА
Гуща веселья захватила и поглотила меня, когда я медленно двигалась по комнате. Дом Поппи был моим любимым убежищем. Здесь никого не раздражало моё присутствие. Тут я освобождалась от боли, которая все время меня преследовала. Даже взгляд отвращения моего отчима, с которым он смотрел на меня каждый день, когда возвращался с работы, теперь кажется мне забавным, когда я думаю об этом и о нем. Мир моя игровая площадка и я буду играть. Я громко хихикнула и Бо, парень Поппи, посмотрел на меня, он сидел на изношенном кожаном диване и улыбался. Улыбка была кривой, но доброй, это же Бо. Поппи с ним повезло. Он искренний, веселый, добрый, но лучше всего этого было то, что он никогда не откажет тебе в хороших вещах.
Старший брат Бо продает травку, и он должен быть уверен, что Бо получает лучшее, когда мы все вместе собираемся и скидываемся.
Иногда, благодаря ему, мы можем рассчитывать на такие ночи. А иногда и дни. Родители Поппи редко бывают дома.
Они оба работают допоздна в собственном ресторане, в городе, а Поппи всегда остается дома и приглядывает за младшей сестренкой. Что тоже весело. Но уверена почему именно это весело, но я всегда смеюсь.
Комната почти невесома, я плаваю по ней, затем останавливаюсь, чтобы взять водку со «Спрайтом», которую Поппи смешала мне. Брать Бо еще купил нам бутылку водки. Я пью эту сладковатую смесь и радуюсь, что Поппи налила туда больше спрайта, чем водки. Мне не нравится вкус алкоголя, но это все делает меня счастливой. Такой счастливой.
Желтые стены кухни такие яркие, поэтому я выключаю свет и начинаю искать сырные шарики, которые я ранее видела в кладовке. Я люблю сырные шарики и их вкус.
Где сырные шарики?кричу я из угла кладовой.
У меня есть,отзывается Поппи, а я спотыкаюсь, выходя из кладовой, падаю на задницу и так громко смеюсь, что мне приходится свернуться калачиком на кирпичном полу. Холодный кирпич такой приятный на ощупь, мое лицо лежит на нем, и потираю его, позволяя своей щеке успокоиться.
Ты целуешься с полом?спрашивает кто-тои я открываю глаха и вижу Коула Сандерса стоящего надо мной со стаканом водки и электронной сигаретой, в которую он залили вкусно пахнущий сок. Он ходит с этой курительной трубкой везде. Счастливчик.
Может быть,усмехаюсь я, держась обеими руками за воздух,А может бытья просто не могу встать.
Может быть мне стоит упасть и присоединиться к тебе,говорит он, не беря меня за руки, и подмигивает мне.
Я под кайфом, но я не на столько под кайфом, чтобы разрешить Коулу Сандерсу прилечь со мной. Он спал с огромным количеством девушек, так что у него должно быть целый букет заболеваний, передающихся половым путем. Ну уж нет. Я трясу головой и быстро встаю.
Этому не бывать,говорю я прежде, чем встать.
Он притворяется, что обиделся.
Ах, Уилла, это так ранит меня.
Закатываю глаза, и хватаю свою выпивку.
Ну уж не настолько больно, чем тот герпес, которым ты меня заразишь.
ЗАТКНИСЬ!Бо закатывается от истерического смеха, радуясь моему возвращению. Я присоединяюсь к нему, а за мной и Коул.
Жизнь забавная штука. Все так весело в ней. Мне это нравится. Я люблю травку и водку, и брата Бо.
Я люблю...
Затем крики Поппи заполняют воздух, а меня поглощает страх.
Я вскочила с кровати и прижала руку к сердцу, пытаясь успокоить дыхание. Крик все еще был со мной. В моей голове. Он останется там до тех пор, пока я жива. Слезы катили по щекам и спрятала голову в руки, когда боль снова пришла ко мне с этим ночным кошмаром. Я ненавидела вспоминания, но они все равно возвращались. Это было справедливо, за то, что я сделала.
Забыть, значит, жить дальше, и это было бы справедливо? Нет. Справедливости нет. И никогда уже не будет. Как и ничего снова не будет нормальным. Особенно я. Я была разбита, да так, что меня уже было не изменить. Мою жизнь всегда будет преследовать тень боли, вины, сожаления и потери.
Опустив руки, я стащила ноги с кровати и встала. Я должна была её увидеть. Запомнить её и позволить жгучей душевной боли существовать во мне. Сегодня я больше не усну. Я боялась закрывать глаза. Я не хотела видеть остальное. Я жила этим. Я очень сильно пыталась блокировать и развидеть это, но я не могла.
Это было в моей голове, врезалось, где-то глубоко во меня. Как и должно было быть.
Я открыла ящик комода и стала перебирать фотоальбомы, которые у меня там хранились, пока не нашла одну фотографию, которую я сохранила. Другие я уничтожила. Я уверена, что моя мать тоже их выбросила. Они мне все-равно были не нужны. Слишком много от них воспоминаний. А это все, что я могла вынести. Только одно фото.
Перевернув её, первое, что я увидела это морковного цвета волосы Поппи. Они дразнили небо, она мне улыбалась. А мои волосы были жутко смешными. Яркие цвета, в которые были выкрашены наши волосы, выходили за рамки отвратительных, но розовые помады и синие тени были лучше всего. Это было в прошлом году, вечер встречи после каникул, и это были наши наряды в стиле «восьмидесятых».
Наши матери выросли в восьмидесятых, поэтому они обе нам помогали подбирать гардероб. От нас было не оторвать взгляда.
Как бы классно мы ни были одеты, я не знаю, почему именно эту фотографию я выбрала. На фотографии было улыбающееся лицо Поппи, улыбка была на лицах у нас обеих. Это большее, что я помнила о Поппи. Смех и то чувство, будто у меня был человек, который обо мне заботился. Когда я покинула Лоутон в одиннадцать лет, я думала, что у меня больше никогда не будет друга.
А потом Поппи поделилась со мной бутербродом с арахисовым маслом, потому что моя мать забыла приготовить мне обед. Это была мгновенная дружба.
В моей груди все так сильно сжалось, до тех пор, пока там не осталась только одна боль. Слезы застилали глаза, я положила фото обратно в ящик и вновь прикрыла его фотоальбомами. Такой жизни у меня больше не будет. Такого смеха я больше не услышу. Даже сейчас, когда я улыбнулась, я чувствовала себя виноватой за то, что я смогла это сделать. Я не заслуживала улыбаться, не говоря уже о смехе. Больше никогда.
Я часто мечтала, чтобы я физически была лишена возможности смеяться или улыбаться. Мне нравилось это делать, но до тех пор, когда я вспоминала, почему я не должна была это делать. Вина поглощала меня. Это съедало меня изнутри. Это меня разрушало.
Оглянувшись в полной темноте, я представила, какая бы у меня была жизнь, если бы я моя мать не посылала за мной, если бы я осталась у Лоутоне. Вместо этого жить этой жизнью. Гуннер и Брэди, оба выглядели хорошо. Она не были неуравновешенными. В этом маленьком городке было безопасно. Но разве не было безопасно в том городе, в котором жила я?
Плохие решения можно принимать в любом городе. Как я. Я была частью плохого решения моей матери.
Она приняла это решение в маленьком городке, и я была ничем иным, как разочарованием.
Я буду востребован, когда придет время
ГЛАВА 14
ГУННЕР
Я остановился у двери отца, когда направлялся к завтраку. Она была закрыта, как всегда. Когда мне было пять, я хотел показать ему черепаху, которую я нашел и зашел в эту дверь без разрешения и предупреждения. Он разговаривал по телефону, когда я прыгал от счастья, переминаясь с ноги на ногу с захватывающей новостью о нашем новом домашнем животном.
Я пытался быть тихим пока он поговорит по телефону, чтобы я смог показать ему. Мисс Эймс была счастлива, когда я показал ей черепашку, поэтому я подумал, что возможно смогу осчастливить этим и своего отца.
Раньше я часто пытался это делать. Старался угодить этому человеку. Заставить его улыбнуться мне. За его вечными телефонными разговорами, у него была возможность похвалить меня, потому что я редко бывал спокойным ребенком. Когда он закончил разговор, он перевел на меня свои темные, карие, так отличающиеся от моих, глаза и с яростью посмотрел на меня.