Немного спасали книги.
Без гимнастики ты ничтожество. А там Там ты можешь быть королевой! Лучшей! Ты уже на закате карьеры, а за спиной одно серебро! уничижительно.
Попробуй возьми это серебро!
Я устала.
Спину давай, рассерженно цедит мама. Устала она Я на тебя всю свою жизнь потратила! Я устала, я! с надрывом всхлипывает она, доставая из холодильника пластырь. Гадина Где ты только еду берешь? Повернись!
Задираю худи, поворачиваюсь к ней спиной. Она наклеивает мне регенерирующий пластырь на позвоночник чуть выше поясницы.
Лишний вес у гимнасткиэто всегда травмы. Впрочем, как и его дефицит. Гимнастикаэто в принципе травмы.
Смотреть не могу на тебя! небрежный толчок кулаком в ягодицу.
А на себя можешь? не выдерживаю я. Вкусная булка?
У меня гормональный сбой. На нервной почве! яростно. А у тебя что?!
А у меня аменорея на фоне дефицита веса. Но ей плевать. Она даже рада, что я дольше буду в форме. Подумаешь, задержка развития. Цель оправдывает средства.
Пошла вон! Спать!
Наконец-то.
Несет пластырь обратно. Незаметно кидаю ей в чай таблетку быстрорастворимого снотворного стыренного из ее ванной.
Спокойной ночи.
Телефон, холодно требует она.
Оставляю на столе. Интернетэто поощрение. А я сегодня наказана за «визит» к Дагеру. По дороге к себе наверх вытягиваю случайную книгу из стеллажа. Мураками
Спасибо тебе, дизайнер, за подходящую по цвету к нашему интерьеру обложку. Книги заказывались именно так. Падаю на кровать, открываю пролог.
Через двадцать минут слышу звук ключа в замочной скважине. Заперта. Выхожу на балкон. Смотрю в темноту.
За пределами моего маленького гимнастического мирка, я не знаю реальности. Я не понимаю, как там жить. Чем заниматься. Откуда брать деньги.
Изоляция превратила меня в динозавра.
Тренировки, соревнования, мама, ее амбиции, сука-тренер, люто ненавидящие тебя соперницы, культивируемая зависть, голод, боль, усталость, унижения«ленивая, жирная, кривая, тупая корова, бездарь!».
Все остальное растворилось с момента моего поступления в «олимпийку».
Люблю ли я гимнастику? Ее не любит никто из тех, кто вкусил среду. Когда знаешь цену и изнанку этой эстетике.
Не люблю Но, увы, у меня кроме нее ничего больше нет.
Хватит! Переодеваюсь в черное.
Нужно попробовать выйти из моего мирка. И мой переезд обратно домойэто шанс. Дверь запертаерунда. Более цепкую обезьянку, чем я сложно найти. Я почти что ниндзя!
Открываю свою шкатулку, там парочка драгоценностей и отцовские Ролексы. Забираю их. Мне кажется, их проще продать.
Зашнуровываю кроссовки, надеваю капюшон. Спускаюсь по балкону вниз. На улице моросит. Пальцы соскальзывают с балюстрады. Повисаю на одной руке. Оттолкнувшись, прыгаю на газон. Свет в гостиной горит. Мама уснула прямо на диване перед плазмой.
Оглядываю дом. Это дом отца. Он давно бросил нас. Много лет живет где-то на Бали. Мы не общаемся. Но сумму на мое содержание отправляет исправно и ждет от мамы отчеты, что они идут на меня. Я даже не знаю сколько там. Карманных денег у меня нет. Это бы отняло мамину власть надо мной. А значит, исключено.
Магнитного ключа от ворот у меня нет тоже. Забор у нас монолитный и высокий. Даже если я выберусь, обратно уже не попаду.
Но Марк Давидович Дагер, дед Рафаэля, не теряет надежды выкупить наш дом, поэтому не возводит забор между нами. А у мамы на это, просто-напросто, нет лишних денег и такой потребности.
Тенью протискиваюсь через густую живую изгородь.
Запинаюсь о груду каких-то баллончиков. Они с жестяным звоном рассыпаются, под ногами.
Черт!
Присаживаюсь. У Дагеров охрана. Не спалиться бы. Поднимаю баллончик«фасадный декор».
Охранник на воротахэто минус. Но есть и плюсу них удобный забор со шпилями-пиками наверху. Есть за что уцепиться. И если быть аккуратной, то и не напороться на них.
Бросаю мстительный взгляд на балкон Рафаэля. Подставил, оставив меня без телефона. Прячусь в тень, наблюдая как он выходит из дома. Поднимает лицо, ловя ладонью мелкие капельки мороси. Надевает капюшон и уходит в гараж.
Поднимаю глаза. Балкон приоткрыт. Была я у тебя, значит, да?
Глава 4. Алаверды
Рафаэль
Уже к утру возвращаюсь домой. Открыв с пульта одну из трех штор в гараже тихо заезжаю внутрь. Кидаю сонному охраннику ключи.
Лех, протри ее немного, чтобы без палева.
Да она в грязи вся!
Да? отклоняюсь, оглядывая тачку.
Низ и правда весь уляпан.
Выгони тогда машину деда на улицу, чтобы он в гараж не заходил. А как уедет, эту на мойку.
Вкладываю в его нагрудный карман купюру. Это за то, что покрывает меня.
Сделаем! с энтузиазмом.
Дед меня распнет, если узнает, что я катаюсь с правами брата.
Смотрю на часы. Он очень рано встает. Через час примерно будет на ногах. Тихо поднимаюсь по лестнице, захожу в комнату. Балконная дверь нараспашку, холодно, жуть. Я же совсем немного приоткрыл. Закрываю ее, щелкаю рубильником, включая свет.
Подхожу к зеркальному шкафу, синяк фиолетовым ореолом выплыл за пределы пластыря. Овал лица немного деформировался от отека. Боль стала тупее, но распространилась на пол лица.
Проснется Серафима, попрошу какое-нибудь ее чудодейственное средство.
Взгляд мой неожиданно ловит что-то непривычное. Я не сразу понимаючто. Перевожу его на отражение моей дизайнерской стены со встроенной туда объемной скульптурой скрипки.
Подумав, что наглючило, зажмуриваюсь. Распахиваю глаза, оборачиваюсь. Вдоль всей стены за кроватью, прямо поверх скульптуры: «А здесь была я! Правда?»
В моих ушах начинает звенеть. Не веря своим глазам, подхожу ближе, веду пальцами по гипсу, впитавшему темно-фиолетовую краску.
«Правда?» Немного не вошла. Поэтому буква «а» и вопросительный знак ярчат на бежевой шторе. А буква «д» на охренительно дорогом футляре моей скрипки, которая стоит в углу, на постаменте. Футляр был открыт. Но вандалка, судя по всему, не рискнула оставить росчерк на самом инструменте и закрыла его, перед тем как оставить автограф.
Шокированно и тупо еще раз читаю фиолетовую надпись. В цвет синяку выбирала, зараза? Как она сюда попала?! Балкон
В бешенстве пинаю футбольный мяч, выкатившийся из под кровати. И немного неудачно мажу, попадая не в центр, а ниже. Закручиваясь, он подлетает выше. Отбивается от лепнины на стене, меняя еще сильнее траекторию.
Черт! выставляю локоть, чтобы защитить лицо.
Но мой же кулак от удара мяча по руке, прилетает мне ровнехонько по ссадине.
Аааа!!!! в глазах вспышка, закрываю ладонями лицо. Царева!
Конец тебе Вот теперьбойся!
В ярости швыряю на пол сорванную куртку. В крутышку решила поиграть? Я тебе поиграю.
Подгоняемый болью слетаю с лестницы вниз, чуть не сбив с ног только что проснувшуюся Серафиму.
Рафи! хватается она за сердце. Что случилось, мой мальчик??
Натягиваю шизанутую дикую улыбку во все тридцать два.
Взбодрился немного с утра! Все хорошо.
Перемахиваю снова через изгородь, на их участок. Разбегаюсь и, на адреналина, прыгаю вверх, хватаясь за балюстрады ее балкона. Подтягиваюсь. Ладони скользят. Но во мне сейчас столько дури, что это меня не остановит. Минута мучений, и я наверху. Тихо открываю балкон.
Та же ошибка, Кузнечик!
Теперь и я, и ты будем свои балконы закрывать.
Чудовище спит, сладко свернувшись под одеялом. Голые точеные плечики притягивают взгляд.
Ида: когда я рвался сюда, мне хотелось вмазать ей как следует чем-нибудь убойным по симпатичной мордахе. Но это не мои методы. Слишком грубо. Да и невыносимая боль, уже не рвет нервы. Отпускает. Эта эмоция замещается другой. Я вспоминаю ее «скорпиона»
С девочками кулаками не воюют. Тем более с такими конфетными. Я нагну тебя изящнее, Царева!
Сдергиваю худак, снимаю кроссовки. Расстегиваю рубашку. И медленно очень аккуратно чтобы не разбудить, ложусь с ней рядом.
Ерзает. Я замираю, позволяя ей опять уснуть поглубже. И когда она начинает ровно сопеть, с мстительным кайфом обнимаю и закрываю глаза. Пахнет чудовище чудесно! И даже проведенная в приятной компании ночь никак не влияет на реакции моего тела на этот запах.
Включаю телефон. Поправляю прядь с ее лица. Беззвучно делаю несколько снимков нас в обнимочку. Прячу телефон в карман. Нет, это не весь нагиб.
На ее тумбочке будильник. Перевожу его на три часа позже. И, закрыв глаза, расслабляюсь. Меня быстро вырубает после бессонной ночи.
Но так же быстро и врубает обратно от вопля ее маман:
Дина!!!
Мы подлетаем на кровати как от сирены.
Динка в шоке прижимает к себе одеяло, хлопая на меня глазами. Переводит взгляд на стоящую в дверях мать. Лицо той так наливается кровью, что по цвету уже близко к фиолетовому.
Такое вот алаверды, Царева.
Пожалуй, мне пора!
С кайфом впечатываюсь губами в щеку ошарашенной Динки. И, подхватив свои вещи, сваливаю мимо маман, по лестнице вниз.
Наверху армагедон!
Два-один, чудовище. Тормози. Со мной игры плохи!
Глава 5. Скандал
Дина
Моя щека горит от пощечины, в глазах искры. Во рту привкус крови. Пока мать орет, трясущимися руками натягиваю одежду. Меня срывает на истерику от произошедшего и ее воплей.
Ааа!!! рявкаю ей в лицо.
Сбегаю вниз по лестнице и, хватая кочергу от камина, крушу нахрен стену с моими кубками и медалями.
Что ты делаешь?! вопит она, застывая на лестнице.
Ненавижу! Ненавижу!!! раскрутившись, швыряю кочергу.
Истеричка!
Отдай мне мои деньги! Вот это, поднимаю я с пола серебряную медаль и швыряю ей в ноги, премия четыре миллиона вместе со спонсорскими, а вот эта, швыряю еще одну, три с половиной. Отдай мои деньги, я хочу отсюда уйти!
Деньги тебе отдать?! смеется в ярости мать. А ты знаешь сколько стоит делать из тебя, бездарщины, чемпионку?! Твои деньги все вложены! В тебя!
Это неправда!
Размазываю по щекам слезы.
Мама хватает с камина кожаную папку. Вырывает оттуда бумаги.
Ты знаешь, что это, моя дорогая? трясет ими в воздухе. Это извещение твоего неприкаянного папеньки о том, что как только тебе исполнится восемнадцать, он прекращает выплачивать те копейки, что шлет и продает Дагерам этот дом! Ты задумывалась откуда на это все деньги? На твоего тренера, школы твои, поездки, врачей мастер-классы в Лондоне, Праге, Токио?! Хоть приблизительно представляешь цену всему этому?!
Нет. Я не представляю.
От тебя же не требуется ничего, кроме результатов! Мы скоро останемся на улице! А впереди у тебяшанс взять золото и щедрую премию! И где ты будешь завтра, если не сделаешь этого, а?!
Шокированно смотрю на шелестящие бумаги. Я столько лет впахивала и, в результате, у меня ничего нет? Зачем тогда?
Ты будешь на улице! Нищей, никчемной, никому не нужной!
Где мои деньги? хватаясь за горло шепчу я.
Их нет! Они все потрачены! Надо пахать, дорогая моя! язвительно. До восемнадцати у тебя только один шанс. Давай! Хватит жрать! Хватит таскаться! Работай!
Швыряет бумаги мне в лицо. Закрывая глаза, чувствую как они шоркаются по моей коже.
Белла Арнольдовна будет приезжать к тебе в школу после уроков, тон становится спокойный и холодный. Вам выделят зал для тренировок. Надеюсь, у тебя хватит мозгов в твоей крошечной милой головке расставить приоритеты ПРАВИЛЬНО! рявкает она напоследок.
Поправляет манерно прическу.
Обессиленно сдергиваю с дивана плед, выхожу на улицу. Накинув на плечи, ухожу на задний двор. Там пожарная стальная лестница. Поднявшись на пролет, укутываюсь и сажусь. Прижимаюсь горящей щекой к перилам.
Завтра мама уедет на неделю решать вопросы с моей дисквалификацией. Она мой агент до совершеннолетия. А я отправляюсь в интернат, пока она решает все эти вопросы.
Доброе утро!
Поднимаю заплаканные глаза. Дед Дагера в длинном халате с кружкой в руке.
Здравствуйте, Марк Давидович.
Не сидели бы Вы, юная барышня, на холодном. Вам еще детей рожать.
Мне, Марк Давидович, это непринципиально. Боюсь, материнство мне не грозит, зачем-то откровенничаю я.
Марк Давидович приятный старичок.
Глупости. Бог даст, дети будут.
Бог мне уже дал маму, куксюсь я.
А что это у Вас, Диночка, с лицом? приглядывается тревожно внимательнее.
Что? смущаюсь.
Отводит взгляд, поджимая губы. Тут же догадываюсьчто у меня с лицом.
Ерунда! улыбаюсь я. Это карма. Нечаянно разбила лицо одному человеку. Вселенная шмякнула мне в ответ.
Мы неловко молчим.
Марк Давидович, а Вы покупаете наш дом? решаюсь я на вопрос, мама могла и соврать.
Пожимает плечами.
Я уже купил его, деточка. Но еще некоторое время он будет в аренде у вас. Только пусть это будет нашим с тобой секретом. Этот домподарок для одного из моих внуков.
Ясно Конечно.
Хорошего дня, Дина.
И Вам, Марк Давидович, выдавливаю из себя улыбку.
Мой дом будет принадлежать ангельскому подонку? Его рейтинг в списке моих антипатий неумолимо растет.
Дина! слышу крик мамы. Белла Арнольдовна приехала. Где ты прячешься, негодяйка?!
С отвращением в душе бреду домой.
Глава 6. Кузнечик
Рафаэль
Как же ты красив, мой мальчик, Серафима гладит меня по волосам. Копия своего деда.
Они знают друг друга с детства. Но Серафимавторой его поздний брак. Основанный скорее на чувстве глубокого родства и уважения, чем на любви или страсти. Они знают друг друга с детства.
Хмурясь, не свожу взгляда с дома Динки. Я хотел, вообще-то, поговорить перед своим отъездом в школу. Чтобы раз и навсегда выяснить отношения.
Эмоции и бешенство отпустили. И по непонятной причине внутри свербит и ноет. Маман, конечно, у нее долбанутая. Так орать
У нас в доме хамство неприемлемо ни в каком виде. И даже любые нагибы, независимо от их жесткости, делаются вежливо и с уважением.
Не будь жесток с девочками, прошу тебя.
Закатываю глаза. Сейчас такие девочки И одна из них как раз выходит из дома. В форме «Швейцарии»! Я давлюсь кофе, от не вовремя сделанного вдоха, оно идет носом.
Да, фу Прокашливаюсь, пачкая белоснежную рубашку. Отряхиваю капли с лацкана.
Боже мой! Рафи
Вытирая салфеткой лицо, иду переодеваться.
Фима, что случилось? слышу снизу голос деда.
Царева случилась, мать ее!
Переодевшись, застегиваю на ходу пуговицы, сбегая по лестнице, вылетаю во двор. Она стоит у машины с рюкзаком на спине.
Царева! рявкаю я, подбегая к живой изгороди. Стой. Я правильно понимаю твой прикид?
Не поворачиваясь, смотрит перед собой. Яна ее профиль. Подбородок также неумолимо вздернут. В кисти ритмично сжимает эспандер.
Дина!
Нахрен, Дагер, это налево.
Короче, Царева. У меня к тебе есть пара месседжей. Восприми адекватно оба.
Затягиваю расслабленный галстук.
Первое: «тогда» я повел себя по-ублюдски. Я, черт возьми, прошу прощения! Второе: я все такой же ублюдок, Дина. Даже хуже. Не нарывайся.
Направотоже нахрен, Дагер.
Окей, тогда смотри сюда, достаю телефон. У нас с тобой теперь есть откровенные семейные фото.
Дина наконец-то поворачивается, заправляя прядь волос за ухо. И мой запал мгновенно исчезает. Растерянно смотрю на ее лицо.
Ну, показывай, что там? делает шаг в моем направлении.
На ее щеке синяк. Он замазан корректором и сверху нанесены бронзовые румяна, но утреннее солнце светит так, что это не спасает. Под скулой, у уха очевидные отпечатки пощечины.
Это как же надо было вмазать, чтобы остался такой след? Замечает направление моего взгляда. Лицо ее вздрагивает. Поспешно выправляет прядь, пряча отпечаток.
Из-за меня, что ли?! Дичь
Ну? дергает бровью.
Ладно, все, иди к черту, Царева. Просто отколись от меня.
Отвожу взгляд от ее лица. Не готов я что-то, чтобы из-за меня девочкам лица разбивали.
Ее мамаша выходит из дома. Я быстро ретируюсь к машине, сажусь на заднее сиденье.
Лицо мое горит так, словно это я ударил Динку. Она, безусловно, сучка и беспредельщица, но это перебор. Стремно то как вышло
Ладно. Я не мог знать, что у нее настолько щелкнутая маман. Но она то знала, зачем нарываться?
Их машина уезжает первая. С гадким ощущением вины еду до школы.
В «Швейцарии» ей тоже мало не покажется с таким характером. Местные хищницы будут ее жрать, приправив перцем. У нас власть за мажорами, а это не про Динку.