Был импульс развернуться и свалить к хренам, был. Но тут Рокси обернулась и нашла глазами своего Гризли. Первого его, конечно, а потом и меня.
Длинный! она ловко так перевернулась, ссаживая мелкого с себя, легко вскочила на ноги и пошла навстречу. Проходя мимо Камнева, скользнула ладошкой по его груди, от чего он резко вдохнул, и подмигнула. Давай, папа-медведина, твоя очередь веселиться, и только потом развела широко руки, обнимая меня.
Свободная, изрядно помявшаяся от валяний по одеялам белая футболка, черные штаны для йоги, растрепанные беспорядочно малявочными руками волосы, пирсинга всего как не бывало. А она, оказывается, блондинка. Точнее, светло-русая. А я и не знал никогда. И что улыбаться она может вот так, не знал.
Роксана Миргородская и обнимашки, проворчал я, осторожно обнимая ее в ответ. Естественно, под пристальным, практически убивающим взглядом ее мужа. И даже осознавая, что взбешу его, опустил лицо в ее волосы, вдыхая полной грудью разочарование и узнавание напополам. Рокс пахла и собой, знакомой, и уже совершенно иначе одновременно.
Камнева я теперь. Рассмеялась она. И если бы кто-то не свалил так быстро из страны, то должен был бы стать свидетелем этого превращения в ЗАГСе.
Ее правда. Я улетел за неделю до их росписи. Хотя мог и остаться. Но не захотел. Тогда я все еще был уверен, что она совершает ошибку. То есть ради правды, я хотел быть в этом уверен. Но так-то понимал, что ничего подобного. Рокси причалила к нужному берегу, и ее мытарства по штормовым морям завершены. Чему сейчас получаю подтверждение.
Дальше все пошло ну, странно опять же. Это чувство, когда ты встречаешь кого-то столь значимого, и он вроде бы точь-в-точь тот же, за исключением несущественных мелочей, но вообще другой. И разговор у нас пошел легко, никакой скованности, словно и не было ни этих месяцев, ни кучи событий, поменявших все. Это опять была моя Рокси. Моя, но то и дело искавшая взглядом огромного мужика, возившегося с детьми. Своего мужика и своих детей. И каждый раз что-то такое мелькало на ее лице Шокирующая меня смесь счастья и тревоги. Как если бы она могла в любой момент запрокинуть голову и рассмеяться от счастья или же броситься к ним и вцепиться, не готовая отпускать ни за что.
Я рассказал ей все, у нас же не было раньше секретов, включая самые интимные. И про бои, и про то, что меня пнули из Англии за них, и про то, что мой отец затеял с этой свадьбой и соединением двух семейств. Я не боялся осуждения. Это Рокси.
Хер она снова покосилась на своих. Ерунда полнейшая с этой свадьбой. Не будет ее.
Да уже все договорено, безразлично пожал я плечами.
Пф-ф-ф! фыркнула она пренебрежительно. Ни черта не выйдет. Я тебя знаю.
Ну а вдруг выйдет? Хоть в чем-то я должен же состояться. Вон хоть в роли осеменяющей марионетки.
Не, Антох, такие, как мы с тобой, в неволе не размножаются, засмеялась она.
Да? я многозначительно зыркнул на Гризли.
Это, дружище, не неволя. Это добрые руки. И они творят чудеса. Причем не важно, тебя в них принимают или ты ими кого-то окружаешь. Эффект одинаково мощный.
Советуешь попробовать? ухмыльнулся я.
Такое не пробуют, это тебе не кулинарная экзотика. В это, что в ту рекувошел, и все. Или плыви до того берега, или признавай, что не тянешь, и назад поворачивай.
Или тони? скривился я.
Я тебе утону, Длинный! Выплывешь! Ты у нас выносливый и вон еще окреп. Главное, берег-то чтобы тот, что надо, был.
Бллин, Рокси, кончай это словоблудие, заржал уже полноценно. Реки-берега-заплывы.
И то верно. Пойдем, что ли, я тебя обедом отравлю.
Уезжал я через пару часов, ощущая себя окончательно растрепанным, заблудившимся к хренам. Все, что ныло и до того, обострилось еще больше. Ходишь-ходишь по холоду, существуешь в нем, привык, а тут рази тебя в тепло пустили. Причем в такое, о существовании которого ты не знал и, по сути, понять не можешь, почему оно есть. В чем оно? Как и откуда берется из простых слов, дурацких вещей, прикосновений. Короче, посидел ты, чуть пригрелся, так и не врубившись, в чем весь изюм, а уже обратно пора. В холод. И резко такой злостью накрыло. Такой, что нет сил ее внутри удержать. Выплеснуть надо такое, а то порвет. И тут как подарок свышекакой-то долбо*б на начисто затонированной девятке подрезал меня. Да так, что еле среагировал. Я оскалился, уже зная, кто же станет мишенью для моей прущей наружу злости. А претендент на щедрую порцию п*здюлей еще и стремительно тормознул метрах в ста впереди. Правильно, чего оттягивать неизбежное.
Водила, оказавшийся коренастым золотозубым кавказцем, вывалился из колымаги и, походу, подкатывал в их обычной борзой манере к какой-то рыжей длинноногой телке в коротких джинсовых шортах и тяжелых шузах с металлическими носками. На первый взгляд ничего так, трахабельная, но мне сейчас не она была нужна. А боль, чужая и своя. Усмехнувшись предвкушающе, я выбрался из тачки и пошел к ним. Шел не за телкой, но чудны дела твои, господи, уже через две минуты отъезжал от остановки с рыжей нахалкой на пассажирском сиденьи. С охрененно съедобной во всех местах, при ближайшем рассмотрении, нахалкой, чей бесстыжий взгляд откровенно вещал мне, что разочарован я не буду. Как там у хиппи? Make love not war . *битесь вместо того, чтобы бить морды? Звучало не так, но главное же что по сути верно.
Глава 6
Куда едем, лисеночек? продолжая наглеть по полной, подмигнула я своему внезапному извозчику и вытянула ноги, по которым он ожидаемо прошелся лапающим взглядом.
Зависит от нескольких факторов, птичка, ухмыльнулся он, и наши глаза пересеклись на пару мгновений, прежде чем он вернул внимание дороге. А он ничего так. Не бруташка стопудовый, как Корнилов или вообще Камнев, но не мальчишка прыщавый, опять же. И при бабках. В бумажник бы его занырнуть. Мне-то хороший стартовый капитальчик, он же средства на дорожные расходы, лишним не будет. А у него есть что щипануть, чую.
Птичка? фыркнула я. Надеюсь хоть, не курица?
Сие мне пока неведомо.
Охренел?
Ясно. Дают тебе явно не за твое остроумие. И я демонстративно потянулась и погладила кончиками пальцев браслет его часов.
Ну не я начал с зоопарка, парировал он, ничуть не задетый, походу. А дают мне по множеству причин.
Да неужели? Ты не заблуждаешься? Или, скорее уж, не льстишь ли себе?
Хамство с моей стороны, конечно, потому как мужик он явно из тех, на кого на раз ведутся бабы. Не в моем вкусе, само собой, но у меня и вкуса в этом деле, по сути, нет. У меня есть чисто практические соображения насчет критериев, по которым следует всех вокруг оценивать, и все на этом. А все эти несущественные материи вроде нравится-не-нравится-хочется-колется мимо. Мне вон за каким-то хером Корнилов нравился, и что? Пошло оно И он в том числе.
Птичка, разговор на эту тему мы продолжим только в том случае, если я получу подтверждение, что имею законное право вести с тобой подобные речи, заявил мой водила, как-то разом посерьезнев.
Чего? не поняла я.
Восемнадцать есть тебе, борзая? рыкнул он внезапно совсем уже без веселья и зыркнул, как ударил. Бля, один взгляд а у меня что-то прямо сжалось все. Вот какого я его за нервы дергаю? Мне разве неприятности нужны? Я ведь сразу, как на дороге его увидела, поняла, что он реально агрессивный и искал повод эту агрессию выпустить.
Есть! Паспорт показать?
А как же! стал он мгновенно прежним.
Обойдешься!
Итак, вернемся к вопросу, куда мы путь держим, снова скривил он губы в усмешке, а я начала злиться. Чего он ухмыляется все время?
Туда, где тепло, кайфово двадцать четыре на семь, щедро наливают и мухи не кусают, честно выдала я свои планы на ближайшее будущее.
Однако! хохотнул он. Да ты никак на юга решила податься? Одной не страшно?
А я разве одна? Сейчас вон с тобой, дальшемир тоже не безлюден.
Хм-м Что-то он опять внезапно сменил веселье на хорошо читаемое раздражение. Он, может, того или сидит на чем. У нариков резкие смены настроения и агрессия на пустом месте за положняк. Тогда позволь уточнить: ты безголовая совсем в силу молодости или прожженная уже такая по причине большого пробега по х*ям?
Оскорбить меня пытаешься, козлина? Ну-ну, давай. Типа меня таким задеть можно. Оскорбления и подарки становятся твоими, только если ты их принимаешь.
А для тебя это прямо так принципиально? Я даже развернулась вся к нему, чтобы получше свою непрошибаемую рожу кирпичом ему продемонстрировать.
Ага. Я свой-то не на помойке подобрал и совать во что попало не привык.
Бесценная для кого-то, надо думать, информация, но не пойму, на кой она мне?
Мало ли. Авось на что-то сгодится.
Авось на что-то сгодится,это про член твой, наверняка пипирочный, придурок. Маманя всегда говорила, что если у мужика язык длинный, то в штанах у него швах.
Мы некоторое время ехали в тишине, только магнитола что-то негромко курлыкала.
С родаками разосралась? наконец нарушил он ее.
Нормально так сказал, обыденно, без малейшей тени подъ*бки. Как если бы и правда хотел знать. Я даже вздрогнула.
Не угадал.
С парнем? Второе предположение уже с легким налетом пренебрежения.
Вот зуб даю, что подтверди я сейчас, и начнется лоховской прогон, он же подкат про его потеря, моя находка и дальше в том же духе.
Не имела никогда такой живности в окружении и обзаводиться не планирую.
Еще скажи, что ты у нас девственница нецелованная, и снова гад такой ухмыляется.
А вот это в точку, умник, да только кто же тебе признается? Я лишь ухмыльнулась, не заморочившись с ответом и отвернувшись к окну.
Тогда, выходит, из монастыря сбежала? продолжил он свою угадайку.
С чего подобные выводы?
Ну как же. Совершеннолетняя. Фигурка суперзачетная. Личико смазливенькое. На зажатую консерву не смахиваешь. А парня нет и якобы не было. Тут три варианта: или свистишь, как дышишь, или жила взаперти, или ты по девочкам.
Или я не имею привычки заводить отношения. Я чуть не ляпнула затасканное секс не повод даже для знакомства, но язык прикусила. Мало ли чего у него в голове, вдруг он сочтет это прямым предложением завалить меня. А я, конечно, с пулей в башке и местами отчаянная, но не совсем же. И до города охота добраться без приключений, а не топать снова вдоль трассы и голосовать, когда он меня выкинет из тачки.
Хм
Что?
Звучит так, будто ты идеальная женщина. Это всегда подозрительно, а для меня так особенно. Почему это особенно для него? Что он за перец такой? Но знаешь что? Насрать! Я рискну.
В смысле? опять подзависла я.
В прямом. Как насчет повеселиться от души, девушка, не заводящая отношений? Ты для меня сейчас прям то, что доктор прописал, если не загоняешь.
В чем веселье? Ага и для кого оно в основном предполагается.
Сегодня затусим в клубешнике, а завтра и двинем вместе на юга. С комфортом.
Оспадя, ну до чего же тупой подкат с разводом! Я была о нем лучшего мнения. Едва сдержалась, чтобы глаза не закатить.
Ну, в чем моя выгода, понятно, усмехнулась теперь я. У меня личный водитель и спонсор. А твой выхлоп в чем? Если думаешь, что я за твои щедроты стану
Станешь. Не за что-то. Просто так.
О-о-о, ну конечно-конечно, ты ведь такой мачо, мне не устоять никак. С другой стороны а для кого мне себя блюсти? У меня что, в планах хранить невинность до законного брака? Ха-ха!
Оптимист, бля.
Реалист. Ты едешь за весельем и приключениями. Все это ты можешь получить со мной.
Все это ты можешь получить со мной, бла-бла-бла, я великий причинятель веселья и приноситель приключений, смертная, трепещи в предвкушении!
Опять же непонятно, в чем твоя выгода. Что-то ну не похож ты на парня, которому проблематично найти спутницу для такого путешествия, не говоря уже о том, с чего бы вдруг тебе в него отправляться. Ты маньяк?
ЯАнтон. С чего? А почему нет? Почему ты? Ты сейчас здесь. Зачем искать еще кого-то?
Практичненько. Хотя где-то чуток и обидненько. И что, у тебя никаких дел, обязанностей, работы?
Не-а. Я бесполезный безответственный бездельник, который может ехать куда глаза глядят в любое время, он мимолетно скривился вроде как болезненно, но тут же опять натянул свою похерестическую ухмылочку.
С женой посрался? вернула я ему его же любезность.
Мимо. Он поднял правую руку и пошевелил пальцами перед моим лицом, демонстрируя отсутствие обручалки. Ой, я тя умоляю! Во-первых, я его неокольцованность, еще в тачку прыгая, мимоходом засекла, а во-вторых, это никакой не показатель. Все мужики только вышли за пороги свободны, и трюк с кольцом в кармане или бумажнике стар как мир.
С родителями? Не поздновато ли в твоем возрасте из-за обидок на маму-папу срываться во все тяжкие?
Он зыркнул на меня с однозначным оно тебя *бет? посылом, да таким интенсивным, что я понялазря вякнула. То есть тебе меня допрашивать и всякие нелицеприятные гадости говорить можно, а обраточку получать не в кайф?
Может, и поздновато для хороших парней и отрады предков, но ты смотри выше, кто я на самом деле. Так что? Сойду тебе в попутчики, рыжая?
А сойдешь! легко согласилась я. Чё теряю-то? Мне его кинуть и на все четыре стороны майнутькак два пальца об асфальт. Начнет борзеть или зажимать кактолько он меня и видел, еще и на бабки накажу при возможности.
Как зовут-то тебя?
Никто меня не зовет, сама прихожу, когда вздумается. Но ты можешь Ржавчиной кликать.
Он покосился на меня, еще раз пройдясь пристальным изучающим взглядом с макушки и до носков говнодавов.
Не, Ржавчина не про тебя. Лисеночком меня прикладывала, но это ты Лиса хитрая. Хитрая и одинокая. Так и буду зватьЛисой.
Да хоть как! И не одинокая я, придурок. Я одиночка, а это совсем другое.
Глава 7
А я везучий. Всегда был, не сказать, что заслуженно. Какова была вероятность, что рыжая нахалка, практически ворвавшаяся в мою тачку, обломав меня с психотерапевтическим мордобоем, окажется такой? Мало того, что ох*енно красивая. Красивая! Тот самый случай, когда вслух-то можно что угодно молоть и как вздумается называть, а про себя же не солжешь. Она не смазливая, не трахабельная, хотя подскакивает на нее на раз, не аппетитная. Красивая. Даже завораживающая. Как хренов мифический блуждающий огонек в лесу, что, только показавшись, захватывает тебя с потрохами. Смотреть хотелось Нет, даже не так. Не смотреть не моглось.
Только разглядел, какая попутчица мне попалась, так уже и глаза от нее отклеиваться не желали, еле удавалось на дороге сосредоточиться и в зад кому не въехать. Так еще и говорить с ней тоже хотелось. Ее просто хотелось. Внезапно и так, что с ходу просто п*здец. Тот случай, когда именно вожделеешь, всем нутром, всем, что ты. От разумного до самого примитивно скотского. И пох, кто она, какая, чья, возможно, что мелет, корча из себя эдакую крутую оторву. И даже если на самом деле такая и есть, хотелось. Хоть тварь распоследняя, хоть ангел небесный. Под себя ее получить меня не то что прижало в моментза глотку нужда взяла, а при таком уже не до раздумий, отчего и почему. Единственное, о чем в такой момент способен думать любой нормальный мужик, и я в том числе, как ее получить. И чем скорее, тем лучше. Все, в башне щелкнуло, режим охоты врубился, мозги уже все и полностью заработали над подходящими приемами и построением ловушек, забросом приманок. Она ведь и напоминала дикое животное. Хитрое, настороженное, грациозное, с коварными искрами во взгляде и при этом пронзительно натуральное, естественное в каждой реакции. Некое великолепное творение природы, которым не восхитился бы только слепой. Ноги длиннющие, замаешься облапать. Сиськи невеликие, но так глаза и колют, шея изящная, нежная, чудится: так и просит бесстыжих отметин, хотя я поклонником такого примитивизма никогда и не был. Метят ведь свое, а для меня все проходняк. И руки у нее Запястья узенькие, как и сами кисти, а пальцы тонкие, живые, залипнуть даже на них не хрен делать. Вьющиеся блестящие волосы ниже плеч цвета начищенной меди. Кожа белая-белая, но не как стена безжизненная. Как слой снега над горячими углями, скорее уж, она ведь то и дело вспыхивала нежно-розовым на щеках и скулах, когда моя лисица злилась. Жар сквозь внешний холод проступал. А злилась и пыхала она часто, слово через слово, хоть и пыталась это скрыть. Выглядело это так вкусно, что мне желалось дразнить ее и провоцировать снова и снова. Чтобы опять загоралась и глазами зеленючими наотмашь полосовала, а не натягивала обратно маску похеристки. Ох и глаза же у этой заразы! Она как зыркала, я чуть не взвывал, потому что каждый раз член так в ширинку башкой буйной упирался, что непонятно, как ту еще не порвало. Губы свои кривила. А меня мутью прям накрывало, накатывало по-жесткому, сразу видел, как целую их грубо, глубоко, втирая самое себя в нее так, что не вздохнуть обоим, наклонившись к ней, стоящей передо мной на коленях. Как воздуха совсем не станет, выпрямляюсь и обвожу мокрой головкой их, опухшие от моего же варварства. Заставляю принять себя глубже некуда, под дерзким взглядом этих зеленых сверкалок. Толкаюсь, пока их слезами не заволочет, а потом целую снова, заставляя жадно хапать меня вместо воздуха. И снова, и опять