Искренность в голосе Макса заставляет отвлечься от самобичевания и посмотреть непонимающим взглядом в синие глаза.
Цветы, ресторан Че вы там ещё девчонки любите?
Он протягивает руку, цепко беря меня за подбородок, и заглядывает в заплаканные глаза. Не выдержав пристального взгляда, краснею и отворачиваюсь.
Что, так больно? - словно удивляясь, спрашивает Макс, проводя кончиками пальцев по трепещущей коже живота.
Киваю, ощущая, как где-то глубоко внутри вновь зарождаются истеричные рыдания.
Прости, детка. Я заглажу свою вину, - обещает Макс, сверкая глазами, в отражении которых я вижу что-то близкое к обожанию.
Шершавая ладонь, что привыкла тягать неподъёмные для обычного человека штанги, проходится по моим волосам нежно и аккуратно, словно я - хрупкая фарфоровая статуэтка. Потрясение и напиток с миллиардами пузырьков делают свое дело - глаза начинают слипаться.
Под мерные поглаживания по волосам я уплываю туда, где нет проблем. Объятия Морфея такие крепкие и тёплые...
Глава 25
Ангелина
что-то тяжёлое давит на грудь, стесняя дыхание. Лишь когда открываю глаза, понимаю, из-за чего именно проснулась. Через меня перекинута мужская рука, что тяжеленной гирей буквально вдавила в постель. Осторожно выбираюсь из объятий, но как только принимаю вертикальное положение, едва сдерживаю болезненный стон.
Низ живота саднит.
Тупая боль отдает в бедра. Прикусив губу, наклоняюсь и тянусь к платью, что лежит на полу бесформенной шелковой лужицей. Надев его через голову, встаю на дрожащие ноги и только тогда осмеливаюсь обернуться, чтобы посмотреть на спящего Максима.
Он лежит на спине посреди огромной двуспальной кровати. Мужчина прикрывает одной рукой лицо так, что не видно глаз. В кулаке другой руки он крепко сжимает что-то небесно-голубого цвета. Вспыхиваю, когда понимаю, что это за предметэто мое нижнее белье.
Малиновая краска опускается еще ниже - на шею, когда в сознание врывается воспоминание о том, как он заботливо обтирал мои бедра влажным полотенцем. Максим вновь поворачивается во сне, и покрывало открывает вид на белоснежную простынь. Возле того места, где спала я, расплылось огромное кровавое пятно
Громко шмыгаю носом, чувствую себя обманутой и несправедливо обиженной. Казалось, обещали угостить сладким медом, а на делебезжалостно покусал рой диких пчел. Смахнув ладонью слезы, присмотревшись, замечаю на тумбочке красного дерева ключ-карту.
Даже не рассмотрев интерьер номера, спешу к входной двери. Я не готова сейчас ко всякого рода разговорам, поэтому хочу покинуть помещение раньше, чем Максим проснется.
Мне так плохо физически и душевно, что просто выть хочется. Но прежде, чем я понимаю, как открыть дверь, мою талию неожиданно обхватывают крепкие руки. Спины касается горячая после сна кожа.
На секунду поражаюсь тому, как Максим может бесшумно передвигаться.
Садулаев разворачивает меня к себе лицом. Обеспокоенный взгляд синих глаз останавливается на моихпокрасневших и зарёванных.
- Ты зачем поднялась в такую рань?спрашивает, обхватывая пальцами мой подбородок так, чтобы я не могла отвести взгляд. В его голосе слышится беспокойство.
- Мне надо на работу, а то опоздаю,шмыгаю носом, пряча глаза за пушистыми ресницами. Я боюсь показать тот калейдоскоп чувств, что вызван его близостью.
Максим без лишних слов наклоняется и поднимает меня на руки. В ответ машинально обнимаю его за шею, пряча заплаканное лицо на обнажённой мускулистой груди. Пару шагов и он усаживается на кровать, продолжая держать меня на руках. Я слышу, как громко бьется сердце Садулаева. Кажется, оно вот-вот сорвется с «рельс».
- Моя девочка любимая сбежать хотела?укоряет меня, а затем серьезно добавляет: - Лин, больше так больно не будет,широкая ладонь проходится вдоль моей спины до самых ягодиц. - Обещаю, маленькая,словно считывая мои переживания, добавляет Макс.
Он сдержанно целует меня в лоб, и я мгновенно заливаюсь краской. Мне неловко говорить с ним на эту тему.
- А теперь, будь хорошей девочкой, и поцелуй меня,просит Максим, наклоняясь ко мне еще ближе.
Прикрываю глаза ресницами и послушно тянусь к его губам. Поцелуй такой нежный, почти невесомый
Он прогоняет все страхи прочь, пока я не слышу, как учащается дыхание мужчины. Для меня это опасный звоночек, но как только я упираюсь кулачками в его грудь, Максим нехотя подчиняется. Облизывает нижнюю губу, прежде чем произнести:
- Позвоню Татьяне и скажу, что у тебя сегодня выходной.
- Нет! Мне надо на работу, - подрываюсь с его колен и отрицательно качаю головой. - Я не могу подводить коллектив.
- Хорошо, - сдается Гром, проводя пальцами по всклокоченным после сна волосам.
Он сейчас выглядит таким милым и заспанным, что я уже почти простила его за ночные «пытки».
- Тогда дай мне пару минут на душ. Я тебя отвезу.
У дверей Максим останавливается и поворачивается ко мне. Мужчина совершенно не стесняется своей наготы. Хотя с чего ему чувствовать неловкость? Он идеален. Несмотря ни на что, я восхищена разворотом его широких смуглых плеч, перекатывающихся мышц и прессом без единого намека на жир. Идеальный представитель мужественности. Вижу знакомую улыбку, от которой мое сердце всегда пускается вскачь.
- Как на счет того, чтобы вместе принять душ?
Я пищу что-то нечленораздельное, а Максим, посмеиваясь, скрывается за дверью ванной комнаты.
Спустя каких-то полчаса, мы спускаемся вниз на лифте. Все это время я смотрю в зеркальные двери помещения на свое отражение. Уголки губ опущены, на шее наливается темным цветом засос Охаю, прикрывая его дрожащей ладонью. Замечаю, как ещё пара таких же «украшает» ключицы и спускается ниже, к декольте.
- Черт! - ругается Максим, проследив за моим взглядом. От него тоже не ускользают следы вчерашней ночи.У тебя такая нежная кожа.
Палец осторожно исследует повреждения, словно желая стереть красно-синие пятна. На скулах мужчины начинают играть желваки. Переживает за свои грубоватые ласки До моего дома мы добираемся без приключений.
- Я с тобой,ставит Максим перед фактом, после чего тянется к ключам, намереваясь заглушить мотор.
- Не надо, Максим. Езжай, - останавливаю его, опуская ладонь поверх руки мужчины.
Он упрямо поджимает губы.
- Я тебя отвезу в академию.
Но тут будто сама Судьба вмешивается в наш разговор. WhatsApp Максима буквально сходит с ума. По изменившемуся лицу мужчины понимаю: что-то произошло. Широкие брови сходится на переносице. Прочитав сообщение, он несколько раз ударяет ладонью по рулю.
- Что такое?испуганно прикасаюсь к его плечу.
Гром не реагирует. Просто смотрит перед собой, все сильнее сжимая сотовый. Смартфон буквально трещит.
- Поедешь в академию на такси,разрывает тишину салона его голос.Мне надо решить кое-какие рабочие моменты.
Глава 26
Ангелина
Я одна дома. Отец, как всегда, ушёл еще рано утром на работу. Должно быть, он подумал, что я встала еще раньше него. Дальше я делаю то, что не могу позволить себе при свидетелях - рыдаю всласть, жалея себя. Горячий душ слегка уменьшает боль внизу живота и пояснице и я, прислонившись спиной к холодному кафелю, прикрываю глаза.
Все было хорошо, до ТОГО самого момента. Мне так нравились его поцелуи и прикосновения, но то, что произошло потом было ужасно. Поднимаю голову, подставляя нежную кожу лица под упругие горячие струи воды.
Полчаса уходит на то, чтобы прийти в себя. Закидываюсь обезболивающими таблетками и спешу в свою комнату, на ходу складывая в рюкзак все необходимые для работы вещи. Натягиваю на джинсы и простую светло-серую футболку. В коридоре собираю блестящие светлые пряди в высокий хвост и уже когда собираюсь выходить, вспоминаю про засосы. Судорожно ищу в косметичке тональный крем.
На мою удачу, у меня его много - целый тюбик. Быстро справившись с последствиями бурной ночи, бросаю, на всякий случай, тональник в рюкзак. Следом летит расческа.
Сейчас, когда я успокоилась и готова рационально оценить ситуацию, прихожу к выводу что больше не злюсь на Максима. Прикусываю губу, думая о том, а было бы так больно, если бы он знал, что я невинна? Теперь я этого никогда не узнаю.
Но одна лишь мысль о том, чтобы повторить этот опыт, вызвала у меня страх и панику. Игнорируя слова Максима про такси, спешным шагом добираюсь до работы буквально за десять минут.
С территории академии стремительно отъезжает большой черный внедорожник с тонированными стеклами. Чтобы меня не зацепил лихой водитель, поспешно отступаю в сторону тротуара и удивленно таращусь на машину.
Такие авто в нашем городе можно увидеть не каждый день. Проезжая мимо меня, хозяин «Джипа» сигналит.
«Какой придурок!»мелькает мысль, когда я пытаюсь откашляться от густого сизого дыма, проникшего в легкие.
Меня подгоняет вперед какое-то шестое чувство. Когда я переступаю порог зала, замираю на месте, как вкопанная.
Все зеркальные поверхности уничтожены! Гора осколков разных размеров, переливаясь, сверкает от солнечных лучей. Маты, на которых проходили утренние занятия по растяжке, распороты варварским способом чем-то острым. Среди всего этого хаоса замечаю беззащитно сжавшуюся в углу фигурку хрупкой блондинки.
Татьяна!
Бросаю рюкзак, и бегу к тренеру, беря ее за плечи трясущимися пальцами.
Женщина поднимает голову, и я буквально тону в боли, которая отражается в выразительных васильковых глазах.
- Теть Тань, что случилось?мой голос дрожит и срывается.Кто?! Кто это все сделал?!
В горле разрастается огромный ком, из-за которого я даже не могу сглотнуть слюну.
Я прекрасно знаю, что значит для Жаровой академияэто ее жизнь, ее детище! Я поворачиваю голову в сторону двери гримерки. Она еле держится на петлях, опасно накренившись набок. В памяти всплывают воспоминания о том, как я перешагиваю порог светлого просторного зала четырнадцать лет назад лет. Тогда мне едва исполнилось четыре года.
Каким он мне казался большим и великолепным! Мягкие движения рук Татьяны, добрые наставления, когда тренер помогала делать первые шаги на пуантах А сейчас? Все это превратилось в сотни осколков, щепок и пыль.
Остались лишь воспоминания.
Сама того не осознавая, беззвучно плачу. Мне больно, невыносимо больно за моего тренера. Татьяна мне, как вторая мама!
- Лина,нарушает тишину тренер, обращаясь ко мне каким-то глухим «мертвым» голосом. - Я всех отпустила, и ты иди, девочка, домой.
Я отрицательно качаю головой, еще крепче обнимая за дрожащие плечи. Оставить ее здесь?! Одну? Никогда!
Татьяна, не обращая внимания на мое возражение, поднимает дрожащую ладонь ко лбу. Я отклоняюсь в сторону, смахивая со щек слезы. Подушечки пальцев женщины в засохших пятнах алой крови. Должно быть, она пыталась собрать осколки стекла. В подтверждение моих мыслей, вижу возле нее небольшую кучку фрагментов разбитого зеркала.
Понимаю, что женщина делала это, не отдавая отчет своим действиям.
- Занимайся дома, не менее двух часов,продолжает наставлять тренер, будто находясь в трансе. По потухшему взгляду блондинки понимаю, что она в шоковом состоянии.Занятия в зале возобновятся через пару дней.
Когда Татьяна заводит светлую прядь за ухо, громко охаю. На нежной коже лица отпечаток чьих-то пальцев.
- Надо вызвать полицию!бросаюсь к своему рюкзаку. Как всегда, когда нервничаю, все валиться из рук. Я не нахожу ничего лучше, как просто вытряхнуть все содержимое на пол.
- Нет, - разносится эхом по разрушенному залу неожиданно твердый голос Татьяны Жаровой.
Удивленно оборачиваюсь.
Татьяна, словно птица феникс, медленно и величественно поднимается на ноги, будто королева. Раздается громкий хруст Кажется, что это звучат не осколки стекла, а ее разбитой вдребезги души. Подбородок женщины поднимается в гордом жесте, хрупкие пальцы сжимаются в кулаки.
Во мне поднимается волна уважения, заставляя трепетать каждую клеточку тела. Перехватывает дыхание. Сейчас я вижу то, к чему стремлюсь - внутренняя сила, стержень. Человека с такой силой духа ничто не сломит. К такому не приходят по щелчку пальцаэто опыт, труд, закалка. Сейчас я понимаю: чтобы вот так встать, надо перед этим упасть тысячу раз на колени. На ум приходят слова Татьяны, которые она мне говорила после очередных срывов и истерик, когда я чувствовала себя никчёмной и бездарной.
«Пока ты не сдаешься - ты непобедим!»
Словно очнувшись от глубокого сна, разлепляю пересохшие губы.
- Тот, кто это сделал, должен понести наказание.
Уголок рта Татьяны дергается - такой до боли знакомый жест. Но сейчас я не могу сосредоточиться. У меня все так болит, будто меня избили, не оставив на теле ни одного живого места. Даже никогда не задумывалась о том, что душевная боль может принимать физическую форму.
- Полиция не поможет,грубовато отрезает Татьяна. - Забудь. Я все восстановлю. Я смогу,добавляет так тихо, что я еле различаю слова.
Это были бандиты? - догадываюсь, растерянно глядя вслед Татьяне.
Она, отряхнув с кремового трико пыль, идет в подсобку, где хранится инвентарь. Когда тренер возвращается с метлой, ее светлые волосы наспех заплетены во французскую косу.
- Теть Тань
Она поднимает на меня уставший взгляд лихорадочно блестевших синих глаз. Уставшая, осунувшаяся, смертельно бледная
- Хуже. Люди Садулаева.
Глава 27
Ангелина
Не понимая сон или правда услышанное, достаточно ощутимо щипаю себя за руку. Все конечности немеют, не позволяя двинуться с места, чтобы убежать прочь, зажав уши. Я не хочу слышать слова неприглядной реальности, срывающиеся с покусанных в кровь губ Татьяны.
Садулаев - хозяин земли, на которой построена академия. Он не просто хочет получать прибыль, но намерен снести школу.
- пятизвездочный отель,полный ненависти голос Татьяны проникает в мое сознание.Уничтожить культурный центр, ради - она устало машет рукой, принимаясь усердно сгребать осколки в кучу.
В зал спешно входит мужчина в белой рубашке и серых брюках. Шатен с посеребрёнными прядями в волосах и приятными ореховыми глазами кажется мне отдаленно знакомым. Стоит чуть напрячь память и понимаю, откуда его знаюэто отец Катьки Наумовой.
- Мишроняет Татьяна метлу, которая с глухим звуком падает на пол.
Из глаз женщины тут же хлынули слезы. Только рядом со своим мужчиной она дает слабину. Имеет право. Светлая голова без сил опускается на крепкое обтянутое светлой рубашкой плечо шатена.
- Он никогда не оставит меня в покое, Миш. Никогда,шепчет Жарова, сжимая руками торс мужчины.
- Будет, милая, будет - упокоевает Наумов, перебирая пальцами белокурые пряди волос Татьяны.Сейчас я вызову клининг, вставим окна. Все будет, как новое.
Не могу на это смотреть!
Безумно жаль эту сильную женщину. Под предлогом, что надо принести мешки для мусора, ухожу в гримерку. Правда раскаленным железом жжет сердце: Максим совсем не тот, за кого я его принимала. После этого приходит осознание, я здесь лишняя. Осторожно покидаю зал, чтобы не потревожить застывшую в объятиях друг друга пару.
Пока иду вдоль дороги, ощущаю, что к каждой ноге словно привязан тяжелый груз.
Мне кажется, что я тону в зыбучих песках лжи и обмана, а заманил меня в эти топи Максим Садулав. Заставил поверить, что я ему дорога, влюбиться в фальшивую улыбку, за которой прячет каменное сердце, не знающее, что такое любовь и сострадание. Заставил а потом безжалостно вонзил нож в спину.
Ведь он знал, как много для меня значит балет, академияТатьяна. Как он посмел?! Смахиваю пряди волос, что бросает мне в лицо настойчивый прохладный ветерок.
А я? Тоже хороша! Повелась, как дурочка, на ухаживания этого лицемера. Но все же, прежде, чем я вынесу окончательный приговор, хочу услышать хоть какое-то оправдание от этой сволочи. Пусть скажет глядя мне в лицо, что это все его рук дело.