Знаешь, что нужно делать с женщиной, малой? - усмехается Наталья.
Ее нужно где-то поцеловать и где-то потрогать, - нависаю над нейи теперь гостья кажется мне такой маленькой и беззащитной, что под кожей покалывает от предвкушения.
Наверное, впервые в жизни я ощущаю себя полноценным мужиком, даже самцом. Ощущаю собственную власть над женщиной, которая затаилась передо мной и ждет. И это просто охренительное чувствовидеть в ее глазах желание и осознавать, что яего источник. Пусть даже отчасти оно замешано на спиртном и обиде на бывшего.
Мне все равно. Я просто хочу эту женщину. Ничего личного, только секс.
Ты же знаешь правило - никаких баб в квартире, - говорит мне Наталья в самые губы.
А разве кто-нибудь узнает? - провожу подушечкой большого пальца по ее губам - и гостья прихватывает его, немного втягивает в рот, затем выпускает.
Меня как разряд электричества прошибает. Так и хочется взять ее прямо сейчас, без всяких прелюдиигрубо и резко, как это делают в самых жестких порно. И чтобы у нее слюни во все лицо, чтобы размазанная по щекам тушь, и
У меня в голове вообще не остается крови, ни одной толковой мысли, все ощущения сконцентрированы только в области паха, там, где толкаюсь в ее промежность.
Я громко кричу, - говорит она. - Соседям долго не будет скучно.
Долго? - ухмыляюсь я и подцепляю пальцами ее свитер.
Даже не надейся отделаться быстро. Знаю я таких скорострелов, - она поднимает руки и помогает мне избавить ее от ненужной одежды.
Под свитером оказывается белая футболка.
Хочу тебя прямо здесь. На столе.
Во мне столько энергии и желания, что невероятных усилий стоит просто стоять перед ней, а не перевернуть на живот и пристроится сзади.
У тебя презервативы-то есть, малой?
Наверное, на моем лице отражается паника и недоумение. Нет, на кой они мне? Те, что покупал на выпускной, давно выбросил. А больше как-то не приходилось.
Сука! Неужели бежать в аптеку?
Мужик, тоже мне, - забавляется Наталья. - Скажи спасибо опытной женщине, а то бы оба остались без сладкого. Возьми в пакете в прихожей, надеюсь, не замерзли.
Не уверен, что в эти мгновения являю собой саму грацию и мужественность. Метнуться в прихожую, выудить из сумки упаковку презервативов, вернуться.
Запомни, малой, спишь ты с кем-то на постоянке или нету мужика в кармане всегда должны быть презервативы. Всегда!
Ты все еще одета?вместо реакции на ценный совет спрашиваю гостью.
Ох, прости, белый господин, - протягивает мне руки, точно предлагает заковать себя в наручники. - Помоги своей неразумной рабыне. А рабыня не останется в долгу.
В фильмах «18+», которые я смотрел, процесс раздевания обычно происходил либо стремительно, за несколько ловких отточенных движений, а бывало, что этот эпизод и вовсе игнорировался оператором, либо длился долго, когда одежда исчезала с женщины медленно, постепенно, по одному элементу. Но всегда это выглядело эстетично. Мы же пыхтим и возимся, оскальзываемся и пытаемся стащить с нее плотно сидящие джинсы, как пара осоловелых сусликов после спячки. И это даже почти весело, особенно если учесть, что на ногах я стою ни разу не уверенно.
Занятно будет сейчас грохнуться перед ней на пол, с торчом вверхэдакой мачтой, на которую хоть флаг вешай.
Руководи мной, - говорю сквозь сбивчивое дыхание. - Не хочу облажаться и сделать тебе больно.
Если слова «мужчина думает нижней головой» верны, то сейчас для них самое место.
Ты мой зайчик, - проводит ладонью по моей щеке и снова располагаясь на столе. - Оставим руководства на потом, а пока просто возьми свой член и вставь его в меня.
Боюсь, я бы все же облажался еще до процесса, потому что понятия не имею, как натягивать презерватив. Пытаюсь, но проклятая резинка ни в какую не желает раскатываться. На помощь приходит Наталья и одним ловким движением делает все, как надо.
Я, ожидаемо, не выдерживаю и полуминуты. И ведь пытаюсь сдержаться и переключиться на что-то отвлекающее, да куда там. В голове пульсирует единственная потребность - спустить. Сейчас, немедленно, в это самое мгновение.
Отлично понимаю, что Наталья даже вряд ли что-то почувствовала, сам же сотрясаюсь всем телом. И это было странно.
Ну, то есть секс с реальной женщиной, даже такой короткий, как мой сейчас, для головы в разы ярче, чем любой онанизм. Это возбуждение, это желание, эта потребность обладать, сделать своей, получить полную властьвсе это такая невероятная волна ощущений, которой мне невероятно мало.
Больше-больше, я хочу еще.
Хочу видеть ее реакцию, ее взгляд. Хочу слышать ее. Обязательно слышать. И плевать на всех соседей.
При всем при этом в физическом плане оргазм меня нисколько не впечатляет. Ида, я много раз слышал, что в презервативе совсем не те ощущения. Полностью с этим согласен. Душевно оторваться себе в ванной, в приятной расслабляющей атмосфере, с хорошим развратным фильмомитог будет намного ярче.
Но я так больше не хочу. Больше не хочу делать это один. Потому что эмоции все равно берут свое, переполняют и сносят башку. От них такая эйфория, что острота физического удовольствия уходит на второй план.
Отступаю на шаг, стаскиваю презерватив и выбрасываю его в мусорное ведро.
Отдышался?с усмешкой спрашивает Наталья.
Немного.
Тогда как смотришь на то, чтобы воспользоваться своим языком по назначению?
Облизываю пересохшие губы.
Отлично смотрю.
В эту ночь мы не спим. Совершенно. Уж не знаю, откуда такая потребность у нее, но я отрываюсь на всю катушку. Потому что могу, потому что хочу и потому что ни о чем не думаю.
Мы меняем локации и позы, отдыхаем, беседуя о ерунде, а потом продолжаем наш «забег на выживание». Моя гостья не обманулаона действительно очень громкая. И кончает так порывисто и даже жестко, впиваясь длинными ногтями мне в спину, плечи и руки, что иногда мне даже кажется, что это всего лишь игра, имитация оргазма. Все ставит на свои места ее взглядбезумно-отсутствующий, почти пустой, когда Наталья лежит на кровати и тяжело дышит, вся покрытая каплями пота.
Она опытна и знает, чего хочет. И она учит меня, подсказывает, направляет. И постепенно мне удается уловить поначалу едва заметный вибрации ее тела. Я начинаю сам слушать ее. Пока еще очень неумело. Но я стараюсь. Потому что ощущение, что принадлежащая тебе женщина кончает здесь и сейчас с тобойнепередаваемо.
В чем прикол иметь женщину и не видеть, не чувствовать ее удовольствия? Все равно что брать резиновую куклуэто точно не для головы, разве что тупая разрядка для ленивого тела.
Где-то в три или четыре часа ночи мы откупориваем вторую бутылку коньякагостья не пришла с одной. Что-то едим, но больше выпиваем. И где-то в это время я окончательно утрачиваю ощущение реальности. Тело живет какой-то своей жизнью, где я только посторонний наблюдатель.
Не знаю, во сколько мы вырубаемся. Не засыпаемименно вырубаемся. Потому что будит меня снова треклятый звонок в дверь. Назойливый, длинный, к тому же сопровождающийся громким стуком. Кто-то уж очень хочет войти.
Блин, как же тяжко в башке.
Переворачиваюсь с живота на спину и смотрю, как далеко вверху покачивается потолок. Во рту такой привкус, как будто туда всю ночь гадили кошки. В висках пульсирует острая болькаждый ее укол прямо в мозг, до черных мошек перед глазами.
Так, а где моя гостья?
В кровати я один и голый.
Стук в дверь становится такой, что, кажется, еще немногои ее разнесут в щепки.
Очень стараюсь выползти из кровати. Голова кружится еще больше, к горлу подкатывает тошнота. Сижу, свесив ноги и обхватив голову руками. Через минуту становится немного лучше. Можно встать.
Со стула возле кровати стаскиваю джинсы, кое как вставляю в них ноги. К двери иду медленно, покачиваясь и оступаясь.
Вот это и называется похмельем?
Краем глаза замечаю, что на вешалке куртки Натальи нет, обуви тоже.
Ушла, что ли?
Может это она и ломится обратно? Но на новый секс-марафон я точно не готов, еще и такое ощущение, что член болит. Да чего таму меня почти все тело ноет. Меня как будто били всю ночь.
Офигеть ощущения после удавшейся ночи.
Открываю дверь и не сразу понимаю, кого там вижу. Потому что народа много. И лица вроде знакомые. Во, это точно соседка из квартиры напротив. И этого мужика я где-то видел. И ой, а вот и хозяйка квартиры собственной персоной.
Доброй утро, Станислав, - здоровается подчеркнуто вежливо.Прости, что побеспокоила. Разрешишь войти?
По взглядам соседей понимаю, что они стали невольными свидетелями моего ночного бдения.
Мы действительно так сильно шумели?
Хозяйка входит, так и не дождавшись моего ответа, просто легким движением руки отодвигает меня в сторону. Плетусь следом, судорожно пытаясь придумать, как бы оправдаться.
Может, громко смотрел телевизор?
Ну и подумаешь, что порнуху смотрел, судя по звукам. Лучше уж так, чем лишиться крыши над головой.
Но в оправданиях нет смысла, потому что на кухне стоит удушливый запах спиртного, на столе валяется пара пустых бутылок, на полулужа и осколки какой-то разбитой чашки. Когда разбили?
Да и спальня больше походит на поле боя - одеяло смято в комок и полусвешивается с одного края, а простынь и вовсе валяется на полу, причем почему-то порванная надвое. А еще на окне на единственном крабе висит понурая занавеска. Вообще не помню, что там было.
Простите, - выдавливаю из себя, но хозяйка отшатывается от меня, закрывает нос рукой.
От вас, Станислав, несет перегаром.
Как назло, в желудке что-то переворачивается и подпрыгивает к самому горлу. Ни говоря ни слова, несусь в ванную. Едва успеваю сунуть голову в унитази меня выворачивает так, что на глазах выступают слезы. Теперь болит еще и внутри.
Говорить и оправдываться поздно, хозяйка просто не желает меня слушать, а насупленные лица соседей намекают, что если я не свалю сейчас же, то свалить мне помогут и очень охотно.
Мне стыдно. Ужасно стыдно. В спальне беру с тумбочки бумажник и пытаюсь отыскать в нем купюры, чтобы хоть как-то возместить хозяйке весь этот бардак. А только денег там нет. Так, мелочь, рублей сто.
Но ведь были деньги, точно помню. Вчера только аванс получил в сервисе.
Долго размышлять о превратностях собственного финансового положения мне не дают. Десять минут на сбор вещей, а затем вони чтобы не показывался больше на глаза.
Я даже не знаю, все ли вещи успеваю покидать в большую спортивную сумку. Вообще, у меня их немного, но не хотелось бы, чтобы становилось еще меньше. Тем более на покупку новых у меня, похоже, средств пока нет.
Занятная, однако, ночка получилась.
Напился до беспамятства, распрощался с девственностью, прочувствовал все прелести похмелья, попал на бабки и лишился крыши над головой.
Стоп-стоп, Вселенная, а можно немного притормозить? Мне бы этот опыт переварить. Зачем так сразу и все по голове?
А ведь получается, что Наталья все заранее продумала. И я, в целом, даже почти не злюсь на нее за кражу несчастных пятнадцати тысяч. Обидно, но не смертельно. Плевать даже, если не я первый попался на ее крючок. Взамен всего за каких-то восемь-десять часов я получит такой опыт, что не один день осознавать и расхлебывать. Ведь если подумать, меня снова поимели. Незамысловато, в лоб, местами даже с элементами извращений. Но если бы мне представилась возможность все переиграть и не впускать вчера Наталью, как бы я поступил? Вопрос праздныйя бы ничего не стал менять. Потому что секс с ней был действительно классный. Потому что внутри меня что-то сломалось или изменилосьи с этим мне еще предстоит разобраться. Потому что мне нужен и этот стыд, и эта головная боль, и проблемы с поиском жилья, и все-все остальное, потому что все это вытащило меня из зоны комфорта и со всего маха шмякнуло мордой об асфальт.
Возможно, я сам себя плохо знаю. Возможно, пришло время узнать себя получше.
Только не сегодня. Сегодня очень болит голова и плечи со спиной и в желудке какая-то холодная липкая пустота, снова просящаяся наружу и что-то не то с членомон же не должен болеть после секса?
Выслушав в свой адрес приличное количество «исключительно лестных» слов, выползаю на улицу. Там мороз, но я даже не застегиваю курткумне жарко. И вроде дышится полегче, и в голове получше. Понять бы, куда податься, чтобы прийти в себя. Дома в таком виде я точно не появлюсь.
Глава двадцать вторая
Сегодня ухожу с последней пары. Нужно успеть забежать домой, собрать еды, переодеться, а потом топать на работу. В последние две недели среди сотрудников сервиса, где работаю, пронеслась настоящая эпидемия. Из десяти человек до сих пор в строю только трое. Остальные либо свалились с высокой температурой и прочими признаками гриппа, либо разъехались по срочным делам. У одного вроде бы жена рожает где-то в соседней области, не помню, в какой; еще один то ли на все плюнул и свалил в ближайшее зарубежье, на исконную родину, то ли конкретно забухал и просто не выходит на связь.
Как бы там ни было, а лично для меня это отличная возможность хорошо себя зарекомендовать. Только бы еще часа три к суткам добавить, а лучше пять, чтобы еще успевать тренироваться и хотя бы немного спать. Вот на сон времени совсем не остается, учитывая, что сервис работает до последнего клиента, а клиентов у нас всегда много. Пару раз так и вовсе засыпал прямо в подсобке, на импровизированной кровати из большого деревянного ящика, заваленного несколькими слоями старых матрасов.
Но я ни о чем не жалею, потому что все это бесценный опыт, который на поверку оказывается гораздо более полезным, чем лекции в колледже. Здесь, с горящей задницей и, иногда, стоящими над душой клиентами, приходится так активно шевелить извилинами, что из ушей разве что пар не идет от напряжения. Приходится крутиться-вертеться, иногда даже импровизировать. Пока на удивление удачно.
А еще я стал много читать. Ну, как много, насколько позволяет время. И специализированная техническая литератураэто само собой, это мой хлеб. Но к ней в дополнение я пристрастился к, сам бы не поверил еще год назад, к историческим книгам, воспоминаниям, мемуарам. Ничего такого я заранее не планировал, но в один из вечеров, когда на работе вымотался так, что едва притащил домой ноги, на глаза мне попалась старенькая книжка в порядком потрепанной изрисованной карандашами обложке. В квартире, где я тогда жил, да и теперь тоже, стоит огромный, еще с советских времен, шкаф, до верху набитый книгами. Никогда не подходил к нему и даже не смотрел в его сторону. А тут подошел, посмотрел.
Что меня дернуло пробежаться по названиям?
Почему выбрал именно это?
«А зори здесь тихие».
Наверное, потому что когда-то в детстве смотрел фильм с таким названием. Смотрел, но ничего не помнил. Тогда мне больше нужны были мультфильмы, а послеамериканские боевики.
Но эту книгу я взял. Написана она оказалась непривычно, местами даже наивно, но чем дольше я с ней засиживался, тем глубже погружался. А потом просто провалился, чтобы очнуться на каком-то ином свете. Глупо, наверное, ведь история-то придуманная, только не смог я пройти мимо, надолго остался в ней.
Потом были другие книги, в том числе построенные на одних лишь документальных свидетельствах, вроде Блокадной книги. Они читались тяжелее, но давали именно то, зачем я их брал в руки: что-то вроде понимания своего места в жизни, напоминания о том, как мне повезло. Как всем нам повезло.
Кто-то черпает силы и вдохновение в самих себе, кто-то в мотивационных речах и роликах, кто-то в поддержке любимых и близких. Яв судьбах совершенно незнакомых мне людей, которых давно нет в живых. Потому что если смогли они, находясь в гораздо более сложных условиях, то почему я позволяю себе распустить сопли или расклеиться?
Не знаю, насколько правильна такая мотивация. Честно говоря, не хочу это анализировать. И тем более навязывать ее кому-то еще. Но в этих книгах я нахожу силы двигаться дальше, насколько бы это, возможно, громко ни звучало. Мне нужны эти силы. И мне нравятся такие книги. Нравятся острые и, как мне кажется, правильные, эмоции, которые я там черпаю. Значит, отыскать хотя бы немного времени для чтения просто обязан.
Глупо будет говорить, что во всей этой заинтересованности никоем образом не сыграл свою роль рассказ Валентины Владимировны, ее воспоминания. Наверное, я слишком впечатлительный. Только мне все равно. Потому что это моя точка силы. И с кем-либо ее обсуждать у меня нет ни малейшей потребности.
Едва не оскальзываюсь на ступенях, но успеваю ухватиться за перила. Весна в этом году затяжная и противная. То оттепель, то снова мороз. То дождь, то снег. Кругом снежная каша, а под ней чистый лед. По утрам еще ничего - почти не скользишь, а вот днем того и гляди грохнешься в какую лужу.