На климатическое оружие намекаете? И не надоело? Да сколько можно! Люди сами свой климат испортили!
А вы вокруг смотрели? Вы гляньте, сколько этих столбов понатыкали вокруг
Но это дикостьвалить все на вышки, это же средства связи, и потом, с тех пор как электричество стало беспроводным, без них не обойтись Вы уж выбирайте, либо вышки связи, либо все кабелями завешано
Средства связи, беспроводное электричество Представьте, сколько излучения вокруг нас! Скоро в мутантов превратимся. Слышали, рыбу недавно в коллекторе рабочие обнаружилиогромную, зубастую То ли акулу, то ли гигантскую пиранью!
И вы верите этим слухам, про рыбу-мутанта?! Где хоть одно нормальное фото, а не фейковое?
Никто не торопится создавать семью, рожать детей Людям самим бы выжить.
А молодежь какая наглая пошла, заметили?
И не говори, Ильинична. Дети «удаленки». Раньше их хоть учителя в школе воспитывали, как нас, например, а сейчас какие-то боты. Ну кого робот может воспитать? Только бездушную скотину.
Здоровые все, откормленные. Морды круглые, глаза пустые-пустые Смотрит такая на тебя в упори не видит ничего.
А потому что только о себе думает, о своем комфорте. Что ей другие, старики.
Наверное, из понаехавших. Наш дурак, Канатчиков, говорят, их приглашает до сих пор. Приезжих. На стройках работать, тарелки в Фудкорте мыть. Никто не приглашает давно, а он зовет, и кто его только выбрал А они сюда заразу везут Да вы посмотрите, она точно не из наших. Даже русского языка не знает наверняка!
Не сразу до Вассы дошло, что это сейчас о ней говорят. Она, словно преодолевая вязкое, склизкое, студенистое сопротивление, которым было заполнено все пространство вокруг, повернула голову и заметила перед собой трех дам «элегантного возраста», как сейчас было принято обозначать старость.
Две дамывполне обычные немолодые тетушки, чем-то даже похожие между собой как сестры: плащами неопределенного цвета и неопределенной длины, превращавшими их фигуры в куб, одинаковыми короткими стрижками, и даже цвет волос (вернее, цвет краски для волос) был у них одинаковый, коричнево-бурый. Может, и правда они являлись самыми настоящими сестрами. Одна «сестра» чуть выше, чуть худее, а лицо веселее. Другая серьезная и строгая.
Третья же дама выглядела весьма примечательно. Хотя и одеждой, и прической, и даже «мастью» почти не отличалась от своих приятельниц. Кажется, именно ее и звали Ильиничной.
У нее был пронзительный и очень острый взгляд. Слишком острый, слишком пронзительный для обычного человека. Скорее более подходящий для зверя, для хищника, приготовившегося к нападению. Так выглядывают добычу. Верхняя губа у Ильиничны была чуть приподнята, и виднелись два крепких и идеально-белых металлокерамических клыка сверху; ноздри раздуты. Она, почти не мигая, разглядывала Вассу сверху вниз.
Вассе стало страшно.
Ну и что уставилась-то насмешливо спросила Ильинична, глядя ей прямо в глаза. Место уступи.
В первый момент Васса захотела вскочить. Как не подчиниться приказу? Но уже в следующее мгновение она себя осадилавот еще, следовать командам какой-то «левой» тетки в трамвае! Кстати, слабосильной старушкой эта Ильинична вовсе не выглядела. Скорее мощным и матерым зверем, грузнымда, но зато очень опытным, экономным в движениях. Не заметишь, как такая Ильинична вцепится и горло перегрызет искусственными зубами. Куда там молодым до нее, молодые равнодушнее, да и спокойней, ленивеене станут гоняться за своей добычей, а вот от этой хищницы точно не уйдешь без потерь.
Раньше в общественных местах о Вассе заботилась тетя Поля. «Пропустите, я с ребенком, пожалуйста, дайте сесть, у меня ребенок инвалид!» бодро и добродушно оповещала она окружающих, и все ей так же добродушно уступали. Тетя Поля сажала ребенка, то есть Вассу, на освободившееся место и горячо благодарила окружающих за понимание. Никогда никаких конфликтов не возникало. Когда же, в последнее время, Васса ездила одна, то конфликтов тоже ни разу не вспыхивало. Во-первых, трамваи всегда ходили полупустые, во-вторых, Васса ездила на общественном транспорте довольно редко (вот как сейчас, в кардиодиспансер), и потом ситуаций, когда Васса сидела, а над ней склонялись дамы «элегантного возраста», просто не случалось до этого момента.
Уступи, с бесстрастным выражением, раздувая ноздри, повторила Ильинична.
Две «сестры», поглядывая на свою подругу, тоже закудахтали в один голос возмущенно:
Девушка, ну неужели совести у вас нет, так трудно пожилым людям место уступить
Наверное, если бы кто-то из пассажиров услышал эту перепалку, возможно, уступил бы свое место, но нет, другие сидячие места располагались далеко, а между ними еще стояли люди, в основном по направлению движения трамвая, спиной к хвосту вагона. Так что это был театр всего лишь четырех актеровВассы и трех ее оппоненток.
После синхронных реплик «сестер» Васса вновь была уже готова подняться с места (проще же и правда уступить, чем препираться, оно и для здоровья полезнейне придется нервничать), но тут Ильинична подала очередную реплику:
Не реагирует она Точно из понаехавших. У наших людей кусок хлеба отнимает.
И не один кусок, хихикнула та «сестра», что пониже и поплотней.
Может, и не хлеб, а хихикнула вторая «сестра», но сбилась, придумывая продолжение фразы, чего там Васса у кого отнимала.
Точно, Машенька, у нее совсем другая работа, ликующе подхватила Ильинична. И мы знаем какая.
Она явно намекала на какую-то гадость. Тут уж Васса окончательно передумала вставать. Вот еще, потакать всяким нахалкам
Девушка, да будьте же человеком, неужели вам не стыдно! гневно воскликнула та «сестра», что повыше.
Дашенька, ну какой стыд, ты на нее посмотри только засмеялась Ильинична.
Тут Васса не выдержала и сказала, обращаясь сразу ко всей троице:
Я инвалид.
Машенька с Дашенькой вздрогнули, словно испугались, но на Ильиничну это заявление не подействовало, нет. Она продолжила с каким-то вызовом:
Хех, инвалид она да на тебе пахать надо, милая!
И тут у Вассы словно что-то переключилось в голове. Она медленно принялась расстегивать молнию на платье.
Машенька с Дашенькой растерянно захлопали глазами, а вот Ильинична произнесла с интересом:
Гляньте, она стриптиз, что ли, собралась нам показывать маленько ошиблась адресом, милая
Васса никогда и ни перед кем не раздевалась. Никто не видел ее тела. За исключением, разумеется, тети Поли и Демьяна Демьяновича, доктора. Она одевалась всегда в закрытые, с высоким воротом, платья или рубашки. Обнажить хоть кусочек своего тела на публике? Да такое просто невозможно. Но сейчас, верно, Васса была совсем не в себе, так ее довели эти злые тетки.
Васса расстегнула молнию почти до пояса и распахнула борта платья. Там, на ее теле, она знала, ровно посредине, от ключиц и ниже, почти до самого пупкабыл широкий, выпуклый, ярко-малиновый (не теряющий своего интенсивного цвета даже со временем) шрам. Шрам после сложнейшей операции на сердце, которую ей когда-то провел Демьян Демьянович, тем самым зачем-то продлив невеселую Вассину жизнь. Шрам, перечеркнутый поперек самым простым белым лифчиком, словно бинтом.
Машенька с Дашенькой уставились на этот шрам и мгновенно побледнели, выражение их лиц поменялось. Растерянность, страх и сожаление. Потом жалость. Раскаяние
Простите, прошептала Машенька.
Извините, девушка, неловко пробормотала Дашенька. Сидите-сидите, ну кто ж знал Ох, как нехорошо вышло. Простите.
Простите, простите! пролепетала Машенька.
Но лицо Ильиничны не выразило ни раскаяния, ни сожаления. Лишь одну досаду, из сериинадо же, не получилось не вышло спектакля. Сорвали его на самом интересном месте!
Васса быстро застегнула молнию обратно. Вдруг почувствовала, что руки у нее дрожат. От какого-то странного, непривычного, совсем не свойственного ей чувства. От злости?..
Да что ж вы молчали, что инвалид? отступая, недовольно произнесла Ильинична. Сразу бы объяснили ситуацию Нарочно, что ли, нас дразнили? Развлечение такоеокружающих в неловкое положение ставить?
Я вам сразу об этом сказала, быстро ответила Васса. Но вас это не остановило. Потому что вы любите заниматься этим самым провокациями! Спорим, вам нравится всех обижать, задевать, выводить на эмоции?
Никогда до этого момента Васса ни с кем не пререкалась вот так, вслух. Мысленнода, сколько раз проговаривала про себя обличительные вещи, но тут ее словно прорвало. Она открылась.
На них уже все оглядывались в трамвае, перешептывалисьчто случилось? Из-за чего конфликт-то там вышел, на задней площадке? Даже внимание публики Вассу не остановило.
Вы злая женщина, произнесла она негромко, но отчетливо, глядя в круглые от изумления глаза Ильиничны. Я вас прямо насквозь вижу.
Ильинична не стала отвечать, она невозмутимо пятилась прочь, а вот Машенька с Дашенькой продолжали лепетать что-то, пытаясь оправдаться.
Когда-то давно, в детстве, Васса думала, что взрослыеони другие. Они умнее, лучше, выдержанней, разумнее детей. Нет, есть какие-то непутевые взрослые, или гормоны и болезни тоже, говорят, на поведение влияют, но такие людистранное исключение, а в основном взрослый возраст должен накладывать отпечаток на сознание и поведение человека.
Сегодня же Васса осознала вдруг, что внутренняя сущность человека остается неизменной на протяжении всей его жизни. Характер не меняется. Что с того, что эта Ильинична уже давным-давно почтенная дама на вид. Там, внутри ее, все та же вредная девочка, любящая задевать всех, кто кажется ей слабым, и для того она собирает вокруг себя группу поддержки, состоящую из таких вот «Машенек» и «Дашенек», которые, в общем, являются обычными людьми, даже не злые они совсем, если разобраться И совесть у них есть, да и не глупые они. Просто, как и в детстве, эти «девочки» любят сбиваться в стаи, под крыло какого-нибудь лидера.
А раз люди не меняются с возрастом, то это значит, что и ей, Вассе, всю жизнь, до самой смерти, быть пугливой мямлей, ни на что не способной, сидящей на шее своей единственной тетки.
Или же можно измениться, если все это вовремя понять, увидеть свою слабость? И нечеловеческим усилием все-таки переделать свой характер? Тем более что ее там, той жизни, осталось Вассе
Другой момент. Смысл всерьез воевать с какими-то тетками в трамвае, думать еще о них Пожалуй, если уж и становиться наконец взрослым человеком, то надо выбирать, с чем или кем воевать, а на что и внимания обращать не надо Если в будущем какая-нибудь «Ильинична» вздумает затеять с Вассой войну, то просто не следует вступать в эту войну, надо как-то хитро себя повести, что ли?..
Обо всем этом стоило серьезно подумать.
Но не сейчас. Потому что сейчаснужная остановка.
Васса встала, протиснулась сквозь толпу и постаралась с достоинством выйти из трамвая. Бульк! Ноги сразу оказались по щиколотку в воде. И даже через верх сапога перелились брызги, стекли вниз. Васса ощутила холодную воду внутри сапога и поморщилась.
Кардиодиспансеродно из самых современных зданий в Кострове. То есть это был большой сарай без окон, из темного, глянцевого, самоочищающегося материала, напоминающего непрозрачное толстое стекло.
В кардиоцентре, единственном, наверное, во всем Кострове строении, вход располагался не на уровне земли, а выше. Ко входу вели ступени с одной стороны, с другой располагался пандус.
Васса поднялась по пандусу, привычно вздернула лицо вверх, подставляя его очередному тепловизору. Затем провела ладонью правой руки, той, в которую был имплантирован чип, перед панелью на передней двери, без единой скобы или ручки.
Щелкдверь медленно сдвинулась вбок, сама.
Васса зашла внутрь, в тесный «предбанник» со стенами золотистого цвета.
Васса, закройте, пожалуйста, глаза для санобработки, раздался механический голос. Васса послушно закрыла глаза, и откуда-то сверху и со всех сторон ее обдало потоком тепловатого воздуха. Можете открыть глаза. Пожалуйста, проходите.
Васса оказалась в следующем помещениигардеробной, там повесила плащ на вешалку, зонтик поставила в углу, на специальную подставку. Стянула с себя резиновые сапоги, переобулась в одноразовые тапочки. Гелевого санитайзера здесь не было, у дверей, ведущих в глубь здания, стоял дорогой ультразвуковой. Туда просто надо было сунуть руки буквально на пару секунд. Руки полагалось обрабатывать отдельно и особо тщательно.
Затем очередная санобработка со всех сторон, опять пришлось закрыть глаза.
Лишь после этого Васса попала в «чистую» зону.
Длинный серо-голубой коридор. Запах лесной свежести. Так пахла отдушка, но дорогая отдушка, приятная. Васса знала, что здесь, в диспансере, одном из немногих учреждений в городе, имелась система внутренней фильтрации воздуха. Точно такие же системы применялись и в самолетах, например. Воздух очищался от вредных примесей, а ультрафиолетовые лампы внутри фильтров убивали вирусы В самолетах Васса никогда не летала, да и мало кто, по нынешним временам, мог позволить себе это удовольствие (разве что очень богатые люди да чиновники или главы правительств), поэтому каждый раз, оказавшись в диспансере, она воображала себя пассажиркой самолета.
Именно такие фильтры когда-то обещали поставить в транспорте и в обычных домах, но пока в мэрии не хватало на это средств.
Поворот коридора, еще поворот Навстречу Вассе шел высокий молодой мужчина в белом медицинском халате, с белыми волосами и светло-серыми глазами. Это был один из знакомых докторов, Алексей Владимирович, или просто Алекс. Так Васса привыкла его звать с детства. Алекспсихотерапевт, иногда он беседовал с Вассой у себя в кабинете, но на какие-то странные темы. Из сериичто снилось, о чем думаешь и всякое такое прочее. Васса относилась к этим беседам как к какой-то формальности. Никаких чувств доктор Алекс у нее не вызывал. Очень холодный, очень спокойный человек с абсолютно механической улыбкой на лице
Здравствуйте, Алекс.
Здравствуй, Васса. К Демьяну Демьяновичу?
Да.
Все в порядке?
Н-не знаю Я на плановый осмотр
В конце коридорадверь с табличкой, оповещающей о том, что здесь ведет прием профессор медицины Демьян Демьянович.
Васса провела ладонью правой руки перед панелью на двери. Она мягко и тихо поползла в сторону.
Васса Из-за стола поднялся профессор Демьян Демьянович. Невысокий, темноволосый, худощавый, с узким длинным лицом и вечной щетиной на подбородке. Кажется, этот человек совершенно не менялся внешне. Или все-таки изменился за последние годы? Ну да, щетина стала уже наполовину седой. Рад тебя видеть. Как добралась?
Нормально.
Да где ж нормально, наш Костров на Венецию теперь стал похож! Почему одна, без тети?
Не могу я ее в такую погоду из дома вытаскивать, пожала плечами Васса. Она хотела, но я ее отговорила.
Давай послушаю тебя
Демьян Демьянович вставил в уши дужки фонендоскопа, принялся прослушивать Вассу спереди и со спины. Слушал и чего-то хмурился.
Идем На томографе еще тебя посмотрим.
Чего только не делал в этот день Демьян Демьянович с Вассойи в томограф ее клал, и перед какими-то приборами ее ставил, просвечивал, проводами с датчиками обматывал.
Потом они опять оказались в кабинете у доктора. Вассу он попросил посидеть в кресле, а сам уставился в экран монитора, на котором отображались результаты всех обследований. «Точно помру скоро, мрачно подумала Васса. Вон он как хмурится и подбородок все время трет!»
Мне иногда кажется, что я чувствую свое сердце, вздохнула Васса. Она не жаловалась, нет, она просто хотела поделиться с доктором мыслями.
Что именно ты чувствуешь? Болит? Щемит? Колет? с тревогой спросил профессор.
Нет, не болит и не колет Но временами ощущаю какую-то тяжесть вот здесь, в груди. И шевеление. Сердце может шевелиться? Как будто во мне ребенок? Только вот он почему-то не в животе, а выше. Но откуда у меня может быть ребенок. Я же ни с кем никогда Или нет, не ребенок, а Чужой, есть такой старый фильм
Васса, детка, ну что за ерунда у тебя в голове, вздохнул Демьян Демьянович. Ребенок, еще Чужого вот какого-то придумала это твое сердце, правда. Иногда сбивается с ритма, пульсирует, и действительно кажется, что оно шевелится. А не похоже оно на шевеление лягушки? Между прочим, раньше такие симптомы и называли «грудной жабой».
Ну да, похоже на шевеление жабы, вздохнула Васса. Какая гадость. Ненавижу себя.
Ты просто не можешь смириться со своей болезнью
Я никогда с ней не смирюсь, с раздражением произнесла Васса. И зачем вы когда-то меня спасли, не понимаю. Дали бы мне умереть нормально!